— Ну что, пышная была свадьба? — спросила Доун.
— Нет. Очень скромная.
— Я надеялась, что меня пригласят.
— Гостей было совсем немного. Это называется «торжество в узком семейном кругу».
— Миссис Грей, а ваш муж был там?
— Нет. К сожалению, Льюис прийти не смог.
Доун вернулась к работе.
Лена смотрела на светловолосую голову, склонившуюся над письменным столом. Доун была девушка видная. Лена и Джесси направили ее на курсы ораторского искусства, и вложение капитала оказалось очень выгодным. Сейчас Доун могла выступать перед группой старшеклассниц любой численности. Лена знала, что школьницы прислушаются к словам красивой девушки, которая всего на несколько лет старше их самих. Если Доун будет говорить о необходимости высокой скорости машинописи, точности стенографии и соблюдении порядка хранения корреспонденции, они воспримут это, тогда как советы Джесси или самой Лены пропадут даром.
Голова была тяжелой; Лена ощущала страшную жажду. Во время ленча она выпила целых шесть стаканов воды. Неужели так страдают все пьяницы? Завсегдатаи лох-гласских пивных Лапчатого и Фоули? Постоянные посетители бара Эрнеста? Неужели все они наутро борются с обезвоживанием организма? Боже, какое ужасное чувство. Она больше никогда не будет пить…
— Сегодня вечером придет Эрнест, — сказала Айви.
— Отличная новость. Не слышу благодарности.
— И не услышите. Не понимаю, почему мне отвели роль страдающей алкоголички.
— Допустим, вы — излечившаяся алкоголичка. Мужчинам это нравится, — предложила Лена.
— Вообще-то я рада, — призналась Айви.
— Знаю.
— Но не хочу возлагать на это слишком большие надежды.
— Нет, конечно, нет.
Лена ушла к себе и легла спать.
Когда она проснулась, рядом стоял Льюис.
— Как себя чувствует моя бедная пьяная малышка? — В его голосе слышались сочувствие и любовь.
— Прости меня, Льюис. Наверное, я выглядела отвратительно.
— Нет, это было очень мило. Ты напоминала мягкую игрушку. Не могла ни стоять, ни сидеть… — Льюис протянул ей чашку чая, и Лена выпила его с жадностью.
— А что я говорила? — Она была на девяносто процентов уверена, что не упомянула «Риджент Пэлис» и свой поход туда с целью пошпионить за новобрачными.
— Что-то неразборчивое. Особенно трудно тебе давались шипящие. — Льюис погладил ее по лбу. — Еще чаю, а потом я сварю пару яиц всмятку. Больше тебе не съесть. Поверь дяде Льюису.
Лена закрыла глаза. Как странно… Она лежит в постели, а Льюис поит ее чаем. В паре миль отсюда Мора Хейз тоже лежит в постели, а Мартин просит подать им чай в номер.
Лена начала вспоминать, как они выглядели… Мартин и Мора. Они держались просто, как люди, которые дружили и любили друг друга много лет, но поняли это только сейчас. Мартин не напрягался и не старался доставить Море удовольствие, как было с Элен. А Мора вела себя очень естественно.
Они были хорошей парой.
Испытывали ли они влечение друг к другу? Конечно, испытывали. Иначе вряд ли стали бы вступать в брак.
Но Лена не могла себе это представить.
Она плохо помнила, как отдавалась Мартину. Секс у нее всегда ассоциировался с Льюисом. После первого же раза она поняла, что это мужчина ее мечты. Нет, мысль о том, что Мартин и Мора занимаются любовью в свой лондонский медовый месяц, не была ей неприятна. Как и мысль о том, что Мора Хейз будет спать рядом с Мартином в спальне, которую покинула Элен Макмагон.
Просто она не могла себе этого представить.
Джесси и Джим вернулись из свадебного путешествия. Их волновало, удачным ли было торжество.
— По-моему, гости остались довольны, — сказала Джесси.
— Да, все прошло прекрасно, — заверила ее Лена.
— Мой брат мало говорил об этом, но он вообще молчун, — промолвил Джим Миллар.
Это было явное преувеличение: от начала венчания и до конца последовавшего за ним ленча брат Джима не проронил вообще ни слова.
— Но зато моей матери все очень понравилось. — Джесси хотелось думать, что их бракосочетание, как любое событие большого общественного значения, останется в людской памяти.
— Свадьба была замечательная, — сказала Лена. — Просто чудо. Мы никогда не забудем этот день.
Наградой ей стал благодарный взгляд Джесси. После этого новобрачная с ликованием посмотрела на Джима.
Но на самом деле Лена помнила об этом дне только одно: как она стояла рядом с Мартином и Морой у лифта.
Иногда Айви ворчала, что Эрнест слишком хорошо запомнил историю с «сухопутной устрицей». Он говорил, что похмелье может стать началом конца. Но это была слишком маленькая цена за его возвращение.
Эрнест часто навещал Айви. Иногда Лена беседовала с ним.
— Я перед вами в большом долгу, — однажды тоном заговорщика сказал он. — Я всегда думал, что Айви из тех женщин, которые сами себе хозяйки. Мне и в голову не приходило, что она может дать слабину.
* * *
Время в Лох-Глассе шло так же незаметно, как и во всех других местах на земле. Через несколько месяцев люди настолько привыкли видеть Мартина Макмагона и его жену Мору гуляющими вместе и обменивающимися счастливыми улыбками, что многие забыли об Элен, но не все.
— Она намного глупее своей предшественницы, — заметила Милдред О’Брайен, глядя из окна гостиницы на Макмагонов, гулявших с Расти, щенком рыжего сеттера. Милдред не любила покойницу, но вторая миссис Макмагон ей тоже не нравилась.
Дэн вздохнул.
— Да, ты права, до Элен ей далеко, — сказал он, с тоской вспоминая шелестящую юбку, развевающиеся волосы и тревожный взгляд Элен Макмагон, спускавшейся к озеру по переулку, который начинался за гостиницей.
Частенько Мора навещала сестру Мадлен. Однажды она принесла с собой кусок стекла и замазку.
— Уж от этого вы отказаться не сможете, — сказала она, выбила треснувшее стекло молотком, и осколки посыпались на заранее подстеленные старые газеты.
— Не знаю, не знаю. Многие люди живут хуже моего, — возразила отшельница.
— Это первое стекло, которое я вставляю. Вы же не подорвете мою веру в себя, отдав его какому-нибудь бедолаге.
— Мора, я вижу, вы счастливы.
— Да. Очень. Эти двое детей — настоящее благословение.
— Просто вы сами хорошо к ним относитесь.
— Я подумала… — Мора укрепляла раму замазкой. — Я подумала, что вы сможете меня успокоить…
— Ох, Мора, мысли в моей голове так часто путаются! Советчица из меня никудышная.
— Конечно, вещие сны и видения — это суеверие…
— Продолжайте.
— Как вы думаете, это отражает реальность или бывает просто от усталости?
— Если вы расскажете, в чем дело, может, я сумею вам ответить.
— Это прозвучит очень глупо.
— Как все на свете.
Мадлен подошла к камину и поставила на огонь закопченный чайник.
Мора вставила стекло в раму.
— Ну вот, просто мечта!
Она сделала шаг назад и полюбовалась своей работой. Стекло было чуть кривоватое, но все же лучше прежнего, треснувшего в нескольких местах.
— Чудесно, Мора. Большое вам спасибо, — сказала сестра Мадлен, с восхищением глядя на окно.
— В верхнем углу осталась небольшая щель, но я ее замазала. Наверное, вы этого не заметили… — Мора закусила губу.
