Кит зашла в кафе. Там стоял музыкальный автомат, и несколько девушек ее возраста слушали пластинки. Она им позавидовала. О господи, как хорошо жить в нормальных домах, из которых матери не убегают… и не воскресают из мертвых! Никто из этих девушек не сталкивался с призраком. И у них было достаточно денег, чтобы крутить пластинки одну за другой. Они говорили о парнях, с которыми встречались. Две из них были негритянками, но говорили с лондонским акцентом. Похоже, жизнь изменилась: люди разных цветов кожи сидят в кафе на одной улице, и никто из них не знает друг друга.
Именно здесь жила мать с тех пор, как бросила их.
Мама жива. Что скажет на это Эммет? Он успокоился, только когда нашли тело… А папа? Что подумает папа? Снова впадет в черную меланхолию? Им не надо это знать. После стольких лет эта новость причинит им слишком сильную боль и принесет несчастье.
А во всем виновата она, Кит.
За прошедшие годы Кит часто винила себя, задавая один и тот же вопрос: правильно ли она поступила, что сожгла письмо? Но всегда говорила себе: Господь знает, что она сделала это, как ей казалось, из лучших побуждений. Из любви к матери. Но кому интересны ее благие намерения? Правильно говорят, что ими выложена дорога в ад.
Кофе обжег ей горло.
Нет, никто не должен ни о чем узнать. Тем более что этого хотела она сама… Кит не могла назвать матерью эту стройную женщину, жившую в современной квартире и говорившую о своем физическом влечении к Льюису или как там это называется… Зачем подвергать Эммета пытке, которую с трудом выдержала она сама? И папу тоже. Что будет с папой, если он узнает, что его любимая Элен, по которой он пролил столько слез, бросила его, потому что хотела спать с мужчиной по имени Льюис?
Кстати говоря, а где он, этот Льюис? Если мать сходила по нему с ума, то почему в квартире нет и следа его пребывания? Кит вспомнила мужчину, который разговаривал с Айви. Красивого темноволосого мужчину, похожего на актера. Нет, вряд ли это был Льюис; он куда-то уезжал. И оставил большой сундук со своими вещами, который должны были забрать. Нет, это не любовник матери. Он слишком молод…
Кто-то тронул ее за руку. Она вздрогнула и подняла глаза. Неужели мать или миссис Браун следили за ней?
Но это оказался юноша лет восемнадцати.
— Ты одна? — спросил он.
— Да, — глядя на него с опаской, ответила Кит.
— Не хочешь присоединиться к нам? — Он показал рукой на столик, за которым сидели лукаво улыбавшиеся парни и девушки.
— Нет, спасибо… Большое спасибо.
— Да брось ты. Человек не должен сидеть один, когда играет такая музыка, — сказал парнишка.
Кит заколебалась. Молодые люди пели и хлопали в такт музыке. На их месте они с Клио вели бы себя так же. Но теперь все было по-другому. Она не сможет сидеть с ними, смеяться и делать вид, что ничего не случилось. Но сидеть одной и гонять по кругу одни и те же мысли, доводя себя до белого каления, тоже нельзя.
— Спасибо, — улыбнулась ему Кит.
Парень обрадовался тому, что сумел подвести к столику такую хорошенькую и нарядную девушку. Она широко улыбалась и кивала каждому, кто называл свое имя. Должно быть, она отвечала, что ее зовут Кит, потому что все так назвали ее, когда она сказала, что ей пора. Кит вышла из кафе и побежала на автобус.
Клио не находила себе места и ворчливо заметила:
— Ты опоздала.
— Нет, это ты пришла слишком рано.
Началась их обычная перепалка. Но когда Кит видела Клио в последний раз, она еще не знала самого ужасного. Что мать не умерла, а сбежала. И что дочь невольно помогла ей обмануть всех, когда сожгла письмо.
— Что делала? — Клио все еще дулась на то, что они не поехали в город вместе.
— Посидела в кафе, — пожала плечами Кит.
— И все? А я побывала в сотне мест.
— Рада за тебя.
— Ты с кем-нибудь познакомилась? — жадно спросила Клио.
— Да, с целой компанией. Они слушали музыку.
— А мальчики там были?
— Полным-полно.
Мысли Кит были далеко отсюда. Далеко от Клио и от кафе.
— Симпатичные?
— Да. Вполне… А ты? — Кит понимала, что должна держаться как обычно.
Однако с приключениями Клио не повезло.
— Да так, видела кое-что… А как их звали?
— Кого?
— Мальчиков, с которыми ты познакомилась?
— Не помню. — Кит говорила чистую правду.
Когда они поднимались по ступенькам монастырской лестницы, Клио забеспокоилась.
— Кит, ты не переспала с кем-нибудь из них? — внезапно спросила она.
— О господи… Ты соображаешь, что говоришь? — Нет, Клио никогда не перестанет изумлять ее.
— Ну, ты как-то изменилась… Сама знаешь, всегда можно отличить человека, который делал это, от человека, который не делал.
— Жаль тебя разочаровывать, но ничего подобного не было. В кафе такими вещами не занимаются. Наверное, там слишком людно.
— Ох, Кит, замолчи! Ты какая-то другая. Понятия не имею почему, но я слишком хорошо тебя знаю. С тобой что-то произошло.
— Могу сказать тебе только одно: я не лишилась девственности на столике кафе.
— А что же тогда?
— Ничего. Просто я оказалась в чужом городе, но не стала его частью.
Похоже, она нашла правильные слова. Во всяком случае, Клио они убедили. Она потерпела обидную неудачу и утешилась тем, что Кит Макмагон не повезло тоже. Но выглядела Кит странно. Так, словно с ней произошел несчастный случай или что-то в этом роде.
В ту ночь Кит так и не смогла уснуть. Она сидела и смотрела в окно, наблюдая за лондонским рассветом. Интересно, мать тоже не сомкнула глаз? Да нет, наверняка спит со своим Льюисом, к которому ее так тянуло. Если только это не тот красивый мужчина, который выносил свои вещи.
И тут ей в голову пришла мысль, пронзительная, как ледяной ветер. Что, если Льюис действительно уехал? Теперь мать знает, что ее разоблачили, и может вернуться домой. Может приехать в Лох-Гласс после стольких лет и попытаться начать жизнь сначала. Вернуться как привидение к бедному папе, который по-прежнему считает ее святой. К Эммету, который был совсем маленьким, когда она «утонула». И помешать папе снова жениться. Конечно, Мора Хейз теперь не сможет выйти за папу.
Никто не сумеет простить мать.
Кит бросало то в жар, то в холод. Когда настало утро, она была не в состоянии принять участие в пешеходной экскурсии по диккенсовским местам Лондона.
Мать Люси встревожилась:
— И часто с тобой такое?
У девочки действительно поднялась температура.
— Все будет в порядке, если я немного полежу, — ответила Кит.
— Я буду навещать тебя каждый час, — сказала мать Люси.
— Это умерит твою прыть, — прошептала Клио.
— Никакой прыти у меня нет. Ох, Клио, до чего же ты вредная!
— Если я найду твое кафе, сказать им, что ты придешь снова?
Клио расстроилась, что Кит не пошла с ними. С ней было бы намного веселее, но подруга действительно выглядела больной.
Кит лежала на узкой койке в дортуаре, рассчитанном на восемь девочек Во время учебы здесь спали восемь англичанок. А теперь — девочки из Лох-Гласса. Каждая из них ложилась на эти подушки, не ощущая страха, который обвивал душу, как колючая проволока.
Кит лежала с открытыми глазами. Когда монахиня заглядывала в дверь, она притворялась спящей. Это избавляло от необходимости объяснять причину ее лихорадки.
Лена не спала. В шесть часов она поняла, что пытаться заснуть бесполезно. Поэтому она встала, оделась, спустилась вниз и подсунула под дверь Айви записку со словами «Поговорим вечером». Ничего другого не требовалось. Вчера Айви хватило такта оставить ее в покое. Она поймет, что Лена не станет ее сторониться и хранить секреты, которыми однажды уже поделилась.
Придя в агентство Миллара, она принялась за письмо дочери. Но ничего не получалось. Лена с треском вытаскивала из машинки страницу за страницей и комкала их. Когда хлопнула дверь и в офис вошла Доун Джонс, Лена сдалась. Написать нужно было о многом, но где взять подходящие слова? Она порвала черновики на мелкие кусочки, напоминавшие конфетти. Теперь ни один человек не смог бы их прочитать.
Впрочем, никому и в голову не пришло, что превосходно владеющая собой миссис Грей всю ночь не сомкнула глаз. Что в один и тот же день она нашла дочь, снова потеряла ее и рассталась с человеком, с которым прожила как с мужем пять лет.
Бессонная ночь убедила Лену в том, что дочь права. Ей следует остаться для всех умершей; она уже и так причинила людям слишком много зла. Однако утром ей в голову пришла пугающая мысль. А вдруг Кит передумает? Когда ужас, отвращение и чувство вины за сожженное письмо пройдут, она может изменить свое решение. Посчитать, что обязана все рассказать сначала Эммету, а потом Мартину.
Вина Лены перед Мартином не имела границ. Она была несправедлива к нему. Этот человек много лет жил в страхе, подозревая, что она покончила с собой. Кит сказала, что по городку ходило множество слухов. Мартин пережил это, затыкал уши, чтя ее память. Разве можно выставить его на позор? Объявить на весь свет, что его жена просто сбежала с другим? Мартин этого не заслужил. Он имеет право на счастье. Следует предупредить Кит, что она должна молчать.
Ночью Лена думала, что сумеет найти нужные слова, если окажется у письменного стола. Того самого стола, за которым она писала длинные письма дочери от имени подруги покойной. Письма, которых она больше никогда не напишет и не получит на них ответа.
Но нужные слова не приходили.
И тут явилась Доун, свежая, как маргаритка.
— Надо же, я считала себя ранней пташкой… но вы снова меня опередили. — Ее голос напоминал чириканье.
Синяя с золотом форма, сверкающие волосы и безукоризненно наложенная косметика делали Доун похожей не то на канарейку, не то на волнистого попугайчика.
Лена почувствовала себя старой и усталой.
— Мне нужно ненадолго уйти. Пожалуйста, возьми блокнот. Я продиктую список дел, которые вы поделите с Джесси.
— Конечно, миссис Грей. — Доун обратилась в слух.
«Счастливая ты, Доун, — думала Лена. — Спишь ночью, имеешь дюжину поклонников, и твоя единственная забота — решить, с кем из них провести вечер».
Лена вернулась в дом двадцать семь и постучала в дверь подруги.
— Айви, когда у вас выдастся свободная минутка, поднимитесь ко мне, пожалуйста.
Она выглядела так скверно, что та встревожилась:
— Может, вызвать врача?
— Нет. Мне будет вполне достаточно дружеской поддержки.
Айви помогла Лене раздеться и лечь в кровать. Большое супружеское ложе, которое они делили с Льюисом, теперь было слишком пустым и просторным. Айви сложила одежду и положила ее на кресло, а потом протянула Лене ночную рубашку так, словно была служанкой знатной дамы.
Обе молчали.
Наконец Айви сказала:
— Лена, она очень красивая девочка. Такой чудесной дочерью можно гордиться…
После этих слов плотина рухнула. До сих пор Лена сдерживалась, но когда Айви Браун похвалила дочь, которую она потеряла навсегда, слезы хлынули наружу. Она плакала как младенец и не могла успокоиться. Прошло немало времени, прежде чем она смогла высморкаться и рассказать Айви обо всей глубине постигшей ее трагедии… Самое худшее заключалось в том, что ее дочь по простоте душевной сделала в свое время все, чтобы Элен Макмагон не смогла вернуться и снова увидеть своих родных.
* * *
— Что, тебе не очень понравилась поездка? — спросил Мартин Макмагон.
— Нет, папа, понравилась. Она ведь стоила кучу денег и…
— Это неважно. Иногда мы тратим кучу денег, а толку никакого. Все было слишком по-школьному, да?
— Нет, я же писала, все нормально. Я отправляла тебе открытки; мы всё посмотрели.
— И что тебе понравилось больше всего? — спросил Эммет.
Кит искоса посмотрела на брата. Ей вспомнилась мать, которая спросила: «Что в этой истории хуже всего?» Она проглотила комок в горле и постаралась найти ответ.
— Наверно, Тауэр, — наконец сказала она.
— А как твоя лихорадка?.. — Отец тревожился за нее.
— Температура у меня была всего день-другой. Ты же знаешь, эти монахини вечно делают из мухи слона.
— Клио сказала Питеру, что ты пролежала в постели два дня.
— Папа, Клио еще хуже монахинь.
— Не вздумай сказать это при матери Бернард. Бедняжка потратила столько сил на то, чтобы научить вас обеих уму-разуму.
Итак, ей удалось отвлечь отца. Что ж, спасибо Клио.
— А вот и ты, Кит Макмагон. — Именно так отец Бейли обычно здоровался с людьми. Это было чем-то вроде позволения существовать.
— А вот и я, отец, — в тон ответила Кит.
Священник смерил ее пристальным взглядом, решив, что над ним потешаются, но подтверждения этому не нашел.
— Ну, как вы съездили в Лондон?
— Было очень интересно. Нам повезло. Такая возможность предоставляется не каждому. — Она говорила чопорно, как маленькая девочка, цитировавшая чужие слова.
Клио хихикнула.
— Место по-своему неплохое, — сказал отец Бейли. — Если смотреть на него под нужным углом зрения.
Под каким еще углом зрения? Кит захлопала ресницами, но не стала спорить с пожилым священником.
— Вы сами там бывали, отец?
— Пару раз проездом по пути в Святой Город, — ответил он.
— А кафе там уже были? — спросила Клио.
— У нас не было времени на кафе.
— В том-то и дело, — прошептала Клио, когда они отошли на почтительное расстояние. — Интересно, что бы он там увидел, будь у него больше времени.
— Надо же, какое совпадение. Оказывается, вы были в Лондоне одновременно с нашими выпускницами! — сказала мать Бернард Море Хейз.
— Я, мать Бернард?
— Клио и Кит отпускали из монастыря, чтобы встретиться с вами. Мне сказала об этом мать Люси.
— Ах, мать Люси… — Мора была сбита с толку, но не хотела, чтобы монахиня поняла это.
— Какое совпадение! — повторила мать Бернард.
— Да уж, — насупившись, подтвердила Мора.
— Клио, можно тебя на минутку?
— Да, тетя Мора.
— Матери Бернард привиделось или ей действительно кто-то сказал, что я была в Лондоне одновременно с вами?
— Я ничего ей не говорила. Честное слово.
— А кто?
— Понятия не имею. Какая-то чокнутая монахиня сказала, что звонила наша тетя, вот мы и воспользовались возможностью, которая свалилась на нас с неба… — Клио хихикнула. — А от небесной возможности не отворачиваются, правда?
— И как вы с Кит воспользовались ею?
— Куда ходила Кит, я не знаю. Она изо всего делает тайну. А я скучала. Рассматривала витрины, заходила в кафе и бары, делая вид, что кого-то ищу.
— И ты не задавала вопросов об этой неизвестно откуда взявшейся тете, которая о вас спрашивала?
Клио пожала плечами:
— Нет. Я просто подумала, что нам редкостно повезло. Но ошиблась.
* * *
Орла Диллон — теперь Рейли — пришла к матери.
— Мама, могу я тебе помочь? Ты всегда жаловалась, что я тебе не помогаю.
— Это было тогда, когда ты жила здесь. Теперь ты живешь с мужем и возвращайся к нему.
— О господи, мама! Тебе же нужно хоть иногда выходить из дома. Я сказала ему, что должна немного помочь тебе в магазине.
— Ты сказала ему неправду. А кто присматривает за ребенком?
— Ма Рейли. Пусть старая карга хоть раз в жизни займется делом.
— Орла, я уже сказала и повторять не буду. Здесь тебе делать нечего.
— Мама, пожалуйста…
— Нужно было думать об этом раньше.
Скоропалительная свадьба Орлы не доставила ее родным никакого удовольствия.
Клио и Кит читали журналы. Обычно они успевали прочитать пять, прежде чем купить один. Тем не менее разговор Орлы с матерью не ускользнул от слуха Клио.
— Оказывается, быть замужем вовсе не сахар, — шепнула она Кит.
— Что?
— Ты оглохла?
В последнее время общаться с Кит Макмагон было все равно что говорить со стеной. Она ничем не интересовалась. Проспект колледжа Святой Марии, что на улице Катал Бруга, пролежал на столике в коридоре три дня.
— Кит, ты что, не будешь его читать? — спросила Рита. — Там описывается форма и все остальное…
— Конечно, буду, — ответила Кит.
Но конверт так и остался нераспечатанным.
— Колледж Святой Марии? — спросила миссис Хэнли из магазина готового платья. — Что ж, это неплохо. Значит, ты не станешь поступать в университет, как Клио?
— Нет, миссис Хэнли. Я хочу изучать гостиничное дело. Там можно научиться многому. Не только бухгалтерии, но и кулинарии и всему остальному.
— А как твой отец относится к тому, что ты не поступаешь в университет? По-моему, он мечтал об этом всю жизнь.
Кит посмотрела на миссис Хэнли:
— Серьезно? Он никогда об этом не говорил. Ни словом не обмолвился. Пойду-ка я домой и спрошу его… Я не догадывалась об этом, пока вы не сказали.
— Может, я ошиблась? Не стоит зря расстраивать людей… — встревожилась миссис Хэнли.
Во взгляде Кит чувствовалось раздражение. Она не знала, что миссис Хэнли так стыдилась собственной дочери, работавшей в низкопробном дублинском кафе даже не официанткой, а простой уборщицей, что делала все, чтобы унизить остальных девушек Лох-Гласса.
А миссис Хэнли не знала, что стоявшая перед ней сердитая девушка толком не слышала ее слов. Чтобы вызвать бурю, достаточно было просто произнести имя ее отца.
В ту ночь Кит плохо спала. Она уже несколько дней ни на чем не могла сосредоточиться. Вдруг мать напишет из Англии или, хуже того, приедет? Неужели счастливое будущее отца растает у нее на глазах?
— Эммет, от тебя пахнет спиртным, — заметила Кит.
— Серьезно? Я думал, все уже выветрилось.
— О чем ты думаешь?
— А ты не наябедничаешь?
— Разве я когда-нибудь ябедничала?
— Ну, мы с Майклом Салливаном и Кевином Уоллом… выпили по коктейлю.
— Не верю.
— Точнее, слили остатки из бутылок, лежавших в баре Фоули, в кувшин и перемешали.
— Эммет, ты рехнулся. Совершенно рехнулся.
— Честно говоря, это было ужасно. Одна вода. Потому что в бутылках из-под виски и бренди почти ничего не осталось.
— Как тебе не стыдно!
— Ладно, спасибо, что сказала. Надо будет почистить зубы.
— Ради бога, зачем ты это делаешь?
— Ну, нужно же чем-то заняться. Иногда здесь бывает тоскливо. Скажешь, неправда?
Кит посмотрела на Эммета и закусила губу. Что она могла ответить?
— Как дела, Кит? — окликнул ее Стиви Салливан.
— Паршиво, — ответила Кит.
— Терпеть не могу, когда у хорошеньких девушек бывает плохое настроение, — обольстительно улыбнулся Стиви.
Но на Кит Макмагон его улыбка не подействовала.
— Мне было бы куда лучше, если бы ты помешал своему братцу устраивать коктейли на задах Фоули и Лапчатого.
— Ты что, решила податься в Общество трезвости? Не дают спать лавры отца Мэтью, апостола воздержания? — спросил Стиви.
— Просто не хочу, чтобы от моего брата несло перегаром.
— О’кей, — кивнул Стиви.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Что приму меры.
— Спасибо, — сказала Кит и вошла в дом.
Поднимаясь по лестнице, она уже ругала себя за то, что так строго отнеслась к обычной мальчишеской игре. Они не были пьяными. Просто притворялись взрослыми.
Наверное, сказала она себе, это из-за отца. Ему приходится нелегко. А будет еще тяжелее, когда он узнает, что его жена не утонула в озере. Потому что у Кит больше нет сил. Она не сможет молчать об этом так же, как молчала о сожженном письме. Теперь тайное станет явным и все рухнет.
Ей приснилось, что мать вернулась домой и вся семья пьет чай на кухне.
«Не надо сердиться на Кит», — говорит мать. Все сидят вместе, за их спинами стоит Рита. Только Кит, как отверженная, притулилась на дальнем конце стола. И откуда-то доносится громкий плач Моры.
— Кит, я хочу сделать тебе подарок в честь окончания школы. — Миссис Хэнли протянула Кит плоскую коробку.
— Большое спасибо, миссис Хэнли. Очень любезно с вашей стороны.
— Открой и посмотри. Может, тебе не понравится.
В коробке лежал ярко-желтый свитер с короткими рукавами. Кит никогда не носила таких вещей. Ладно, под жакет сойдет.
— Красивая вещь, миссис Хэнли. Вы очень добры.
— Детка, вчера я наговорила лишнего. Не обращай внимания, ладно?
Кит удивленно посмотрела на нее. Она представления не имела, о чем говорит эта женщина. События последних дней от нее ускользали. Она с трудом помнила, что было после возвращения из Лондона. Все казалось нереальным.
* * *
Дни и ночи стали для Лены бесконечными. Она спала — точнее, пыталась спать — в уголке огромной кровати, которую когда-то делила с Льюисом.
В офис она ходила как на автомате; работа потеряла для нее всякий смысл. Уже не надо было ни бежать домой во время ленча, чтобы побыть с Льюисом лишний час, ни торопиться к ужину.
Прошел день ее рождения, но никто об этом и не вспомнил. Ни Льюису, ни Кит не было до этого дела, а для остальных она умерла. Может быть, Айви помнила, но она была тактична и понимала, что праздновать в этом году Лене нечего.
Иногда во время субботнего ленча, когда закрывалась дверь агентства, Лена поздравляла себя с тем, что сумела прожить еще одну неделю. Возможно, так будет продолжаться до конца ее жизни — конечно, если дочь сумеет это вынести. До тех пор она будет скрываться в Лондоне и спать в постели мужчины, который бросил ее так же, как она бросила собственного мужа.
Некоторые дни были труднее остальных. В агентство обратилась одна вдова, просившая подыскать ей работу на неполный рабочий день. В четыре часа пополудни ей нужно быть дома: в это время возвращается из школы ее сын.
— Понимаете, ему тринадцать лет, а в этом возрасте они особенно нуждаются в матерях, — поделилась она с Леной.
К ее удивлению, глаза миссис Грей наполнились слезами.
— Да, очень нуждаются, — серьезно сказала Лена. — Мы сделаем все, чтобы найти для вас что-нибудь подходящее. — И посвятила себя решению этой задачи. Как будто помощь этой женщине извиняла ее перед сыном.
Она много думала об Эммете. Может быть, он более добросердечен и не торопится осуждать людей, как Кит. Тем более что сам он ни в чем не виноват. Он не сжигал письмо, адресованное другому. Может быть, она сумеет найти способ написать ему и сообщить, что жива? Или это чистое безумие?
А как же быть с Мартином? С Мартином, к которому она была так несправедлива? Как быть, если Кит изменит свое решение? Вдруг она во всем признается? Что честнее — сказать Мартину правду самой или позволить ему узнать эту правду из вторых рук?
Она обещала, что не уйдет от него без объяснений, но до него эти объяснения не дошли. Может быть, она хочет вернуться только потому, что Льюис ушел? Во всяком случае, Мартин подумает именно так…
Эти мысли скреблись в мозгу бодрствовавшей Лены как мыши. А ночью ей снилось, что Льюис вернулся. Она просыпалась в холодном поту и понимала, что ошиблась. Однажды ночью Лене приснилось, что она вернулась в Лох-Гласс, вышла из автобуса у монастыря и пошла через городок пешком. Мимо Приозерной улицы, которая вела к дому Келли, мимо почты, дверь которой Мона Фиц захлопнула у нее перед носом. Почтальон Томми хотел выйти и поговорить с ней, но Мона позвала его обратно. Шторы в окне полицейского участка колыхнулись; ее заметили, но никто не вышел поздороваться. Чтобы не встречаться с ней, миссис Хэнли вывесила на двери своего магазина объявление «ЗАКРЫТО ПО ТЕХНИЧЕСКИМ ПРИЧИНАМ».
У дверей бара Фоули стояла мрачная толпа. Гараж Салливана был пуст, посетители хозяйственного магазина Уолла свернули в другую сторону, а отец Бейли торопливо пошел к церкви, лишь бы не видеть ее. Когда она вернулась на перекресток и перешла на другую сторону улицы, надеясь встретить кого-нибудь, двери бара Лапчатого оказались закрытыми, а миссис Диллон не захотела с ней разговаривать. Дэн и Милдред О’Брайен из гостиницы «Центральная» старательно избегали ее взгляда.
А потом она очутилась в аптеке, подняла голову и крикнула: «Я дома!»
Но ответа не дождалась.
На лестничную площадку вышла Рита, одетая в черное.
«Боюсь, мэм, вы не можете войти. Хозяйка умерла», — мрачно сказала она.
«Хозяйка — это я!» — воскликнула Лена.
«Знаю, мэм, но войти вы не можете».
И тут она проснулась мокрая от пота. Это была правда. Никакой новой жизни у нее не будет. Можно по-прежнему оставаться для всех женщиной, утонувшей в озере.
Лена ужасно скучала по письмам. Но заходить за ними к Айви не имело смысла: Кит больше никогда не напишет ей. Подруга матери больше никогда не получит писем, переполненных новостями.
Кит тоже скучала по письмам. Писать было некому, некому рассказывать о том, что ждет ее впереди, о колледже, о собачьей преданности Филипа О’Брайена и растущем высокомерии Клио. Лена Грей, которой она писала, могла найти выход из любого положения. Конечно, за исключением того, в котором обе оказались сейчас.
Письма были для нее тогда настоящим благословением. Но, увы, прошли те времена, когда сестра Мадлен тайком передавала ей конверт с английским штемпелем, который она уносила домой и вскрывала у себя в спальне. Понимание того, что все в этих письмах было ложью, превращало их в ничто. Кит не могла вспоминать о них без дрожи. Она больше не верила Лене Грей. Ни на грош.
Пришла открытка от Филипа. Он был в Килларни.
Дорогая Кит!
Я устроился поработать в гостиницу, которую ты видишь на открытке, на время каникул. Представь себе, что на открытке изображена твоя собственная гостиница. Было бы, чем похвастаться.
Не могу дождаться начала занятий, а ты? У нас большое преимущество перед остальными. Мы будем вместе, а им придется искать новых друзей.
С любовью,
Филип.
Дорогая Кит!
Твой отец сказал мне, что ты будешь жить в общежитии на Маунтджой-сквер. Уверена, что тебе будет удобно там во время учебы в колледже.
Конечно, одним из самых больших преимуществ жизни в Дублине будет для тебя ощущение свободы от дома и всего, что с ним связано. Хочу сообщить тебе, что у меня есть квартира в Рэтмайнсе, и я буду рада, если ты навестишь меня. Но только не подумай, что я буду сидеть дома и ждать тебя. Я ухожу с работы в половине шестого и в случае хорошей погоды около часа провожу на поле для гольфа. Часто хожу в кино или в гости. Иногда люди приходят ко мне на ужин.
Я пишу тебе об этом, чтобы ты не подумала, будто я изнываю от одиночества или хочу следить за твоим поведением в Дублине. Сообщаю номер своего телефона на случай, если ты решишь как-нибудь зайти ко мне поужинать.
Искренне любящая тебя
Мора.
Дорогой Майкл Салливан!
Тебе пишет доброжелатель. Люди видели, как ты допиваешь остатки из бутылок на задворках пивных Лох-Гласса.
Это нужно прекратить.
Немедленно.
Иначе об этом узнает сержант О'Коннор.
И отец Бейли.
А самое главное — твой брат, который выбьет из тебя дурь.
Предупреждаю в последний раз!
Дорогой Филип!
Как бы, мы ни жили в Дублине, но вместе мы не будем. Я хочу, чтобы ты знал это с самого начала во избежание недоразумений.
С любовью (но только если ты поймешь это правильно), Кит
— Стиви, в Дублине ждут, чтобы я как можно скорее приступила к своим обязанностям, — сказала Рита.
— О боже! Скоро ты забудешь Лох-Гласс как кошмарный сон.
— Да, осталось немного.
— Но эта женщина еще не переехала к Мартину.
— Если ты говоришь о Море Хейз, то они — очень близкие друзья. Но ты прав… Помолвки еще не было.
— Я думал, ты останешься со мной и будешь вести бухгалтерию.
— Стиви, твоя мать этого не одобряет.
— Не обращай на нее внимания. Бери пример с меня.
— Не очень приятно, когда тебя просят выносить мусор, скрести кастрюли или мыть посуду…
— Брось, Рита. Просто не делай этого, и все. Она попросит, а ты откажи. Это как в игре.
— Только не для меня.
— Не верю. Это всего лишь предлог… Ты нашла работу получше?
— Да нет.
— А что тогда?
— Я была никем. Сумела выбиться в люди. И хочу жить там, где со мной будут считаться.
— Я тебе хорошо плачу.
— Если бы я пошла на панель, то получала бы больше. Деньги — еще не все.
— О’кей, согласен, я человек грубый. У меня нет времени на обходительные разговоры.
— Но с клиентами ты ведешь себя вежливо. И с людьми, которые могут обратиться не к тебе, а в агентство Форда…
— Это правда.
— С девушками, на которых ты положил глаз. С теми, у кого ты можешь получить кредит. И с людьми, которые могут позволить себе купить новую машину.
— У тебя цепкий взгляд.
— Да. И мне нравится далеко не все из того, что я вижу.
— О боже, Рита, ты меня пристыдила. Больше мне сказать нечего.
— Странно… Кажется, ты говоришь правду, — усмехнулась Рита.
— Значит, мир? Я получил урок, и теперь все в порядке? — Он чарующе улыбнулся.
— Стиви, ты ведешь себя как мальчишка. Это на меня не действует! — засмеялась Рита.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |