Глава 22. Чикаго, 1997-1998 гг.

С декабря 1997 г. состояние Скотти Пиппена, физическое и психологическое, хоть и медленно, но стало улучшаться. Рон Харпер, его партнер и близкий друг, постоянно о нем заботился. Не оставался в стороне и Фил Джексон. Он не запугивал Пиппена и не вставал на сторону менеджеров — он терпеливо объяснял Скотти, что от его затеи пострадают не Краузе с Рейнсдорфом, а он сам и, конечно, его товарищи по команде.

В конце декабря Скотти решил-таки вернуться в клуб, но его нога заживала медленно, хотя операция прошла успешно. Когда Пиппен начал тренироваться, его наставники с ужасом обнаружили, что за четырехмесячный перерыв мышцы его ног так атрофировались, что высота вертикального прыжка Скотти снизилась на две трети. Возвращение Пиппена в строй оказалось более трудным процессом, чем все ожидали. После того как нога его зажила полностью (с точки зрения врачей), прошли еще недели, прежде чем он смог играть.

Пиппен пропустил 35 календарных встреч — почти половину сезона, в котором каждый клуб НБА проводит 82 матча. В отсутствие Скотти его партнеры держали марку «Буллз». Из 35 матчей, проведенных без Пиппена, они победили в 24. Но каждая победа изматывала их полностью. Особенно тяжело приходилось Джордану. В каждом матче его опекали двое, а то и трое соперников, а ему еще надо было выполнять работу Пиппена — и в атаке, и в обороне. Надежды на то, что Майкл выдержит этот сезон, таяли. Ему должно было скоро исполниться уже 35, а он в каждом матче проводил на площадке 39 минут. И минут, замечу, очень нелегких.

10 января, впервые за столь долгое отсутствие, Пиппен вышел на официальный матч. «Буллз» играли дома против клуба «Голден Стейт Уорриорс» из Калифорнии.

Со Скотти игра пошла уже другая. Раньше чикагцы выступали без чистого опорного защитника, причем делалось это специально, чтобы облегчить Джордану путь к кольцу соперника. В прошлом в основном работал с мячом Пиппен, хотя и другие игроки ему помогали. Без Пиппена же «Буллз» зачастую действовали скованно. С его возвращением все радикально изменилось. Вообще же стоит сказать, что если в НБА мало кто в артистизме превосходил Джордана, то и мало на кого можно было смотреть с таким удовольствием, как на Пиппена. В каждом своем движении Скотти был неподражаемо элегантен. Его природная грация, легкость, с которой он передвигался по площадке, внезапно меняя направление, сверхточный расчет времени до доли секунды — все это завораживало даже его партнеров. С возвращением Пиппена атаки команды вновь стали гибкими и разнообразными. Каждый игрок знал, где и когда ему надо находиться. Команда напоминала часовой механизм, сделанный искусным мастером.

За оставшиеся дни января и в первых числах февраля чикагцы победили в 10 матчах, уступив лишь в двух. К ним вернулась прежняя уверенность в себе, даже некоторая дерзость. В начале февраля «Буллз» прилетели в Лос-Анджелес на матч с «Лейкерс», состав которого к тому времени обновился и помолодел. Такие игроки, как Шакил О'Нил, Коби Брайант, Ник ван Эксель, Роберт Хорри, Эдди Джонс, были с точки зрения атлетизма, наверное, самыми выдающимися баскетболистами НБА. Они, казалось, излучали физическую мощь. Но вот добавятся ли к силе игровое мышление, стойкость духа и воля к победе -это еще оставалось под вопросом. Баскетбольным специалистам и комментаторам нынешний «Лейкерс» напоминал некоторые команды прошлых времен, которые за счет огромной силы и выносливости игроков удачно завершали изнурительный сезон, но в сериях «плей-офф», где защита соперников стояла насмерть, зачастую уступали менее ярким клубам, которые брали верх за счет строгой игровой дисциплины.

«Буллз» прибыли в Лос-Анджелес в разгар сезона, имея за плечами «послужной список», о котором мог мечтать любой тренер, — 53 победы и 13 поражений. Единственное, что беспокоило чикагцев, — это появление на горизонте нового опасного соперника — клуба «Индиана», тренером которого был тогда знаменитый в прошлом игрок Ларри Бёрд.

Матч в Лос-Анджелесе был разрекламирован как возможная репетиция встречи тех же команд уже в финальной серии чемпионата. Первая половина игры закончилась в пользу «Лейкерс» со счетом 57:53. В третьей четверти калифорнийцы разыгрались не на шутку, набрав еще 34 очка, в то время как чикагцы довольствовались всего 10. «Перед нами словно вырос какой-то барьер», — сказал потом Джексон. «Лейкерс» торжествовал: вот что значат свежие силы, здоровье и удача. «Буллз» же удрученно зализывали раны. Тони Кукоч провел на площадке всего 9 минут, набрал 2 очка и жаловался на травму, которую Джексон расценил как таинственную болезнь. На самом деле это оказалось легким растяжением мышц спины. Джексон пришел в ярость от плохих действий своих игроков в обороне, но позднее понял, что его парни просто слишком расслабились накануне матча, устроив шумную вечеринку. Однако он решил не придавать поражению особого значения: матч ведь был неофициальным.

Если что и беспокоило Джексона, так это ситуация с Тони Кукочем, талантливым и несколько загадочным хорватом. Он играл за «Буллз» уже пятый сезон и, казалось бы, должен был успеть оправдать надежды селекционеров и тренеров. В Европе Тони считался лучшим баскетболистом Старого Света, но в Чикаго с ним намучились. Необычайно талантливый защитник ростом 6 футов 11 дюймов, Кукоч совершал неимоверные броски в прыжках, прекрасно видел площадку, а пасы его вообще были бесподобны. Не случайно в Европе его прозвали Официантом — пасы партнерам он выкладывал как на блюдечке. Порой, когда он находился на площадке вместе с Джорданом, Пиппеном, Родманом и Харпером, эта пятерка «Буллз» была неудержима. Она мчалась к кольцу соперников, искусно перепасовывая мяч, который даже не касался пола. А иногда Кукоч, стоя у боковой линии, имитировал бросок в прыжке, а вместо этого устремлялся к кольцу и совершал неотразимый бросок левой рукой. В такие моменты казалось, что он может принести команде за матч 20 очков, совершенно не прилагая к тому особых усилий. Но так и случалось редко. Во-первых, в Кукоче не было той жесткости, без которой в НБА делать нечего. Во-вторых, он играл нестабильно. Сегодня, допустим, он выглядит суперзвездой, а завтра — бесцветный середнячок.

Кукоч был довольно приятным, мягким парнем, но чересчур ранимым. Если дела у него не шли, он тут же раскисал. Вообще в Америке он чувствовал себя неуютно. Тренеры заметили, что в Чикаго, к которому он более или менее привык, Тони играет гораздо лучше, чем на выездах. Тренеры между собой решили, что у себя в Югославии Кукоч воспитывался скорее не как будущий профессиональный баскетболист, а как наследный принц. Однажды Чип Шефер, объясняя ему, почему на него напускаются тренеры, привел такую аналогию: родителям, мол, иногда нужно хорошенько отшлепать своего отпрыска. Кукоч ничего не понял. Пришлось вызвать переводчика, но дело было не в языковом барьере, а в том, что Тони в детстве никогда не наказывали. Более того, в Европе он никогда не слышал упреков от тренеров. Те были настолько счастливы тем, что заполучили такого талантливого «великана», что всерьез с ним не работали. Его действия в нападении казались им более чем достаточными, да и в защите он не выглядел медлительным, поскольку европейский баскетбол в атлетизме и скорости значительно уступает американскому. На родине при своем росте Тони легко справлялся с функциями защитника и всегда выигрывал подборы.

Когда он переехал в США, американские тренеры, конечно, сразу же распознали его несомненный талант, но поняли одновременно, что настоящей тренировочной школы он не прошел. Тони не владел некоторыми элементарными азами баскетбола. Особенно это касалось действий в обороне. В защите он играл, как говорят в американском баскетболе, на манер тореадора. Иными словами, выставлял вперед руки, вместо того чтобы постоянно двигаться. Выставлять вперед руки — реальный шанс заработать фол. Кукоч понятия не имел о настоящем тренировочном процессе, даже не знал, что можно есть перед игрой, а чего нельзя. Однажды Чип Шефер, разделив с ним трапезу незадолго до матча, был поражен, что Кукоч заказал семь блюд, включая салат, бифштекс и спагетти. «Да, тянет на 4 тысячи калорий», — не без восхищения заметил Чип.

Как многие игроки, приехавшие из Европы, Кукоч позволял себе в день матча выпить за ланчем вина, хотя и слегка разбавлял его водой. Когда он прибыл в США, процент жира в его теле составлял 20, что для НБА недопустимо. Правда, тренеры и врачи «Буллз» этот процент снизили. Затем они занялись его физической подготовкой. Тони усердно поднимал штангу, но сильнее от этого не стал, а вот скорость утратил. В конце концов наставники решили оставить его в покое: что будет — то будет, хотя успели несколько улучшить его спортивную форму и приучили правильно питаться.

Благодаря своему высоченному росту Кукоч действительно мог выиграть заваруху у своего кольца, но поскольку его игра не отличалась надежностью, Джексон редко включал его в стартовую пятерку. Для лиги, где исповедовался атлетизм, он был все же слабаком. Он избегал резких столкновений с форвардами соперников. Когда тренеры и игроки «Буллз» просматривали видеозаписи сыгранных матчей, партнеры Тони, заливаясь смехом, подтрунивали над ним. Вот здесь он отступил в сторону, а надо было бросаться на форварда. А вот здесь надо бороться за подбор, а Кукоч стоит, прикрыв голову руками. Джордан, Пиппен и Джексон, впрочем, не злорадствовали, а терпеливо объясняли Тони его ошибки.

Большинство игроков НБА понимало, что гораздо важнее, когда их вводят в игру в решающий момент со скамейки запасных, а не ставят в стартовую пятерку. Этим как раз и подчеркивается их ценность. Но упрямый Кукоч этого не понимал и постоянно плакался Джексону: почему, мол, он недостоин начинать матч.

Из всех талантливых игроков, с которыми Джексону довелось иметь дело в Чикаго, Кукоч, наверное, был единственным, который каким-то образом ухитрялся ускользать из-под его опеки. Иногда Тони искрился талантом озорного мальчишки, а иногда совершенно выпадал из командных действий. Нужно бросать по кольцу, а он отдает пас. Или наоборот — бросает сам, вместо того чтобы отдать мяч партнеру, находящемуся в более выгодной позиции. А то вдруг держит мяч под кольцом, нарушая правило трех секунд. В матче серии «плей-офф» против «Майами» его опекал Крис Гатлинг, который во время игры серьезно повредил лодыжку. У игроков из Флориды не было права на тайм-аут, и Кукочу противостоял фактически одноногий соперник. Тони стоял с мячом у лицевой линии. Партнеры рассыпались по площадке, чтобы расчистить ему путь к кольцу. Но он решил бросить из трехочковой зоны и промахнулся. «Тони, — сказал ему после матча Джексон, — теперь я понял, почему Хорватия не побеждала ни в одной войне».

С годами Кукоч стал для Джексона одним из двух его мальчиков для битья. Другим был Люк Лонгли, высокорослый центровой, очень плохо передвигавшийся по площадке. Но Кукоч раздражал тренера больше. Люк, по крайней мере, после просмотра видеозаписей искренне признавал свои промахи и обещал их исправить. А Тони всегда находил что-нибудь в свое оправдание или утверждал, что на пленке не все зафиксировано. Его в команде считали плаксой. Джексон возился с ним целые сезоны, приговаривая при этом: «Если я не буду тебя воспитывать, Тони, за дело возьмутся твои товарищи. Так что лучше доверь это мне». Когда Джексон по ходу матча отсылал Кукоча на скамейку запасных, тот уходил с площадки, бормоча под нос что-то на родном языке, — очевидно, жаловался на судьбу или проклинал тренера.

Отношения между Джексоном и Кукочем осложнялись еще и тем, что молодой хорват был выбран на драфте Краузе, и Джерри относился к нему с большой теплотой, закрывая глаза на изъяны в его игре. Ничто так не радует талантливого селекционера, как найти во втором или третьем раунде драфта великого игрока, чтобы и самому прославиться, и разрекламировать новую звезду.

Двадцатью годами ранее, когда НБА переживала, так сказать, «ледниковый период», когда ее деятельность практически не освещалась телевидением, а поиски новых звезд велись без помощи современных технологий, селекционерам, рыскавшим по богом забытым колледжам, удача улыбалась чаще. В новую же эру, когда всем все сразу же становилось известно, заполучить ценного игрока удавалось немногим. Вот почему так торжествовал Краузе.

Первые сведения о Кукоче Краузе получил от бывшего игрока НБА Леона Дугласа. «Удивительный парень, — сказал тот, — такое впечатление, что он всю жизнь прожил в гетто». — «А зачем мне белый парень из югославского гетто?» — недоуменно спросил Краузе. — «Затем, что в его игре есть нечто особенное». — «А на какой позиции он играет?» — «В защите». — «Все-таки не понимаю, зачем мне нужен защитник, выросший в белом югославском гетто». — «Джерри, — сказал Дуглас, да у него рост 6 футов 11 дюймов».

Эта информация заинтересовала Краузе, и он начал «копать». Никогда Краузе с такой страстью не охотился за новым приобретением. Между тем справки о Кукоче начал наводить Бакки Баккуолтер из «Портленда», тоже любивший шастать по темным аллеям баскетбольного мира. Кукоч тем временем принимал участие и турнире, проходившем в Риме. Баккуолтер заметил на трибунах Краузе, что его ничуть не удивило. Затем он увидел, что Краузе куда-то исчез. «Решил спрятаться от меня», — подумал Баккуолтер и после матча разыскал-таки конкурента. «Джерри, — спросил он с подковыркой, — неужели тебя интересует Кукоч? Он ведь игрок не в твоем вкусе — дылда, но далеко не атлет».

Хитроумный Краузе дипломатично согласился с собеседником: да, слабак. И добавил: «Ненадежен в защите, да и у нас вакантной позиции нет для него». «Говори, что хочешь, Джерри, — подумал про себя Баккуолтер, — но ведь мы с тобой охотимся за одним и тем же парнем и по одной и той же причине: он исключительно талантлив. А насчет отсутствия вакантной позиции — чушь. Для защитника ростом 6 футов 11 дюймов, который достаточно техничен, точно бросает по кольцу и хорошо играет в пас, вакантное место в команде всегда найдется».

«Буллз» заполучили Кукоча на драфте 1990 г. Ему тогда был всего 21 год. Возникли трудности с заключением контракта. В Европе Кукоч считался суперзвездой, и ему очень хорошо платили. Семья его жила в Югославии, раздираемой гражданской войной. Невеста Тони (впоследствии она стала его женой) ни малейшего желания переезжать в Штаты не испытывала. Кукоч заколебался, подписывать ли контракт с «Буллз» или нет. Но Краузе вцепился в него мертвой хваткой. Осыпал его подарками, втолковывал ему, что значит играть в сильнейшем клубе НБА. Сумма обещанного контракта превосходила гонорары таких игроков, как Пиппен, что осложняло атмосферу в клубе. Многие чикагские баскетболисты испытывали чувство обиды: Краузе увивается вокруг этого иностранца, который не доказал еще, что может играть в НБА, а с ними, чемпионами лиги, всегда подчеркнуто холоден. Краузе словно бы помешался на Кукоче, а у игроков «Буллз» росло недовольство своими контрактами и закипало раздражение к чудо-хорвату.

Когда Краузе попросил Джордана позвонить Кукочу в Европу и все же уговорить его переехать в Америку, Майкл холодно ответил, что он не владеет югославским языком. То, что Кукоч не впишется в состав «Буллз», стало ясно во время Олимпиады-1992, когда американская «Дрим Тим» играла против сборной Хорватии. Пиппен и Джордан сражались с Кукочем, словно это была вендетта. Хорваты потерпели сокрушительное поражение. А люди, знавшие закулисную жизнь баскетбола, прекрасно поняли, что настоящей мишенью Джордана и Пиппена был не Кукоч, а Краузе.

Так или иначе, со временем Кукоч за немалую цену выкупил свой дорогостоящий европейский контракт и переехал в Америку. Как раз в тот момент Джордан временно ушел из баскетбола. Услышав эту новость, Кукоч расплакался. Чтобы утешить его, Краузе обещал ему золотые горы.

После ухода Хораса Гранта, возвращения Майкла Джордана и поражения «Буллз» в Орландо в финальной серии Восточной конференции стало очевидно, что команде нужен «великан», владеющий точным броском и умеющий выигрывать подборы. «Нью-Джерси» предложил «Буллз» сделку: он забирает у чикагцев Кукоча, а взамен отдает Деррика Коулмэна. Коулмэн, игрок очень талантливый и высокооплачиваемый, имел, как все, свои недостатки. Ему не хватало физической мощи и преданности интересам команды. Репутацию он обретал не искусной игрой, а вечными склоками с тренерами. Вот один из примеров. Когда тренеры потребовали от Деррика, чтобы он во время переездов команды одевался, как принято в клубе, он тут же подписал чек на большую сумму, чтобы покрыть все штрафы за весь сезон за «неправильную форму дорожной одежды». Деррик был ростом 6 футов 10 дюймов и весил 240 фунтов. Когда на него находило вдохновение, он отлично играл в защите, постоянно выигрывал подборы и неплохо бросал по кольцу. И пусть такие моменты были редки, но все же он оставался грозным игроком. Во всяком случае, в нападении он действовал намного эффективнее Гранта. Джексон был уверен, что впишет Коулмэна в свою схему. Деррик играл в очень слабом клубе, а в «Буллз», команде-чемпионе, да еще под неусыпным оком Майкла Джордана талант его раскроется по-настоящему. Короче говоря, Джексон одобрял предполагаемую сделку с «Нью-Джерси». Ввиду дорогостоящего контракта Коулмэна (а он получал 7 миллионов долларов в год) у «Буллз» возникли некоторые юридические трудности, но, как полагал Джексон, если Краузе готов пойти на сделку, он найдет уловку. Однако Краузе не согласился на обмен, после чего Джексон понял, что им никогда не избавиться от Кукоча.

В сезоне 1997/98 г. Кукоча все чаще одолевали приступы депрессии. Если в первое время в Чикаго он часто ходил обедать в рестораны в компании с другим игроками — в особенности с Лонгли, Уэннингтоном, Керром и Бухлером, то со временем он стал избегать их общества. Иногда его вытаскивали куда-нибудь силком, но товарищи замечали, что мысли его где-то далеко. Да, Тони был явно не в своей тарелке. Обедать с ним не доставляло никакого удовольствия, и его больше не приглашали разделить трапезу. Кукоч испытывал какой-то безотчетный внутренний страх, и партнеры, испугавшись, что он на грани нервного срыва, стали подбирать к нему ключи.

В ответ на расспросы товарищей Кукоч посетовал, что тренеры клуба относятся к нему без должного уважения. Можно было его понять: Джексон не давал ему спуску. Некоторые знавшие и тренера «Буллз», и хорватского игрока думали, что дело здесь не в Кукоче, а в Краузе, который его пригрел. Вот, мол, Джексон, находясь в натянутых отношениях с Краузе, отыгрывается на его протеже. Но это мнение было ошибочным. Предельно тактичный Джексон знал, насколько ранима душа баскетбольных звезд, и никогда не давил на игроков. Но вот что он не прощал своим подопечным, так это игру ниже своих возможностей. И, по мнению Джексона, Кукоч далеко не полностью использовал свой потенциал. Краузе, в свою очередь, полагал, что Джексон придирается к хорвату. Менеджер «Буллз» надеялся, что, когда возраст не позволит Майклу Джордану больше выступать за клуб, тренер сделает ключевым игроком команды именно Кукоча. Но Джексон так далеко не заглядывал.

Так или иначе, но Джексон в сезоне 1997/98 г. твердо решил заняться перевоспитанием хорвата. Пока что ему это не удавалось. В начале февраля постоянные замечания тренера в адрес Кукоча стали восприниматься многими как обычные придирки. Накануне матча с «Лейкерс» Фрэнк Хэмблен, один из помощников Джексона, посоветовал своему шефу не трогать больше парня, а то он может сломаться и клуб окончательно потеряет его. Джексон послушался своего помощника и действительно оставил Кукоча в покое. Но не прошло и двух дней, как Джексон сказал своему приятелю с известной ноткой раздражения: «Пугают меня, что я потеряю Тони. Да я жил в постоянном страхе, что потеряю его, все пять лет, что работаю с ним».

Дата добавления: 2015-11-03