— Я вижу только одно: сверкающее чистое стекло, через которое не проникнут ни дождь, ни ветер. Еще раз спасибо, Мора. — Она наполнила чашки. — Так что вы там говорили про сны и видения?
— Все это очень странно. Когда мы были в Лондоне… к нам подошла женщина и остановилась рядом…
— И что же?
— Я абсолютно уверена, что это была Элен.
В тот день они обедали в гольф-клубе вчетвером, как бывало каждую субботу. Иногда к ним присоединялись и другие пары. Речь зашла об отшельнице.
— Она не позволила мне прослушать ее легкие, — сказал Питер Келли. — Похоже, она не верит в современную медицину. Мнение какой-нибудь цыганки или знахарки значит для нее гораздо больше.
— У нее в доме довольно тепло и даже уютно, — заметила Мора.
— Да, тепло, но чем она дышит? Торфяным дымом. А простыни у нее наверняка влажные. Но говорить с ней бесполезно. Горбатого могила исправит.
— В прошлом году я пытался дать ей противовоспалительную мазь. Она поблагодарила и сказала, что всему свое время, — покачал головой Мартин.
— Мне кажется, она сама неплохо разбирается в медицине, — возразила Мора.
— Да, она вылечила Эммета от заикания, — подтвердил Мартин.
— И успокоила Клио, когда девчонка вела себя так, словно хотела угодить на виселицу, — добавила Лилиан.
— Она не поощряет глупые фантазии. Так же, как мать Бернард, — сказала Мора.
Они заговорили о матери Бернард, мечтавшей пристроить к монастырю новое крыло; ее лихорадочная деятельность по сбору средств сводила с ума весь Лох-Гласс.
Но Мора их уже не слышала.
Почему отшельница так решительно заявила, что никакой Элен Макмагон в Лондоне не было? Мол, это всего лишь разыгравшееся воображение. Так дерево кажется испуганному человеку чудовищем. А тень на подоконнике, отброшенная колышущейся веткой, — взломщиком. Просто Мора думала об Элен Макмагон и машинально приняла за нее какую-то женщину того же роста и возраста.
— Но я о ней вовсе не думала, — возразила Мора.
— Как она была одета?
— На ней были темные очки и шляпка с фиолетовыми перьями. Сестра Мадлен, это совершенно не в ее стиле! — Отшельница откинула голову и засмеялась. — Вы мне не верите?
— Элен Макмагон в темных очках и шляпке? В помещении? Я знала ее много лет. Она никогда не носила ни очков, ни шляп. Даже в бурю.
— Но если предположить, что…
— Наверное, вы подсознательно придали ее черты совершенно незнакомой женщине, остановившейся рядом. — Сестра Мадлен широко улыбнулась. Объяснение оказалось очень простым.
Конечно, отшельница была совершенно права.
* * *
Занятия в колледже были напряженными, но свободное время все же оставалось. Кит часто ходила в кино с Фрэнки, которая была неистощима на выдумки и всегда находила предлог, чтобы ее подругу Кит вечером отпустили из общежития.
Фрэнки была жизнерадостной и беспечной. Она не обладала придирчивостью Клио и не возмущалась, если Кит делала не совсем то, что ей хотелось. Как-то она пригласила Кит на уик-энд в Корк, где жила ее семья. Кит с удовольствием поехала бы, но был конец месяца, и денег на билет у нее не осталось. Фрэнки только пожала плечами. Ладно, в другой раз. Это было большим облегчением. Кит подумала, что, окажись на месте Фрэнки Клио, она устроила бы ей допрос с пристрастием.
Устраивались и вечеринки на квартирах. На некоторых пели и смеялись всю ночь напролет; другие были всего лишь предлогом для занятий любовью. Кит и Фрэнки считали, что заниматься сексом на глазах у других неприлично. Такие вещи нужно делать наедине, говорили они, стыдливо опускали глаза, притворяясь монахинями, а потом разражались смехом.
