Проф.- Прот. Т. И. Буткевичъ 2 страница

Но есть ли въ книгахъ Св. Писанiя Ветхаго Завѣта хотя какое-нибудь указанiе на то, чтобы евреи могли оправдывать употребленiе въ пищу жертвеннаго человѣческаго мяса или крови? Въ книгѣ “Эцъ Хаимъ” въ оправданiе этого изувѣрнаго обычая дѣлается ссылка на два мѣста въ писанiи Моисея Числъ, а именно 19, 9: “Противъ Господа не возставайте и не бойтесь народа земли сей, ибо онъ достанется вамъ на съѣденiе, защиты у нихъ не стало, а съ нами Господь” и 23, 24: “Вотъ народъ (израильскiй), какъ львица встаетъ, и какъ левъ поднимается; не ляжетъ, пока не съѣстъ добычи и не напьется крови убитых”. Толкованiя этихъ мѣстъ въ духѣ еврейскихъ раввиновъ мы однако же не найдемъ ни у кого изъ древнихъ христiанскихъ писателей. Впрочемъ, справедливость требуетъ сказать, что изъ греческихъ писателей Аппiонъ утверждалъ, что евреи временъ царя сирiйскаго Антiохона ѣли мясо приносимыхъ ими въ жертву иноплеменниковъ (греков); а изъ разсказа Дiона Кассiя мы узнаемъ, что въ греческомъ городѣ Кирени были перебиты всѣ евреи за то, что похищали греческихъ младенцевъ для употребленiя ихъ крови при своихъ праздничныхъ обрядахъ.

Въ книгахъ Священнаго Писанiя Ветхаго Завѣта приведено много наставленiй относительно совершенiя кровавыхъ жертвоприношенiй, – и на основанiи ихъ мы можемъ составить себѣ болѣе или менее вѣрное представленiе о томъ, какой смыслъ заключалъ въ себѣ, этотъ наиболѣе распространенный въ до-христiанскую эпоху религiозный культъ. Самъ по себѣ, безъ своего внутреннего смысла и значенiя, культъ ветхозавѣтныхъ кровавыхъ жертвоприношенiй для насъ навсегда бы остался болѣе, чѣмъ непонятнымъ; а для разума человѣческаго онъ могъ бы быть только вѣчнымъ позоромъ. По крайней мерѣ мы никогда бы не разрѣшили вопроса: какимъ образомъ человѣческiй разумъ могъ прiйти къ заключенiю, что Божеству будетъ прiятно, когда человѣкъ зарѣжетъ и сожжетъ совершенно невинное, а для него лично весьма полезное животное или даже своего собственнаго, нерѣдко единственнаго и любимаго сына (какъ это дѣлали и наиболѣе культурные язычники). Само по себѣ, безъ особаго внутренняго смысла, это было бы дѣйствiемъ не разума, а – необъяснимаго безумiя. Вопросъ становится еще болѣе труднымъ, когда мы примемъ во вниманiе, что къ мысли о богоугодности кровавыхъ жертвоприношенiй пришли не отдѣльныя лица, а всѣ человѣчество, истреблявшее такимъ образомъ неисчислимое множество животныхъ и даже людей въ теченiе цѣлыхъ пяти тысячъ лѣтъ. И мы нисколько не удивляемся тому обстоятельству, что многiе, и древнiе и современные намъ мыслители – философы и богословы рацiоналистическаго направленiя (напримѣръ, Гартманъ, Фон-дер-Альмъ, Ренанъ, Штраусъ, Бруно-Бауэръ, а въ особенности – Вольтеръ и его единомышленники-энциклопедисты, деисты и рацiоналисты, даже Шлейермахеръ и Неандеръ), не вѣрующiе въ Божественное Откровенiе и не руководящiеся имъ въ своемъ пониманiи религiозныхъ истинъ, оказались безсильными разрѣшить этотъ трудный и далеко не праздный вопросъ. По ихъ объясненiю, принося въ жертву животныхъ и людей, древнiе язычники и евреи были увѣрены, что они кормятъ своихъ измышленныхъ боговъ, и тѣмъ задабриваютъ ихъ. Хорошихъ же боговъ изобрѣлъ себѣ разумъ человѣческiй, если безъ помощи людей они обречены были бы на голодную смерть и если они, подобно безчестнымъ чиновникамъ, принимали бы отъ своихъ поклонниковъ всякаго рода взятки, не брезгая даже голубями и горлицами!.. Правда, относительно языческихъ жертвоприношенiй мы не располагаемъ достаточнымъ литургическимъ матерiаломъ, чтобы со всею основательностью показать, какой смыслъ имъ былъ приписываемъ жрецами и богомольцами. Но что касается ветхозавѣтныхъ еврейскихъ жертвоприношенiй, то ниже мы ясно и неопровержимо докажемъ, что сами евреи не понимали ихъ ни въ смыслѣ кормленiя своего Бога, ни въ смыслѣ задариванiя Его взятками. Для евреевъ кровавыя жертвоприношенiя ихъ имѣли иное значенiе и болѣе глубокiй смыслъ.

Впрочемъ, считаемъ необходимымъ предупредить, что многiя недоразумѣнiя могутъ встрѣтиться намъ и относительно ветхозавѣтныхъ еврейскихъ кровавыхъ жертвоприношенiй. Такъ, прежде всего намъ приходится имѣть дѣло съ большимъ затрудненiемъ при разрѣшенiи вопроса: кто и когда установилъ эти жертвоприношенiя? Были въ древности еврейскiе и христiанскiе ученые богословы, да и теперь еще есть таковые, – которые, какъ ветхозавѣтнымъ еврейскимъ жертвоприношенiямъ, такъ и ветхозавѣтному культу вообще приписываютъ только Божественное происхожденiе. Они ссылаются на свидѣтельство Библiи, по которому Самъ Богъ повелѣлъ Моисею, а чрезъ Hero и всѣму еврейскому народу приносить кровавыя жертвы. Въ книге Исходъ (20, 24) говорится: “Сдѣлай мнѣ жертвенникъ изъ земли и приноси на немъ всесожженiя твои и мирныя жертвы твои, овецъ твоихъ и воловъ твоихъ; на всякомъ мѣстѣ, гдѣ Я положу память имени Моего, Я прiйду къ тебе и благословлю тебя”. На основанiи этого и подобныхъ ему свидѣтельствъ Библiи указанные ученые богословы утверждаютъ, что всѣ культовыя установленiя Моисея, а въ томъ числе и кровавыя жертвоприношенiя у евреевъ первоначальны, оригинальны и заповѣданы Богомъ; у язычниковъ же сходныя съ ними культовыя формы явились только вслѣдствiе подражанiя евреямъ и заимствованiя отъ нихъ. Съ такимъ объясненiемъ трудно однако же согласиться, такъ какъ противъ него говоритъ не только исторiя, но и Библiя. Именно, въ самой Библiи мы можемъ указать много мѣстъ, которые ясно свидѣтельствуютъ, что нѣкоторые культовыя формы какъ у язычниковъ, такъ и у евреевъ, сходныя съ культовыми формами, установленными Моисеемъ по повелѣнiю Божiю, несомнѣнно существовали раньше Моисея. Такъ тесть Моисея Iоѳоръ былъ уже священникомъ въ земле Мадiамской раньше призванiя Моисея, а слѣдовательно, и раньше законодательства Моисея, Iоѳоръ въ присутствiи Моисея, Аарона и всѣхъ старѣйшинъ Израилевыхъ приноситъ всесожженiе и жертвы Богу раньше, чѣмъ даны были о нихъ законы Богомъ Моисею (Исх. 18, 12). Моисей, по повелѣнiю Божiю, проситъ фараона отпустить изъ Египта народъ еврейскiй въ пустыню для того именно, чтобы совершить служенiе Богу – принести жертву Господу (ср. Исх. 3, 12, 18; 5, 1, 3, 8, 17, 8, 27, 9, 1, 10, 3, 9, 11). Фараонъ и народъ понимаютъ; ясно, что рѣчь о жертвоприношенiи ничего новаго не заключала въ себѣ. Моисей устраиваетъ жертвенникъ Господу въ пустынѣ Синъ (Исх. 17,15) раньше даннаго ему особо повелѣнiя (Исх. 20, 24) и раньше устроенiя скинiи свидѣнiя (Исх. 25, 8 и 9). У евреевъ были священники (Исх. 19, 22, 24) раньше повелѣнiя Божiя объ избранiи и постановленiи Аарона и его сыновей для священническаго служенiя (Исх. гл. 28), наконецъ, у евреевъ былъ “ковчегъ свидѣтельства” (Исх. 16, 34, 33) раньше “ковчега откровенiя” (Исх. 27. 21; 25, 22) или “ковчега завѣта”, сдѣланнаго по тому образцу, какой былъ показанъ Богомъ Моисею на roрѣ (Исх. 25, 40). Въ первый разъ Библiя упоминаетъ о жертвоприношенiяхъ Каина и Авеля. Каинъ принесъ отъ плодовъ земли даръ Господу. И Авель принесъ отъ первородныхъ стада своего и отъ тука ихъ (Быт. 4, 3-4). Кровавая жертва Авеля, приносившего первородныхъ отъ своего стада, была благоугодна Богу: “И призрелъ Господь на Авеля и на даръ его”. Апостолъ Павелъ поясняетъ намъ, что жертва Авеля была принесена вѣрою, чего Каину, вѣроятно, недоставало: “Вѣрою Авель принесъ Богу жертву лучшую, нежели Каинъ; ею получилъ свидѣтельство, что онъ праведенъ, какъ засвидѣтельствовалъ Богъ о дарахъ его; ею онъ и по смерти говоритъ еще” (Евр. 11,4).

Второй случай кроваваго жертвоприношенiя, отмѣченный Библiею, относится ко времени выхода Ноя изъ ковчега послѣ потопа: “И устроилъ Ной жертвенникъ Господу и взялъ изъ всякаго скота чистаго, и изъ всѣхъ птицъ чистыхъ, и принесъ во всесожженiе на жертвеннике, и обонялъ Господь прiятное благоуханiе, и сказалъ Господь Богъ въ сердцѣ Своемъ: не буду больше проклинать землю за человѣка” (Быт. 8, 20-21). Здѣсь мы видимъ уже не только то, что кровавыя жертвы были угодны Богу, но и многiя навсегда установившiяся частныя черты кровавыхъ жертвоприношенiй: 1) нужно было устроенiе особаго жертвенника Господу, 2) въ жертву приносятся только чистыя животныя; 3) опредѣляется особый видъ жертвоприношенiй – всесожженiе.

Нельзя сомнѣваться въ томъ, что Авраамъ также приносилъ Богу кровавыя жертвы и имѣлъ ясное представленiе о нихъ, – иначе онъ не понялъ бы и повелѣнiя Божiя: “возьми сына твоего, единственнаго твоего, котораго ты любишь, и принеси его во всесожженiе” (Быт. 22, 2). И Исаакъ не могъ бы спрашивать: “вотъ огонь и дрова, гдѣ же агнецъ для всесожженiя?” (ст. 7). Наконецъ, увидѣвъ овна, запутавшегося въ чащѣ рогами своими, Авраамъ принесъ его во всесожженiе вмѣсто Исаака сына своего (ст. 13). Ясно, что способъ приношенiя кровавыхъ жертвъ ему уже былъ хорошо извѣстенъ.

Разсказъ бытописателя о томъ, что уже сынъ Aдамa Авель совершилъ кровавое жертвоприношенiе, далъ поводъ нѣкоторымъ богословамъ думать, что Богъ установилъ кровавыя жертвоприношенiя не чрезъ Моисея, а еще чрезъ Адама, въ раю. Насколько мы знаемъ, первымъ русскимъ православнымъ богословомъ, высказавшимъ такое предположенiе (но не утвержденiе) былъ приснопамятный святитель Moсковскiй митрополитъ Филаретъ. Его занимали вопросы: “Почему Богъ (въ раю) заимствуетъ человѣку одежду отъ животныхъ, а не отъ растенiй? Откуда взяты кожи для ея составленiя? И какъ человѣкъ, не привыкшiй еще къ мысли о смерти, могъ безъ отвращенiя облещи себя смертiю другихъ?” На эти вопросы онъ отвѣчаетъ въ своихъ “3апискахъ на книгу Бытiя” (М. 1868. Стр. 73) такъ: “Сiи недоумѣнiя не иначе могутъ быть paзpѣшены, какъ тою догадкою, что Богъ въ одно время научилъ человѣка и приносить въ жертву животныхъ, и обращать ихъ кожи въ одежду, дабы сими жертвоприношенiями онъ былъ вразумленъ убивать въ себѣ скотоподобныя вожделѣнiя и страсти, имѣя также предъ очами будущую жертву побѣдоноснаго Сѣмени жены, вѣрою облекался въ заслуги и крѣпость Его”.

Послѣ Филарета многiе русскiе православные богословы даже не въ видѣ догадки, а категорически стали утверждать, что кровавыя жертвоприношенiя были установлены Самимъ Богомъ еще въ раю. Такое ученiе уже внесено даже въ учебники по Закону Божiю для преподаванiя православнымъ детямъ. Такъ, въ “Священной Исторiи Ветхаго Завѣта, составленной въ объемѣ курса гимназiй и духовныхъ училищъ придворнымъ протоiереемъ Дмитрiемъ Соколовымъ” (Спб. 1898. Изд. 38-е, стр. 8) мы читаемъ: “чтобы люди не забыли этого обѣщанiя Божiя (о Спасителѣ), милосердый Господь повелѣлъ имъ закалывать въ жертву Ему тельцовъ, овновъ и козловъ и сожигать ихъ съ молитвою о прощенiи rpѣxoвъ и съ вѣрою въ будущаго Спасителя. Въ <неясное слово> принесена была первая жертва за грѣхъ людей”. Это утврежденiе намъ кажется слишкомъ категоричнымъ, весьма смѣлымъ и недостаточно осторожнымъ. Въ Библiи нельзя указать для него твердаго и несомнѣннаго основанiя, такъ какъ Божественное Откровенiе съ точностiю не говоритъ намъ, когда именно и гдѣ были установлены Богомъ кровавыя жертвоприношенiя и когда именно и кѣмъ была принесена первая жертва.

Заслуживаетъ особеннаго вниманiя изъясненiе великаго Святителя вселенской церкви св. Iоанна Златоуста. Св. Iоаннъ Златоустъ положительно не допускаеть той мысли, что кровавыя жертвоприношенiя даже у евреевъ были установлены Самимъ Богомъ. По его изъясненiю, Богъ только снисходительно попустилъ евреямъ приносить и Ему кровавыя жертвы, культъ которыхъ уже существовалъ тогда у язычниковъ. Приведя буквально 11-й стихъ 1-й главы книги пророка Иcaiи, онъ говоритъ [ 5 ]: “Слышалъ ты гласъ (Бога), весьма ясно говорящiй, что сначала Онъ (т. е. Богъ) не требовалъ отъ васъ этихъ жертвъ. Ибо, если бы требовалъ ихъ, то этимъ установленiямъ первыми подчинилъ бы всѣхъ древнихъ, которые еще до нихъ прославились. Для чего же, скажешь, Онъ позволилъ послѣ? Снисходя къ вашей немощи. Какъ врачъ, видя, что больной горячкою челoвѣкъ, своенравный и нeтepпѣливый, хочетъ напиться холодной воды, и угрожаетъ, если ему не дадутъ, накинуть на себя петлю, или броситься со стремнины, для предотвращенiя большаго зла, допускаетъ меньшее, только бы отклонить больного отъ насильственной смерти, такъ точно поступилъ и Богъ. Какъ увидѣлъ Онъ, что евреи бѣснуются, скучаютъ, хотятъ жертвъ, готовы, если имъ не позволятъ этого, обратиться къ идоламъ, или даже не только готовы обратиться, но уже и обратились, то позволилъ имъ жертвы. И что это было причиной, можно видѣть изъ самаго времени позволенiя. Богъ позволилъ имъ жертвы уже послѣ того, какъ они совершили праздникъ въ честь злыхъ демоновъ, какъ бы такъ говоря имъ: вы бѣснуетесь и хотите приносить жертвы, такъ приносите ихъ, по крайней мѣрѣ Мнѣ. Впрочемъ, и позволивъ это, Онъ не навсегда далъ такое позволенiе, но премудрымъ способомъ опять отнялъ его. Какъ врачъ (ничто не мѣшаетъ мнѣ употребить тотъ же примѣръ), уступая прихоти больного, приноситъ изъ своего дома сосудъ и приказываетъ ему пить изъ него одного, а потомъ, когда больной согласится на это, тайно велитъ подающимъ питье разбить этотъ сосудъ, чтобы, незамѣтно и не подавая вида, отклонить больного отъ его прихоти: такъ поступилъ и Богъ. Позволивъ iудеямъ приносить жертвы, Онъ позволилъ дѣлaть это ни въ какомъ другомъ мѣстѣ, кромѣ Iерусалима: потомъ, когда они нѣсколько времени приносили жертвы, разрушилъ этотъ городъ, чтобы, какъ врачъ разбитiемъ сосуда, такъ и Богъ – разрушенiемъ города – отвлечь ихъ, и по неволѣ, отъ этого дѣла. Если бы Онъ прямо сказалъ: перестаньте; они бы не легко согласились оставить страсть къ жертвамъ, но теперь, по самой необходимости ихъ пребыванiя (внѣ Iерусалима), Онъ незамѣтно отвелъ ихъ отъ этой страсти”. 3aмѣчaтeльнo, что приведенное мнѣнiе о происхожденiи ветхозавѣныхъ еврейскихъ кровавыхъ жертвоприношенiй св. Iоаннъ Златоустъ настойчиво и неоднократно повторяетъ въ своихъ творенiяхъ [ 6 ].

Въ дуxѣ Златоуста разсуждаетъ и нашъ отечественный богословъ – епископъ Хрисанѳъ. Онъ говоритъ (“Религiи древняго Mipa”, Спб. I878, III, стр. 25): “Cвящeннoдѣйствiя и боголуженiе такъ же, какъ и во всѣхъ другихъ древнихъ религiяхъ, состояли у евреевъ главнымъ образомъ въ жертвоприношенiяхъ и въ молитвѣ, которою они сопровождались. Есть близкое сходство и въ жертвенномъ матеpiaлѣ еврейскаго культа съ культомъ древнихъ народовъ, а отчасти въ самомъ значенiи жертвъ и цѣли, съ какою oнѣ приносились. Жертвы – принадлежность вcѣxъ древнихъ культовъ безъ исключенiя; по свидѣтельству книги Бытiя, oнѣ были уже приносимы сыновьями прародителей (Быт. IV, 3, 4). Такимъ образомъ законъ Моисеевъ опредѣляетъ точнѣe и полнѣe то, что было уже издавна въ обычaѣ, осложняя и осмысляя эти священныя дѣйcтвiя, и назначая различные роды и виды жертвъ для разныхъ обстоятельствъ и случаевъ”. Послѣ этого мы отчасти нeдoумѣваемъ, какимъ образомъ преосвященный Хрисанѳъ могъ отвергать объясненiя, въ ocновѣ которыхъ несомнѣнно лежитъ сказанное Златоустомъ. Онъ говоритъ (ibid. стр. 241): “Пoзднѣе утвердился взглядъ, что формы языческаго богопочтенiя приняты и введены въ Моисеевъ культъ по снисхожденiю къ духовной слабости еврейскаго народа, и что эти языческiя формы дали основу и почву, изъ которой и на которой выродилось чистое почитанiе одного Бога, формы языческаго культа, – думаетъ преосвященный Хрисанѳъ, – не могли быть перенесены (?) въ культъ Моисея безъ того, чтобы не осталось на нихъ слѣдовъ явыческаго воззрѣнiя, котораго выраженiемъ онѣ служили. Изменить ихъ до противоположности прежнему значенiю ихъ было невозможно (?). Нельзя доказать съ другой стороны, – продолжаетъ нашъ богословъ, – ни того, что Моисей копировалъ культъ другихъ народовъ, ни того, что, вводя свой самобытный культъ, онъ имѣлъ въ виду учредить его въ прямой противоположности другимъ культамъ, хотя самъ онъ отличаетъ его отъ египетскаго культа, а въ нѣкоторыхъ частностяхъ и прямо направляетъ противъ языческихъ обрядовъ (Исx. VIII. 26. Втор. IV, 14–19)”. Послѣ такого критическаго разбора двухъ противоположныхъ взглядовъ на происхожденiе культа ветхозвѣтныхъ еврсевъ, преосвященный Хрисанѳъ предлагаетъ свое объясненiе. “По повелѣнiю Божiю, – говоритъ онъ, – Моисей устрояетъ культъ сообразно съ своимъ вѣроученiемъ, руководясь въ этомъ прежде всего общими формами религiозной обрядности у разныхъ народовъ, безъ мысли о заимствованiи, но съ мыслью о томъ, чтобы эти формы были выраженiемъ чистыхъ понятiй. Сообразно съ этою послѣднею целiю культъ еврейскiй иногда могъ направляться прямо противъ языческихъ обрядовъ, или исключать нѣкоторые изъ нихъ намѣренно”. Преосвященный Хрисанѳъ открыто сознается, что свой настоящiй взглядъ на происхожденiе еврейскаго культа онъ заимствовалъ у Кейля въ его Археологiи (ч. 1, стр. 78-95). Мы же отдаемъ преимущество предъ Кейлемъ Златоусту по многимъ основанiямъ. 1) Мысль Златоуста, что Богъ оказывалъ снисхожденiе духовной слабости еврейскаго народа, вполнѣ согласна съ свидѣтельствомъ Самого Iисуса Христа, Который объяснялъ Своимъ ученикамъ, что ветхозавѣтнымъ евреямъ Богъ дозволилъ довольно легкое расторженiе браковъ, “по жестокосердiю ихъ” (Mѳ. 19, 8) или – что тоже – по Своему снисхожденiю къ духовной слабости еврейскаго народа; 2) Моисей не копировалъ никакихъ языческихъ культовыхъ формъ, но засталъ ихъ уже существующими у еврейскаго народа, какъ свидѣтельствуетъ объ этомъ и Библiя; 3) Оставить въ этихъ культахъ слѣды языческаго воззрѣнiя могли обыкновенные люди, но не Моисей, богодухновенный пророкъ и законодатель, дѣйствовавшiй во всемъ по непосредственному указанiю Самого Бога; для такого реформатора совершенно было возможно не только измѣнить языческiя культовыя формы до противоположности ихъ прежнему значенiю, но нѣкоторыя совершенно отвергнуть и вмѣсто нихъ ввести новыя, соотвѣтствовавшiя чистому вѣрованiю и достойному почитанiю истиннаго Бога; наконецъ 4) преосвященный Хрисанѳъ вынужденъ былъ допустить мысль о случайности сходства между нѣкоторыми формами еврейского и языческаго культовъ: у Златоуста нѣтъ этого недостатка.

Какой же заключали въ ceбѣ внутреннiй смылъ и въ чемъ состояло значенiе ветхозавѣтныхъ кровавыхъ жертвоприношенiй?

Въ посланiи къ евреямъ св. апостолъ Павелъ неоднократно останавливается на этомъ вoпpocѣ и предлагаеть своимъ читателямъ-евреямъ его paзрѣшенie, имѣющее однако же общее значенiе и для всѣхъ членовъ Христовой Церкви. Въ ветхозавѣтныхъ кровавыхъ жертвахъ онъ усматриваетъ прообразъ Жертвы Голгоѳской, предуказанiе на искупительное значенiе крестной смерти Господа нашего Iисуса Христа, – и только въ этомъ полагаетъ ихъ смыслъ и силу. По его ученiю, ветхозавeтныя жертвы, сами по ceбѣ, еще не искупляли людей отъ грѣховъ, и только напоминали имъ съ одной стороны о rpѣxaxъ, а съ другой – о томъ, что безъ пролитiя крови прощенiя достигнуть невозможно. Жертвы могли быть угодны Богу, когда онѣ, подобно жepтвѣ Авеля, были приносимы вѣрою, и когда приносившiе ихъ, подражая благочестивымъ ветхозавѣтнымъ патрiархамъ, еще не получивши обѣтованiй, “только издали видѣли оныя и радовались” (Евр. II, 13). Вообще же апостолъ Павелъ учитъ: “Законъ, имѣя тѣнь будущихъ благъ, а не самый образъ вещей, одними и тѣми жертвами, каждый годъ постоянно приносимыми, никогда не можетъ сдѣлать совершенными приходящихъ съ ними. Иначе перестали бы приносить ихъ, потому что приносящiе жертву, бывши очищены однажды, не имѣли бы уже никакого сознанiя грѣховъ. Но жертвами каждоюдно напоминается о грѣхахъ, ибо невозможно, чтобы кровь тельцовъ и козловъ уничтожала грѣхи” (Евр. 10, 1-4). Христосъ есть единственно истинная жертва и единственно истинный Первосвященникъ (Евр. 9, II и слѣд. 10, 5 и слѣд.). На Него-то прообразовательно и указывали ветхозавѣтныя кровавыя жертвы... А что это пониманiе внутренняго смысла ветхозавѣтныхъ кровавыхъ жертвоприношенiй было всеобщимъ, видно уже изъ того, что обѣтованнаго Mecciю евреи часто называли прямо Агнцемъ. Такъ, Iоаннъ Креститель, увидѣвъ идущаго къ нему Iиcyca Христа и указывая на Него, именно какъ на обѣщаннаго Искупителя всего рода человѣческаго, говоритъ своимъ ученикамъ: “вотъ, Агнецъ Божiй, Который беретъ на Себя грѣхъ Mipa” (Iоан. 1, 29). И ученики поняли своего учителя. Святой апостолъ Iоаннъ Богословъ въ своемъ Апокалипсисѣ почти вездѣ говоритъ объ Iиcycѣ Хриcтѣ только какъ объ Агнцѣ (срв. 5, 6. 8. 12. 13; 6, 1. 16; 7. 9. 10. 16. 17; 12. 11; 13. 8. 11; 14. 1. 4. 10; 15. 3; 17, 14; 19, 7. 9; 21. 22. 23. 27; 22; 1. 8). Апостолъ Петръ также говоритъ о христiанахъ: “Искуплены вы отъ суетной жизни, преданной вамъ отъ отцовъ, драгоцѣнною Kpoвiю Христа, какъ непорочнаго и чистаго Агнца” (1 Петр. 1. 18. 19).

Согласно съ богодуховными писателями Новаго 3aвѣтa – апостолами, св. отцы и учители Церкви также усматривали въ ветхозавѣтныхъ кровавыхъ жертвоприношенiяхъ прообразовательное указанiе на то, что “Христосъ предалъ Себя за насъ въ приношенiе и жертву Богу, въ благоуханie прiятное” (Ефес. 5, 2), – и только съ этой точки зрѣнiя цѣнили ихъ глубокое мiровое значенiе. Изъ древнихъ христiанскихъ писателей съ особенною обстоятельностiю раскрываетъ прообразовательный смыслъ ветхозавѣтныхъ жертвоприношенiй знаменитый апологетъ христiанства – св. Iустинъ Философъ въ своемъ “Paзгoвopѣ съ Трифономъ iудеяниномъ”. Затемъ заслуживаютъ полнаго вниманiя въ этомъ отношенiи толкованiя Кирилла Александрiйскаго, Ефрема Сирина, блаж. Августина и Златоуста. Послѣднiй (въ 166 бесѣдѣ) говоритъ: “хотя сами по ceбѣ жертвы и не были прiемлемы, но онѣ были благопрiятны Богу ради своего Первообраза. Былъ ли приносимъ въ жертву агнецъ, – онъ былъ образомъ Спасителя; телецъ также изображалъ Господа; юница, козелъ или еще что либо изъ приносимаго въ жертву, голубь или горлица, – все это имѣло отношенiе къ Спасителю”. По ученiю св. Кирилла Александрiйскаго, Iисуса Христа больше всего пpooбpaзoвaли жертвы всесожженiя, ибо Онъ не частiю какою либо, но весь приносится Богу Отцу въ благовонiе благопрiятное. Нельзя не oтмѣтить здѣсь, что православная церковь съ древнѣйшихъ временъ именуетъ агнцемъ ту часть просфоры, которая предназначается для пресуществленiя въ Тѣло Христово.

Pyccкiе православные богословы-догматисты: Филаретъ Московскiй, Антонiй Казанскiй, Филаретъ Черниговскiй, Макарiй и Сильвестръ также признаютъ значенiе за ветхозавѣтными кровавыми жертвоприношенiями только какъ за прообразами крестной смерти Спасителя.

Прообразовательное значенiе ветхозавѣтныхъ кровавыхъ жертвоприношенiй достаточно уясняется въ особенности тѣми многочисленными постановленiями относительно ихъ, какiя даны были Богомъ чрезъ Моисея еврейскому народу,

Закланныя въ жертву животныя или части ихъ тѣлъ были сожигаемы на жертвѣнникѣ. Относительно устройства жертвенника первое точное опредѣленное повелѣнiе, какъ мы видѣли, Богъ далъ Моисею еще во время Синайскаго законодательства. “Сдѣлай Mнѣ жертвенникъ изъ земли и приноси на немъ всесожженiя твои и мирныя жертвы твои, овецъ твоихъ и воловъ твоихъ; на всякомъ мѣстѣ, гдѣ Я положу память имени Моего, Я прiйду къ Teбѣ и благословлю тебя. Если же будешь дѣлать Mнѣ жертвенникъ изъ камней, то не сооружай ею изъ тесанныхъ, ибо какъ скоро наложишь на нихъ тесло твое, то осквернишь ихъ” (Исх. 20, 24-25). Почти въ этихъ же самыхъ выраженiяхъ Моисей заповѣдуетъ Израильскому народу устроить жертвенникъ Господу по завоеванiи обѣтованной земли, т. е. въ Палестинѣ: “Устрой тамъ жертвенникъ Господу Богу твоему – жертвенникъ изъ камней, не поднимая на нихъ желѣза. Изъ камней цѣльныхъ устрой жертвенникъ Господа Бога твоего и возноси на немъ всесожженiя Господу Богу твоему и приноси жертвы мирныя, и ѣшь и насыщайся тамъ, и веселись предъ Господомъ Богомъ твоимъ. И напиши на камняхъ сихъ всѣ слова закона сего очень явственно” (Второз. 27, 5-8). И Iисусъ Навинъ въ точности исполнилъ это зaвѣщaнie Моисея: по завоеванiи Палестины, онъ “устроилъ жертвенникъ Господу Богу Израилеву на ropѣ Гевалъ, какъ заповѣдалъ Моисей, рабъ Господень, сынамъ Израилевымъ, о чемъ написано въ книгѣ закона Моисеева, – жертвенникъ изъ камней цѣльныхъ, на которые не поднимали железа; и принесли на немъ всесожженiе Богу, и совершили жертвы мирныя. И написалъ Iисусъ тамъ на камняхъ списокъ съ закона Моисеева, который онъ написалъ предъ сынами Израилевыми” (Нав. 8, 30-32). Мы не находимъ въ книгахъ Священнаго Писанiя точнаго указанiя на то, какихъ размѣровъ были жертвенники, устроенные Моисеемъ, Iисусомъ Навиномъ, а потомъ Соломономъ и Зоровавелемъ. Ученые изслѣдователи (изъ русскихъ – Олесницкiй, Муретовъ и даже Ждановъ) не высказываютъ по этому предмету рѣшительнаго мнѣнiя. И неудивительно: самъ Iосифъ Флавiй не говоритъ одинаково о размѣрахъ жертвенника въ современномъ ему Iерусалимскмъ xpaмѣ. Въ одномъ изъ своихъ историческихъ трудовъ [ 7 ] онъ говоритъ такъ: “Предъ храмомъ воздвигнутъ былъ жертвенникъ высотою въ пятнадцать локтей, долготы и широты по пятидесяти. Онъ былъ о четырехъ углахъ, выдавшихся подобно рогамъ, всходъ же на оный, съ полуденной страны нѣсколько крутой, склонялся назадъ. Жертвенникъ построенъ былъ безъ желѣза, которое къ оному и никогда не прикасалось; онъ окруженъ былъ нѣкими перилами, сдѣланными изъ прекраснаго камня и взору прiятнаго, которыя высоты имѣли до единаго локтя и отделяли народъ отъ священниковъ. Въ другомъ тpудѣ [ 8 ] со словъ нѣкоего, болѣе древняго писаталя Гекатея Авдеритянина, онъ приводитъ слѣдующее описанiе жертвенника въ храмѣ Соломоновомъ: “Тамо (во двopѣ храма) четвероугольный алтарь изъ нетесанныхъ и бѣлыхъ камней: каждый бокъ его двадцати локтей и двѣнадцати въ высоту”. Этого мало. На этомъ жертвенникѣ былъ установленъ еще другой жертвенникъ – жертвенникъ въ болѣe тѣсномъ cмыcлѣ слова – или жертвенный столъ: во дворѣ скинiи cвидѣнiя – изъ дерева ситтимъ, обитый мѣдью (Hex. 27, 1), во двopѣ храма Соломонова – весь мѣдный (2 Паралип. 4, 1); размеръ перваго: въ длину пять локтей, въ ширину также пять локтей и въ вышину – три локтя; размеръ второго: въ длину – двадцать локтей въ ширину – двадцать локтей и въ вышину десять локтей. Если локоть, какъ мѣpy длины, мы будемъ опредѣлять по Iезекiилю, считая локоть въ локоть съ ладонью” (Iезек. 43, 13), т. е. въ три четверти аршина, то ветхозаветный жертвенникъ мы должны представлятъ ceбѣ цѣлою горою; около семи или восьми сажней высоты (это почти пятиэтажный домъ) и около шестнадцати саженей въ длину и ширину. Понятно, почему на этотъ жертвенникъ священники должны были всходить съ своими жертвенными мясами только по особо устроеннымъ ступенямъ.

Какой же смыслъ могло имѣть устроенiе такого громаднаго жертвенника? Почему Господь повелѣлъ сооружать его только изъ земли, а если изъ камней, – то только естественныхъ, цельныхъ, неотесанныхъ, къ которымъ не должно было касаться ни тесло, ни железо, въ противномъ случаѣ жертвенникъ былъ бы оскверненъ? Это повелѣнiе было высказано въ такихъ рѣшительныхъ выраженiяхъ, что его не осмелились не исполнить во всей точности ни Моисей. ни Iисусъ Навинъ, ни Соломонъ, ни Зоровавель, ни даже Иродъ. Послѣднiй, по свидетельству Iосифа Флавiя (О войне iуд. ч. II. стр. 156), обложилъ всѣ стѣны храма “претолстыми златыми досками”, “крышу украсилъ преострыми златыми спицами, чтобы птицы не садились и не оскверняли”, всѣ переходы укрѣпилъ множествомъ грандiозныхъ (25 локтей высоты и въ три обхвата въ окружности) белоснѣжныхъ мраморныхъ колоннъ съ коринѳскими орнаментами, – а жертвенникъ все таки oсталcя нетронутымъ, попрежнему сложеннымъ изъ неотесанныхъ камней въ 45 локтей длины, 5 локтей высоты и 6 локтей широты. Чѣмъ объяснить это? После того, какъ Iоаннъ Креститель, св. апостолы: Iоаннъ Богословъ, Петръ и въ особенности Павелъ указали намъ на ветхозаветныя кровавые жертвы, какъ на прообразъ крестной смерти Спасителя, мы безошибочно можемъ сказать, что ветхозаветный жертвенникъ, грандiозный по своимъ размѣрамъ, устроенный изъ земли или естественныхъ цельныхъ неотесанныхъ камней, былъ образомъ Голгоѳы. Не на простомъ жертвеннике, не кровiю тельцовъ и козловъ, а крестною смертiю обѣтованнаго Искупителя на естественной горѣ, какъ лобномъ мѣсте, гдѣ казнили только большихъ преступниковъ и злодѣевъ, должно было совершиться окончательное примиренiе падшаго человечества съ Богомъ.

Дата добавления: 2015-11-04