Глава 26. У колдуна

Ваня ввел Дунаева в избу, что‑то тихо сказал кому‑то. Женский голос пробормотал нечто в ответ. Затем уже незнакомые руки, осторожно подталкивая, проводили парторга еще глубже, внутрь дома, и там оставили. Здесь было душно, тепло. Сухие пучки трав, свешивающиеся с потолка на нитях, ударялись о лицо парторга. Дунаев остановился, по ощущению, посреди комнаты, обратив свой невидящий взор туда, где, как он чувствовал, кто‑то сидел. Там действительно кто‑то заворочался, явно в углу, затем отхлебнули что‑то горячее, предварительно подув на питье.

– Здравствуйте, – промолвил парторг, глядя в темноту. – Я к вам за помощью. Я парторг Дунаев. Слышали, может быть, о таком?

– Здрастай, – ответил после паузы слабый сиплый голос. – Ни слышано. Ты, видно, зде человек новайший.

– Я вот зрение потерял, – сказал Дунаев. – Не поможете ли вернуть зрение?

Старик завозился, снова отпил глоток, отставил кружку (по звуку железную, еще полную и горячую), тяжело, с кряхтением поднялся и приблизился к Дунаеву.

Старик, наверное, был невелик и толст. Парторг учуял запах толстой старости, вросшей в свой бревенчатый угол.

Некоторое время колдун, видимо, рассматривал лицо парторга. Затем поднял руку и прикоснулся к его глазам. Парторг ощутил, что пальцы старика, толстые и сморщенные, во многих местах туго перевязаны жесткими веревочками.

– Ослепел, – наконец произнес колдун и вернулся в свой угол. – А мне рассказыват люди, что слепыша принашли у Егоровых‑та, – сказал он, усаживаясь. – Как ослепел‑та?

– Солнце увидел, – ответил Дунаев. – Ты видел солнце?

Старик промолчал. Послышался влажный звук, как если бы тот болтал пальцем в кружке.

– Меня Настоящий встретил. Он‑то и показал мне Солнце, – продолжал Дунаев. – Хотел выжечь мое сознание дотла. Но – не вышло. Не на того напал. Советского человека так просто не возьмешь.

– Как ослепел‑та? – вдруг перебил его колдун.

– Да я никакой не слепой! – Дунаев начал терять терпение. – Здесь просто Черные деревни, места такие. Себя‑то я вижу…

Колдун молчал.

– Ладно, давай начистоту, – сказал парторг. – Я колдун Дунаев. Веду борьбу против фашистской нечисти, которая приперла на нашу землю. Действую под двойным алмазным колпаком учителей Холеного и Бессмертного, двух гениев нечеловеческого мира, которые вертели и подбрасывали еще в те времена, когда Тропинка была в Рулон свернута. Я веду борьбу с ебаными колдунами, приютившими фашистскую нечисть под своим грязным крылом. Один из этих вражеских магов – колдун Настоящий – во время Последней схватки попортил мою магическую технику. А мне срочно надо выйти на контакт со своими через Прослойки. Уж лучше по Промежуточностям шарить, чем тут у вас, в потемках. Скажи, ты технику магическую починить можешь? Сноровка есть?

Толстый старик в углу молчал и странно возился. Казалось, он просто елозит на месте, перебирая свое тело, как перебирают крупу. Затем он потерся о бревна, видимо почесывая таким образом спину.

– Тебе зенной травы настой надо‑та, – наконец неторопливо произнес он, словно не слыша всех предшествующих слов Дунаева. – Тряпицу смочить и к глазам‑та и приложить – можеть, ослепота и сойдет. А можеть, и не сойдет. А тока зенна трава сейчас не растет. По весени растет. Вясной приходи.

– Да мне некогда до весны ждать, как ты не понимаешь! – воскликнул Дунаев. – Война на дворе! Пора чужие Колени да Локоти из страны выдавливать! Ты вообще про Холеного и Бессмертного слышал? Про Священство? Про Стержень, про Творог, про Перещелкивание, про Заворотные Потолки?

– Ни слышано, – равнодушно и осторожно просипел старик.

«Да, сильно глухие места!» – подумал Дунаев. Наступила пауза. Колдун сидел тихо, только немного чмокал. Но Дунаев чувствовал, что тот что‑то обдумывает.

– Сам с города‑та? – наконец пресно спросил колдун.

– Родился в деревне, – ответил парторг. – Но вырос уже в городе.

– Тебе в Воровской Брод итти надо‑та. Туда тибе вся дорога. – Колдун снова подул, видимо, на питье. – Слышано: городской доктор живет. Сокровенно живет‑та. Добрайший доктор. Поможить.

Слово «доктор» неожиданно четко прозвучало в мутной, народной речи колдуна.

– Да зачем мне доктор, я же не больной? – раздраженно спросил Владимир Петрович.

Колдун повозился. Слышно было, как он разворачивает какую‑то бумажку и что‑то насыпает на нее.

– У тибе деньги есть? – наконец спросил он.

– Деньги? – растерянно переспросил Дунаев. – Вроде были какие‑то.

Он сунул руку в карман пыльника, вынул несколько слежавшихся, смятых ассигнаций и протянул их в сторону колдуна.

– Звончей нету? – спросил тот.

– Нет, металлических нет. Только бумажные, – догадался парторг.

– Бамажные… – разочарованно протянул колдун и снова вздохнул. – Деньга хороша, что звенит зна. Ну та в худой лапоть лычко…

Рукой с перевязанными пальцами он взял деньги и вложил в руку парторга маленький бумажный кулек.

– От тибе блажных грибков насыпал. Блажной гриб запро‑так не идет – за деньги идет. Когда собираешь‑та – кланяешьса. А та горькой водой залей и кушай зна. Блажной грибок, блажок, из тибе всю блажь‑та внаружу и выведет. А там, можить, и ослепота сойдет. Ну, ступай, милой человек. А в Воровской Брод сходи. Туда тебе вся дорога.

Дунаева вывели из избы. После духоты и едкого запаха трав, дыма и тряпья было приятно вдохнуть чистый лесной воздух. Ванька взял Дунаева за руку и повел обратно, к егоровскому двору.

Дата добавления: 2015-11-03