— Чем ты занимаешься? Я тебя совсем не вижу, — жаловалась Клио. Кит пыталась рассказывать, но Клио все воспринимала в штыки. — Это ужасно, — говорила она.
— Тогда не спрашивай, — небрежно отвечала Кит. — И все же я бы хотела иногда видеться с тобой где-нибудь. Как-никак мы подруги.
Клио тут же переставала вести себя как четырнадцатилетняя девочка.
— Давай завтра встретимся в «Бьюли» на Графтон-стрит.
— Ну как, ты уже рассталась с девственностью? — спросила Клио у Кит.
— Ты рехнулась?
— «Ты рехнулась, да» или «ты рехнулась, нет»? — лукаво улыбнулась Клио. Именно поэтому их детские ссоры кончались так быстро. Теперь они не ссорились. Для таких глупостей они были слишком взрослыми.
— Конечно, нет. Сама знаешь, — ответила Кит.
— Я тоже, — стыдливо призналась Клио.
— Я тебя и не спрашивала. Я уже достаточно созрела для того, чтобы понимать, что это личное дело каждого.
— По-моему, мы с тобой белые вороны. Все остальные занимаются этим, становятся женщинами, и им все сходит с рук, — неуверенно сказала Клио.
— Ну, Дейдра Хэнли спит со всеми подряд. Орла Диллон из бакалеи переспала с парнем из горной деревушки. Потом ей пришлось выйти за него замуж, а хуже этого нет ничего на свете.
— Я говорю не про них, — ответила Клио. — А про таких людей, как мы.
— Они и есть такие, как мы. Тоже из Лох-Гласса.
— Нет, я имею в виду представителей среднего и высшего класса.
— Клио, ты говоришь как Маргарет Резерфорд в том фильме! — Кит рассмеялась.
— Я серьезно. Как нам быть?
— Думаю, такие люди, как мы, делают что хотят и не делают того, чего не хотят.
— Мы не делаем этого, потому что боимся ада или того, что другие люди подумают о нас.
— По-моему, все не так просто.
— Не так просто? Я перечислила тебе все варианты и возможности.
— Для чего ты затеяла этот разговор?
— Помнишь, я рассказывала тебе про Майкла О’Коннора?
Кит помнила. Высокий, очень непривлекательный студент экономического факультета с неприятным смехом, брат-близнец ее однокурсника Кевина О’Коннора. Они были из богатой семьи. У каждого имелась своя машина, что для Дублина было неслыханной роскошью. Клио упоминала имя Майкла уже несколько раз.
— И что этот Майкл?
— Майкл говорит, что этим занимаются все и что я — глупая провинциалка. Не от мира сего.
— И что он не станет общаться с тобой, пока ты не переспишь с ним?
— Он называет это «заниматься любовью».
— Никакой разницы.
— Ну, он выражался не совсем так, но смысл был ясен.
— Это уже шантаж.
— Он говорит, что без этого настоящей любви не бывает…
— Еще бы! — саркастически ответила Кит.
У Клио вспыхнули глаза.
— А еще он говорит, что его брат Кевин уже проделал это с тобой.
— Что?
Ее реакция заставила Клио встревожиться.
— Он говорил, что это случилось на какой-то вечеринке…
Кит вскочила, красная от гнева.
— Клио, скажу тебе, что о них думаю, а там поступай как знаешь. Все это наглая ложь! Однажды вечером его тупой братец пытался стащить с меня трусики, а я ему отказала, потому что если кто-то и лишит меня девственности, то уж никак не один из этих наглых свиней О’Конноров с их дурацким смехом и ложью, которые считают себя всемогущими, потому что имеют возможность носиться на своих машинах туда-сюда!
Люди, сидевшие за другими столиками, с интересом следили за хорошенькой девушкой с волнистыми черными волосами, которая бросила на стол несколько монет и опрометью выскочила из ресторана. Не каждый день удается услышать разговор о лжи, девственности, трусиках и всемогуществе.
