Из рассуждений пациента некоей больницы 25 страница

— Ятек, — выплюнул имя Вареник. — И почему я не удивлен.

— Какая встреча, Рейваринесиан! — белозубо улыбнулся чернобровый. Затем посмотрел на меня, словно я не лисицей крылатой сижу, а девкой голой. И до того взгляд этот оказался знаком! — Ну и как ты умудрился связаться с такой пигалицей?

— Куклы, что ты подсовывал, надоели.

— Зато они не заставляли тебя так рисковать. Юстифа, — обернулся он к женщине, которая успела немного прийти в себя после его внезапного появления. — Так что там с нашим договором? Ты попросила — я тебе их нашел, чего не сделаешь для женщины даже сверх обещанного. Но вот ты начинаешь разочаровывать своей необязательностью. Мне снять с нее ошейник и пусть птичка улетает? Будет забавно посмотреть, как ты ее догоняешь на своих обломанных крылышках.

Лицо у хвисы перекосило от злобы:

— Ему нужна эта девка, а мне — мое графство. По-другому мы просто не договоримся. — Мне кажется, или у нее пена в уголках губ появилась?

— Ну, хорошо, — миролюбиво до скрежета зубов согласился мужчина. — Будет тебе графство. А без крыльев ты и раньше жила.

— Что? — Вот теперь точно слюной брызжет. Подскочила к божеству и чуть за грудки не схватила. Правда, и чернявый не промах, так на нее глянул — хвиса разом скуксилась, сжалась вся и проскулила: — Ты обещал.

— Ты тоже. А теперь мне придется все переигрывать. Не люблю планов, состроенных на ходу, — повел носом мужчина. Затем снова посмотрел на меня: — Зови своего недоросля, жрица, пока я разрешаю.

Так, чего от меня все хотят и почему так смотрят?

— А?

— Кая позови, — нахмурившись, негромко сказал Рейвар.

Чувствую себя кандидатом на белую рубашку и мягкие стены — совершенно ничего не понимая, сижу и монотонно зову бога:

— Кай, Кай, Кай. Кай, скотина ты белобрысая. Кай.

На этот раз он появился без спецэффектов, просто материализовавшись за спиной Вареника в своем человеческом облике. И выглядел еще более растерянным и пришибленным, чем я сама. На бледных щеках лихорадочный румянец, глаза стыдливо-виноватые — обнять и плакать. Угу, пусть к себе в гарем катится за жалостью. А меня тут уже все достало.

— Брат мой, — улыбнулся чернявый.

— Ятек, — скривился блондин. Вот это да! Ну что за инь-ян, а?

У меня от такого последние извилины распрямились, и я перестала что-либо понимать.

Лиска в его руках дернулась и как-то обмякла. Рейваринесиан тряхнул ее голову, лежащую на его локте, убеждаясь, что она в сознании. Похоже, девушка действительно перестала понимать происходящее, предпочтя просто никуда не дергаться. Глупенькая, за нее все уже решено.

— Что ты тут делаешь? — заговорил Кай. А Рейвар, наконец, понял, почему Белый Дракон его так раздражал. Нет, не только из-за той истории с королевой фей. В блондине чувствовалась общая кровь с Ятеком (если это применимо к богам), которого полукровка люто ненавидел с детства.

Именно это объединило Рейвара и Октинхейма. Старший никогда не доверял Черному Единорогу и, даже, несмотря на все его показные чудеса, пытался отложить принятие решения об избрании единого бога для своего народа. Чем более нетерпеливым становился Ятек, тем более уверенным в правильности своего решения становился правитель полукровок. Октинхейм боялся за жизнь внука, возможного наследника трона, особенно после предложения божества помочь Рейвару занять вакантное место. Вот только зеленоокий просчитался — братьев устраивало нынешнее положение вещей.

К тому же они подозревали Ятека в причастности к рождению Рейвара. Впрочем, в последнее время божество и не скрывает своего участия в этом деле. Ему было выгодно появление у несговорчивого старого короля второго сына и потенциального наследника престола.

Но в данный момент оба божественных брата раздражали полукровку одинаково, ведь между ними каким-то образом встала Лиска, доверчиво жмущаяся к нему.

— А почему бы мне здесь не быть, — сложил руки на груди Ятек. — Я не собираюсь спокойно смотреть, как ты покушаешься на мое.

— Они тебя еще не приняли. — Голосок-то у Кая не очень уверенный. — А по нашим правилам…

— Забудь правила, мальчишка! Только вылез из-под юбки, мамочкин любимчик, а уже пасть на чужой кусок раскрыл. Или ты думал ценой одной девчонки получить то, на что я положил тысячи жизней, долгие годы и драгоценную манну? — Божество в человеческом обличье перевело взгляд на Рейвара и сидящую у него на руках Лиску. Кстати, пока они болтали, удалось выпутать ее из сетей. — Забавная попытка. И от кого у тебя эта страсть к авантюрам, братец?

— А я не собираюсь, как ты, копаться. И я… Уж лучше я дам то, чего не должно быть, чем заберу имеющееся, а потом потребую плату за возвращение.

— Мальчишка! — издевательски рассмеялся Ятек. — Давно от родительской мельницы оторвался? Еще амброзия на губах не обсохла! Сначала научись, а потом уже лезь во взрослые игры.

— Помню. «Разделяй и властвуй». Вот ты огрызками единого и властвуешь. А на большой кусок у тебя рта не хватает. — Теперь блондина, похоже, задели за больное. — Все строишь козни свои, планчики выверяешь. В архитекторы бы шел или в стряпчие. Гром гремит, земля трясется, конь придурошный несется, — показал язык Кай.

Рейвар знал наверняка, от кого тот нахватался подобных привычек. Что божество, что жрица его — одного сорта яблочки.

— Ну, я же говорил — мальчишка! — обратился второй брат к окружающим замершим людям.

— Я не мальчишка!

Тут Рейвар понял, что блондина планомерно доводят до принятия какого-то решения. И если инициатор Ятек — ничего хорошего не жди.

— Кай, успокойся!

— Ну вот, тебе уже смертные начинают приказывать. Скоро хвиса тебе на шею сядет.

— Мне и на Варениковой неплохо, — пробурчала Лиска.

И ведь знает, зараза рыжая, когда его этим дурацким прозвищем подразнить!

— И будешь ты ездовым драконом, — продолжил Ятек. — Сам притащил такую непрокую дурочку. Да еще и всю авантюру на ней завязал. Неудачник!

— Сам ты неудачник! Полвека впустую потратил на то, что я со своей хвисой за пару месяцев сделаю.

— Что ты сделаешь, если моя ее сейчас на клочки порвет? — насмешливо посмотрел Ятек на брата.

Рейвар прикрыл глаза, ожидая дальнейших слов дурного божества.

— Еще кто кого! Это мы твою ущербную…

— Договорились! — Неожиданно только для самого Кая его схватили за руку. — Если твоя выигрывает, я оставляю надел тебе.

— А если ты? — Ага, проняло! Наконец-то блондин понял, во что его втянули.

— Ты уходишь из этого мира, — шепотом, очень глубоко и холодно произнес Ятек. — Раз и навсегда.

Рейвар отвернулся, не желая слушать остальное. Все внутри разрывалось от странных подозрений и страха. Страха за такую доверчивую, наивную и любящую женщину. Впервые он не мог ничего сделать для нее, в то время как безумно этого хотел. Юстифа действительно вправе требовать от молоденькой пришлой хвисы участия в поединке. Вот только Рейвар слишком хорошо мог оценить силы. Лисавета слабая, хрупкая, не умеет обращаться со своим телом и защищаться. А Юстифа — прожженная жизнью, черная, сильная. У рыжей мало шансов.

Пока два божества выясняли отношения, полукровка буквально по песчинке собирал разлитую вокруг магию. Теперь он чувствовал себя гораздо уверенней. Но при взгляде на хвису все внутри стягивалось в узел.

— Давай крыло подлечу.

Перья щекотали руки, а вот холодный нос тыкался ему в ребра, что было не очень приятно. Но Рейвар не стал делать замечание хвисе, она и так вся дрожала от страха.

— Лис, прости.

— Уйди от нее, — оттолкнул он руку Кая, который хотел дотронуться до треугольного ушка.

— Чего ты на меня орешь? Сам лучше, что ли? Я хоть осознаю вину и прощения прошу, а ты… Тебе такую девушку дали, а ты что с ней сделал? Вот и помалкивай теперь. Лис, я не думал, что до этого дойдет.

— Я понимаю. У нас, раздолбаев, всегда все до крайности доходит.

К неудовольствию Рейвара, хвиса слезла с его коленей и тряхнула крыльями. Вид она имела воинственный и очень глупый. Тем более на фоне перекинувшейся Юстифы.

— Мама, роди меня обратно! — выдала потрясенная Лиса.

Да уж, черная хвиса кого угодно могла напугать своим внешним видом. Огромная, по сравнению с мелкой Лиской, немногим ниже его самого во второй ипостаси. Шрамы на морде и рваные уши лучше всяких слов говорят о тяжелом прошлом, а также обо всех тех схватках, после которых она до сих пор жива. Сухопарая, с тугими мышцами под темно-бурой шкурой.

А вот баланс тела держит плохо, правое крыло, поломанное и неестественно сложенное, заставляло хвису чуть заваливаться набок, ведь противовесом ему был (хотя лучше сказать — не был) обрубок левого. Если Лиска грамотно использует эту слабость, то у нее есть шанс.

Рейвар посмотрел на застывшую ошарашенную рыжую хвису, и надежда на благополучный исход увяла, едва успев пробиться. Девчонку всю трясло от страха, а непомерно длинный и пушистый хвост пытался прижаться к брюшку. На фоне черной она даже не казалась, а действительно была маленькой и жалкой. Попыталась сделать шаг назад, но ноги подогнулись, и Лисичка просто села.

— Вам не кажется, что для такой эпической битвы здесь места маловато? — И не обращая внимания на раздраженные взгляды Рейвара и Кая, которые открыли рты, дабы послать его куда подальше, наглое черноволосое божество, которому больше шла его животная ипостась, с легким усилием развело руки в стороны… раздвигая границы леса вокруг маленькой полянки. — Вот так-то лучше.

Ятек поправил манжет черной щегольской рубашки и кинул на брата взгляд, полный самодовольства и превосходства. На бледных щеках Кая заиграл румянец, а вот плотно сжатые губы побелели. Видно, до такого мальчишке еще ох как далеко. И это неудивительно — игры с пространством слишком сложны, тем более такие.

Рейвара эти фокусы в данную минуту совершенно не интересовали. Мало того, что Лиске очевидно не справиться с Юстифой, так еще на той стороне поляны волшебство Черного Единорога открыло небольшую группку людей, у ног которых сидел связанный Хельвин. Час от часу не легче.

Отвлекшись на побратима, Рейвар пропустил прыжок Юстифы и обернулся, только когда услышал визг. Рыжая лежала на боку, а черная медленно, угрожающе ходила вокруг нее, нагнетая обстановку и запугивая и без того чуть живую от страха девушку. Вид у Лиски был настолько перепуганный, что даже непонятно, как она нашла в себе силы резко прыгнуть на противницу.

А Рейвар вымученно усмехнулся — слабая, а гонору! Такая не сдастся быстро, до последнего будет сопротивляться. Ее сначала надо сломать морально, а уже потом можно делать что угодно. Да и то успех никто не гарантирует, особенно если молодая хвиса успеет оклематься. Он знал, это они уже проходили.

Но тогда так мучительно не сдавливало грудь, не леденела кровь и не замирало дыхание от каждого протяжного визга, от каждого движения или нового пятна крови на лисьей шубке.

— Ты можешь спасти ее?

— Нет, — поджал губы Кай. — Ни я, ни Ятек сейчас не можем вмешиваться. И ты не можешь.

В этот момент Лиска метнулась в сторону, пытаясь сбежать, а Рейвар в полном смысле осознал значение этого «не можешь». Маленькая хвиса с таким упорством пыталась преодолеть магическую преграду, с таким отчаянием сопротивлялась, что у него в глазах темнело. Лучше бы всю эту энергию и порывы на драку направила, а не на глупое мельтешение.

Он бессильно сжал кулаки. Стоять и смотреть, как черная тварь с легкостью загоняет Лиску, играя со своей жертвой, просто невыносимо. Хотелось сделать хоть что-то, пусть бессмысленное, как сама борьба молоденькой нездешней девчонки и взрослой, матерой, обозленной суки. На мгновение закрыть глаза и не видеть крови; заткнуть уши и не слышать рычания и скулежа; перестать дышать и не ощущать запаха шерсти и распаленных дракой тел. Вот только… осознание происходящего никуда не денется. И он будет не просто знать, а почти физически ощущать, как рвут, медленно убивая, такую глупенькую, такую дорогую женщину, от которой решил так просто не отказываться.

Рейвар зарычал и, сорвавшись с места, кинулся к другому краю поляны. Заворожено наблюдавшие за дракой стражники даже не смогли оказать ему хоть какого-то сопротивления. Первого он попросту сшиб с ног, а второму съездил кулаком в челюсть. Оставшиеся решили не связываться с разъяренным полукровкой, которого даже мечи и кинжалы в их руках не пугали. Только сейчас до них стало доходить: то, что они смогли захватить его и хвису, можно считать большой удачей. Если бы лэй’тэ не волновался за хвостатую, он бы им так просто не дался.

— Пошли вон отсюда, — с заметным порыкиванием бросил Рейвар в сторону людей. Затем нагнулся и порвал веревки на руках их пленника: — Ты как?

— Жить буду, — качнул головой Хельвин и поморщился.

Но тут с арены вновь раздался визг, резанувший по груди тупой секирой.

Уже не в силах справляться с разрывающей сердце беспомощностью, Рейвар буквально врезался в прозрачную стену. По поляне катался сцепившийся клубок тел, меха и перьев.

— Если… — Рейвар сглотнул. — Если мы таки победим, ты выполнишь свое обещание — вернешь ее домой?

Снежное божество, которое не пожелало оставаться рядом со своим братом, зло фыркнуло:

— Если она погибнет, меня с такой силой вышвырнут из этого мира, что я даже маме «до свидания» сказать не успею. Не то, что захватить чью-то шебутную душу. О! А это идея!

Кай схватил полукровку за плечо, разворачивая лицом к себе.

Какой же он заигравшийся мальчишка, этот молодой бог. На Нейллина чем-то неуловимо похож. Тоже использует доверчивую хвису в своих интересах, прикрываясь ролью друга. И Рейвар надеялся, что Снежный Дракон так же искренне успел привязаться к хвостатой плутовке, как и его сын. Может, тогда Кай начнет думать не только о том, как вытащить свою бессмертную шкуру, но и о том, как спасти любимую игрушку. Если Рейвар будет знать, что она где-то есть, глупо улыбается, смеется, дышит, просто живет, ему станет легче.

А для такого бесстрашного и бескомпромиссного, уверенного в своих действиях и решениях лэй’тэ это послужит наукой. Нельзя выпускать из рук даже намек на счастье. Рейвар с самого начала знал и чувствовал, как ему хорошо рядом с ней. Испугался. Избавился. Ну, вот и получай. Сначала так долго и неумело собирал остатки доверия, привязанности, симпатии. А теперь, возможно, поздно…

Рейвар ощущал себя чудовищно разбитым, мысли путались, грудь горела, ноги подгибались. А он ничего, ничего не мог сделать. Юстифа впала в безумие, она никого не слышит. Его, знавшего подобное состояние у оборотней, было не обмануть предложением обменять жизнь хвостатой плутовки на это проклятое графство. Черная уже не может остановиться. Заложница… еще одна игрушка в чужих руках.

— Надо к матери обратиться за помощью.

— Не смей, мальчишка! — Судя по яростному крику Ятека, что-то в идее Кая есть. Теперь бы понять, что именно.

— О чем ты?

— Молись всебогине. Юстифа пустая, а если мама смилостивится, то Лиска вполне еще сможет родить тебе лисят. Но для этого ей надо выжить. Ай!

В следующую секунду блондина буквально сшиб огромный эбонитовый единорог.

Но Рейвар не стал наблюдать за разборками этих двух придурков. Он уже начал понимать задумку Кая и даже позволил себе удивленно вскинуть брови: значит, блондин не кто иной, как младший сын верховной божественной пары. Неслабо. Но Ятек — тоже их сын, а это уже не радует.

Лишь бы богиня вмешалась в разборки своих детей. Иначе она сильно рискует потерять одного из них. А он — Рейвар усмехнулся — потеряет еще не рожденных лисят, вместе с их бестолковой матерью.

Буквально упав на колени, одно из которых отдалось болью, он сложил пальцы в символ плода во чреве и прижал к паху. Посмотрел, как бьется под жилистым телом Юстифы его Лиска, и зашептал:

— Милостивая всебогиня, молю тебя, спаси эту женщину. Дай ей возможность жить дальше, быть счастливой, создать семью и родить детей. Дай ей возможность… еще быть любимой.

Тут он замер. А в груди стало больно вдвойне.

Называл ее дурочкой. А в итоге сам — дурак.

Мне очень хотелось сказать Рейвару, что я его люблю. Ткнуться носом гораздо выше груди… да что там, хотелось чисто по-человечески поцеловать, пусть это будет ему не очень приятно, но я ведь имею право! Только целующаяся лиса — это слишком. Да и ненужного пафоса не хотелось, хватало и двух братьев-домино, превративших все в развлечение. Думаю, Рейвар и так прекрасно знает, как я к нему отношусь. И пусть он не спешит отвечать на мои отчаянные чувства, я благодарна хотя бы за то, что не гонит прочь.

А мне-то всегда казалось, что такая любовь — это ересь. Писала в интернет-блогах: «Подлинная любовь не может быть без взаимности». Сейчас же понимаю — Рейвар, каким бы он не был, все равно останется самым ярким впечатлением моей жизни. Обеих… на диво коротких.

Выдохнув, я оторвалась от его груди и слезла с коленей. Смотреть в карие глаза мне не хотелось, снова как-то вспомнилось — это лисы не плачут, а хвисы ревут в три ручья.

Как же страшно!

Я чуть расправила крылья, гордо задрала морду, в общем, придала себе хоть видимость отваги. И хотя ситуация пугала вплоть до полной отключки мозгов, но… Ой!

— Мама, роди меня обратно!

И я должна драться с ней? Извиняюсь, но есть у меня подозрение, что встреться эта «красавица» с шакалами пустынников — милые песики, поджав хвост, драпанули бы закапываться в песок.

Выглядела хвиса просто устрашающе. Вся в застарелых шрамах, проглядывающих сквозь бурый мех, сутулая, здоровенная. Но больше всего меня потрясли ее крылья. Я смотрела на культю и не могла оторвать взгляд. Из-под редких черных перьев видно бледно-розовую кожу, обтягивающую кость лишь с намеком на мускулы. Второе крыло хоть и было цело, но имело такой покалеченный вид, что не пролитые ранее слезы выступили на глаза.

Если уж я с легкой раной так носилась и жутко переживала, попросту зализывая, пока Рейвар не видел, то каково же ей? Без неба, зная его просторы, без ветра в перьях, без той свободы… Как можно жить, помня все это?

Юстифа оскалилась, а меня посетила новая мысль — через что пришлось пройти этой хвисе? Даже от того, что я знаю, мурашки по телу. Но эти крылья, эти шрамы и презрение к своему увечному телу, о котором ярко говорили патлы висящей шкуры и нелепо торчащие перья… Могу поспорить на усы Кая — она редко перекидывается, предпочитая быть не очень красивой, но харизматичной привлекательной дамой.

Я сжалась, испуганно смотря на призрак когда-то потрясающей женщины. Сейчас от нее мало что осталось, лишь это чудовище и страсть. Страсть к разрушению, следующим объектом которой стану я. Она явно жаждет моей скорейшей, но мучительной смерти.

Если бы Юстифа знала правду о безответном чувстве к мужчине, которого она мне приписывает, о доме, где этих крыльев не будет, о другом мире, где теперь станет пусто и холодно, может, пощадила бы? Хотя нет, в глазах хвисы горит ненависть напополам с безумием. А я очень боюсь боли.

Рывок. Испуганно шарахаюсь в сторону, падаю. Клыки щелкают как раз над ухом, но так и не задевают плоти.

Черная хвиса, видно, решила для начала поиграть на публику, забавляясь маленькой перепуганной девчонкой. А я не знала, радоваться этому или умолять закончить побыстрее. Страх проник так глубоко в душу, что причинял невыносимую боль хуже клыков и когтей. Дышать через раз, дрожать и вскидываться от каждого движения Юстифы — разве это жизнь? Мне хотелось плакать, но слезы высохли. А черная ухмыляется, прекрасно зная, насколько я испугана.

Решение пришло неожиданно. Я резко вскинулась, просто бросая себя на злодейку, так долго забавлявшуюся играми с моей душой. Предугадав мой порыв, хвиса отскочила в сторону, впрочем, успев приложить меня лапой. Выдохнув, я сделала прыжок за ней и вцепилась в первое попавшееся — шкуру у шеи, как раз рядом с культей.

От близости последней меня замутило, и я непроизвольно выпустила добычу.

Юстифа же была не столь брезглива и впилась клыками в только что затянувшуюся рану на крыле. О, как это было больно! Я, похоже, глобально ошиблась, полагая, что боль души может быть сильнее физических мук. Дурочка, просто никогда на клыки к таким тварям не попадалась. Завизжав, я пару раз непроизвольно дернулась, только помогая клыкам проникнуть в хрупкую плоть. Теперь о нежностях желудка думать глупо — подавшись к хвисе, я укусила за то, до чего дотянулась. Дотянулась я до лапы — и сжала узкую челюсть со всей дури, которой соответственно у меня навалом.

Когда крыло освободили, первое, что я сделала, — дала деру. Чем дальше от этой оглашенной, тем лучше. Может, на дерево залезть и переждать, пока у нее азарт спадет, а потом поговорить? Угу, мечтательница наивная. Мало того, что на дерево мы обе можем забраться с равным успехом, так еще и перед самым лесом висела воздушная преграда, о которую я с разбегу ударилась, а потом начала скрести когтями, словно стараясь порвать. Выпустите меня из этого дурдома!

— И куда ты собралась?

Ай, хвост-то зачем?!

Запустив когти в землю, я, как могла, сопротивлялась хвисе, пытающейся куда-то меня тащить. Потом поняла, что делаю себе только больнее, снова встала на лапы и попыталась достать хвост этой черной поганки. Юстифа поняла мой маневр и убрала свою метелку подальше, видно, решив поиграть, как с глупым щенком. Только плохо она меня знает. Подыграв, я сделала вид, что несусь за хвостом, но вовремя извернулась и запустила клыки в мягкую плоть хвисьей ляжки. Будет знать, как со мной шутить!

Юстифа взвыла… и тут-то я поняла — теперь все будет по-серьезному.

Упав на землю, хвиса пару раз крутанулась, а я, понятное дело, вместе с ней, уж больно не хотелось выпускать долгожданный филей. Когда же верх с низом у меня перепутались, Юстифа упала на спину и, подтянувшись, больно цапнула за нос. Разжав челюсть, я громко взвыла.

А пока мотала головой, пытаясь хоть как-то облегчить боль, проклятая черная тварь сбила меня с ног, целясь клыками в горло. Добраться она смогла только до шкуры, но мне и этой боли хватило, чтобы потемнело в глазах, а мозг напрочь перестал работать. Зато очнулись инстинкты, заставив лапы скрести по животу и груди черной, повалившей меня на землю. Она захрипела от злости и боли, но разжимать клыки не собиралась. Даже наоборот, начала трясти головой, разрывая кожу с противным, безобразным треском.

Все, что происходило дальше, я плохо помню. Постоянная боль, хрипы и едкая слюна Юстифы. Кровь во рту, кровь на шкуре. И ежесекундная борьба.

Я даже не пыталась причинить черной больший вред, лишь только защищалась как могла, впиваясь во все, что подворачивалось, корябаясь и вырываясь. Места для страха не осталось, только боль и всепоглощающее желание жить, продлевающее и продлевающее эту агонию. Мы катались по траве, на пару секунд расходились в стороны и снова сцеплялись. Так безнадежно и совершенно предсказуемо…

В какой-то момент мне просто не удалось в очередной раз подняться. Да и не особо я пыталась, оставив глупую гордость и упрямство на другой раз. Тело не слушалось, в ушах шумело, перед глазами повис кровавый туман. И как же все болело!

Немного отдышавшись, я повернула голову и посмотрела на сидящую рядом Юстифу.

— Слабачка. Маленькая мерзкая тварь.

Сил, дыхания, да и просто желания хоть что-то сказать ей в ответ у меня не было. Даже мысли казались пьяными. Например, мне очень не нравилось, что вот эту некрасивую свару видит Рейвар. Глупо сейчас о таком думать, но ведь обидно до слез.

Зря не сказала — тогда бы после меня остались слова, а не догадки. Зря не посмотрела. Зря не поцеловала. Но не зря жила во второй раз.

А еще отчего-то безумно захотелось томатного сока.

— Где твои крылья, которые нравились мне?..

Услышав безумный рык, я медленно прикрыла глаза, чтобы уже через секунду ощутить толчок, поваливший меня, и без того едва сидящую, на землю. Лапы Юстифы упирались мне в грудь, а челюсть сжимала горло, увы, не перегрызая сонную артерию, а планомерно удушая. После рваных ран это оказалось новой мукой, так что неожиданно для себя я начала проявлять признаки завидного жизнелюбия. Вот только поздно спохватилась: какая разница, чего я там хочу, если воздух катастрофически заканчивается и легкие обжигает.

Лапы уперлись в жесткое тело, стараясь отпихнуть навалившуюся черную, кажется, сами по себе, независимо от начавшего уплывать разума. То, что во время своих конвульсий я зацепила одну из ран противницы когтем, причинив ей двойную боль, можно считать чудом. Еще бы — взвизгнувшая хвиса так разозлилась, что глаза ее налились кровью.

— Мама! — испуганно прошептала я, пока была такая возможность, и прикрыла глаза, ожидая последнего и, надеюсь, быстрого нападения.

— Альза?

Черная таки сбрендила!

Приоткрыв один глаз, я посмотрела на Юстифу, замершую надо мной. На ее морде было такое странное выражение… похожее на счастье. Вот только продержалось оно не дольше пары секунд, начав сползать, как гнилая плоть с костей. Ну и странные у меня сравнения, зато хвисе очень подходят, ведь она просто зомби — мертвая, притворяющаяся живой и убивающая все прекрасное.

Угу, я скромная!

И пока Юстифа до конца не осознала, как ее только что накрыло глюком, и не отыгралась на мне, надо было действовать.

Упершись ногами в твердый живот, я резко оттолкнула от себя хвису и даже нашла силы встать и снова оскалиться.

И только через какое-то время поняла — лежащая на боку чернобурка даже не думает двигаться. От такого зрелища я повела ушами, а потом, прижав их к черепу, бочком, осторожно, как только могла, учитывая подгибающиеся лапы и волочащееся крыло, начала подходить к хвисе. М-да, вот что любопытство с Лисками делает, а ведь еще пару минут назад лапками кверху лежала и помирать собиралась.

Я ошиблась — она была еще жива, что удивительно, если учитывать торчащий из-под лопатки сук. Интересно, откуда он тут взялся, раньше по траве катались — ничего не было. Хриплое дыхание вырывалось из пасти вместе со сгустками крови, а глаза… Серо-зеленые глаза оказались совершенно пусты, словно хвиса действительно уже давно умерла и это вовсе не она с такой страстью грызла меня и не она стравила три графства, убивая ради своих призрачных целей, во имя маленькой Альзы, которой это давно не нужно.

— Тш-ш, — неожиданно даже для себя прошипела я. Юстифа дернулась и на мгновение ожила. Правда, потом у нее кровь пошла еще и из носа. — Все закончилось. Не бойся.

Черная, собственно, и не боялась. Просто перестала дышать.

Ну, вот что за дурная натура — даже над телом той, что совсем недавно желала меня убить, плачу, как сентиментальная девчонка над сериалом. Не хватает только заорать: «На ее месте должна быть я». Нет уж, не дождется. Мне как-то нравится быть живой.

Но подумать над превратностью судьбы мне, разумеется, не дали.

— Лис? Ты как?

Даже прикосновение ко лбу, где ран не было, отдалось болью.

— Жива, — прохрипела я. — Удивительно, да?

— Иногда случаются чудеса. — Рейвар криво улыбнулся. Затем обернулся: — Кай, оставь эту возню, если не хочешь получить два хвостатых трупа.

Добрый он все же.

— Ой, как больно! Кажется, у меня ушиб всей Лиски.

— Потерпи немного.

Рядом с ним я совершенно расслабилась, адреналин перестал играть в крови, и меня начало клонить в сон, похожий на красное марево. А еще, кажется, на полянке росли не только странные острые сучки, но и дурман-трава. Ибо вышедший из леса черный единорог — это даже для моей бурной фантазии многовато.

— Ой, лошадка!

Полежав еще немного, я почувствовала, как меня укрывают чем-то приятно холодным, и, наконец, провалилась в сон.

— Я тут уже бессильна. Этот ошейник перетягивает определенные магические потоки. Ох, ну как тебе объяснить, мой мальчик? Это как клубок из нескольких совершенно разных нитей. Перекрыть оборот легко, тут и физиология замешана. А вот полет и чары — чистая магия. И это можно связать только таким мощным артефактом.

— При чем тут раны? Раньше ошейник ей не особо мешал.

— Рейвар, она отравлена. А артефакт блокирует не только магические потоки, но и все ее попытки сопротивляться яду черной хвисы. Посмотри. — Елна сняла ткань, прикрывавшую плечо девушки, обнажая страшную, безобразную рану. Широкие рваные края ее сочились сукровицей и гноем. Кожа вокруг белая-белая, тогда как сама рука заметно покраснела и распухла. — Уже два дня я только и делаю, что обрабатываю каждую рану. Но не успею закончить с одной, как бинты на другой начинают пропитываться кровью. И… я уже три часа не могу ее разбудить. Рей, пойми, она медленно умирает. Еще несколько дней — и сердце просто не выдержит. У нее нет ни единой серьезной раны, ни один внутренний орган не поврежден. Но яд делает свое дело.

— Что ты предлагаешь? Ближайший храм всебогини в трех днях пути. В дороге она умрет меньше чем за сутки.

Он старался не смотреть на осунувшееся, серое лицо Лиски. Хватило и беглого взгляда, чтобы внутри все сжалось.

В лагерь они явились в жутком виде. Едва стоящий на ногах, избитый, грязный и голодный Хельвин. Рейвар в одних коротких штанах, весь в крови и с раненой хвисой на руках. Ребята так и замерли, удивленно рассматривая своих командиров, придя в себя, только когда лэй’тэ начал на них орать, требуя найти Елну, принести воды и не стоять столбом, а доложить ему об обстановке на линии фронта и последних новостях.

Дата добавления: 2015-11-04