I. Правовая природа злоупотребления правом.

Тема: «Актуальные проблемы злоупотребления правом».

Оглавление

Введение. 2

I. Правовая природа злоупотребления правом. 4

§1. Пределы осуществления субъективных гражданских прав и злоупотребление правом. 4

§ 2. Понятие и сущность злоупотребления правом. 22

§3. Отграничение злоупотребления правом от смежных гражданско-правовых институтов. 34

II. Правовая характеристика злоупотребления правом. 41

§1. Формы злоупотребления правом. 42

§2. Юридические последствия злоупотребления правом. 62

§3. Проблемы применения положений о злоупотреблении правом в судебно-арбитражной практике. 70

Заключение. 78

Библиография. 81

Qui jure suo utitur, nemini facit injuriam, malitiis non est indulgendum [1].

Введение.

Актуальность темы исследования. Дозволительный метод регулирования гражданских правоотношений и предоставление участникам оборота широкой автономии воли в выборе или самостоятельном моделировании вариантов поведения всегда обусловливали существование возможности злоупотреблять предоставленным законом правом. Социальная ценность субъективного права состоит в том, что обладание им позволяет реализовать заключенные в нем правомочия для удовлетворения потребностей управомоченного лица. Для того чтобы достичь этого, гражданское законодательство наделяет такого субъекта не только правом, но и необходимой свободой поведения, обеспечивающей превращение возможностей, заключенных в праве, в действительность.

На этапе осуществления прав управомоченным лицом с целью удовлетворения своего субъективного интереса могут быть использованы способы, формально хоть и не запрещенные законом, но приводящие к ущемлению прав третьих лиц. Еще И.А. Покровский отмечал, что согласно общему принципу, тот, кто имеет какое-либо право, может его осуществлять, невзирая на то, что в результате такого осуществления может возникнуть вред для другого. Каждый, таким образом, может руководствоваться исключительно своими интересами, нужно лишь, чтобы осуществляющий свое право оставался в формальных границах этого последнего[2]. Именно данная ситуация определяет существование пределов субъективных прав и пределов их осуществления, и, как следствие, принципа недопустимости злоупотребления ими.

Запрет на злоупотребление субъективным правом как некий критерий добросовестного и разумного поведения участников гражданских правоотношений прошел длительную историю развития: с римских времен и до наших дней, но, несмотря на это, и в настоящее время ведутся научные споры по поводу его правовой природы и места в современном российском гражданском праве. Теоретическая неразрешенность данной проблемы, отсутствие в судебной практике устоявшегося подхода к квалификации действий в качестве злоупотребления правом и реформирование гражданского законодательства, в том числе в части пределов осуществления субъективных гражданских прав, свидетельствуют об актуальности темы настоящего исследования.

Степень научной разработанности темы. К исследованию проблем злоупотребления правом проявляли интерес многие ученые различных периодов развития отечественного гражданского права. Научные исследования в этой области впервые появились в советское время в трудах таких выдающихся цивилистов, как М.М. Агарков, М.И. Бару, И.Б. Новицкий, И.А. Покровский. Фундаментальный вклад в разработку основных положений по данной проблеме внес В.П. Грибанов, определив общий взгляд на злоупотребление правом в цивилистике советского периода.

Среди современных ученых, занимающихся исследованием вопросов злоупотребления правом, следует упомянуть А.В. Волкова, В.И. Емельянова, А.А. Малиновского, О.А. Поротикову, Т.С. Яценко. Существование ряда научных трудов на заявленную тему определяет ее дискуссионность и позволяет выявить нестандартные подходы и выводы авторов по основным ее положениям.

Цели и задачи исследования. Целью настоящего исследования является изучение актуальных теоретических и практических проблем злоупотребления правом, его правовой природы, основных квалифицирующих признаков. Обозначенная цель предопределяет постановку следующих задач:

1. Исследование правовой природы пределов осуществления субъективных гражданских прав и их соотношение со злоупотреблением правом.

2. Анализ подходов к определению понятия злоупотребления правом.

3. Проведение сравнения злоупотребления правом со смежными гражданско-правовыми институтами.

4. Изучение форм и последствий злоупотребления правом.

5. Выявление особенностей применения положений о злоупотреблении правом в судебно-арбитражной практике.

Методологическую основу исследования составляют такие философские методы познания, как диалектический, структурно-функциональный, сравнительно-правовой, исторический. При рассмотрении большинства вопросов в качестве исходных использовались системный и формально-юридический методы.

Теоретическую основу работы составляют научные исследования в сфере гражданского права, затрагивающие проблемы злоупотребления правом. В ходе изложения основных аспектов заявленной темы будут приводиться ссылки на научные труды как советских, так и современных авторов. Среди первых из них следует упомянуть М.М. Агаркова, В.П. Грибанова, И.Б. Новицкого. Работы А.В. Волкова, А.А. Малиновского, О.А. Поротиковой, С.М. Яковлевой представляют современный взгляд на исследование актуальных проблем злоупотребления правом.

Нормативно-правовую и эмпирическую базу исследования составили некоторые положения Конституции РФ, Гражданского кодекса РФ об осуществлении гражданских прав и его пределах, способах защиты гражданских прав, обязательствах из причинения вреда, недействительных сделках и др., отдельные нормы Жилищного кодекса РФ, Земельного кодекса РФ, а также ряд федеральных законов.

Отдельные положения исследуемой темы и сделанные на основе их изучения выводы будут подкреплены разъяснениями Конституционного суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ, Верховного Суда РФ, а также конкретными делами из практики апелляционных арбитражных и федеральных арбитражных судов РФ.

Структура настоящей работы обусловлена целью и задачами исследования и состоит из введения, двух глав, каждая из которых включает в себя по три параграфа, заключения и библиографии.

I. Правовая природа злоупотребления правом.

§1. Пределы осуществления субъективных гражданских прав и злоупотребление правом.

Прежде чем рассматривать проблему пределов осуществления субъективных гражданских прав (динамика субъективного права), необходимо определиться с категориями структуры и содержания субъективного гражданского права (статика субъективного права). В свою очередь содержание права во многом определяется его сущностью, по поводу которой сложилось несколько подходов. Так, О.А. Поротикова отмечает, что существо субъективного право раскрывается через три возможных соотношения: а) субъективное право – объективное право; б) субъективное право - юридическая обязанность; в) субъективное право - интерес[3].

Сначала рассмотрим соотношение субъективного и объективного права.

Согласно наиболее традиционному подходу, «объективное право – есть система официально признаваемых и действующих государственных юридических норм, в которых проявляется воля общества»[4]. И в этом смысле объективное право отождествляется с позитивным правом, установленным и защищаемым государством. Однако есть точка зрения, что объективное право представляет собой нечто большее, чем то, что санкционировано государством. Оно независимо от него, может существовать без государства и вбирает в себя совокупность различных факторов (духовных, культурных, экономических), определяющих, в конечном счете, право позитивное[5]. То есть в первом случае государство создает нормы права, а во втором закрепляет уже существующие, придает им юридическую силу. Тем не менее, первый из двух названных подходов является преобладающим и характеризует объективное (позитивное) право следующими признаками: нормативность, государственно-волевой и властно-регулятивный характер, формальность, общеобязательность.

Субъективное право имеет принципиально иное содержание. В самом общем виде под субъективным правом понимается обеспеченная законом мера возможного поведения управомоченного субъекта в его отношениях с обязанными лицами. С.С. Алексеев понимал субъективное право как «принадлежащую управомоченному в целях удовлетворения его интересов меру дозволенного поведения, обеспеченную юридическими обязанностями других лиц»[6]. В определенном смысле субъективное право, будучи возможностью действовать тем или иным образом и принадлежащее лицу в силу закрепления за ним данной возможности законом, определяет меру его свободы. Но в то же самое время субъективное право не только предоставляет лицу свободу действия (внутренняя свобода), но и ограничивает его свободу определенными пределами (внешняя свобода) в интересах третьих лиц. «Сущность субъективного права с точки зрения теории свободы заключается в мысли о том, что право в субъективном смысле есть сфера внешней свободы, определенная нормами права отдельному лицу, т.е. правовое ограничение свободы»[7].

Кроме того, субъективное право персонифицировано, то есть принадлежит конкретному лицу с учетом его правосубъектности, в силу чего именно данное лицо может распорядиться им. В то время как объективное право имеет общий характер и распространяет свое действие на неограниченный круг лиц. Как справедливо отметил Н.И. Матузов: «Объективное право не может быть реализовано иначе как через субъективное право»[8].

Соотношение субъективного права с юридической обязанностью проявляется, прежде всего, в том, что они существуют неразрывно. Объясняется это тем, что, во-первых, нормы имеют предоставительно-обязывающий характер, а во-вторых, право и соответствующая ему обязанность вместе образуют содержание правоотношений. Как уже говорилось выше, субъективное право не может предоставлять индивиду неограниченную свободу в выборе модели своего поведения. Наряду с правом в любой норме права, так или иначе, содержится долженствование, что обеспечивает защиту не только частных, но и публичных интересов. А иногда возможность осуществления права напрямую зависит от исполнения установленной обязанности (наиболее ярко это проявляется в обязательственных относительных правоотношениях).

Понимание субъективного права через категорию интереса присуще Р. Иерингу, который выделял в любом субъективном праве два элемента: материальный элемент - выгода субъекта, его интерес, который составляет сущностное наполнение субъективного права. Формальный же элемент выражается в обеспеченности личной сферы субъекта от посягательств извне. Таким образом, Р. Иеринг считал, что «субъективное право - не что иное, как охраняемый позитивным правом интерес отдельного лица»[9]. Однако теория интереса Р. Иеринга не выдерживает критики, когда речь идет о ситуации, при которой лицо обладает субъективным правом и в отсутствии интереса. Например, отказ собственника от вещи еще не прекращает право собственности на нее, несмотря на утрату интереса в праве (ст. 225 ГК РФ).

Как видно, сущность субъективного права не может быть раскрыта в полной мере за счет сравнения его с взаимосвязанными правовыми категориями, без выявления его собственных характеристик и индивидуализирующих черт. Представляется, что установлению сущности субъективного права будет способствовать рассмотрение его структуры и содержания.

Что касается структуры субъективного права, то наука традиционно выделяет три его основных элемента: правомочия на собственные действия, право требования от других (обязанных) лиц, право на защиту[10], среди которых решающее значение имеет последний из них, поскольку только благодаря наличию возможности обеспечения защиты права оно может существовать. Как указывается в литературе, правомочие на защиту представляет собой юридически закрепленную возможность управомоченного лица использовать меры правоохранительного характера с целью восстановления нарушенного права и пресечения действий, нарушающих право[11]. Правомочие на защиту осуществляется в рамках охранительных правоотношений.

Два других элемента структуры субъективного права – право на собственные действия и право притязания на действия других (обязанных) лиц могут быть обозначены как правоповедение и правотребование[12] соответственно, и осуществляются в рамках регулятивных правоотношений.

Правоповедение означает возможность лица своими активными действиями извлекать пользу и реализовывать цели, предусмотренные правом. Именно правомочие на собственные действия служит основой для злоупотребления. Правотребование (право притязания на действия обязанных лиц) является вторым элементом любого субъективного права. Наиболее ярко оно проявляется в обязательственных относительных правоотношениях, поскольку в этом случае интерес управомоченного лица может быть реализован только благодаря действиям обязанных лиц.

Содержание субъективного права определяется через совокупность его правомочий, осуществление которых приводит к удовлетворению определенного материального интереса.

Примечательно, что исследователь проблем злоупотребления правом А.В. Волков различал доктринальные понятия «субъективное гражданское право» и «субъектное гражданское право», понимая последнее как признаваемую законодателем абстрактную юридическую возможность правоосуществления. И лишь внутреннее программирование субъектом своих будущих действий приводит в действие субъектные права и при возникновении правоотношения на основе юридического факта порождает искомое субъективное гражданское право[13]. Следовательно, средством злоупотребления по А.В. Волкову выступает именно субъектное, а не субъективное гражданское право.

Осуществление субъективного права – это процесс, деятельность по использованию правомочий, составляющих его содержание. Осуществление права необходимо отличать от его реализации, поскольку осуществление – это лишь одна из форм реализации, наряду с исполнением, соблюдением и правоприменением[14].

Что касается понятия осуществления субъективных гражданских прав, то оно законодателем не определено и, как правило, находит свое выражение в нескольких гражданско-правовых принципах. Так, в ст. 1 ГК РФ в качестве принципов закреплены положения о беспрепятственном осуществлении гражданских прав и свободном осуществлении гражданами и юридическими лицами своих гражданских прав своей волей и в своем интересе. Также в ст. 1 ГК РФ теперь нашел свое отражение давно сформировавшийся принцип добросовестности, согласно которому при установлении, осуществлении и защите гражданских прав и при исполнении гражданских обязанностей участники гражданских правоотношений должны действовать добросовестно. Статья 9 ГК РФ закрепляет еще один принцип осуществления гражданских прав - принцип диспозитивности, согласно которому лица, обладающие гражданскими правами, свободны в выборе форм и целей их реализации, а также свободны в воздержании от реализации прав, что не влечет за собой их прекращения. Кроме того, процесс осуществления субъективных гражданских прав также подчиняется системе общеправовых принципов, к числу которых относятся следующие (основные): принципы верховенства права, законности, справедливости, уважения прав и свобод человека и гражданина.

В науке делались попытки дать определение понятию осуществления субъективных гражданских прав, среди которых можно выделить определение С.Т. Максименко, которая под осуществлением гражданских прав понимает «обусловленное волеизъявлением управомоченного лица (или его представителя) и обеспеченное системой гарантий превращение в действительность конкретной возможности, составляющей содержание субъективного гражданского права»[15].

Итак, осуществление гражданских прав подчиняется системе общеправовых и отраслевых принципов, что свидетельствует о существовании определенных законодательных требований к процессу использования прав и, следовательно, об ограничении свободы действий лица в целях обеспечения интересов третьих лиц. Здесь целесообразно рассмотреть категорию пределов осуществления гражданских прав.

Прежде всего, необходимо провести четкое различие между пределами субъективного права и пределами осуществления субъективного права. Так, В.П. Грибанов определял соотношение между поведением, составляющим содержание субъективного права, и поведением, составляющим содержание осуществления субъективного права, как соотношение между возможностью и действительностью, общим и конкретным[16]. То есть каждое субъективное право содержит меру лишь потенциально возможного поведения, а осуществление субъективного права представляет собой совершение реальных действий по превращению возможности в действительность. В.П. Грибанов предлагал называть данные виды пределов объективными (в первом случае – поскольку они установлены законодателем) и субъективными (во втором случае – так как осуществление права всегда зависит от воли управомоченного лица, носит волевой характер). Нарушение пределов субъективного права и пределов осуществления субъективного права влечет различные юридические последствия. Так, выход на пределы субъективного права является правонарушением и влечет гражданско-правовую ответственность, при превышении пределов осуществления права, лицо остается в пределах субъективного права, но игнорирует логическое, ценностное, целевое содержание права, и совершает, таким образом, злоупотребление правом.

Пределы субъективного права – это «те условия, при наличии которых субъект наделяется соответствующим правом, те рамки, в которых субъект будет по своему усмотрению его осуществлять»[17] (например, указание на дееспособность лица, достижение им определенного возраста и др.). А.А. Малиновский в своем исследовании выделял 4 вида пределов субъективного права: качественные, количественные, временные и функциональные. Качественные характеризуют особенности правового статуса управомоченного лица в конкретных правоотношениях. Количественные касаются тех численных показателей, с изменением которых закон связывает и изменения в юридических возможностях управомоченного субъекта. Временные пределы устанавливают различные сроки, с наступлением которых изменяется содержание отдельных правомочий субъекта. Функциональные пределы очерчивают круг конкретных правомочий на совершение строго определенных действий для удовлетворения и защиты своих интересов[18].

Пределы субъективного права необходимо отличать от ограничений субъективного права. В отличие от пределов, понятие которых дано выше, ограничения представляют собой изъятия из круга правомочий, составляющих содержание субъективного права. Ограничение права – это его «умаление, уменьшение материального содержания права, объема благ, причитающихся их обладателю»[19]. Ярче всего различие этих категорий проявляется при анализе конституционных прав, например, согласно ст. 29 Конституции РФ[20] гражданин имеет право свободно искать, получать, передавать и распространять информацию. Предел этого права проявляется в установлении запрета на сбор, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия (ст. 152.2 ГК РФ). Ограничение этого права имеет место в условиях военного или чрезвычайного положения, и проявляется в ограничении свободы печати и других средств массовой информации путем введения предварительной цензуры с указанием условий и порядка ее осуществления, а также временное изъятие или арест печатной продукции[21].

От ограничений права следует отличать обременения права (право аренды имущества, сервитуты, залог и др.). Обременения права имеют несколько характерных признаков, отличающих их от ограничений: 1) это всегда дополнительное право на объект; 2) оно всегда выражается в правомочии (в отличие от ограничения, где наоборот происходит усечение правомочий); 3) возникают по соглашению или в судебном порядке (ограничения же – только на основании федерального закона); 4) имеют целью реализацию какого-либо частного интереса (ограничения же обеспечивают, как правило, баланс публичных и частных интересов)[22].

Теперь перейдем к рассмотрению вопроса о пределах осуществления субъективного права. В отличие от пределов субъективного права, четко очерченных законом, пределы его осуществления не столько определяются законодательными положениями, сколько, как считал Л.Д. Воеводин, сложившимися на основе существующих в обществе социальных ценностей критериями и ориентирами, руководствуясь которыми, граждане определяют конкретные цели, избирают формы и способы правильного пользования тем или иным правом[23]. Пределы осуществления субъективного права, как таковые не устанавливаются, а вытекают из содержания предоставленных правомочий и существа права. Целью их существования является то, чтобы личные потребности удовлетворялись с учетом общественных интересов и не причиняли им вреда.

В научной литературе к определению понятия пределов осуществления субъективных гражданских прав сформировалось два основных подхода: узкий и широкий. Первый из них заключается в отождествлении понятий пределов осуществления гражданских прав и злоупотребления гражданскими правами[24]. Данный подход критикует, в частности, Т.В. Дерюгина, указывая на то, что на практике может иметь место ситуация, когда лицо вышло за пределы осуществления права, но не совершило акта злоупотребления им. Например, если наследник подает заявление о принятии наследства по истечении шести месяцев со дня его открытия (ст. 1155 ГК РФ)[25]. Соответственно широкий подход к определению пределов осуществления права предполагает вышеприведенную ситуацию, когда выход за них не всегда позволяет делать вывод о наличии злоупотребления правом. На наш взгляд, данное деление основано на смешении понятий пределов субъективного права и пределов его осуществления. В приведенном примере лицо, подавая заявление о принятии наследства по истечении установленного законом срока, выходит за пределы субъективного права, а не за пределы его осуществления. Таким образом, можно утверждать, что превышение пределов осуществления права - всегда есть злоупотребление им.

О.А. Поротикова отмечает, что пределы осуществления субъективных прав выполняют следующие задачи в механизме правореализации:

1. Разумно ограничивают процесс реализации возможностей, заложенных в содержании субъективного права, в целях эффективного удовлетворения потребностей всех субъектов отношений.

2. Сдерживают антиобщественные и негативные проявления осуществления права.

3. Стимулируют активное поведение управомоченного лица, направляя его к правомерности.

4. Выступают элементом позитивной ответственности субъекта, в силу его обязанности соотносить свое поведение с установленными в нормах границами и ориентирами[26].

Как образно высказался А.А. Малиновский: в большинстве случаев пределы субъективного права устанавливаются законодателем в соответствии с принципом «разрешено все, что не запрещено буквой закона», а пределы осуществления субъективного права согласно максиме «разрешено все, что не противоречит духу права»[27]. То есть пока дух права не будет совпадать с буквой закона, будут существовать различия между пределами субъективного права и пределами его осуществления.

Виды пределов осуществления субъективных прав.

Выделяют два основных вида пределов осуществления субъективных прав – общие и частные.

Общие пределы осуществления субъективного права – это те, которые применимы к любым субъектам права, в рамках всяких гражданских правоотношений безотносительно к типу осуществляемого гражданского права. О.А. Поротикова к общим пределам относит права и интересы третьих лиц, средства защиты принадлежащего лицу права[28]. По нашему мнению, теперь, с учетом внесенных в ст. 10 Гражданского кодекса РФ[29] изменений Федеральным законом от 30.12.2012 года № 302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»[30], к общим пределам следует также относить добросовестность и разумность при осуществлении прав. Перейдем к последовательному рассмотрению видов общих пределов осуществления прав.

А) Права и интересы третьих лиц - наиболее общий предел осуществления субъективных гражданских прав и, более того, это общепризнанный принцип международного права, который получил свое закрепление в ч. 2 ст. 29 Всеобщей декларации прав человека 1948 года: «при осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе»[31].

Данное положение также отражено в ч. 3 ст. 17 Конституции РФ, где сказано: «осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц».

В ст. 10 ГК РФ напрямую эта норма не дублируется, однако при анализе положений статьи можно прийти к аналогичному выводу: поскольку не допускается осуществление гражданских исключительно с намерением причинить вред другому лицу, следовательно, пределом осуществления прав в данном случае выступают объекты, которым может быть причинен подобный вред, то есть права и интересы третьих лиц.

Что касается интереса как объекта, которому не может быть причинен вред, то необходимо учитывать, что интерес лица может не иметь правового значения, как, например, в случае если он выступает мотивом заключения сделки. В случае, если интерес не оформлен в субъективное право, то действия третьих лиц не могут его нарушить. Как отмечал Ф. Регельсбергер: «Насколько управомоченный поступает согласно своему праву, настолько он может даже нарушать сферу чужих интересов. Он не может лишь нарушать сферу чужих прав»[32]. Другое дело, если имеет место «законный» или «охраняемый» интерес, который обладает защитой, не будучи оформленным в субъективное право. Например, ГК РФ упоминает в ст. 209 охраняемый интерес как предел осуществления права собственности, но при этом никак его не конкретизирует.

Б) Средства защиты принадлежащего лицу права.

Право на защиту принадлежащего лицу права является структурным элементом любого субъективного гражданского права. Ограничения, установленные для осуществления этого правомочия, носят универсальный характер. Анализ ст. ст. 11, 12 ГК РФ позволяет сделать вывод, что правомочие на защиту может состоять из действий по самозащите права и действий по обращению за защитой права к компетентным органам для применения мер государственного принуждения. Остановимся на анализе такого материально-правового способа защиты права как самозащита права.

Под самозащитой гражданских прав понимается совершение управомоченным лицом дозволенных законом действий фактического порядка, направленных на охрану его личных или имущественных прав и интересов[33].

Действия по самозащите права обычно имеют место в состоянии необходимой обороны или состоянии крайней необходимости. О существовании пределов реализации права на самозащиту права свидетельствует ст. 1066 ГК РФ: «Не подлежит возмещению вред, причиненный в состоянии необходимой обороны, если при этом не были превышены ее пределы». Пределами реализации права на самозащиту права в указанных состояниях является «соответствие действий лица таким требованиям, как соразмерность причиненного и предотвращенного вреда, защита действительного права от наличного, а не мнимого посягательства, соотнесение способов и приемов защиты с конкретными условиями правонарушения»[34].

В) Добросовестность и разумность при осуществлении прав.

Добросовестность.

В ранее действовавшей редакции ст. 10 ГК РФ содержалось положение, согласно которому «в случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются» - таким образом, анализ данной нормы давал основание полагать, что добросовестность и разумность действий лиц, осуществляющих права, предполагается лишь в определенных законом случаях. В связи с этим, некоторые авторы, в частности А.А. Малиновский и О.А. Поротикова, относят добросовестность и разумность действий к частным пределам осуществления прав. Основными аргументами в пользу этой позиции являются, во-первых, то, что право не должно подменять собой другие социальные регуляторы поведения (нормы морали, религиозные нормы, традиции и др.), во-вторых, считается нецелесообразным требовать от каждого субъекта права соотносить свое поведение с идеалами добра, справедливости, совести[35]. Следовательно, необходимо различать случаи, когда закон прямо устанавливает требования добросовестности и разумности к поведению участников правоотношений и последствия несоблюдения этих требований, и случаи, когда правовая норма лишь призывает субъекта быть добросовестным или разумным, но отступление от этих требований не повлечет никаких негативных правовых последствий. Такое поведение А.А. Малиновский предлагает называть «правомерным злоупотреблением правом», поскольку оно не нарушает запрещающих норм[36]. Представляется, что данная формулировка, объединяющая взаимоисключающие понятия, является противоречивой, поскольку злоупотребление права предполагает его использование во вред, а причинение вреда не может быть правомерным.

В связи с внесением изменений в ст. 10 ГК РФ ФЗ о внесении изменений в ГК РФ от 30.12.2012 года, вышеуказанное положение приняло несколько иную формулировку: «Добросовестность участников гражданских правоотношений и разумность их действий предполагаются». Новая редакция ст. 10 ГК РФ не ставит наличие добросовестности и разумности действий участников правоотношений в зависимость от того, требует ли этого закон в конкретном случае. Законодатель признал целесообразным установить обязанность участников любых гражданских правоотношений соотносить свое поведение с требованиями добросовестности и разумности в любом случае, установив новый общий предел осуществления гражданских прав. Теперь судьи могут обращаться к ст. 10 ГК РФ и тогда, когда прямое требование добросовестности в отношении осуществления какого-либо права отсутствовало. Более того, новая редакция ст. 1 ГК РФ провозглашает добросовестность в качестве принципа гражданского права.

Поведение можно считать добросовестным, пишет О.А. Поротикова, в том случае, «если лицо, его совершающее, осознает свою ответственность перед другими членами общества, ориентируется на честное выполнение своих обязанностей, руководствуется в поступках общественно полезным намерением, стремится избежать причинения вреда третьим лицам»[37].

А.А. Малиновский уточняет, что «добросовестность проявляется также в виде добровольного отказа субъекта от использования пробелов и противоречий действующего законодательства в ущерб правопорядку и общественным интересам»[38].

Несмотря на то, что добросовестность стала общим пределом осуществления гражданских прав, есть некоторые статьи ГК РФ, содержащие указание на добросовестность не только как на предел осуществления права, но и на правовые последствия, наступающие в случае нарушения данного предела. Так, согласно правилам совершения сделок под условием (ст. 157 ГК РФ), если наступлению условий недобросовестно воспрепятствовала сторона, которой наступление условий невыгодно, то условие признается наступившим. И наоборот, если наступлению условий недобросовестно содействовала сторона, которой наступление условий выгодно, то условие признается ненаступившим.

Разумность.

В литературе приводятся различные подходы к определению понятия разумность. В частности, А.А. Малиновский понимает разумность как «согласованность своего интереса с общепризнанными способами его удовлетворения, выбор наиболее правильного (и, разумеется, законного) пути для достижения поставленной цели»[39].

По мнению О.А. Кузнецовой «разумность связана с пониманием субъектом правоотношений целесообразности своих действий, осознанием причинно-следственных связей, со способностью видеть в своих действиях объективно полезную цель»[40].

В англо-американском праве границы разумности поведения определяются через понятие «среднестатистического человека» (reasonable man), это своеобразный эталон, на примере поведения которого можно судить о разумности действий участников гражданского оборота.

В.И. Емельянов признавал разумными действия, которые совершил бы при определенных обстоятельствах добросовестный человек, обладающий нормальным (средним) уровнем интеллекта, знаний и жизненного опыта[41].

Частные пределы находятся в тесной связи с видом правоотношения, в рамках которого реализуется право, зависят от содержания этого субъективного права. О.А. Поротикова в качестве частных пределов выделяет: добросовестность и разумность при осуществлении прав[42]; назначение права; средства и способы осуществления[43].

А) Назначение права.

Каждому субъективному гражданскому праву присуще определенное назначение, которое, по определению В.А. Рясенцева, есть «легальная цель правообладания», а осуществить право в соответствии с его назначением означает «такое поведение лица, которое отвечает содержанию и цели данного права»[44]. О.А. Поротикова считает, что назначение субъективного права можно рассматривать в двух смыслах. В широком смысле назначение права состоит в удовлетворении потребностей и интересов, которые существуют у управомоченного лица, независимо от особенностей самого субъективного права. В узком смысле (функциональное назначение) назначение права определяется не столько природой права, сколько свойствами объекта, принадлежащего лицу на определенном правовом основании[45]. Требование осуществления права в соответствии с его функциональным назначением имеет место, в частности, согласно ст. 42 Земельного кодекса РФ[46], «при осуществлении собственниками земельных участков и лицами, не являющимися собственниками, прав на земельные участки, использование которых должно соответствовать их целевому назначению и принадлежности к той или иной категории земель и разрешенным использованием способам, которые не должны наносить вред окружающей среде». Аналогичное требование предъявляется к осуществлению права собственности на жилое помещение. Согласно ст. 30 Жилищного кодекса РФ[47] «собственник жилого помещения осуществляет права владения, пользования и распоряжения принадлежащим ему на праве собственности жилым помещением в соответствии с его назначением и пределами его использования». Пределы использования определяются путем установления в ст. 17 Жилищного кодекса РФ запрета на размещение в жилых помещениях промышленных производств.

Б) Средства и способы осуществления права.

Необходимость осуществления субъективного права определенным способом и с использованием определенных средств зависит от особенностей самого права.

Под способом понимают «единичное действие или систему действий, применяемых управомоченным лицом при использовании правомочий, заключенных в содержании его субъективного права»[48].

Некоторые исследователи, в частности О.П. Колесников, выделяют несколько общих требований к средствам и способам осуществления гражданских прав[49]:

1) Безопасность для жизни, здоровья, имущества граждан и организаций (например, не допускает реализация правомочия распоряжения объектом права собственности посредством взрыва вещи или ее уничтожения с использованием ядовитых веществ, так как это может причинить вред третьим лицам);

2) Отсутствие проявлений жестокости и соответствие способов осуществления прав требованиям морали. Данное требование относится, главным образом, к осуществлению прав в отношении животных. Так, согласно ст. 137 ГК РФ при осуществлении прав не допускается жестокое обращение с животными, противоречащее принципам гуманности.

3) «Быть рачительным хозяином», поскольку бесхозяйственное обращение служит предпосылкой для причинения вреда третьим лицам, создает угрозу их правам и интересам. Закон предусматривает и иное последствие бесхозяйственного содержания имущества, в частности, если таковое имеет место в отношении культурных ценностей, то они могут быть изъяты у собственника путем выкупа государством или продажи с публичных торгов, что является основанием прекращения права собственности (ст. 240 ГК РФ).

§ 2. Понятие и сущность злоупотребления правом.

Такое явление как «злоупотребление правом» возникло еще в дореволюционный период развития цивилистической науки. С одной стороны, признавался общий принцип, согласно которому тот, кто имеет какое-либо право, может его осуществлять, невзирая на то, что в результате такого осуществления может возникнуть вред для другого[50]. С другой стороны, возможны случаи, когда лицо, имеющее право, воспользуется им не для удовлетворения каких-либо своих интересов, а с исключительной целью причинить другому вред, подобное осуществление права носит название злоупотребления правом, или шиканы[51].

В дореволюционном праве запрет на злоупотребление правом еще не был закреплен, и нашел свое отражение лишь в нескольких решениях Сената, среди которых в науке упоминается постановление № 126 1902 года, которое содержало следующие выводы: никто не свободен пользоваться своим правом так, чтобы лишить другого возможности пользоваться его правом, грань между свободой пользоваться своим правом и обязанностью уважать право соседа в каждом спорном случае должна быть определена судом[52]. Несмотря на то, что вопрос пределов надлежащего поведения соседей был отчасти решен в проекте обязательственного права Гражданского уложения, данный нормативный акт так и не вступил в силу.

Принцип недопустимости осуществления гражданских прав в противоречии с их назначением впервые нашел свое закрепление в советском гражданском законодательстве - в ст. 1 ГК РСФСР 1922 года[53], которая устанавливала, что «гражданские права охраняются законом, за исключением тех случаев, когда они осуществляются в противоречии с их социально-хозяйственным назначением».

Следующим актом, в котором нашел отражение принцип недопустимости злоупотребления правом, были Основы гражданского законодательства 1961 года[54], которые в ст. 5 закрепляли, что «гражданские права охраняются законом, за исключением случаев, когда они осуществляются в противоречии с назначением этих прав в социалистическом обществе в период строительства коммунизма». Данное положение нашло свое закрепление и в ст. 5 Гражданского кодекса РСФСР 1964 года[55].

Основы гражданского законодательства Союза ССР и республик 1991 года[56] в ст. 5 достаточно подробно, по сравнению с предыдущими актами, регламентировали вопрос злоупотребления правом. Закреплялось положение, согласно которому осуществление гражданских прав не должно нарушать прав и охраняемых законодательством интересов третьих лиц, и при осуществлении прав граждане и юридические лица должны уважать моральные принципы общества и правила деловой этики. Также в данной статье закреплялось положение о недопустимости использования предпринимателями гражданских прав в целях ограничения конкуренции.

Необходимо отметить, что во всех вышеупомянутых законодательных актах регламентировался вопрос именно осуществления гражданских прав. Лишь статья 10 ГК РФ 1994 года получила название «Пределы осуществления гражданских прав», закрепила одну из форм злоупотребления правом – шикану и установила юридические последствия злоупотребления правом.

После внесения изменений в ст. 10 ГК РФ в связи с принятием ФЗ о внесении изменений в ГК РФ от 30.12.2012 года, помимо шиканы, были закреплены новые формы злоупотребления правом – действия в обход закона с противоправной целью и заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав[57] и введен новый принцип гражданского права – принцип добросовестности.

В цивилистической науке вопрос о правовой природе злоупотребления правом продолжает оставаться актуальным. Кроме того, помимо рассуждения на тему сущности этого явления, высказываются различные мнения относительно корректности использования самого термина «злоупотребление правом».

Проанализируем возможность использования термина «злоупотребление правом». Так, М.М. Агарков отвергал это понятие как лишенное правового смысла, считая, что «те действия, которые называются злоупотреблением правом, на самом деле совершены за пределами права»[58]. Аналогичной позиции придерживается и Н.С. Малеин[59]. М.В. Самойлова полагала, что, «осуществляя свое право, собственник всегда действует правомерно, что противоправного осуществления права вообще быть не может»[60].

В современной российской цивилистике также есть представители, отстаивающие противоречивость самого термина «злоупотребление правом». Так, М.Н. Малеина считает, что осуществление права не может быть противоправным, а действия, которые называют злоупотреблением правом, на самом деле совершены за пределами права и являются обычным правонарушением. Также она приводила в качестве аргумента тот факт, что в ст. 10 ГК РФ (в ранее действовавшей редакции) шикана характеризовалась как действие, осуществляемое с намерением причинить вред другому лицу, но не как осуществление права [61].

Анализируя вышеприведенные позиции, следует согласиться, что определенная логика рассуждения в них есть при условии, если под «злоупотреблением правом» в данном случае понимать злоупотребление именно субъективным правом, его содержанием, а не заключенными в этом праве возможностями по его осуществлению. То есть имеет место два варианта развития событий: либо лицо действует в пределах содержания субъективного права, либо вне его содержательных рамок, в последнем случае оно перестает быть управомоченным лицом и становится нарушителем. При данном подходе не придается значения пределам осуществления субъективного права.

Противоположное мнение высказал М.И. Бару, считавший, что злоупотребление правом выражает такие отношения, где управомоченный субъект допускает недозволенное использование своего права, но при этом всегда внешне опирается на субъективное право[62].

Наиболее полно с этой точки зрения возможность существования такого правового явления, как злоупотребление правом, проанализировал В.П. Грибанов. Он полагал, что проблема злоупотребления правом связана не с субъективным правом вообще, не с его содержанием, а с процессом его реализации, осуществлением, а само субъективное право является необходимой предпосылкой возможности возникновения злоупотребления правом[63].

Также В.П. Грибанов указывает на то, что содержание субъективного права – это общий тип возможного поведения лица, установленный нормами объективного права, а содержание процесса его осуществления - это конкретные действия управомоченного субъекта[64].

В.П. Грибанов в ходе своих рассуждений в определенной степени примиряет два вышеприведенных противоположных подхода. Так, если лицо выходит за пределы содержания принадлежащего ему субъективного права, то он действует не как носитель права, соответственно, в этом случае нет его использования, осуществления, а значит, не может быть и злоупотребления. О злоупотреблении правом может идти речь только в случае, если лицо в рамках содержания принадлежащего ему права использует такие формы его использования, которые выходят за рамки осуществления. При этом в любом случае злоупотребление правом всегда имеет место при условии наличия у лица соответствующего права. Этой позиции придерживается и современная судебно-арбитражная практика[65].

Итак, В.П. Грибанов определил злоупотребление правом как особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении принадлежащего ему права с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему общего типа поведения[66].

М.В. Ибрагимова, напротив, полагала, что злоупотребление субъективным гражданским правом не является особым типом гражданского правонарушения, и считала его социально нежелательным, самостоятельным типом правового поведения, совершаемым управомоченным субъектом гражданских правоотношений и противоречащим правовым принципам гражданского права, при котором причиняется вред другим лицам[67].

В.И. Емельянов рассматривал пределы осуществления субъективных прав и пределы субъективных прав как тождественные понятия и поэтому признавал ошибочность определения понятия «злоупотребление правом», основанного на их различии. Он предлагал понимать злоупотребление правом как нарушение управомоченным лицом установленной законом или договором обязанности осуществлять субъективное гражданское право в интересах другого лица[68]. Также, В.И. Емельянов высказал мысль о том, что злоупотребление гражданскими правами отличается от превышения гражданских прав, поскольку, превышая субъективное гражданское право, лицо использует его для совершения действий, которые запрещены не целевым ограничением права, а каким-либо иным запретом[69].

Некоторые ученые понимают злоупотребление правом исключительно через одну из его форм – шикану, поскольку до внесения изменений в ст. 10 ГК РФ, она, по сути, была единственной закрепленной формой злоупотребления правом. Так, Т.С. Яценко под шиканой понимала «действия управомоченного субъекта по реализации принадлежащего ему права, осуществляемые как исключительно с намерением причинения вреда, так и с намерением причинения вреда, а также достижения иной цели»[70].

Довольно широкое определение понятию злоупотребления правом дает А.В. Волков, который понимает под ним особый вид гражданского правонарушения, связанного с умышленным выходом управомоченного лица за внутренние пределы (смысл, назначение) субъективного гражданского права (определяемые, в том числе, критериями разумности и добросовестности) для достижения своей незаконной скрытой цели с использованием юридического формализма гражданского права, как-то: пробелы, оговорки, недостатки, узость, противоречия правовых норм и договорных условий[71].

Судебная практика также выработала несколько подходов относительно квалификации тех или иных действий в качестве злоупотребления правом.

1. Понимание злоупотребления правом как особого типа гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении принадлежащего его права с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему общего типа поведения, предложенное В.П. Грибановым, утвердилось не только в научных кругах, но и нашло поддержку в судебной практике. Так, в одном из дел податель апелляционной жалобы указывал на злоупотребление истцом предоставленными ему правами, мотивировав это тем, что истец предъявлял требования о взыскании задолженности по договору займа к разным лицам. Суд отклонил этот довод как безосновательный, указав, что согласно ст. 10 ГК РФ под злоупотреблением правом понимается осуществление прав недозволенным способом, в то время как право на обращение в суд, арбитражный суд или третейский суд закреплено в ст. 11 ГК РФ, ст. 4 Арбитражного процессуального кодекса РФ и ст. 3 Гражданского процессуального кодекса РФ[72].

2. Злоупотребление правом – это превышение пределов осуществления гражданских прав путем осуществления их с незаконной целью или незаконными средствами.

На практике этот вывод был сделан в одном из дел, где истцу, требующему взыскания с ответчика неустойки и процентов за пользование чужими денежными средствами по государственным контрактам, было отказано в пересмотре дела в порядке надзора и удовлетворении заявленных требований на том основании, что он неосновательно удерживал сумму переплаты по договору, пользовался ею и препятствовал прекращению взаимных обязательств с ответчиком путем зачета требований на ту же сумму, какую он с него требовал. Данные действия суд апелляционной инстанции расценил как злоупотребление правом, выразившееся в превышении пределов дозволенного гражданским правом осуществления своих правомочий путем осуществления их с незаконной целью или незаконными средствами, нарушая при этом права и законные интересы других лиц. Суд кассационной инстанции и коллегия судей Высшего арбитражного суда РФ[73] поддержали позицию суда апелляционной инстанции[74].

3. Злоупотребление правом – это недобросовестность (неразумное и недобросовестное поведение)[75].

Так, Суд по интеллектуальным правам Постановлением от 16. 12. 2013 года по делу № А40-6096 / 2013 отменил постановление суда апелляционной инстанции и оставил в силе решение Арбитражного суда города Москвы, установив неправильное применение судом апелляционной инстанции норм, регулирующих вопросы злоупотребления правом. Согласно материалам дела истец (компания № 1) приобрел исключительные права на товарный знак у компании № 2, которая приобрела их у прежнего правообладателя (компания № 3), не возражавшего против регистрации за компанией № 2 товарного знака в отношении услуг 35 класса МКТУ, но с условием не регистрировать этот товарный знак в отношении услуг по торговле косметикой и парфюмерией. После отчуждения компанией № 2 прав на товарный знак компании № 1, последняя решила зарегистрировать товарный знак в отношении услуг всего 35 класса МКТУ без каких-либо ограничений и с этой целью обратилась в суд с иском о досрочном прекращении правовой охраны товарного знака ответчика в отношении услуг 35 класса МКТУ вследствие его неиспользования. Суд апелляционной инстанции, отменяя вынесенное в пользу истца решение суда первой инстанции, помимо прочих доводов, указал на недобросовестное поведение истца в связи с тем, что, обращаясь в арбитражный суд, истец, по сути, отказался от исполнения ранее заключенного между компанией № 2 и компанией № 3 соглашения, являвшегося условием регистрации принадлежащих ему товарных знаков. Суд по интеллектуальным правам, отвергая этот довод, указал на то, что согласно п. 3 ст. 308 ГК РФ обязательство не создает обязанностей для третьих лиц, и, помимо прочего, обязательство между компаниями № 2 и № 3 прекращено исполнением в соответствии с п. 1 ст. 408 ГК РФ, в связи с чем суд кассационной инстанции не находит причин оценивать поведение истца (компании № 1) как недобросовестное и основанное на злоупотреблении правом[76].

4. Злоупотребление правом – это действие, осуществленное с целью, противной основам правопорядка, либо в целях ограничения конкуренции.

Такой вывод судебной практики нашел свое выражение, в частности, в Постановлении ФАС Центрального округа от 14.03.2013 по делу № А14-11439/2012. Истец просил суд первой инстанции признать недействительными торги по продаже в собственность земельных участков, аргументируя это тем, что лоты аукциона включали в себя несколько земельных участков, которые могли бы использоваться по отдельности. В обоснование своих требований он ссылался на ст. 17 Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции»[77], запрещающую при проведении торгов действия, которые приводят или могут привести к недопущению, ограничению или устранению конкуренции и ст. 10 ГК РФ. Между тем, суды первой и апелляционной инстанций отказали в удовлетворении требований, и суд кассационной инстанции их поддержал, указав, что законодательство РФ не содержит каких-либо императивных правил формирования лотов аукциона, а объединение земельных участков в один лот будет неправомерным только в случае наличия в действиях лиц, проводящих торги, злоупотребления правом, то есть осуществление такого объединения с целью, противной основам правопорядка, либо в целях ограничения конкуренции[78].

Свидетельством того, что та или иная категория оформилась как самостоятельная, является наличие возможности выделить ее существенные признаки.

А) Недобросовестное использование гражданского права путем создания видимости легальности его осуществления всегда сопровождается прямым умыслом нарушителя.

Действительно, при анализе форм злоупотребления правом, закрепленных в ст. 10 ГК РФ, выявляется устойчивый признак действий нарушителя – он использует право во зло. Так, шикана – это осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу; действия в обход закона обязательно квалифицируются противоправной целью; любая иная форма злоупотребления правом также должна представлять собой недобросовестное осуществление гражданских прав, характеризуемое заведомостью.

Как указывает А.В. Волков, случайное причинение вреда при осуществлении субъективного гражданского права уже не есть действие «во зло» и должно квалифицироваться по правилам деликтных обязательств. Злоупотребление правом осуществляется средствами права, а осознание средства не может протекать иначе как в форме прямого умысла. Нельзя злоупотреблять правом, не понимая, ради чего и как оно используется[79].

Б) Незаконная скрытая цель, достигаемая посредством использования лицом предоставленных ему законом правомочий.

Цель злоупотребления правом определяет его умышленный характер[80]. При этом цель складывается из мотивов и возникших на их основе намерений. Так, побудительным мотивом к злоупотреблению правом чаще всего становятся месть, зависть, корысть и др. «Намерение – установка лица на действие с идеально выработанным планом поведения, отвечающая за средства достижения поставленной цели»[81]. Мотивы и намерения формируют цель лица при злоупотреблении правом, которая в классическом виде (шикана) состоит в причинении вреда другому лицу с использованием своих правомочий[82]. И если у шиканы имеется единственная цель - осуществление права исключительно с намерением причинить вред другому лицу, то в случае наличия, помимо указанной цели, какой-то еще одной, отличной от первой, то деяние уже будет квалифицироваться как иная форма злоупотребления правом.

В) Злоупотребление правом проявляется только в актах недобросовестного правоосуществления, правопользования, реализации заложенных в субъективном праве правомочий. Злоупотребление правом может иметь место только в случае, если нарушитель обладал субъективным правом. Так, в одном из судебных дел суд отказал в применении к правоотношениям сторон ст. 10 ГК РФ, поскольку установил отсутствие у истца – арендодателя права на получение арендных платежей. Истец по делу просил суд взыскать с арендатора сумму арендных платежей за период с момента направления уведомления его о прекращении договора и до истечения трехмесячного срока (момент прекращения договора), хотя арендатор уже через десять дней после получения уведомления освободил помещение, а арендодатель заключил новый договор аренды с другим лицом. Следовательно, правоотношения прекратились, арендодатель не обладал правом на получение арендных платежей[83].

Г) Правопользование, в свою очередь, характеризуется формализмом, который выступает фактором, обуславливающим злоупотребление правом. Формализм, по определению А.В. Волкова, представляет собой результат систематизации и упрощения правового материала, проявляющийся в употреблении специальных юридических терминов, удобных теоретических и практических юридических конструкций. Формализм создает возможности для конструирования формальных подходов, под которыми понимаются способы интеллектуального суждения субъектов гражданского права, обосновывающих свои злоупотребительные действия буквой закона в ущерб его действительной сути (духу)[84].

Объединяя два последних признака, А.В. Волков лаконично определил злоупотребление гражданским правом как недобросовестное правопользование в условиях правовой неопределенности[85].

Д) Наконец, в качестве признака злоупотребления правом можно выделить факультативный характер ст. 10 ГК РФ, которая применяется только в том случае, когда специальная норма, закрепляющая субъективное право, не в состоянии справиться с проблемой его недобросовестного использования.

Также существует мнение, согласно которому возможно злоупотребление не только гражданскими правами, но и гражданскими обязанностями, поскольку как в любом праве заложена обязанность не использовать его в качестве средства причинения вреда другим участникам гражданского оборота, так и в любой обязанности заложено право на ее исполнение, которое также может стать средством злоупотребления[86].

Интересно проанализировать подход к злоупотреблению правом в иных правопорядках. Так, в § 226 Германского гражданского уложения 1900 года предусмотрен запрет шиканы и такие юридические последствия ее совершения, как отказ в защите права, возмещение убытков, а также (в случае опасности повторения шиканы) возможность подать иск об обязании субъекта, совершившего шикану, не допускать определенных действий в будущем. Также по германскому праву разрешается применять средства самозащиты против шиканы[87].

Примечательно, что в Германии разработана внутренняя система добросовестности, которая представляет собой совокупность «групп дел», включающих в себя систематизированные отдельные примеры недобросовестного поведения и служащих ориентиром для судов при рассмотрении конкретных дел. Одна из групп дел включает в себя примеры злоупотребления правом, к числу которых относятся, в частности, противоречивое поведение (в сравнении с прежним поведением лица), требование предоставления того, что по другому правовому основанию подлежит немедленной обратной передаче, осуществление права в отсутствие охраняемого законом интереса в его реализации и др.[88]

По праву США обязанность действовать добросовестно закреплена в § 1-304 Единого торгового кодекса, однако ее нарушение не является самостоятельным основанием для предъявления иска[89]. Таким образом, основное назначение принципа состоит в направлении судов к толкованию положений договоров, но не создание независимой обязанности участников оборота действовать честно и добросовестно.

По мнению Дж. Перилло, американская доктрина злоупотребления правом порицает «три вида действий – осуществление права: 1) преобладающим мотивом которого выступает причинение вреда; 2) абсолютно неразумное с учетом отсутствия законного интереса в этом; 3) с целью иной, чем та, для которой оно было предоставлено»[90].

Итак, проведя анализ законодательного отражения сущности злоупотребления правом, доктринальных подходов и судебной практики, можно сделать вывод, что под злоупотреблением гражданским правом следует понимать действия управомоченного лица в пределах содержания субъективного права, но за пределами его осуществления, направленные на получение необоснованных преимуществ путем нарушения законных прав других лиц, а также использование гражданских прав способом, не соответствующим требованиям добросовестности и разумности.

§3. Отграничение злоупотребления правом от смежных гражданско-правовых институтов.

Специфические особенности злоупотребления правом наилучшим образом проявляются при его сравнении с пограничными гражданско-правовыми институтами.

Соотношение злоупотребления правом с обязательствами из причинения вреда.

Согласно общему правилу деликтного обязательства вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред (ст. 1064 ГК РФ).

В силу того, что в науке утвердилось понимание злоупотребления правом как особого типа гражданского правонарушения, то часто это становится причиной их неосновательного отождествления[91]. Так, В.И. Емельянов высказывает следующую мысль: «… принимая во внимание то, что шикана представляет собой действия, причиняющие вред, можно заключить, что она является случаем деликта, и, следовательно, вред, причиненный в результате ее совершения, подлежит возмещению на основании ст. 1064 ГК РФ. Поэтому запрещать ее специальной нормой закона нет необходимости»[92].

Тем не менее, сравнение по ряду критериев позволяет прийти к противоположному выводу.

1) Во-первых, для квалификации конкретной ситуации в качестве деликта необходимо установить наличие условий, влекущих наступление гражданско-правовой ответственности, а именно: 1) деяние (в форме действия или бездействия); 2) вину нарушителя; 3) вред, причиненный деянием; 4) причинно-следственную связь между деянием и вредом. Это так называемый генеральный деликт.

Для злоупотребления правом характерно обязательное наличие только двух первых условий – деяния, которое здесь проявляется в действиях по осуществлению субъективного права, и вины.

Относительно вины необходимо отразить ее специфику в рамках злоупотребления правом. При злоупотреблении правом, как было показано выше, нарушитель имеет четко определенную незаконную цель, ради достижения которой он недобросовестно использует свое право. Когда в качестве исключительной цели выступает причинение вреда другому лицу, то имеет место шикана. В других случаях можно говорить об иной форме злоупотребления правом. Но в любом случае, вина выступает в форме прямого умысла, в отличие от обязательств из причинения вреда, где вина может быть в форме неосторожности или вообще отсутствовать (например, при возмещении вреда владельцем источника повышенной опасности (усеченный состав)).

Что касается причинения вреда в рамках злоупотребления правом, то оно не является обязательным условием для квалификации поведения в качестве недобросовестного. Так, анализ ст. 10 ГК РФ дает право сделать вывод, что злоупотребление правом в форме шиканы будет иметь место уже в случае осуществления гражданских прав лишь с намерением причинить вред другому лицу, наступление общественно вредных последствий этих действий в качестве обязательного признака ст. 10 ГК РФ не предусматривает[93].

Более того, как справедливо отмечается в литературе, некоторые права вообще невозможно реализовать без причинения вреда другому лицу (например, право на конкуренцию, право на самозащиту, удержание вещи и др.)[94]

Иными словами, в отличие от правоотношений в связи со злоупотреблением правом, деликтные обязательства без факта причинения вреда вообще не возникнут.

Кроме того, в обязательствах из причинения вреда субъектом ответственности может быть как причинитель вреда, так и иное лицо, указанное в законе, которое будет нести ответственность за конкретного нарушителя (например, ответственность родителей за вред, причиненный их детьми в возрасте до 14 лет – ст. 1073 ГК РФ). А при злоупотреблении правом субъектом ответственности является именно тот, кто осуществлял свои права с противоправной целью.

2) Злоупотребление правом выражается в использовании предоставленного нарушителю субъективного права в качестве средства злоупотребления. В деликтном обязательстве нарушителя и пострадавшее лицо не связывает какое-либо правоотношение, вред причиняется не в результате использования права «во зло», и зачастую нарушитель вообще не имеет прав по отношению к поведению пострадавшего лица. Злоупотребление правом может совершаться как в отношении лица, с которым правонарушитель состоит в правоотношениях, так и в отношении третьих лиц, с которыми он не связан какими-либо обязательствами[95].

3) Злоупотребление правом может возникнуть в сфере уже сложившихся правоотношений, на стадии осуществления уже существующих прав и исполнения обязанностей, в то время как внедоговорное причинение вреда само служит основанием (юридическим фактом) возникновения охранительных правоотношений.

4) Т.В. Дерюгина выделает еще две принципиально отличающиеся характеристики сравниваемых институтов: при правонарушении лицо нарушает не только пределы осуществления права, но и пределы его содержания, при злоупотреблении правом нарушается лишь первый вид пределов; при правонарушениях причинитель выступает субъектом обязанности или нарушает запрет, в злоупотреблениях, наоборот, причинитель – субъект права[96].

По результату сравнения данных категорий, можно сделать вывод, что применение ст. 10 ГК РФ носит субсидиарный характер и имеет место, как считал В.П. Грибанов, только в случае отсутствия специальной нормы права, «предусматривающей конкретный вид правонарушения, связанного с осуществлением определенного субъективного права в противоречии с его назначением»[97].

Соотношение злоупотребления правом с недействительными сделками.

По вопросу соотношения двух названных гражданско-правовых институтов сформировалось, как минимум, три основных подхода.

А) Согласно ст. 168 ГК РФ по общему правилу сделка, нарушающая требования закона или иного правового акта, является оспоримой, если из закона не следует, что должны применяться другие последствия нарушения, не связанные с недействительностью сделки.

Дата добавления: 2015-11-04