Дублин менялся на глазах.
* * *
Лена изнывала от желания написать Кит письмо или хотя бы открытку, но отвергала эту мысль как слишком нереальную. Попытка пойти на контакт могла отпугнуть девочку. В конце концов, записка Кит была всего-навсего запоздалой благодарностью за платье и предупреждением о присутствии в Лондоне Мартина и Моры. Там не было и намека на теплоту и намерение восстановить дружбу.
И все же что-то нужно было сделать. Можно было найти повод. Лена рылась в местной газете, пытаясь отыскать интересную тему, которая позволила бы ей восстановить связь с дочерью. Толчок дала статья о безработице в гостиничном бизнесе. Она вырезала заметку, наклеила ее на лист бумаги, добавила брошюру агентства Миллара о вакансиях в гостиницах и послала бандероль на адрес колледжа Кит.
Кит уже на втором курсе. Пора подумать о будущем. Конечно, она не обидится.
Лена переписывала письмо снова и снова, пока не осталась довольна. Обратный адрес остался прежним — «миссис Айви Браун». Ни Льюис, ни его коллеги не должны были знать о ее письмах в Ирландию. В конце она написала:
Это интересно будет тебе и твоим однокурсникам.
Надеюсь, учеба идет хорошо.
С искренним пожеланием успехов и счастья.
И подписалась: Л.
* * *
Именно Мора первой заметила, что с Эмметом что-то неладно.
Он сказал, что не хотел поднимать шум. Тем более что их школьная команда готовится к матчу. Брату Хили не понравится, если он не примет в нем участия.
— Если не возражаешь, я попрошу Питера осмотреть тебя, — стояла на своем Мора.
— Мора, я уже большой. Если бы это было серьезно, я бы понял сам. — Они смотрели друг другу в глаза. Это была их первая размолвка.
Эммет был красивым мальчиком, стройным и даже немного хрупким. Он играл крайнего нападающего и был очень нужен команде. Мора знала, что пропустить встречу он сможет только в чрезвычайном случае. Но Эммет мучился от боли, его кожа была потной, а белки глаз пожелтели.
Она не могла отступить.
— Эммет, поверь, я знаю, что ты уже большой. Если бы пришлось везти тебя в больницу, ждать очереди и терять время, я не стала бы тебя заставлять. Но Питер — мой зять… Если я попрошу его вечером осмотреть тебя, в этом не будет ничего страшного.
Эммет улыбнулся:
— Мора, ты слишком рассудительна. В этом все дело.
Питер Келли обнаружил у Эммета острый приступ желтухи и сказал, что болезнь можно лечить в домашних условиях. Темная комната, побольше ячменного отвара, лошадиная доза таблеток и регулярный осмотр мочи, красной, как портвейн.
По утрам Мора дважды приходила домой из гаража Стиви Салливана. А Мартин дважды поднимался из аптеки. Анна Келли, выздоравливавшая после ветрянки и не ходившая в школу, тоже навещала Эммета.
— Что тебе почитать? Хочешь «Дезире»? Отличный роман про подружку Наполеона.
— Нет. Если не возражаешь, я бы предпочел что-нибудь другое. Например, стихи.
— Из учебника? Для подготовки к экзаменам?
— Нет. В моей болезни только и хорошего, что она позволяет не думать о школе и уроках. Ты помнишь наизусть какие-нибудь смешные стихи?
— Честно говоря, нет, — расстроилась Анна. — Но у меня дома есть Огден Нэш…[10] Годится?
— Годится.
— Сейчас сбегаю, — сказала она.
— Я не хочу, чтобы ты тратила на меня все свое свободное время, — встревожился Эммет.
— Да ну, пустяки. Это ведь ты болеешь по-настоящему. У меня была всего-навсего ветрянка.
Эммету польстило, что ради него Анна побежала на Приозерную улицу за книгой.
Огден Нэш им понравился. Они по очереди читали друг другу его стихи, и дом дрожал от хохота.
Вернувшись из Дублина, Кит обнаружила, что ее брат Эммет, пожелтевший за время болезни, и Анна Келли с темно-красными следами ветрянки неплохо ладят между собой.
Она долго раздумывала, стоит ли писать Лене. Конечно, о получении брошюры надо сообщить. Но нужно ли говорить, что Эммет выздоравливает после тяжелой болезни? После ухода из семьи мать утратила все родительские права. Перед побегом она оставила письмо… чтобы время от времени узнавать, как поживают ее дети. Но если бы Кит не сожгла письмо… отец и Мора не смогли бы пожениться.
Мысли вращались по кругу — продвинуться не удавалось ни на шаг. В конце концов Кит сдалась и написала:
Большое спасибо за брошюру. Интересно знать, какие вакансии предлагают в Британии. Учебные программы у нас практически одни и те же, так что диплом дублинского колледжа действителен и в Англии. Мы все время слышим, что в Ирландии бурно развивается туризм, а потому перед нами открываются большие перспективы, но читать о том, что уже произошло в Англии, очень интересно.
Эммет выздоравливает после приступа желтухи. За ним хорошо ухаживают, и через две недели он вернется в школу.
Я решила, что об этом следует сообщить.
Тоже с наилучшими пожеланиями,
Кит.
Так Лена узнала, что ее сын был болен желтухой, можно себе представить, как беспокоился Мартин.
И испытала ревность. Ревность к Море Хейз, которая варила ему мясные и куриные бульоны и накрывала марлей кувшин с ячменно-лимонным отваром. Лена делала бы все это сама и даже больше: она могла бы щупать сыну лоб и менять пижаму. Могла бы сидеть рядом, что-нибудь рассказывать или читать стихи. Ее мысли были далеко…
Льюис прикоснулся к ее руке. Они завтракали вдвоем. Кофе, теплые булочки и мед. Она накрыла стол розовой скатертью — это помогало ему настроиться на работу.
— О чем мечтаешь? — спросил он.
— О том, что у моего сына желтуха… Надеюсь, обойдется без осложнений, — не успев подумать, ответила Лена.
— О господи… Откуда ты это знаешь? — с тревогой спросил Льюис.
Но Лена уже опомнилась:
— Ты спросил, о чем я мечтаю. Это всего лишь мои фантазии, — с улыбкой ответила она.
Льюис посмотрел на нее с сочувствием:
— Я не затрагиваю этот предмет, потому что ничего не могу поделать. Но знаю, как тебе тяжело.
— А я знаю, что ты знаешь.
— Как жаль, что у нас с тобой нет детей.
— Да, жаль, — безжизненным тоном ответила она.
— Конечно, ты думаешь о сыне и дочери… Я понимаю. — Казалось, он прощает ей мысли о детях.
— Да. Иногда.
— Ты не жалеешь, что ушла? — Ответ был известен заранее.
Лена заговорила не сразу. На лице Льюиса отразилась тревога, тут же сменившаяся широкой улыбкой.
— Льюис, ты знаешь, что я любила тебя всю жизнь. Время, проведенное вдали от тебя, было потеряно напрасно… Разве я могу жалеть о том, что позволило нам соединиться?
Грей был тронут. Чувствовал ли он вину за то, что бросил ее много лет назад и постоянно изменял сейчас? Льюис снова и снова повторял, что Лена — единственная женщина, которая может его удержать. Но это могло значить и другое: она единственная дура, которая соглашается жить с ним, несмотря на бесконечные унижения. Может быть, именно это его и удерживало?
Когда много лет назад Лена сказала Мартину Макмагону, что не может выйти за него, потому что никогда не забудет человека, которого любила, он сильно удивился и ответил, что это не любовь, а слепое увлечение. Тогда Лена страшно разозлилась. Все это только слова, сказала она. Увлечение, одержимость, страсть — это и есть любовь. На нее нельзя навесить ярлык.
Она верила в это до сих пор. Лена смотрела на подбородок Льюиса, на его темные ресницы и думала, как сложилась бы ее жизнь, если бы она сумела забыть его после первой измены или сказала «нет», когда он вернулся за ней.
— Как бы ты хотела провести этот уик-энд? — спросил Льюис.
Как? Прилететь в Дублин, надеть платок, темные очки, поездом и автобусом добраться до Лох-Гласса, войти в дом и подняться в комнату сына. Сделать это во второй половине дня, когда Эммет будет спать, потрогать его лоб, шепнуть, что мать любит его и знает о нем все до… каждого биения сердца… а потом поцеловать. Когда мальчик проснется, то все вспомнит, но подумает, что это ему приснилось.
Потом она спустилась бы к домику сестры Мадлен и поблагодарила ее за многолетнюю помощь. Сказала бы старой монахине, что нашла свое счастье. Встретила бы Кит и немного погуляла с ней у озера. Это позволило бы ей избавиться от тяжести на душе. Мысль была бредовая и опасная. Поступив так, она предала бы еще больше людей, чем в прошлый раз.
— Знаешь, куда бы я с удовольствием съездила? В Оксфорд или Кембридж С ночевкой. — Она говорила как ребенок, мечтающий об игрушке.
Льюис задумался:
— Это не так уж далеко. Можно поехать на поезде.
— Мы могли бы совершить экскурсию и посмотреть, как там живут…
— А потом болеть за команду этого города на ежегодной регате, — подхватил Льюис.
Они выбрали Оксфорд. Льюис нашел по своим каналам приличную гостиницу. Быть единственной женщиной на свете, способной удержать Льюиса Грея, оказалось удивительно легко. Все, что от тебя требовалось, это закрыть глаза и дать волю воображению. Оксфорд и Кембридж — единственные места, куда он не ездил по делам. Следовательно, там было безопасно.
* * *
— Как себя чувствует парнишка? — спросил Стиви.
— Худшее позади. Желтый, как утиная лапа, но пошел на поправку, — сказала обеспокоенная болезнью Эммета Мора.
— Вот и отлично… Мора, мне сейчас придется отлучиться на несколько часов. Могу и не вернуться. У нас все в порядке?
— Если говорить о гараже, то да.
— Ради бога, что вы хотите этим сказать?
Она хотела сказать, что личная жизнь Стиви Салливана далеко не в порядке. Мора Макмагон не была слепой и прекрасно знала о его шашнях с хорошенькой Орлой из бакалеи. С Орлой, которая спешно вышла замуж пару лет назад и жила у мужа в отдаленном приходе.
Пару раз Орлу заметили со Стиви в местах, мягко говоря, не слишком презентабельных. Сегодня утром она звонила по телефону, назвалась другим именем, но Мора узнала ее голос. Было ясно, что во второй половине дня состоится свидание.
— Ничего, Стиви. — Мора опустила глаза.
— Вот и ладно. Тогда я пошел. Если вы захотите навестить Эммета, то трубку снимет кто-нибудь из парней, работающих во дворе…
Красивый молодой человек стоял у дверей, поигрывая ключами. Слишком умный и многообещающий, чтобы влипнуть в историю из-за какой-то малышки Орли и ее родственников-горцев.
— Конечно, я вам не мать… — начала она.
— И слава богу, Мора. Вы моложе, умнее и рассудительнее…
Она посмотрела на Стиви с отчаянием.
Вряд ли его мать могла бы дать сыну толковый совет. Кэтлин была хмурой женщиной, прожившей нелегкую жизнь и неспособной понять, что мир изменился. Она постоянно старалась уколоть Мору. Наверное, считала, что аптекарь способен сам содержать жену. И много раз намекала, что первая миссис Макмагон не обременяла себя работой, если не считать домашней. Мора не обращала на это внимания. Миссис Салливан можно было только пожалеть. Кэтлин была несчастной женщиной, что бы о ней ни говорили.
Дом был совсем рядом, так что пятнадцати минут Море хватило. За это время она успела сменить пасынку пижаму, дать ему влажную салфетку протереть лоб, шею и руки и плитку «Кит-Кэт» для утешения. Мальчик быстро поправлялся. Мора тихо вышла и даже не забежала к Мартину в аптеку.
Войдя в контору, она тут же заметила, что дверца сейфа открыта, а содержимое полок и ящиков письменного стола валяется на полу. Мора часто слышала, что шок пригвождает людей к месту. Теперь она поняла, что это очень точное описание. Но когда из-за двери в дом Салливанов донесся слабый стон, силы вернулись к ней. Вбежав в комнату, Мора увидела, что Кэтлин лежит на полу и протягивает к ней руки. Женщину зверски избили: ее лицо и волосы были в крови. Кто-то набросился на нее и чуть не убил.
Все хвалили Мору за то, что она не потеряла в тот момент головы, но это было нетрудно. Муж-аптекарь всего в нескольких метрах, зять-врач — на другом конце провода. Она лишь не могла простить себе, что ушла из конторы. Тогда на Кэтлин не напали бы.
— Не говори так, — прошептал Мартин. — Тогда напали бы на тебя. Не приведи бог…
Отсутствие Стиви Мора объяснила очень тактично: он отправился на деловую встречу. С консультантами по финансовым вопросам. Нет, не из банка. Скоро вернется.
Она решила дождаться возвращения хозяина. Кэтлин отвезли в больницу Тумстоуна. Бедная женщина потеряла много крови; кроме того, нужно было проверить, нет ли у нее переломов. Ее раны были слишком глубокими, чтобы накладывать швы без наркоза.
Питер помрачнел.
— Мора, ты и сама неважно выглядишь. Возвращайся домой, — посоветовал он.
— Именно это я ей и говорю, — поддержал Мартин.
Мора понимала, что должна успокоиться, чтобы взять ситуацию под контроль.
— Позвольте мне подождать здесь. Пожалуйста. Я оставалась за Стиви Салливана и должна его встретить.
Сержант О’Коннор сказал, что тоже останется.
— Шин, ради бога, возвращайтесь в участок Я передам Стиви, чтобы он позвонил вам.
— Нет, я останусь, — упрямо ответил сержант.
— Я сама могу сказать вам, что пропало…
— Мора, я буду ждать его возвращения.
— На это может уйти много времени.
— Он с дочкой Диллонов?
— Понятия не имею, с кем он встречается. Он сказал…
— Ладно, Мора, оставим эту тему, — устало сказал сержант. — Просто если это Орла, то я слышал, что они встречаются в пустом доме за церковью.
— Где вы это слышали?
— Работа такая.
— Нет, это не работа, а сбор сплетен. Злобных сплетен!
— Хотите сказать, что если я пойду туда, то даром потрачу время?
— Если вы думаете, что…
— Ничего я не думаю. Просто хочу сэкономить время и пораньше вернуться домой.
— Ну, если так, то…
Шин встал и вынул ключи от патрульной машины.
Никто не знал, откуда они взялись. Случаев ограбления со взломом в Лох-Глассе никогда не было. Отпечатки пальцев отсутствовали.
Может быть, тут действовала банда профессионалов? Шин О’Коннор в этом сомневался. Профессионалы могли перевернуть все вверх дном, но не оставили бы документы на машины, которые было легко обратить в деньги: регистрационные удостоверения, банковские чеки и даже таблички с номерами. Почерк был не тот.
Очнувшаяся в больнице Кэтлин Салливан не могла вспомнить, сколько человек на нее напало. Иногда она говорила, что это был здоровенный парень с густыми черными бровями, от которого разило потом. А иногда — что их было двое, потому что кто-то ударил ее сзади, а смуглый парень стоял перед ней.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |