Пока все складывалось как нельзя лучше. Лена была уверена, что на завтрашней мессе сможет общаться с Господом без чувства горечи.
Айви точно не знала, где находятся римско-католические церкви. Правда, одна большая церковь есть в Килбурне, на Куэкс-Роуд. В воскресенье там собирается много народа.
— Килбурн… Звучит слишком по-ирландски. А вдруг нас узнают? — спросила Лена Льюиса.
— Нет, — ответил он. — Вряд ли кто-нибудь успел эмигрировать из Лох-Гласса после твоего исчезновения.
— Нет, конечно нет. Но ты… вдруг кто-нибудь узнает тебя?
— Милая, даже если кто-то меня узнает, это не имеет никакого значения. В бегах у нас ты. Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
— Я была бы рада. Конечно, если это не вызывает у тебя отвращения. Только для того, чтобы возблагодарить Господа.
— Что ж, мне есть за что его благодарить. Конечно, пойду.
Она и не предполагала, что ждет ее после первой мессы в Лондоне.
Найдя нужный автобус и выяснив, в какую сторону ехать, они пересекли на нем Килбурн-Роуд и пошли за толпой в шалях и поднятых воротниках. Там были и поляки, и итальянцы.
И никакого сравнения с Лох-Глассом. «Доброе утро, миссис Хэнли, мистер Фоули, Дэн, Милдред, мистер Хики, мать Бернард, миссис Диллон. Привет, Лилиан, привет, Питер. Рада снова видеть тебя, Мора. Как поживаешь, Кэтлин? А ты, Стиви?» Пока доберешься до церкви, замучаешься. А в самой церкви тебе будет знаком чих и кашель каждого. Как и проповедь, которую прочитает отец Бейли…
Когда они вышли из церкви, Лена ощущала покой и умиротворение.
Рядом располагался газетный киоск.
— Здесь продают все ирландские газеты, — сказал Льюис. — Давай купим, а потом сходим куда-нибудь и отметим воскресенье… О’кей?
Лена кивнула, просматривая заголовки. Тут были хорошо ей знакомые «Керримен», «Корк экземинер», «Эхо Уэксфорда», «Коннахт трибюн»… И среди них газета, которую каждую пятницу доставляли в аптеку. Там печатали расписание киносеансов, объявления о продаже недвижимости, новости о земляках, которые добились известности, вступили в брак или отпраздновали золотую свадьбу.
Она уже хотела отойти, когда увидела на первой странице фотографию Хрустального озера с плывущими по нему лодками. Под ней красовался заголовок:
ПОИСКИ ПРОПАВШЕЙ ЖИТЕЛЬНИЦЫ ЛОХ-ГЛАССА ПРОДОЛЖАЮТСЯ
Раскрыв глаза от изумления, она прочитала об исчезновении Элен Макмагон, жены известного лох-гласского аптекаря Мартина Макмагона, которую в последний раз видели гуляющей у озера в среду, 29 октября. Водолазы и добровольцы обыскали заросшие камышом участки озера, в честь которого был назван Лох-Гласс, но ничего не нашли. Была обнаружена перевернутая лодка, после чего решили, что лодку взяла миссис Макмагон, но не сумела с ней справиться из-за нередкого в этих местах шквалистого ветра.
— Ну что, покупаете? — спросил киоскер. Элен дала ему полкроны и отошла, сжимая в руке газету. — Эй, она дорогая, но не до такой степени! — окликнул он. — Возьмите сдачу!
Но Лена его не слышала.
— Льюис… — хрипло позвала она. — О боже, Льюис…
Ей помогли подняться. Каждый предлагал свое: расстегнуть воротник, выпить бренди, виски, воды, чаю, пройтись или посидеть.
Киоскер, пытавшийся отдать Лене сдачу, настаивал, чтобы деньги положили ей в сумочку. В конце концов он помог Льюису не то довести, не то дотащить Лену до Килбурн-Роуд. Ей же нужно было только одно: как можно скорее добраться до места, где они смогут посидеть вдвоем. Льюис твердил, что ей нужен врач.
— Поверь мне, все в порядке. Просто отведи меня куда-нибудь.
— Пожалуйста, дорогая, пожалуйста.
В ближайшем баре было полно ирландцев, но это не имело значения. Они интересовались только своими делами и не обращали внимания на мужчину и женщину, которые сидели за столиком, не прикасаясь к бренди, и читали невероятный отчет о поисках Элен Макмагон.
— Надо же… Поднял на ноги весь городок, полицию, сыщиков из Дублина… — покачал головой Льюис.
— Значит, он не нашел письмо, — сказала Лена. — И подумал, что я утонула… О боже! Что я наделала!
— К тому времени мы были уже за тысячу миль оттуда. Где ты оставила письмо?
— В его спальне.
— Как он мог его не заметить? Как, скажи мне?
— Может быть, он туда не заходил…
— Лена, приди в себя. Ведь там была полиция. Она наверняка перерыла весь дом.
— Но он не мог сделать этого специально. Не мог так травмировать детей — заставить их думать, что я лежу на дне озера, как бедная Бриди Дейли.
— Кто это?
— Неважно. Мартин не мог так поступить с детьми.
— Но почему он не получил письмо? — Лицо Льюиса было искажено болью. Он то и дело поглядывал на газету, словно надеялся, что статья исчезнет. — Может быть, письмо взяла служанка?
— Исключено.
— А вдруг она хотела шантажировать тебя?
— Я тебе рассказывала о Рите. Нет, это невозможно.
— Тогда дети. Предположим, один из них открыл конверт… И не захотел поверить, что ты ушла. Ты лучше меня знаешь, какие они странные существа. Спрятали письмо и притворяются, что его не было…
— Нет, — просто ответила Лена.
— Почему ты так уверена?
— Льюис, я их знаю. Это мои дети. Во-первых… они не стали бы вскрывать письмо, адресованное Мартину. Но если бы они это сделали… если бы сделали…
— Допустим, что сделали. Просто допустим.
— Если бы это сделал Эммет, он показал бы письмо отцу. Если бы это сделала Кит, она позвонила бы мне в приют. Позвонила в ту же минуту. И потребовала бы, чтобы я вернулась.
Наступило долгое молчание. Наконец Льюис сказал:
— А если он все-таки прочитал письмо?
— Не могу представить себе, что он заварил такую кашу. — Лена кивнула на газету.
— Может, он решил, что это единственный выход из положения…
— Льюис, я должна это выяснить.
— Что ты имеешь в виду?
— Я должна позвонить ему.
Лена хотела встать. Льюис встревожился:
— И что ты ему скажешь?
— Чтобы он прекратил поиски и сказал детям, что я жива…
— Но ты же не собираешься возвращаться к ним, правда?
В его глазах затаилась боль.
— Льюис, ты сам знаешь, что не вернусь.
— Тогда подумай. Подумай как следует.
— О чем тут думать? Ты сам прочитал весь этот бред. Меня ищут. Они думают, что я утонула… — В голосе Лены зазвучали истеричные нотки. — О господи, они могут даже устроить похороны!
— Без тела не могут.
— Но я не хочу, чтобы меня считали мертвой! Мои дети должны знать, что их мать жива и здорова, а не лежит в водорослях на дне Хрустального озера.
— Если они так подумают, это не твоя вина.
— Не моя? Что ты хочешь этим сказать? Я их бросила!
— Это его вина, — четко произнес Льюис.
— О чем ты говоришь?
— Ты оставила выбор за ним. Вот Мартин им и воспользовался.
— Но это абсурд! Не мог он сказать детям, что их мать мертва. Я хочу видеть их. Хочу встречаться с ними. Следить за тем, как они растут.
Льюис смотрел на нее с грустью:
— Ты думаешь, он это позволит?
— Конечно.
— Думаешь, он простит тебя и скажет: «Живи себе счастливо с Льюисом в Лондоне, а время от времени приезжай домой, в Лох-Гласс, где мы по этому поводу будем закалывать упитанного тельца»?
— Нет, не так!
— А что тогда? Подумай, Лена. Если Мартин выбрал такой путь, может, так для него лучше.
Она вскочила на ноги:
— Сказать двум невинным детям, что я умерла, потому что у него не хватило духу признаться, что я ушла от него!
— Ты мне сама рассказывала о жизни в этом городке. Наверное, сочувствие к мертвой матери лучше сплетен о том, что она сбежала.
— Не верю! Льюис, я позвоню ему! Я обязана это сделать!
— Ты ведь написала в письме, что позволяешь ему объяснить всем происшедшее так, как он хочет.
— Я не помню точных слов. У меня не было при себе копирки, — огрызнулась она.
— Но мы с тобой говорили об этом.
— Да, говорили, — согласилась Лена. — Но я должна знать, что они действительно… — беспомощно пролепетала она.
— Предположим, что они действительно считают тебя мертвой. Умоляю тебя, подумай, что лучше для маленькой девочки и маленького мальчика. Если ты сейчас позвонишь, то будешь вынуждена вернуться домой и все объяснить. Этим ты причинишь Мартину одни неприятности. Ему будет намного хуже, чем сейчас… Подумай, какой вред ты можешь принести.
— Но я должна знать, что там происходит! — По лицу Лены текли слезы.
— Хорошо, давай позвоним.
— Что?
— Я позвоню, — поправился Льюис. — Скажу, что хочу поговорить с тобой, и посмотрим, что мне ответят.
— Ты сможешь?
— Смогу. — Он мрачно сжал губы и пошел к стойке.
Лена выпила бренди одним глотком, словно проглотила иголки.
Звонить из бара они не стали: там было слишком шумно. Но по дороге зашли в телефон-автомат.
Когда раздался гудок, Льюис погладил Лену по щеке:
— Поверь, все будет хорошо.
Лена стиснула его руку и наклонилась к трубке, чтобы лучше слышать.
— Лох-Гласс, три-три-девять, — послышался голос Кит.
— Звонок из Лондона. Говорите, — произнесла телефонистка.
— Алло… — слегка изменив голос, сказал Льюис. — Это дом Макмагонов?
— Да, это дом Макмагонов, Лох-Гласс.
— Могу я поговорить с мистером Макмагоном?
— К сожалению, нет… Он вышел.
Лена удивилась. В это время Мартин уже возвращался из церкви и они садились за обед. Значит, после ее ухода весь распорядок дня разлетелся на куски. Конечно, ведь в доме траур.
— Когда он вернется?
— А можно узнать, кто говорит?
Лена улыбнулась. Девочке всего двенадцать, а она уже знает: сначала выслушай, потом говори.
— Моя фамилия Смит. Я торговый представитель и бывал в аптеке ваших родителей по делам фирмы.
— Это не аптека, вы звоните нам домой, — объяснила Кит.
— Я знаю и прошу прощения за вторжение. А можно поговорить с вашей матерью?
Лена снова до боли сжала его руку. Что ответит на это ее дочь?
Казалось, прошел целый век, прежде чем в трубке снова послышался голос Кит. Чего она ждала? Что дочь скажет: «Где моя мать, пока неизвестно, но к Рождеству все выяснится»?
— Вы звоните из Лондона? — спросила Кит.
— Да.
— Тогда вряд ли вы слышали об этом. Произошел несчастный случай: моя мама утонула. — Наступила пауза: девочка пыталась справиться с дыханием.
Лицо Льюиса стало белым как мел. Наконец он выдавил:
— Мне очень жаль.
— Да, спасибо, — еле слышно ответила Кит.
Лена часто представляла себе, что ее дети будут общаться с Льюисом. Они должны были понравиться друг другу. Почему-то она думала, что все наладится. Но это было раньше. До того, как разразилась катастрофа.
— А где сейчас твой отец? — спросил Льюис.
— Обедает с друзьями. Они пытаются немного отвлечь его.
«Должно быть, это Келли», — подумала Лена.
— А почему он не взял с собой вас?
— Но кто-то должен быть дома. На случай, если появятся новости…
— Какие новости?
— Ну, ее еще не нашли…
Льюис не мог вымолвить ни слова.
— Вы слушаете? — спросила Кит.
— Да… да.
— Попросить папу перезвонить вам?
— Нет, нет. Я просто хотел заехать к нему по пути. Пожалуйста, ничего не говори. Не расстраивай его. Мне очень жаль, что я вторгся в вашу жизнь… в такое время…
— Это был несчастный случай, — сказала Кит. — Сегодня на мессе все молились за упокой ее души… Значит, не говорить, что вы звонили?
— Нет. А как себя чувствует твой брат?
— Откуда вы знаете, что у меня есть брат?
— Кажется, об этом говорили твои родители. Когда я был у вас в аптеке.
— Наверняка это была мама. Она всем рассказывала о нас. — В голосе Кит слышались слезы. — Тогда был сильный ветер. Только ветер…
Снова наступила пауза. Эти паузы съели большую часть трех минут.
— Продлить разговор? — спросила телефонистка.
— Нет, спасибо. Мы уже закончили, — ответил Льюис.
Последним, что они услышали в это сырое ноябрьское воскресенье, был далекий голос Кит, сказавший «до свидания», а потом нерешительно повторивший это на случай, если ее не расслышали.
Когда Льюис повесил трубку, они крепко обнялись и долго стояли в телефонной будке, по стеклам которой текли струи дождя. Тот, кто хотел позвонить, видел искаженные болью лица и шел дальше. Как выгнать на улицу пару, узнавшую плохую новость?
— Я бы убил его, — сказал Льюис, когда они вернулись домой и рухнули в изнеможении.
— Ты все-таки считаешь, он сделал это нарочно?
— Давай подумаем еще раз.
Льюису хотелось спросить: «Как он мог не знать?» Но ответа на этот вопрос не было.
Оба не могли уснуть, хотя нуждались во сне. Утром надо было идти на работу.
— Может, он испугался, что если люди узнают о твоем побеге, то перестанут покупать его чертовы микстуры от кашля? И решил сказать, что ты утонула, чтобы не нанести вреда бизнесу?
— Не спрашивай меня. Я его совсем не знаю.
— Ты прожила с ним целых тринадцать лет.
Лена промолчала. А через час спросила:
— Что имела в виду Кит, когда говорила про ветер?
— Наверное, в тот вечер, когда мы уехали…
— Я не помню никакого ветра.
— Я тоже, но…
Можно было не продолжать. В тот вечер, когда началась их новая жизнь, они не заметили бы ни шторма, ни снежной бури.
Лена пришла к дальнему концу озера у цыганского табора, где ее ждал на машине Льюис. Точнее, на машине приятеля. Приятель не знал о его планах. Знал только, что Льюису на денек надо было куда-то съездить. Они приехали в Дублин, на трамвае добрались до Дун Лаогхейра и оказались первыми пассажирами на борту. Проболтали всю дорогу от Холихеда до вокзала Юстон и утром весело позавтракали в «Лайонс-Корнер-Хаусе».
А жители Лох-Гласса в это время искали Элен Макмагон на дне озера.
Видимо, Льюис прав. Обида Мартина оказалась сильнее, чем они предполагали.
Мать Джесси была больна, причем уже давно, но никто толком не знал о ее болезни. Лена узнала об этом в первый же рабочий день. В понедельник.
— Не хотите навестить ее во время ленча? — предложила Лена.
— Я не могу, — ответила Джесси.
— Почему? Я вас подменю.
— Нет, не надо.
— Джесси, я не собираюсь вас подсиживать. Я всего-навсего помощница и не буду держать дверь открытой для посетителей. Если случится что-то непредвиденное, то попрошу их зайти позднее и поговорить с мисс Парк Зачем нам обеим сидеть на месте, если вы так переживаете за мать?
— А вдруг придет мистер Миллар?
— Я скажу ему, что вы решили выяснить, нельзя ли сэкономить на канцелярских принадлежностях. Вы действительно можете сделать это на обратном пути. На углу есть большой канцелярский магазин. Спросите, не согласятся ли они делать скидку оптовому покупателю. Мы будем покупать у них сотни конвертов. Они могут пойти нам навстречу.
— Да… Возможно. — И все же Джесси продолжали грызть сомнения.
— Ступайте, ступайте, — стояла на своем Лена. — Зрелых женщин берут на работу именно для того, чтобы они находили выход из любого сложного положения. Дайте мне отработать свое жалованье.
— А вы справитесь?
— Справлюсь. Хотя дел здесь хватает.
Улыбка не сходила с лица Лены. Если бы Джесси Парк знала, сколько ей предстоит переделать и какие важные решения принять! Но для этого требовалось восстановить душевное равновесие. Хотя бы слегка.
Работа была только предлогом. Лене Грей предстояло решить, стоит ли позвонить в Лох-Гласс и сообщить, что Элен Макмагон жива и здорова. Долгая беседа с Льюисом не убедила ее. Лена не могла подписать собственный некролог и навсегда отказаться от Кит и Эммета. Она не смирилась бы с тем, что дети считают ее мертвой, даже если бы сумела выносить младенца. Злиться на Мартина за его слабость не имело смысла. Ей требовалось время подумать и получить свободный доступ к телефону. Именно поэтому было так важно спровадить из офиса бедняжку Джесси.
Поиски работы для Льюиса придется пока отложить. Слишком многое зависит от того, какое решение она примет. Если она позвонит домой и сообщит, что жива и здорова, все может сложиться по-другому. Скорее всего, ей придется вернуться домой и расхлебывать заваренную ею кашу. Зачем Льюису ходить на собеседования, если неизвестно, останутся ли они здесь?
Лена представила, как он провожает ее обратно в Лох-Гласс. Воображение сыграло с ней злую шутку. Мартин, Льюис и она сидят в гостиной и молчат. Ни слов, ни объяснений. Дети вцепились в нее и не отходят ни на шаг. Кит говорит: «Я знала, что ты не умерла! Знала, и все». А Эммет заикается сильнее, чем прежде; каждое слово дается ему с трудом.
Она думала о тихом недовольстве Риты. О лицемерных беседах с Питером и Лилиан. О всегда жизнерадостной Море, которая твердит, что жизнь коротка, а потому всем следует быть оптимистами и видеть в ней только хорошее.
Лена пыталась представить себе, что будет делать в такой ситуации Льюис, но ничего не получалось. Его улыбка, обаяние и любовь к ней там были не к месту.
Значит, она вынуждена будет поехать одна. Сказать детям, что она жива, нужно только самой. Передавать такую весть через Мартина ей и в голову не приходило. Она уважала этого человека, но теперь все уважение исчезло. Да, его самолюбию был нанесен сильный удар, и все же вести себя подобным образом мужчина не имеет права. Выходит, она в самом деле абсолютно не знала Мартина.
Джесси куда-то отошла, но надежды Лены побыть в одиночестве не оправдались: перерыв на ленч оказался в агентстве Миллара часом пик. Люди, уже имевшие работу, но надеявшиеся подыскать себе другое место, использовали это время, чтобы подать новые заявления. Лена сбивалась с ног. «Наверно, это и к лучшему, — думала она, раскладывая в проволочные корзины анкеты и пожелания. — Наверно, я не смогла бы ничего решить даже в том случае, если бы у меня было время».
В оставшиеся свободные минуты она дважды брала телефонную трубку и дважды клала ее обратно. Если она позвонит в аптеку, то не справится с гневом. Или поговорить с кем-то другим? Но с кем? Только не с Келли. Ни в коем случае. Эх, если бы у сестры Мадлен был телефон… Лена улыбнулась. Телефон в доме отшельницы!
— Вы улыбаетесь. Вот и прекрасно, — сказала, войдя, Джесси.
— По-вашему, я редко улыбаюсь? — придя в себя, спросила Лена.
— Сегодня вы выглядите совсем не так, как в субботу. Я решила, что во время уик-энда у вас что-то случилось.
Джесси не терпелось узнать подробности, но Лена не пожелала удовлетворить ее любопытство.
— Нет, ничего такого… Лучше расскажите, как себя чувствует ваша матушка. Она вам обрадовалась?
— Да. Я правильно сделала, что сходила к ней. — И Джесси начала подробно рассказывать о том, с каким трудом ее мать переваривает пищу.
До сих пор Лена считала миссис Хэнли из магазина готового платья единственной женщиной на свете, помешанной на работе своего желудка. Оказывается, пища претерпевала в нем сотни превращений. Но теперь выяснилось, что в западной части Лондона у миссис Хэнли была сестра по несчастью. Лена тринадцать лет притворялась, что понимает проблемы миссис Хэнли, поэтому ей не составило труда посочувствовать плохому пищеварению матери Джесси Парк.
Пока руки Лены крепили на папки новые наклейки, ее мысли были за сотни миль отсюда. На далеком ирландском озере.
Увидев лицо Льюиса, Лена поняла, что сегодня вчерашний разговор лучше не заводить. В таком состоянии человек не станет снова придумывать, как сообщить детям, что она жива. За день он совершенно вымотался. Его руки были в мозолях, плечи ныли.
— У нас есть деньги на горячую ванну или это нереально? — спросил он.
Глаза Льюиса напоминали огромные темные озера, но лукавая улыбка была не менее обворожительной, чем всегда. Лена почувствовала такой прилив любви к нему, что чуть не задохнулась. Она будет работать с утра до вечера и с вечера до утра, лишь бы Льюис не чувствовал усталости.
И он был готов ради нее на то же самое. В этом Лена не сомневалась. Она помнила, как он страдал, когда они потеряли ребенка. Как сидел рядом, держа ее за руку, гладил по голове и выходил лишь для того, чтобы купить ей что-нибудь приятное. В его глазах тогда стояли слезы. Это ее мужчина, любовь всей жизни.
Ей повезло. Мало кому удается быть рядом с мужчиной своей мечты. Большинство женщин упускает этот шанс, а потом кусает себе локти. Только последняя дура может отказаться от такой жизни, суетясь, мучаясь и пытаясь переделать прошлое. Придется все решать самой… Она не станет тратить драгоценные минуты на то, что Льюис считает переливанием из пустого в порожнее.
— Думаю, компания может позволить себе оплатить ванну одного из своих служащих, — ответила она. — Но при одном условии.
— Каком?
— Я приду и потру тебе спину.
— Айви будет шокирована. Шашни в ванной…
— Потереть спину вовсе не значит заниматься шашнями.
— Спина — это только начало. Или нет? — Льюис прожигал ее взглядом.
— Естественно, только начало, — сказала Лена, давая понять, что может снова заняться любовью. И не просто может, а хочет. Сила собственного желания поразила ее.
— Раз так, мы залезем в ванну вместе, — весело сказал Льюис, взял полотенце, губку и вынул шестипенсовик из соусника, который они называли «На мелкие расходы».
В ту ночь разговор о Лох-Глассе не состоялся…
Лена проснулась в пять утра и больше не смогла уснуть. «Наверное, нам нужно еще раз поговорить», — подумала она, но тут же поняла, что обманывает себя. Что касалось Льюиса Грея, то он был убежден, что лох-гласский период ее жизни подошел к концу и все уже решилось наилучшим образом. Он строил планы их новой жизни. И не хотел, чтобы Лена тянула его в прошлое.
Она видела лица Кит и Эммета столь отчетливо, словно перед ней была не стена, а экран. Кит отбрасывала волосы, норовившие попасть в глаза. Ее лицо было мокрым от дождя и слез, мрачным, но решительным. Сбитый с толку Эммет поднес руку к горлу, как часто делал, когда заикался и пытался выдавить из себя хоть слово.
Она не смирится с тем, что дети считают ее мертвой. Нужно найти способ сообщить им правду.
Рядом с агентством остановилась машина мистера Миллара. Его визиты всегда заставляли Джесси ужасно нервничать.
— Не понимаю, что ему здесь надо. Приезжает, чтобы шпионить! — прошипела она, обращаясь к Лене.
— Это его бизнес, — мягко ответила та. — Ему хочется убедиться, что все идет хорошо, узнать, не нуждаемся ли мы в чем-нибудь…
Джесси в этом сомневалась:
— Если бы он думал, что все идет хорошо и мы справляемся с делом, ему вообще не было бы необходимости приезжать сюда.
Лена заставила себя рассмеяться, хотя ее мысли были заняты совсем другим.
— Бросьте, Джесси. Давайте посмотрим на это с другой стороны. Все идет хорошо, поэтому ему нравится приезжать к нам и принимать участие в делах. Вам не приходило это в голову?
— Думаю, замужество добавляет вам уверенности в себе, — ответила Джесси.
Лена опешила. Надо же, ее считают уверенной в себе. Знала бы Джесси, как она слаба, — как слепой котенок…
— Когда мистер Миллар войдет, устроим ему теплый прием. Не будем ждать его предложений, а сразу привлечем к делу.
— Но я…
— И все же попробуем, — ответила Лена.
— Мистер Миллар, как по-вашему, не стоит ли поставить в помещении несколько кресел и маленький столик для клиентов, ожидающих приема? — обратилась Лена к шефу.
— Я об этом не думал, — ответил мистер Миллар. Это был высокий лысый мужчина с похожей на яйцо головой и вечно удивленным выражением лица.
— Если бы люди знали, что в агентство можно прийти и пообщаться друг с другом, а не стоять в очереди, словно на почте или в банке…
— Но что это нам даст?
Джесси поморщилась, однако Лена поняла, что босс заинтересовался ее предложением. Во всяком случае, не отверг его сразу.
— Мисс Парк прекрасно знает, за какие ниточки дергать… знает, что главное в нашем бизнесе — это повторные обращения. Если кому-то посчастливилось найти хорошее место с первого раза, он придет к нам снова…
— Да, но кресла…
— О, я не имела в виду ничего чересчур пышного, мистер Миллар. Мисс Парк уверена, что клиенты должны считать агентство Миллара фирмой, которой можно доверять и чувствовать себя в ней как дома. — Лена улыбнулась.
Босс кивнул:
— Хорошая мысль, мисс Парк Согласен. Но где мы возьмем такую мебель?
— Мистер Миллар, больших расходов здесь не потребуется. И конечно, для этой задачи идеально подходит мисс Парк У нее просто талант находить нужные вещи.
Джесси удивилась. Она никогда не умела находить нужные вещи. Достаточно было посмотреть на ее кардиган, прическу и лицо. Но Лена не дала обоим опомниться.
— В Лондоне полно магазинов, торгующих подержанными вещами. Если постараться, всегда можно заключить выгодную сделку. Допустим, после перерыва на ленч мисс Парк могла бы… То есть я хотела сказать… Что вы об этом думаете?
До Джесси все доходило как до жирафа, но тут не понять намек было невозможно. Лена пыталась выкроить для нее время, которое она сможет проводить с больной матерью.
— Если бы у меня были лишние полчаса… — начала мисс Парк с выражением собачьей покорности на лице.
— Это окупило бы себя сторицей, — закончила за нее Лена.
— Ну что ж… Мисс Парк, вы не возражаете?
Этот человек сомневался во всем. К счастью, тут сыграла свою роль естественная для Джесси нерешительность: казалось, что это предложение ей не по душе.
— Думаю, я могла бы…
Но мистер Миллар уже воодушевился.
— Можно поставить пару пепельниц, — осенило его. — И даже старую стойку для зонтиков. В такую погоду, как сейчас…
— И столик со всеми нашими информационными материалами… Это лучше, чем читать их на стене. И времени займет меньше.
Лена решила ковать железо, пока горячо. Нельзя было дать собеседникам опомниться и назвать идею нереальной.
— Да, и как сказала мисс Парк, это не должно стоить дорого.
Мистер Миллар был очень доволен сегодняшним визитом.
А Джесси смотрела на Лену как на укротительницу тигров.
— Не понимаю, как это пришло вам в голову… И вы представили меня в таком выгодном свете… — Она выражала свою благодарность, как собака, виляющая хвостом.
— Вы и в самом деле замечательный сотрудник, — ответила Лена. — Вы взяли меня на работу.
— Это лучшее, что я сделала за всю свою жизнь! — выпалила счастливая Джесси.
Лена похлопала ее по руке:
— Верно. Я думаю, торопиться с покупкой мебели не следует. Потратьте на поиски недели две. Такие дела спешки не любят. А у вас появится время лишний раз побывать дома.
Весь этот день ей пришлось притворяться.
Утром она сказала Льюису, что чудесно выспалась в его объятиях. Уверила Айви, что в ее должностные обязанности входят лишь уборка офиса и заваривание чая; хозяйке не следовало знать, что Лена устроилась лучше, чем Льюис. Провела тестирование нескольких клиентов, звонивших по телефону, а тем, кто приходил в офис, говорила, что возможности у них просто огромные.
Но что дальше?
За плечами Лены были долгие годы притворства. Живя в Лох-Глассе, она делала вид, что ей нравятся новые куртки лесорубов, которые по индивидуальному заказу приобрел магазин миссис Хэнли. Заставляла себя улыбаться, когда Лилиан Келли сплетничала о незнакомых людях, живущих в больших городах. Соглашалась с мясником Хики, что кострец хорош, а филей жестковат…
Притворялась, когда замечала на себе взгляд Мартина, зная, что он, как всегда, спросит: «Ты счастлива?» И старалась не заплакать.
Не притворялась она только перед своими детьми. Но все же сумела бросить их. Бросить ради того, чтобы последовать за Льюисом Греем.
Ей казалось, что после этого все изменится. Начнется новая жизнь, к которой она всегда стремилась. Появится новый ребенок, ее и Льюиса. А что из этого вышло? Ребенка она потеряла, муж и дети считают ее умершей, а она продолжает делать вид, что все хорошо.
Ей очень хотелось оказаться в маленькой хижине сестры Мадлен, чтобы откровенно поговорить, не слыша в ответ ни советов, ни поучений, но чувствуя поддержку. Если бы она могла повидаться со старой отшельницей, все стало бы намного понятнее. Но разве она признается монахине, что испытывает желание угодить мужчине своей мечты и отказаться от намерения сообщить детям, что она не умерла? Сестра Мадлен ей не поверит.
Лена вздохнула и постаралась придать лицу выражение, соответствующее характеру беседы с молодой женщиной по имени Доун, которая хотела получить место в офисе.
— Я ходила на множество собеседований, но едва люди меня видели, как тут же отказывали, — обиженно говорила она.
Доун выглядела как потаскушка: светлые волосы были темными у корней, ногти — грязными, а губная помада выделялась на ее лице кроваво-красным пятном.
— Вы чересчур броская, — деликатно сказала Лена. — У людей создается о вас неправильное впечатление. Для гостиницы нужно что-то более спокойное. Почему бы вам не изменить внешность? Попробуйте. Дело того стоит.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |