Глава 20. Поиски вслепую

На следующей неделе унылые дожди клесина, принесенные ветром с моря, лили не переставая и смыли последние остатки грязного снега, все еще лежавшего по закоулкам; в результате Серегил и его помощники все время мокли Тим следил за домом на улице Парусинщиков, но сообщал только об обычных перемещениях Ритела из дому на рабочую площадку к сточным трубам и обратно.

Наконец в середине недели появилась работа и для Кота из Римини — нужно было раздобыть кое‑какие бумаги. Это выпало на долю Алека, который и провел несколько следующих дней в наблюдениях за домом некоего вельможи, чья стремящаяся к разводу жена хотела получить в свое распоряжение письма супруга. Вечерами, однако, юноша превращался в завсегдатая «Молота и наковальни». Там с интересом обсуждали, останется ли Рител в мастерской своего дядюшки после того, как работа в сточных трубах будет закончена; Алек так и не понял, были ли эти разговоры следствием какого‑то намека со стороны самого Ритела или другие кузнецы просто выдавали желаемое за действительное Тем временем Серегил принялся разузнавать о связях между Рителом и генералом Зиманисом, однако его осторожные расспросы лишь подтвердили то, что уже узнал Нисандер. Молодой слуга генерала исчез четыре месяца назад, но не было никаких подозрений, будто он что‑то украл.

К концу недели ветер переменился; клочья облаков на закате засияли розовым и золотым.

— Рител скоро отправится развлекаться. Каковы планы на сегодняшний вечер? — спросил Алек, глядя в окно.

Серегил поднял глаза от отмычки, которую чинил, и улыбнулся. Косой солнечный луч осветил профиль юноши, когда тот прислонился к стене, зажег золотистые блики в волосах, очертил каждую складочку одежды. «Художник мог бы запечатлеть его в такой момент — полного жизни и нетерпения», — подумал Серегил.

— Что мы будем делать? — снова спросил Алек, оборачиваясь.

— Поскольку никакой новой информации у нас нет, думаю, я просто буду за ним следить, — ответил Серегил, возвращая отмычку на место и протягивая Алеку весь набор инструментов. — Разве ты не собираешься наконец раздобыть те письма для госпожи Хилии?

Алек улыбнулся:

— Я? Один?

— Ты же проделал всю подготовительную работу. Есть уверенность, что благородный Эстмар не вернется до завтрашнего дня?

— Так говорит его повариха. Похоже, работа будет нетрудной. Госпожа Хилия снабдила Кота подробными указаниями: письма спрятаны в винном погребе. Туда ведет дверь из кладовой, имеющей довольно большое окно.

— Все равно не спеши и будь осторожен, — предостерег Серегил. — Повариха знает тебя в лицо. Попадаться нельзя.

— Конечно, конечно, — весело откликнулся Алек, слушая его вполуха: он проверял инструменты и раскладывал по карманам. — Думаю, к полуночи я со всем разделаюсь — на случай, если понадоблюсь тебе позже.

— Я зайду за тобой сюда, если возникнет нужда.

«Или он следует какому‑то плану, или он самый предсказуемый шпион в Римини», — думал Серегил. издали наблюдая, как Рител вошел в «Цаплю».

Несколько монет, перекочевавших в карман привратника Старки, обеспечили Серегилу получаемые каждый час сообщения о том, что происходит внутри. Рител спросил о благородном Серегиле и выразил сожаление, узнав, что тот не появлялся, однако скоро утешился, начав игру с другим молодым аристократом, сыном госпожи Тицианы, смотрительницы царского гардероба. Впрочем, играли они недолго, и Серегил последовал за Рителом в «Улыбку красотки», более или менее респектабельную таверну и дом свиданий в центре города. Смешавшись с шумной толпой в общем зале, Серегил скоро так очаровал усталую девушку за стойкой, что она сообщила ему все, что тот хотел знать: с какой красоткой Рител отправился наверх, где находится ее комната и даже что заплатил Рител вперед за всю ночь.

Дав парочке достаточно времени, чтобы расположиться наверху, Серегил проскользнул из битком набитого зала на лестницу, а с нее в еле освещенный коридор следующего этажа; никто его не заметил. Убедившись, что коридор пуст, он подкрался к двери и заглянул в замочную скважину.

Рител и его дама старательно занимались делом. В крошечной комнатушке не было ни окна, ни другой двери, через которую Рител мог бы скрыться незамеченным.

«Заплатил за всю ночь, а, голубчик?» — подумал Серегил, возвращаясь той же дорогой, что пришел. Выйдя во двор, он отвязал лошадь и взглянул на луну:

полночь только что миновала. Алек, наверное, теперь уже вернулся и ждет распоряжений. Тряхнув поводьями, Серегил направился к «Петуху».

Алек действительно был дома. Серегил обнаружил его мрачно вышагивающим перед камином. Он все еще был в плаще, в волосах запутались веточки и сухие листья.

— С работой возникли проблемы? Алек остановился и поморщился.

— Благородного Эстмара дома нет, зато дома его новая возлюбленная. Похоже, в отсутствие хозяина она решила пригласить несколько сотен гостей. Весь проклятый дом залит огнями. Я несколько часов прятался в саду, надеясь, что когда‑нибудь все затихнет; но около полуночи явились новые музыканты, за которыми она послала. А что нового у Ритела?

— Только новая шлюха, — ответил Серегил. — Ладно, займемся делом. Я сыт по горло слежкой за этим ублюдком. Покажи‑ка мне его карту.

— Хорошо. — Алек понимающе поднял брови, подошел к своей постели и вытащил из‑под нее моток веревки. — На этот раз я подготовился.

Пока они скакали по темному, освещенному только лунным серпом городу, Алек дрожал в охотничьей лихорадке. Дни слежки за Рителом не окажутся бесполезными, если они сумеют использовать его с его картой для того, чтобы выследить более крупную дичь. И на сей раз он был во главе погони. Алек гордился собой: ведь это он нашел полый столбик кровати; он предвкушал, как покажет все Серегилу.

Но только они въехали на Морской рынок, как внезапно перед Серегилом возник из воздуха один из волшебных шаров‑посланцев Нисандера. Хотя Алек не мог слышать сообщения, по тому, как его друг резко натянул поводья, он понял, что планы их меняются.

— Что он сказал? — спросил юноша, когда крошечный огонек мигнул и исчез.

Серегил откинул капюшон, и Алек заметил, что тот хмурится.

— Он хочет, чтобы мы немедленно явились в царский дворец. Зачем, не сказал. Только велел мне ехать сразу же и привезти тебя, если ты со мной.

— Проклятие! Послушай, ты можешь ехать сразу, а я…

— Он сказал — нам обоим.

— Но что тогда с картой? И что, если Рител все‑таки уйдет из «Улыбки красотки» и отправится куда‑то еще?

— Знаю, знаю, — пожал плечами Серегил. — Но наблюдатели не могут не явиться, когда их вызывают во дворец. К тому же Рител закатился туда на всю ночь, а Тим достаточно сообразителен, чтобы ничего не прозевать. Поехали!

Но Рител все‑таки вернулся на улицу Парусинщиков, и совсем вскоре после того, как Серегил и Алек повернули в сторону дворца.

«Что, ад и все его дьяволы, ты делаешь дома в такую прекрасную ночь?» — думал Тим. Еще больше удивило его то, что кузнец вернулся не один. Над дверью дома все еще горел фонарь, и в его тусклом свете Тим разглядел, что Ритела сопровождают двое. Капюшоны их плащей были опущены, но блеск начищенных сапог сказал Тиму, что это — не обитатели здешних бедных кварталов. Протянув руку, он грубо встряхнул маленького оборванного мальчишку, дремавшего у стены.

— Скат, проснись, будь ты проклят!

Тот вздрогнул, тут же напрягся и насторожился.

— Да, Тим?

— Ты когда‑нибудь видел, чтобы сюда заворачивали такие щеголи?

— Нет, никого такого.

Слежка за домом — работа, больше подходящая для ребенка, и Тиму не составило труда найти малыша себе в помощь. Сумев дожить до счастливого возраста — девяти лет, — тощий беззубый маленький Скат знал всех вокруг так же хорошо, как и сам Тим, и к тому же слишком боялся его, чтобы подвести. Именно Скат углядел ползуна по имени Прай‑Таракан, когда Тим отправился ужинать. Прай‑Таракан появился вскоре после того, как кузнец вернулся с работы, и, по оценке Ската, оставался у того достаточно долго, чтобы хорошенько поговорить.

Узнав об этом, Тим отправился следом за Тараканом и скоро обнаружил его полупьяным в одном из грязных кабаков в гавани, куда ползун частенько заглядывал. Мелкая монета развязала тому язык, и Тим счел, что добытая информация вполне окупает затраты Как выяснилось, жилец верхнего этажа в доме на улице Парусинщиков хорошо платил за сведения о сточных трубах — такие, что могли быть известны лишь мусорщику или ползуну. Тим по‑волчьи улыбнулся:

как раз за такие новости благородный Серегил ему щедро заплатит.

Вернувшись на улицу Парусинщиков, он приготовился провести там еще один скучный вечер, но тут‑то и начались неожиданности. Весьма прибыльные неожиданности, как рассчитывал Тим.

Тим дождался, пока в щелях ставней на окне комнаты кузнеца мелькнул свет, потом снова повернулся к Скату.

— Я собираюсь влезть наверх и послушать. Держи глаза открытыми и подай сигнал, если появится кто‑то, кто сможет меня заметить, — прошептал он, подкрепив свои указания мальчишке подзатыльником. — Попробуй только заснуть, пока я не вернусь: я повешу тебя на твоих собственных кишках.

— Я еще никого не проспал, — возмущенно прошипел Скат.

Не подозревая, что следует тем же путем, что и Алек за несколько дней до него, Тим взобрался по хлипкой деревянной лестнице, приставленной к задней стене, и пополз по покрытой черепицей крыше. Распластавшись на животе над окном Ритела, он осторожно свесил голову и заглянул вниз. Трещина в левом ставне давала возможность увидеть только маленький кусочек пола, но до Тима долетали обрывки разговора.

— Еще три дня. — Это был голос кузнеца: Тим слышал, как тот с кем‑то разговаривал на улице.

— Хорошо поработал, — сказал другой человек. — Тебя наградят.

— И у меня есть еще одно письмо.

— Ты уверен, что никто… — вмешался третий собеседник; в его голосе был заметен сильный пленимарский акцент.

Тим заметил какое‑то движение в комнате, и голоса стали слишком тихими, чтобы Тим мог разобрать слова. Проклиная свое невезение, он затаился, надеясь, что Рител и его гости снова подойдут поближе к окну.

Тим как раз раздумывал, не рискнуть ли приоткрыть ставень чуть шире, чтобы можно было заглянуть в комнату, когда странная тревога заставила озноб пробежать по его спине. Вцепившись в свинцовую водосточную трубу одной рукой и сжимая нож в другой, Тим резко обернулся и оглядел крутой скат крыши.

Там, слева от печной трубы, над коньком крыши темнела чья‑то голова.

Потом фигура словно выросла, двигаясь сверхъестественно тихо.

«Что‑то с ним не так», — была первая мысль Тима. Противник теперь стоял в полный рост — длинная черная тень на фоне звездного неба. Он казался неправдоподобно высоким и к тому же двигался как‑то странно. В нем не было ничего от неуклюжести калеки — да и что, черт возьми, делать калеке на крыше? — но плечи были повернуты как‑то не так, а торс словно нависал над ногами.

Голова темного человека дернулась в сторону Тима. Воришка все еще видел только контур, но инстинктивно понял, что незнакомец его обнаружил.

Фигура согнулась, словно отвешивая Тиму издевательски низкий поклон. Но на этом движение не закончилось, и Тим почувствовал, как у него пересохло во рту.

Незнакомец свесился вниз, все еще прижимая руки к бокам, и его скрытая капюшоном голова коснулась черепицы ниже ног. Вниз и вниз скользила загадочная фигура, гибкая, как угорь — грудь, живот, ноги, все части тела, изогнутые под устрашающе невозможными углами. Подобно огромному мерзкому червяку, длинное черное нечто скользило к Тиму.

Его охватил леденящий холод, не имеющий никакого отношения к ночному морозцу; кости начали болеть, а руки занемели так, что стали совершенно беспомощны, как у старика. Однако только когда до Тима донеслось зловоние, он начал догадываться, что за кошмар приближается к нему.

Впервые в своей тяжелой бурной жизни Тим завизжал, но раздирающий горло звук вырвался из губ как тихое безнадежное сипение.

Существо остановилось в нескольких дюймах от Тима и снова выпрямилось.

Инстинкт поборол ужас. Изо всех сил сжав нож, хоть он почти не чувствовал его в руке, Тим рванулся вперед и нанес удар по привидению; там, где должна была бы быть грудь существа, его рука прошла сквозь холодную пустоту. Рывок заставил Тима потерять равновесие на скользкой черепице, он скорчился и пошатнулся, стараясь нащупать опору.

Черная фигура мгновение оставалась неподвижной; только ледяное зловоние волнами распространялось от нее. Затем она рассмеялась гулким булькающим смехом, который заставил Тима подумать о гниющих распухших трупах, плавающих в стоячей воде.

Чудовище подняло длинные руки, сгибающиеся не там, где положено, и Тим приготовился отразить удар.

Но удара не последовало.

Тварь толкнула Тима.

Добросовестно стоя на страже в тени соседнего дома, Скат увидел, как с крыши свалилось что‑то темное. Человек рухнул головой вниз и с глухим стуком упал на камни мостовой.

Скат замер, ожидая услышать вопль. Когда не раздалось ни звука, он подполз к телу, всматриваясь в него в скудном лунном свете.

Тим был несомненно мертв. Его голова сплющилась в ужасную лепешку, грудь вдавилась внутрь, как сломанная корзина.

Скат секунду смотрел, не веря своим глазам, потом расплакался от огорчения. Этот подонок так с ним и не расплатился!

У Тима с собой не было кошелька, да и вообще чего‑нибудь ценного. Даже его длинного ножа не было в ножнах.

Вытерев нос рукавом. Скат яростно пнул тело и исчез в темноте.

Дата добавления: 2015-10-28