Глава первая. Ислам и политика советского государства в 1917 - 1940 гг.

После февральской революции 1917 г. представители кавказской интеллигенции созвали съезд горских народов, на рассмотрение которого был вынесен вопрос о создании суверенного северокавказского государства. На этом съезде (1-10 мая 1917 г.) был сформирован Временный Центральный Комитет Союза объединенных горцев Северного Кавказа (с ноября 1917 г. - "Горское правительство"). Избранный комитет возглавили 17 представителей различных народностей (1). При этом лидировали две партии - социалистов, выступающих за революционные преобразования, и шариатистов, лидеры которого видели главную задачу в том, чтобы на Северном Кавказе было учреждено исламское государство по типу шамилевского имамата.

В решениях съезда прослеживалось явное влияние ислама. Религиозная секция, заседавшая с 3 по 5 мая, приняла решение об учреждении должности шейх-уль-ислама с резиденцией последнего в г. Петрограде. Назначенный на эту должность представитель религиозных кругов должен был пользоваться правами министра по мусульманским религиозным и политическим делам и мог влиять на жизнь горцев. По решению съезда для мусульман северокавказских областей предполагалось ввести должность кавказского муфтия с резиденцией в г. Владикавказе. Здесь же должно было находиться Кавказское духовное правление и высшее мусульманское учебное заведение - Юридическая Академия Шариата (2).

Особую активность в вопросе реализации идеи об имамате проявили Н. Гоцинский и шейх Узун-Хаджи. Для дальнейшего рассмотрения этого вопроса 19 августа (2 сентября) 1917 г. в высокогорном ауле Анди Дагестанской области было решено провести второй съезд горских народов (3). Однако из-за бездорожья большая часть депутатов (до 5 тыс. человек) задержалась в чеченском ауле Ведено. Среди собравшихся в Анди произошел раскол. Половина делегатов, поддерживающих установление советской власти, покинула съезд, чем сорвала его проведение. Делегаты в Ведено поддержали Н. Гоцинского и провозгласили его имамом Чечни и Дагестана. Почти сразу же после избрания на эту должность Н. Гоцинский обратился к муллам и прихожанам северокавказского муфтията с посланием, в котором объявил, что не допустит никаких проявлений анархии и будет неукоснительно вести борьбу с любыми преступлениями против норм шариата.

Согласно этому посланию все сельские общества должны были завести у себя добровольческую милицию, которая выполняла бы функции карательных органов. Контроль за подбором кандидатов в ее ряды возлагался на сельских мулл и людей, специально избранных ими для этой цели. Наказания для преступников определялись согласно предписаниям шариата - отсечение руки за воровство, смертная казнь за разбой и убийство. За преступления, совершенные против имущества и личности христиан, наказание ужесточалось - смертная казнь независимо от того, воровство это или убийство. Также был отдан приказ устроить для преступников особые "разбойничьи" кладбища и во время похорон не совершать над ними молитвы, так как "своими преступлениями они нарушили правила шариата и этим самым исключили себя еще при своей земной жизни из списка правоверных" (4). "Я считаю, - писал Н. Гоцинский, - необходимыми столь строгие меры в особенности в настоящее время, так как мы все должны поддерживать добрососедские отношения между нашими народами и русскими, дабы за преступников не пострадали невинные лица" (5).

Союз объединенных горцев просуществовал с мая по ноябрь 1917 г. Ориентируясь в своей деятельности на разрешение сложных национальных и межнациональных конфликтов, он выполнял роль законодательной и исполнительной власти на территории Дагестана, Кубанского края (современной Карачаево-Черкесии), Терского края (Кабарды, Балкарии и Северной Осетии), Ставропольской и Черноморской губерний, Закатальского округа (территория расселения лезгин в Дагестане) и Абхазии.

Выражая поддержку Временному правительству России, представители Союза рассчитывали, что в дальнейшем он войдет в состав новой Федеративной Российской Республики. Но после того как власть перешла к большевикам и в России началась гражданская война, Союз встал на путь отделения от Советской России. В борьбу за это включились не только местные народы, но и представители иностранных государств. В апреле 1918 г. на Северный Кавказ прибыл представитель германского правительства немецкий генерал фон Лоссов, который поставил перед Союзом вопрос об образовании Горской Республики. Тогда же руководство Союза обратилось к ряду государств Европы с просьбой о признании правительства Горской Республики. Кабардинец Пшемахо Коцев занял место председателя Совета министров Республики (6).

В то же время в каждой области существовали и свои сепаратистские тенденции. Так, в этот период ротмистр Даутоков-Серебряков из Коллегии правозащитников при нальчикском военно-революционном трибунале организовал Союз кабардинцев под названием "Свободная Кабарда". В программе указывалось, что эта организация выступает в защиту прав простого народа и ислама. Вооруженный отряд, организованный Серебряковым в станице Солдатской, 22 сентября 1918 г. захватил г. Баксан (Приэльбрусье). Руководители отряда призывали мусульманское население к борьбе против неверных-гяуров, говоря, что это богоугодное дело. Испуганные активностью мусульман русские и другие немусульманские народности обратились в Нальчикский окружной совет с просьбой о выдаче им пропусков для проезда в Россию и получили на это согласие (7).

В соседней Осетии бывший помещик И. Карабугаев и полковник А. Туганов собрали в пятничной мечети аула Магометановское местное население, призывая осетин мусульманского вероисповедания на борьбу с осетинами-православными и казаками. Организаторы мятежа говорили, что жители соседнего селения Христиановское совместно с русскими готовятся напасть на мусульманские селения Северной Осетии. В результате было принято решение оповестить по тревоге все близлежайшие кабардинские и осетинские мусульманские аулы о грозящей им опасности, призвать население немедленно взяться за оружие. Предотвратить братоубийственное столкновение удалось с большим трудом (8).

В 1918 г. в Кабарде возникло шариатское национально-освободительное движение под руководством командующего войсками Нальчикского округа Н. Катханова. Первоначально представители движения поддерживали советскую власть, считая, что она может быть союзником в деле закрепления в Кабарде шариата. Но уже через два года шариатисты отошли от большевиков, сменив примиренческий лозунг "Да здравствует советская власть, шариат и объединение народов" на радикальный "Если большевика зарезать, умыться его кровью, то кровь большевика заменит зидез" (омовение перед намазом) (9).

На этапе установления своей власти советское правительство было вынуждено считаться с мусульманскими окраинами. II съезд Советов принял обращение к народам Востока, в котором акцентировалось внимание на вопросе свободы вероисповедания мусульман, а 1 декабря 1917 г. И. Джугашвили-Сталин, занимавший в то время пост народного комиссара по делам национальностей РСФСР, пригласил для беседы в Смольный председателя Исполнительного комитета Всероссийского мусульманского совета, осетина Ахмеда Цаликова. Сталин заявил, что не требует от Исполкома мусульман заявления о солидарности: единственное, чего хотелось бы социалистическому правительству, - это лояльности со стороны мусульман. Развивая идею о возможных отношениях, Сталин высказал предположение, что они могут развиваться по трем направлениям:

образование единого Комиссариата по мусульманским делам, в состав которого вошли бы представители всех крупных мусульманских народов;

назначение на пост комиссара по мусульманским делам мусульманина-социалиста по представлению мусульманских организаций в лице Исполнительного комитета;

в случае несогласия с двумя вышеуказанными пунктами сохранение периодичных контактов для "безболезненного урегулирования различных мусульманских вопросов, возникающих в процессе революции" (10).

Этот проект так и остался нереализованным, и, несмотря на то что в составе Наркомнаца был создан комиссариат по делам мусульман, дальнейшее отношение государства к последователям ислама начинало постепенно охлаждаться.

11 мая 1918 г. на Батумской конференции было объявлено о создании Горской Республики и о ее признании Турцией и Германией, а через два дня горское правительство направило ноту в Народный комиссариат иностранных дел РСФСР об отделении от России. После протеста Советского правительства председатель правительства Горской Республики А. Чермоев обратился за помощью для борьбы с советской властью на Северном Кавказе к Турции. Один из руководителей Красной Армии (в 20-е гг. - председатель Кавказского бюро РКП(б)) Г.К. Орджоникидзе так характеризовал горское правительство: "...это было правительство, созданное турецкими агентами, и все время его местопребыванием была гостиница "Ориант" в Тифлисе... Только после занятия Петровска и Баку турками оно осмелилось перекочевать в Темир-Хан-Шуру (современный Буйнакск. - Н.Е.), но не смело двигаться дальше" (11).

Турция приняла призыв горцев незамедлительно. Главнокомандующий Кавказским фронтом турецкой армии Вехиб-Махмуд-паша 28 апреля 1918 г. сообщил телеграммой на имя закавказского правителя о том, что турецкое правительство признает независимость Северного Кавказа (12). Для успешной работы в этом направлении в Турции было создано Северо-Кавказское политическое общество (13).

В конце мая 1918 г. турецкий генерал Юсуф-Изет-паша был назначен командующим войсками горского правительства. В этот период Стамбул неоднократно посещали делегации Горской Республики. Турецкое правительство и северокавказские эмигранты принимали их, оказывая всяческие знаки внимания и проявляя неподдельную заинтересованность к их проблемам, на что пробольшевистски настроенная часть горцев реагировала резко отрицательно. Так Народный совет Терской области, узнав, что османское правительство активно контактирует с делегатами горского правительства, принял следующую декларацию: "Совет Терской области, узнав из депеши о присутствии в Константинополе совершенно неизвестных ему делегатов, утверждающих, что Северный Кавказ выделился как самостоятельное государство, заявляет от имени чеченского, кабардинского, осетинского, ингушского и казацкого населения, представители которых являются членами Совета, что население Северного Кавказа никогда не давало кому бы то ни было такого поручения. И если в настоящее время в Константинополе некие лица утверждают, что они делегированы от Северного Кавказа, то они являются лишь бандой проходимцев и самозванцев. Народный Совет Терской области заявляет, что Северный Кавказ составляет неотъемлемую часть Российской Федерации. Народный Совет Терской области категорически протестует против намерения закавказского правительства привлечь Северный Кавказ к акту отделения Закавказья от России" (14).

Турция обеспечивала войска Горской Республики различными видами вооружения, техники и транспорта, в связи с чем Наркоминдел России выразил резкий протест турецкому правительству (15). Но, несмотря на это, турецкие войска во главе с Изет-пашой вошли на территорию Дагестана, 10 октября 1918 г. заняв г. Дербент, 24 октября - Темир-Хан-Шуру (Буйнакск), а 8 ноября - г. Порт-Петровск (Махачкалу) (16).

Турцию, естественно, интересовало настроение населения Северного Кавказа. Причем здесь был явно заметен антагонизм между горскими князьями и мусульманским духовенством. Во время одной из встреч турецкого разведчика Мустафы Бутбая с князем Кайтмазом Алихановым, закрепившимся с 500 вооруженными людьми в крепости Хунзах близ Ведено, Бутбай спросил у него о причине таких раздоров, на что Алиханов ответил: "Муллы забросили свои непосредственные дела, становятся инструментом политических течений. Кто-то из них большевик, кто-то меньшевик. По этой причине я их не люблю". Относительно горского правительства князь добавил: "...под этим я понимаю единство Дагестана, Чечнистана, Терека и Кубани... Поскольку у Османского правительства есть политическая выгода в создании правительства Северного Кавказа, то пусть оно помогает военной силой" (17).

В оказание помощи горцам включился и Азербайджан, заключивший договор о создании Северокавказского Министерства вооруженных сил, подчиненного турецкому командованию, и выделявший неоднократно для этих целей денежные займы. Но, например, М. Бутбай довольно критически оценивал эту помощь. В своем секретном дневнике он писал: "Правительства Азербайджана и Грузии не смогли оценить и тысячной доли тех политических возможностей, которые преподнесла им судьба. Они не оценили величие предоставленного им случая. Азербайджан, Грузия и Северный Кавказ сочли, что Россия будет занята своими делами и, вместо того, чтобы объединиться против нее, каждая республика размечталась о приобретении земель. Азербайджан пожелал захватить Дагестан, Грузия - Абхазию, а в это время на их головы обрушился российский колосс, и они сами были сметены и раздавлены потоком русской оккупации" (18).

Позиции горского правительства, и без того недостаточно прочные, еще более ослабли в результате вторжения на Северный Кавказ Добровольческой армии А.И. Деникина. В начале 1919 г. Деникин занял Терек и, продвинувшись в Дагестан, назначил начальником Терско-Дагестанского края генерала Ляхова, который 3 февраля 1919 г. сообщил горскому правительству, что нужда в нем отпала. Правителем Кабарды и командующим кабардинской дивизией был назначен генерал Бекович-Черкасский, его помощником по военной части - Даутоков-Серебряков, а помощником по гражданской части - полковник Клишбиев (19).

Первоначально часть мусульманского духовенства поддержала Деникина, что нашло отражение в обращение к народам Северного Кавказа: "Каждый, кто способен носить оружие, должен взяться за него и немедленно поступить в ряды армии. Нам, мусульманам, ничего другого не остается, чтобы избавить 25 миллионов мусульман от большевистского ига, как взяться за оружие и идти рука об руку с Добровольческой армией, которая ведет борьбу за уничтожение большевиков... Теперь перед нами стоит лишь одна задача - победить нашего врага. Только после победы мы будем считаться свободной нацией. За оружие! Да будет Аллах с нами" (20).

Но руководство Деникинской армии не желало делить власть с кем бы то ни было. В ответ на его решение о роспуске горского правительства парламент Горской Республики принял резолюцию от 17 февраля 1919 г., в которой указывалось, что ультиматум Деникина будет рассматриваться как покушение на самоопределение горских народов Кавказа, о чем их правительство постарается довести до сведения всех великих держав и государственных образований на территории бывшей Российской империи (21).

К маю 1919 г. части Добровольческой армии заняли Порт-Петровск и Дербент, а затем вся власть в Дагестане перешла в руки деникинского командования. Мусульмане Северного Кавказа стали открыто выражать недовольство гнетом со стороны Добрармии и поддерживающих ее английских военных. Вступив в коалицию с большевиками, мусульманское духовенство и сторонники горской независимости восстали с требованием освобождения от деникинского "колониального ярма". Осенью 1919 г. ослабленная борьбой Добровольческая армия была окончательно сломлена 11-й Красной Армией. Разгром деникинцев сопровождался установлением большевистской власти на Северном Кавказе. Многие члены правительства Горской Республики эмигрировали в Турцию и европейские страны.

После окончания гражданской войны на Северном Кавказе были созданы несколько национально-государственных образований: 13 ноября провозглашена автономия Дагестана, а 17 ноября - Горская автономия, куда вошли кабардинцы, осетины, балкарцы, карачаевцы, ингуши, чеченцы, казаки и др. (22). 20 января 1921 г. председатель ВЦИК М. Калинин и секретарь ВЦИК А. Енукидзе подписали постановление о создании Горской Автономной Советской Социалистической Республики как части РСФСР в составе шести административных округов: чеченского, ингушского, осетинского, кабардинского, балкарского и карачаевского. Города Владикавказ и Грозный с их нефтяными промыслами выделялись в самостоятельные административные единицы, подчиняющиеся непосредственно Центральному Исполнительному Комитету (ЦИК) и Совету Народных Комиссаров (СНК) Горской АССР. Согласно постановлению, ГАССР снабжалась всеми финансовыми и техническими средствами из фондов РСФСР, а при распределении продуктов местной промышленности в первую очередь должны были удовлетворяться запросы РСФСР (23).

Исходя из сложности обстановки, в национальных автономиях Северного Кавказа как временная мера советской властью было оставлено шариатское судопроизводство. 21 апреля 1921 г. на учредительном съезде Советов Горской АССР с речью "О шариате" выступил С.М. Киров, который заявил, что советская власть не имеет ничего против религиозных постулатов, если они не проявляют попыток негативного вмешательства в политическую обстановку. "Можно молиться, верить и надеяться на что хочешь, - сказал Киров, - но когда вопрос идет о шариате, то тут затрагивается не одна религиозная сторона, но также и область общего управления. Мы укрепляем шариат для укрепления власти трудящихся. Как вы это делаете - этот вопрос нас ни с какой стороны не интересует. Это ваше дело... Если же, благодаря автономии, шариатскому суду и прочему, попытается развязать руки контрреволюция, мы тогда скажем: этот шариат не годится..." (24).

Еще в течение нескольких лет продолжался процесс активного районирования Северного Кавказа. Так, 1 сентября 1921 г. Кабарда вышла из ГАССР, и была образована Кабардинская автономная область. 16 января 1922 г. во изменение постановления ВЦИК от 1 сентября 1921 г. ВЦИК постановил образовать объединенную Кабардино-Балкарскую автономную область, непосредственно связанную с РСФСР. Для этого из состава ГАССР выделялась территория, занимаемая балкарцами для последующего объединения Балкарии с Кабардой (25).

13 февраля 1924 г. Президиум ВЦИК поручил комиссии по районированию выработать положение о Юго-Восточном крае. Через семь месяцев, 19 сентября 1924 г., проект был принят. Согласно этому документу Юго-Восточный край включал в себя 10 округов: Донской, Миллеровский, Сальский, Кубанский, Армавирский, Майкопский, Черноморский, Ставропольский, Терский, Грозненский (город на правах округа) и 4 автономные национальные области: Кабардино-Балкарскую, Карачаево-Черкесскую, Адыгейскую (Черкесскую) и Чеченскую. Краевым центром был определен г. Ростов-на-Дону (26). Юго-Восточная область (край) просуществовала недолго, уже 26 января 1925 г. М. Калинин подписал указ об образовании Северо-Кавказского края, в состав которого вошли Донская область, Кубано-Черноморская, Терская и Ставропольская губернии, город Грозный и те же 4 автономные области с прежним центром - в г. Ростов-на-Дону.

Одновременно с установлением советской власти начал проводиться в жизнь один из основных ее постулатов, выдвинутый на II съезде СДПР в 1903 г.: отделение церкви от государства. Один из пунктов программы РКП(б), принятой на VIII съезде РКП(б), гласил: "По отношению к церкви РКП не удовлетворяется дикретированным уже отделением церкви от государства и школы от церкви... Партия стремится к полному разрушению связи между эксплуататорскими классами и организацией религиозной пропаганды, содействуя фактическому освобождению трудящихся масс от религиозных предрассудков и организуя самую широкую научно-просветительскую и антирелигиозную пропаганду" (27).

Постоянную работу по борьбе с "опиумом народа" проводили активисты Союза безбожников, занимающиеся антирелигиозной агитацией и пропагандой фактически на добровольных началах. В докладной записке председателя Северо-Кавказского краевого совета безбожников, инструктора агитпропотдела крайкома ВКП(б) А. Ряхина на имя заведующего отделом Криницкого говорилось, что условия работы краевого совета Союза безбожников невыносимы. В частности, совет не имел в аппарате ни одного освобожденного работника, а на добровольных основах работать желающих не было. Ряхин писал: "Для работы в других обществах легче привлечь большее количество активов, могущих работать на их участках, но совсем как исключение бывает, кто берет на себя поручение по антирелигиозной работе (все мотивируют неподготовленностью), из-за чего работа держится на отдельных товарищах "любителях-безбожниках", которые также занимаются своей основной работой" (28).

В 1925/26 учебном году на Северном Кавказе функционировали 743 религиозные школы с 15 411 учащимися в них (29) (приложение 1).

Одновременно по всему краю функционировали 1 644 мечети (30). Большое число религиозных учреждений вызывало большую обеспокоенность агитационно-пропагандистского отдела ЦК ВКП(б), и по этому поводу заместитель заведующего орготделом, он же заведующий национальным подотделом ЦК ВКП(б) М. Кобецкий писал А. Ряхину: "Если бы ты знал, с каким боем приходится работать по вопросу об арабских школах... Во всяком случае, несмотря на заявление т. Луначарского, что арабские школы распространяют грамотность, возраст учащихся в них будет нормирован, и этот пункт надо считать победой. Независимо ни от чего мы, безбожники, в пропаганде должны и устно, и печатно выступать против школ - этот удел достался нам... Тут волей-неволей придется разбить работу по участкам и брать их по очереди. Работу повести по национальному признаку и в первую очередь взяться за те мусульманские национальности, среди которых коммунисты изжили религиозные предрассудки..." (31).

21 августа 1925 г. НКВД и Наркомпрос принимают инструкцию? 446/72/цс, в которой указывается, что с этого времени преподавание мусульманского вероучения может проводиться только в мечетях с разрешения облисполкомов и только для лиц, достигших четырнадцатилетнего возраста и представивших свидетельство об этом. Согласно инструкции и на основании закона об отделении церкви от государства, религиозные предметы ни в коем случае не могли преподаваться в общеобразовательной школе. Чтобы получить разрешение на преподавательскую деятельность, представитель духовенства должен был направить заявление в административный орган, в котором указать свое социальное, общественное и служебное положение за время с 1914 г., принадлежность к тому или иному сословию до революции, время присоединения к данному религиозному культу и общественное положение (32). Сокращение религиозных школ шло постепенно, на протяжении нескольких лет.

На Северном Кавказе, как и везде, мусульманские школы делились на два типа: мектебе (низшая религиозная школа) и медресе (учебное заведение повышенного типа). Срок обучения в мектебе составлял 4-5 лет, единственным учителем здесь был мулла, который обучал детей письму и чтению по Корану. Поступить в медресе имели возможность немногие, в основном дети состоятельных родителей. Кроме мусульманского богословия здесь изучались арабская грамматика, астрономия, медицина, всеобщая история, логика, философия и др. По Северокавказскому региону медресе были только в Дагестане и кабардинском селении Баксан (33). Так что М. Кобецкий, говоря о ликвидации арабских школ, подразумевал уничтожение мусульманских школ обоих типов.

Действительно, в 1926/27 учебном году их количество сократилось, зато возросла численность учеников в них более чем на 1000 человек. Одновременно с этим увеличилось число арабских школ в Чеченской (до 126) и Карачаевской (до 12) автономных областях. В Ингушетии и Черкесии все осталось на прежнем уровне, зато в Кабардино-Балкарии и Адыгее постановлением НКВД и Народного комиссариата просвещения к концу 1928 г. религиозные школы были закрыты полностью, хотя еще некоторое время они продолжали действовать подпольно (34).

В противовес мусульманским школам и мечетям на Северном Кавказе создавались школы социалистического воспитания - "соцвосы", "народные дома", антирелигиозные кружки. По сведениям Союза безбожников, на 1 сентября 1928 г. на Северном Кавказе функционировали 5 738 школ "соцвоса", 339 "нардомов" и клубов, 153 антирелигиозных кружка, 143 избы-читальни (35).

Активное наступление на позиции духовенства началось в 1929-1930 гг. Инструкция административно-организационного управления НКВД РСФСР об использовании помещений религиозными объединениями от 23 февраля 1929 г. (36) положила фактическое начало планомерному закрытию и перепрофилированию богослужебных зданий. Согласно циркуляру Народного комиссариата земледелия? 90 от 13 февраля 1928 г. и решению комиссии по вопросам культов при Президиуме ВЦИК от 6 января 1930 г. служители культа были лишены права пользоваться землей "наравне с другими лицами, лишенными избирательных прав, имеющими источники существования от торговли, эксплуатации труда в промышленных и других предприятиях" (37).

Служителям культа, демонстративно порвавшим с религией (для чего требовалось заявить о снятии сана официально в печати), предоставлялась возможность встать на учет на бирже труда. Причем такие лица регистрировались отдельно от остальных безработных и в отличие от рядовых граждан не получали никаких льгот, в том числе и пособия по безработице. Они, как правило, направлялись "на физическую и техническую" работу и не под каким предлогом не могли быть направлены в органы просвещения, на заводы и управления военной промышленности. Через пять лет примерного труда отрекшиеся от сана получали право голоса в избирательных кампаниях (38).

Но ни в коем случае не менялось их положение в отношении землепользования. Согласно решению Особой коллегии Высшего контроля по земельным спорам, даже после снятия сана религиозные деятели должны были рассматриваться в этом вопросе как служители культа. Особая коллегия сделала разъяснение и в отношении умерших служителей культа: после их смерти все ограничения переходили на их семьи, независимо от состава - будь то учителя, служащие, военнообязанные, право на пользование землей с этих лиц снималось (39).

Продолжалось дальнейшее ужесточение политики в отношении лиц, освобожденных от военной службы по религиозным убеждениям. Более одной тысячи человек (по официальным данным) из разных регионов РСФСР привлекались к лесным работам на казарменном положении в течение 24 месяцев (40). Президиум ВЦИК поручил НКВД "упорядочить" использование уклоняющихся от воинской повинности по религиозным убеждениям следующим путем: такие лица должны были лишаться льгот, предоставленных военнослужащим РККА, в которые входили улучшение "жилищно-санитарных" условий, устранение перебоев продовольственным снабжением и т.п. Одновременно НКВД рекомендовало принять все усилия для изолирования религиозных проповедников и заняться улучшением "политико-антирелигиозной" работы.

В июне-июле 1931 г. на Северном Кавказе были организованы 16 комиссий по рассмотрению религиозных вопросов; 1 - при северокавказском крайисполкоме, 7 - при облисполкомах и 8 - при горсоветах. Комиссия Кабардино-Балкарского облисполкома была создана 2 июня 1931 г., ее председателем назначен Д.И. Тегулов, а секретарем - П.В. Беленко (41). В результате общих мероприятий, проводимых комиссией и направленных на устранение религиозности, через шесть лет в Кабардино-Балкарии остались неразрушенными 239 молитвенных зданий, из них 219 мечетей, 16 церквей, 1 синагога и 3 здания других религиозных культов. Официально функционировали и были юридически оформлены 36 зданий из 239, еще 60 действовали без разрешения властей, на свой страх и риск. 17 зданий использовались под склады, остальные - под другие нужды, 95 вообще не использовались (42) (приложение 2).

Таким образом, к концу 30-х гг. позиции ислама в Кабардино-Балкарии и на Северном Кавказе в целом были поколеблены. Но закрытие мечетей и медресе, запрет на регистрацию мусульманских общин еще не означали, что верующие отказались от своего образа жизни и традиций. Более того политика подавления, проводимая Центром, зачастую способствовала усилению религиозности мусульман Северного Кавказа.

Дата добавления: 2015-11-04