Это что за.? 17 страница

- Ксения, не надо мне ложных надежд,- холодно отозвалась Присцилла, неподвижно затаившись в углу.- Если бы она была, я бы сейчас сидела в Азкабане.... Это мои родители могут верить всякой ерунде о помешательстве и раскаянье... Но не целители из мира великого Гарри Поттера, этого идола... Там, в этом мире – твоем мире – не прощают даже тех, кто пересолил его суп...

- Я не говорила, что могу спасти тебя,- Ксения чувствовала, как ранят ее эти слова. Как страшно бессилие...- Но тебе действительно не обязательно умирать...

- Жизнь с Поттером не принесла тебе пользы,- фыркнула Присцилла, и целительнице внезапно показалось, что они вернулись в Хогвартс, в те первые дни, что она провела в школе, когда только познакомилась с одноклассницами. Она помнила, какой тогда была мисс Забини, помнила ее насмешливо-холодные нотки человека, знающего цену себе и всем вокруг, эту лишенную чего-то главного, чего-то самого светлого внутри девушку со взрослой душой. Душой, залитой мрамором, отточенной искусным мастером, но так и оставшейся навсегда окаменелой... Никто и никогда так и не смог согреть в ладонях каменное сердце...- Ты разучилась объясняться...

В голосе Присциллы не было привычного презрения, с которым она говорила когда-то о Джеймсе. Словно земное и мучавшее ее уже уходило, оставляя в ней только самое важное, стирая мелочное...

- Ты умираешь, потому что твое тело не может закончить превращение. Я могу ему в этом помочь,- слова давались с трудом, потому что Ксения не была уверена, что этот выход лучше, чем то, что произойдет с больной через несколько часов. Но она не могла не показать Присцилле этот выход.- Я могу завершить превращение... Но это будет все, что я могу сделать.

Они молчали. Ксения не стала объяснять дальше. Она была уверена, что слушающая ее девушка сама поймет то, что пыталась ей сказать целительница.

- Я стану совой, навсегда,- прошептала Присцилла, изредка моргая большими глазами.

- Ты сохранишь свой разум,- поспешила объяснить Ксения.- Это доказано давно.

- Но я никогда не верну себе человеческое тело.

- Я не знаю. Нет свидетельств о том, что кому-то это удалось,- Ксения грустно улыбнулась. Почти все те, кто принял для себя такой способ жизни, исчезли навсегда. И никто никогда не узнал, смогли ли эти вечные анимаги когда-либо вернуть себе волю над собственным телом, пытались ли... Сохранили ли человеческое сознание по прошествии десятилетий...

- И я умру совой, в любом случае...- с отвращением проговорила Присцилла.

- Нет,- целительница покачала головой, уверенная, что сейчас больная видит в темноте не хуже, чем Ксения при свете дня.- Известны два случая смерти подобных... анимагов... Известны именно потому, что были найдены их тела... человеческие,- Ксения изучала анимагию на пятом курсе Академии, но до сих пор в деталях помнила те фотографии, что были приведены под статьей о необратимых анимагах.- Когда сердце животного остановится и все мышцы расслабятся, тело вернет себе настоящий облик.... Целители назвали это «синдромом возвращения к истокам»... Тело становится таким, каким оно было до финального превращения...

Ксения ждала, как ответит Присцилла, но была совершенно не готова к тому, что услышит:

- Тогда сделай это.

- Ты... ты уверена?

- Ну, это разве не надежда?- почти с издевкой откликнулась больная, поднимая руку, покрытую перьями.

- Присцилла...

- Я хочу, чтобы ты это сделала,- твердо повторила девушка, с трудом двигаясь.

- А как же твои родные?

- Я просто исчезну, разве нет? Мракоборцы фиксируют здесь два живых существа. Когда ты выйдешь, я буду все еще здесь... А потом сбегу... через окно,- усмехнулись странной формы губы.

- Ты не хочешь с ними попрощаться?

- Смеешься? Клюнуть их?- презрительно ответила Присцилла.- Сделай это. Но сначала...

Оказывается, в ее руке, что она прижимала к груди, был какой-то предмет. Девушка тяжелым движением протянула его Ксении.

Это был шейный платок, черный, шелковый. Казалось, что на одном конце стоит какой-то вензель или эмблема, но света от глаз Присциллы было недостаточно, чтобы понять.

- Отдай Малфою,- тихо проговорила Присцилла.- Это его...

- Нужно что-то ему передать? Или ты хочешь его увидеть?

- И он примчится? Он оторвется от своей Лили ради меня?- презрительно спросила Присцилла.

- Ты знаешь, что она нашлась?

- Это же Малфой, разве нет?- фыркнула Забини.- Я бы удивилась, если бы это не случилось...

- И тебе неинтересно, кто...?

- Нет. И я... я не хочу его видеть... Разве что... наверное, ему станет интересно, где я взяла этот платок... История, достойная, чтобы он ее узнал...- голос Присциллы стал каким-то странным, почти беззвучным, но наполненным чувством, которое даже Ксении было трудно определить.- Я встретила эту девушку в доме друзей... Это было лето, то последнее мое лето на свободе... (Слабая усмешка). Она показалась мне интересной... Такой, как я... (Презрение и разочарование на миг отразились в глазах). Мы общались некоторое время. Не сказать, чтобы мы были подружками – у меня их никогда не было,- горькая усмешка.- И однажды я побывала у нее, в ее комнате, где случайно увидела этот платок – среди других странных у девушки вещей. Запонка, галстук, визитка... шейный платок Скорпиуса Малфоя... Это были ее трофеи, памятные вещи, свидетельства того, как она нарушала режим своего строгого опекуна... Я спросила, она рассказала, смеясь... И о серебряном мальчике тоже... Она не знала, как его звали, не знала, кто он и откуда... И не хотела знать...

- Я знала о нем все, была с ним рядом всю мою жизнь, а она... Она получила его...- тишина в темной комнате нарушалась лишь тяжелым и частым дыханием Присциллы.- Была ли это ревность? Нет, это была месть. Только не спрашивай, за что и почему. Не всем дано быть такими золотыми и добрыми, как ты... Я подлила ей в чай кровь домовика, смешанную с моей...- наверное, она увидела, как нахмурилась Ксения.- Изобретение моего старшего братца, он в то лето много экспериментировал с кровью эльфов... Моя кровь позволяет мне дать установку, кровь домовика не позволяет не подчиниться... И главный плюс: жертва даже не помнит и не осознает, что получила приказ... Она просто его выполняет...

Ксения вспомнила еще один эксперимент с кровью эльфов, – зелье Арахны – что четыре года назад Присцилла и Фриц дали Лили. Тогда бедная девушка не могла не ослушаться приказа той, в кого она превратилась под действием Оборотного зелья. Сколько еще подобного рода экспериментов завершил Дрейк Забини и когда и где они всплывут?

- Я даже не знаю, выполнила ли она его... Я не ставила никаких временных рамок,- рассмеялась Присцилла, но смех вышел почти пугающим, отчего по спине Ксении побежали мурашки.- Я внушила ей, что она полюбит самого скучного из всех парней, которых она когда-либо встречала...

- Разве можно внушить любовь?

- Нет, но дать установку на нее – вполне... Я не знаю, может, это и не сработало... Но кроме этого, я сказала ей сделать еще кое-что... Я ей сказала, чтобы в тот момент, когда она по-настоящему полюбит кого-то, она должна попросить этого парня изменить цвет волос и глаз – упражнение, не требующее сверхсил для любого семикурсника Хогвартса. Чтобы она попросила этого дурака стать Малфоем... Чтобы она попыталась испытать с ним то, что подарил ей Скорпиус... И чтобы она поняла, что потеряла.... Чтобы она мучилась от того, что ей уже никогда не получить его... Чтобы она мучилась, как я... Или еще хуже, потому что она знает, что потеряла... Зависть... Месть... Называй это, как хочешь...

Ксения сжимала в руке шейный платок Малфоя, губы с трудом разжались, чтобы задать вопрос, ответ на который она уже и так знала:

- Как звали ту девушку?

- Элен...

Целительница тяжело вздохнула, но больше ничего не сказала.

- Теперь ты должна это сделать,- почти приказала Присцилла, скрипя зубами от боли,- пока не стало слишком поздно.

- Ты уверена? Потом уже ничего...

- Делай, Ксения. Думаю, мракоборцы не будут иметь ничего против пары целительских заклинаний...

- Хорошо,- Ксения достала палочку и решительно приблизилась к уже сильно изменившемуся телу.- Присцилла...

- Делай!

... Она вышла из комнаты почти в беспамятстве, стараясь не думать о том, что оставила позади. Не думать о том, насколько правильным было решать, кто должен жить, а кто умереть... Она даже не подумала о камине – ей нужен был свежий воздух... Она не ответила ни на один вопрос родных Прициллы – это было выше ее сил.

Ксения остановилась в саду, убирая с лица волосы и глядя в землю, отметая от себя только что увиденное. Она резко подняла голову, когда наверху со стуком отворилось окно, и в воздух метнулась черная птица. Темной стрелой она буквально вознеслась к голубому небу, освещенному уже вставшим солнцем, а потом, в какой-то миг, два черных крыла замерли, и птица камнем упала вниз, на скалистый берег реки, что протекала рядом с поместьем.

Ксения даже не смогла закричать. Она медленно приблизилась к ограде, что венчала холм, обрывом уходящий к воде. Девушка замерла, впившись в перила холодными руками, и посмотрела на распростертое на камнях обнаженное тело.

Она была совершенной, прекрасной, черные волосы ласкала прозрачная вода, ниже бурным потоком уходящая к морю. На мраморной коже играли лучи солнца, а ярко-алые губы усмехались голубому небу. Широко открытые глаза уже видели вечность, от которой она не отказалась.

Эпилог. Часть первая. Поттеры: после бури

Поплачь, так, пожалуй, легче

Глазами рыдает сердце.

Пусть ляжет покой на плечи,

Захлопнулась эта дверца...*

Они не разговаривали уже три часа двадцать две минуты, но ни одного из них это не тяготило. Им хотелось молчать и просто касаться друг друга – легко, мимолетно, ненавязчиво. И они молчали, его пальцы скользили по ее рукам и плечам, ее – по его немного вытянутому, измученному лицу. И никто из них не мог опустить глаз – они так и смотрели друг на друга, словно этими легкими касаниями снова узнавали то, что когда-то было выучено наизусть, но утеряно...

Через три часа и двадцать четыре минуты они были в тихом коридоре Хогвартса, куда еще только заглядывало встававшее солнце. Еще минутой спустя она заговорила, голос был хриплым – от тупой боли в затылке, от теплого чувства внизу живота, от бешено колотящегося сердца, от его серебряного взгляда, в котором плавали льдинки:

- Папа уже, наверное, сошел с ума.

Он кивнул, прижимая ее к себе и целуя в рыжую макушку, припорошенную серебряным снегом.

- И твой братец.

Они одновременно улыбнулись. Звук трансгрессии домового эльфа почти не нарушил их уединенный покой.

- О, Донг...- вдруг всхлипнула она, садясь перед эльфом на колени и обнимая за худые плечи. Домовик испуганно сморгнул большими глазами, и уши его прижались к затылку.- Прости меня, миленький, прости...

- За что, миссис Лили?- Донг попытался вынырнуть из ее крепких объятий, но тщетно. Малфой еле сдерживал смех.

- Скорпиус сказал, что я заставила тебя подчиняться тому ужасному человеку...

- О...- эльфу, наконец, удалось освободиться.- Это...

- Лили, а разве ты не должна была его забыть?- вдруг спросил Скорпиус, указывая на эльфа.- Или вспомнила?

Девушка на миг задумалась, а потом пожала плечами:

- Наверное, тот человек,- она не могла произнести имени своего мучителя, хотя теперь, спустя часы после того, как Малфой ей все рассказал, его знала,- не посчитал эльфа достойным внимания воспоминанием... Как и мои сны... Я прекрасно помню Донга... Только вот... не знаю, откуда...- она задумалась.- Не могу поймать ни одной четкой картинки...

- Оставь,- Скорпиус шагнул к ней и положил прохладную руку на ее лоб, на лице – усталом, покрытом тенями изнеможения – читалась тревога,- сначала доберемся до Ксении, которая снимет головную боль... Достаточно на сегодня.

Она кивнула и на миг прижалась к нему – это была странная потребность в его близости, что становилась все сильнее, словно жажда, разбуженная три часа назад, когда он закончил свой рассказ.

- Тогда идем к твоему отцу, потом искать Ксению и Поттера,- подытожил Скорпиус, насмешливо глядя на Донга, что украдкой стирал слезу размером со сливу.- Хватит разводить сырость, уходим...

Эльф радостно кивнул и вцепился длинными пальцами в брюки хозяина. В последний момент Малфой вспомнил, что оставил в лесу пальто, но не возвращаться же из-за такой ерунды. Но одно то, что ерунда начала приходить в его голову, дарило облегчение.

Льды таяли... Жизнь вернулась в свое русло... Не хватало только толпы Поттеров вокруг, но над этим он сейчас работал...

Что ж, не толпа, но один из искомых объектов был на лицо.

- Бедный,- прошептала Лили, подходя к дивану, на котором сжался в комок сопящий во сне Джеймс.

- Счастливый,- хмыкнул Скорпиус, понимая, что и сам бы с удовольствием прилег рядом, но тогда пришлось бы выпустить руку Лили, а этого он сделать не мог. И пока она страдала, он не собирался давать себе отдыха...- Интересно, где Ксения?

- На работе,- просопел Джеймс, даже не пошевелившись.

- Да, глупый вопрос,- хмыкнул Скорпиус, чуть толкнув коленом еще дремлющего друга.- Мы тебе не помешали?

- Помешали,- буркнул Джеймс, но секундой спустя он резко открыл глаза и тут же сел, сонно глядя на сестру.- Ты...? Вы...? Как...?

- Узнаю тебя, Поттер,- от души рассмеялся Малфой, прижимая к себе Лили. Он надеялся, что Джеймсу пока хватит и этого простого свидетельства того, что все налаживается. По лицу Поттера расползлась довольная, широкая улыбка, сделавшая его сонную физиономию похожей на праздничный пирог с кремом.

- Как Ксения?- Лили тоже улыбалась, а вот Джеймс тут же как-то сник, словно в пироге была только лимонная кислота. Малфой сразу насторожился, отметая то серебристо-снежное настроение, что снова вошло в его жизнь почти четыре часа назад, с тем поцелуем, что Лили подарила ему наперекор боли.- Джим?

- Все в порядке,- отмахнулся парень, вставая и потирая лицо.- Только вот все мое тело затекло... Думаю, нужно переместиться на кровать... Хотите разделить пока нашу крышу?

Только тут Скорпиус вспомнил о том, что у них с Лили нет дома: в сожженную квартиру они, понятно, не вернутся, а коттедж в поместье еще не был закончен. Не к папе же с мамой идти...

- С удовольствием,- Малфой заметил, как быстро друг сменил тему. Что еще случилось с кузиной? Ответ пришел сразу, но он был таким неприятным, что обсуждать сейчас подобное в присутствии Лили не имело смысла. Знала ли жена о том, что Ксения ждет – ждала? - ребенка? И если знала, то... вспомнила ли?

- Нужно найти папу...- робко напомнила Лили, но Скорпиус лишь пожал плечами.

- Донг, вместо того, чтобы возиться в саже,- Малфой кивнул на измазанный передник притихшего домовика,- отправляйся искать Гарри Поттера. Скажи ему, что с Лили все хорошо и что мы будем у Джеймса...

Путь до гостиной Поттера занял ровно столько времени, сколько им потребовалось для того, чтобы поочереди ступить в камин.

- Только метлу не трогай,- кинул другу Джеймс, тут же разваливаясь на диване и вытягивая ноги.- Кстати...

Они одновременно увидели лежащие у раскрытого окна письма, явно официального вида, с министерским штапом. Судя по всему, их вызывали на допрос.

- Только не сегодня,- прошептала Лили, почти вцепившись в руку Скорпиуса.- Они ведь...?

- Все будет хорошо...- он опять прижал ее к себе, надеясь, что не причиняет ей еще большей боли своей близостью. Но быть на расстоянии он уже не мог.- Оставим все на завтра...

Хотя сегодня еще только началось, ему казалось, что сейчас глубокая ночь... Наверное, из-за усталости, что настойчиво заявляла о себе.

- Я бы поел...- Джеймс мечтательно погладил живот и посмотрел на дверной проем, что вел в кухню. Лили, взявшая у Малфоя палочку, как раз заканчивала извлекать из раненой руки мужа осклоки. Они падали на стол с тихим звоном.

Она рассмеялась, снова перевязывая ладонь Скорпиуса и отдавая ему его палочку:

- Сидите, сейчас что-нибудь вам приготовлю...- первый ее шаг в сторону от мужа был нерешительным, она оглянулась прежде, чем скрыться в кухне.

- Она потеряла ребенка?- шепотом спросил Скорпиус, садясь вполоборота к Джеймсу. Тот тут же перестал быть таким наигранно-беззаботным и тихо кивнул, глядя на свои большие руки.- Как она?

- Хорошо,- уголок губ подпрыгнул, словно боясь превратиться в улыбку.- Лучше, чем я...

- Это не удивительно,- Скорпиус положил руку на плечо друга.- У вас все еще впереди.

- Дядя Рон мне сказал что-то в том же духе... А Ксения уверена, что через семь месяцев снова забеременеет...

- Вам столько времени на это понадобится?- притворно ужаснулся Малфой.- Да, в твоем сексуальном образовании явно были пробелы, Поттер...

- Ксения как-то разговаривала с ним... с ребенком...

Брови Скорпиуса взлетели. Хотя – зачем удивляться? Это же Ксения...

- Передавал тебе привет?

Джеймс кивнул, но настроение друга явно начало передаваться и ему, потому что улыбка все-таки материализовалась на бледном лице Поттера.

- У него будут мои волосы и глаза отца...

Малфой притворно застонал, а потом хмыкнул:

- Теперь твой братец может без угрызений совести становится геем...

Лицо Джеймса скривила гримаса отвращения, но потом он повернул голову на звук посуды, что донесся из кухни, и посерьезнел:

- Как она?

- Кое-что вспомнила...

- Тебя, например?

- Ну, да,- хмыкнул Малфой, откидывая голову на спинку дивана и тоже вытягивая ноги.

- Сложно было?

- С кровью,- выдавил Скорпиус, поднимая к глазам свою заново перевязанную руку. Он все еще чувствовал боль, но это было настолько неважно сейчас...

- С твоей или ее?

- Обоих,- прошептал Малфой.

Они замолчали, полулежа плечом друг к другу. Тишина обволакивала покоем – внешним и внутренним.

Поплачь. Пусть затянет раны

Покоя мое молчанье.

Ушедшим – простим обманы,

Нашедшим – простим страданья...*

- Вот и завтрак,- Лили вошла с подносом, но тут же остановилась, с улыбкой глядя на двух спящих парней. Она поставила завтрак на столик, вытянула торчащую из кармана Джеймса палочку (надо бы узнать, где ее собственная) и призвала к себе плед, которым и укрыла их.

Бедные... Судя по рассказу Скорпиуса, все то время, что ее и Ксении не было, они не спали и не ели... Она с трудом могла представить себе, что они пережили, как они это пережили, потому что даже сейчас, когда ее воспоминания о жизни с Малфоем были очень отрывочны и возвращались медленно и болезненно, она с ужасом даже просто представляла себе то, что бы испытывала на его месте.

Именно это чувство – ужас от того, что она может его потерять – помог ей там, в лесу, когда она вспомнила то, что чувствовала к нему. Она вдруг с паникой поняла, что почти его потеряла – когда подняла глаза на его искаженное мукой лицо. Казалось, что он умирал перед ней на коленях, и тот его стон, что сорвался с бледных губ, сковал ужасом ее болящее, трепещущее сердце, вновь охваченное любовью. И она не могла позволить ему умирать, она не могла терпеть его боль – как он не мог больше терпеть ее страдания. И именно в этот миг – в миг, когда она протянула к нему руку, еще не помня его, совсем ничего о нем не зная, не понимая его, но любя – она поняла, что умрет без него и что прошлое не имеет значения, что воспоминания не имеют значения, когда эти дикие холодные глаза отражают муку где-то в глубине его замерзшей души.

Она никогда не думала, что слезы могут так ранить. Одна слеза – потому что это была его слеза. Она испытала шок, сравнимый лишь с тем испугом, что захлестнул ее однажды, когда в детстве, поздней ночью, она услышала, как во сне рыдает отец.

И когда она поцеловала его, своего Скорпиуса, то с этой самой секунды поняла, что раздирающая ее боль – ничто по сравнению с перспективой быть вдали от Малфоя, с мыслью, что из-за нее он страдает...

Лили села в кресло, не отрывая взгляда от спящего лица мужа. Теперь ее уже не ужасало это слово – скорее, оно дарило покой и надежду. Она никогда его не потеряет, даже если не вспомнит всего того, что он ей кратко, почти шепотом рассказал: о мальчике-оборотне в Хогсмиде и шоковой терапии имени Малфоя, об Империусе и первой пощечине, о первом поцелуе, что она сама подарила ему в больничной крыле и о котором вспомнила, о ее первых «я тебя люблю» и Серебряном лесе, о ее необдуманном появлении в гостиной Слизерина, о его первых «я тебя люблю», о их лете с Джеймсом и Ксенией в Греции, о его появлениях в ее комнате, когда он должен был быть в Германии, о наполненной бабочками спальне, о ночных полетах на фестралах, о первом и последнем уроке полета на метле, об их первом ужине в новой квартире, о кольце и свадьбе...

Скорее всего, он многое упустил, потому что сейчас к ней возвращались и другие воспоминания... Лили думала, что он рассказал лишь о самом памятном для него...

Она, видимо, задремала, потому что вздрогнула и открыла глаза, когда услышала легкий шорох пламени.

- Ксени?- испуганно прошептала она, осознав, что девушка ее просто не видит, замерев возле камина. Та подняла глаза, и Лили тут же кинулась к подруге, обнимая.- Что случилось? Что...?

- Не здесь,- нашла в себе силы ответить целительница, заглушая свои рыдания рукой. Она стремительно пересекла комнату, где мертвым сном спали их мужья, и скрылась на кухне прежде, чем Лили последовала за ней.

Ксения сидела за столом, спрятав лицо в ладонях, плечи ее вздрагивали, но было видно, как она старается совладать с собой и сдержать рвущиеся рыдания.

- Ксени,- прошептала Лили, обнимая девушку за плечи.- Милая, дорогая моя...

Кто-то бережно отстранил ее, и Лили увидела Джеймса, который шагнул к жене, легко поднял ее со стула и прижал к себе, позволяя Ксении зарыться лицом в его широкую грудь. Целительница перестала себя сдерживать, и ее рыдания причиняли почти физическую боль.

Лили прикрыла глаза и вышла в гостиную, где дремал Скорпиус. Из-под полуопущенных ресниц на нее пристально смотрели два серебряных глаза. Она села рядом, и он обнял ее, прижав к своей груди.

- Все наладится,- прошептал он, почувствовав, что Лили дрожит.

- Что с ней?

- Я не знаю,- он поцеловал ее в макушку.- Но Джеймс выяснит...

Она кивнула, все еще вслушиваясь в тихие рыдания Ксении. Она ойкнула, когда Малфой резко поднялся, подхватив ее на руки, и двинулся к лестнице. О чем именно думал муж в этот момент: о том, чтобы побыть с ней наедине, или же о том, чтобы позволить Джеймсу и Ксении остаться одним?

- Это всегда была наша комната, если мы оставались здесь ночевать,- прошептал Скорпиус, внося ее в наполненное светом небольшое помещение, где Лили тут же заметила несколько своих вещей и стопку рубашек, наверное, Малфоя. На кровати были небрежно раскиданы маленькие подушки, на окне – задернутые шторы, которые все равно не останавливали солнце.

Он бережно опустился на кровать вместе с ней, вынул палочку и прежде, чем положить ее на прикроватный столик, взмахнул – шторы тут же стали совершенно непроницаемыми, и комната погрузилась во мрак. Еще секунда – и одна свеча справа начала отбрасывать причудливые тени на их лица.

- Мне кажется, что если ты отпустишь меня, то я тут же умру,- прошептала Лили, крепче прижимаясь к нему и обвивая руками его расслабленное тело. Теплые пальцы гладили ее по спине, заставляя закрыть глаза.

- Голова все еще болит?- едва слышно спросил он, его дыхание ласкало кожу.

- Немного,- солгала она. На самом деле, если не думать об этом, то Лили даже могла забыть о боли – с тех пор, как поцеловала его там, в лесу.

- Не пытайся вспоминать...- он коснулся губами ее виска – нежно и бережно, словно стараясь снять боль, которую бы мог ей причинить.

- Я и не пытаюсь... оно само...- она усмехнулась, поднимая голову и ставя подбородок ему на грудь, чтобы смотреть в серебро его глаз, в которых отражалось пламя свечи.- Знаешь, так интересно...

- Что?

- Вспоминаются какие-то странные моменты,- улыбка стала еще шире.

- Какие?- серебристая бровь взлетела, его пальцы играли с ее огненными волосами.

- Например, как я тебя ударила в моей хогвартской спальне... Три раза... и еще раз... после поцелуя...,- она опустила глаза, прикусывая губу, потому что смех почти уже вырвался наружу.- И потом, в Холле, когда вы с Джеймсом там были...

- За газетную статью,- кивнул он, криво усмехаясь.

- И когда ты приволок в мою спальню двух пауков из подземелий...

- Я тебе еще тогда сказал, что не специально,- рассмеялся он,- я же не виноват, что тайные проходы кишат этими милыми созданиями...

- А я была уверена, что ты это сделал специально, потому что поверил слухам о том, что я иду на бал с Грегом Грегори...

- Я всегда верил тебе, Лили,- прошептал он, притягивая к себе ее лицо.- Всегда и во всем. Если бы ты мне сказала, что ненавидишь меня, я бы тебе поверил...

- Перестань,- она положила пальцы на его губы, не желая даже слышать об этом.- Почему я должна тебя ненавидеть?

Он помолчал, видимо, стараясь выбрать самый страшный свой поступок.

- Я не уберег тебя. Из-за меня ты была в опасности... И... Я опять убил,- едва слышно проговорил он, отводя взгляд.

- Нет,- выдохнула она,- нет, ты этого не делал. Папа мне все рассказал!

- Твоего отца там не было,- он тяжело посмотрел на нее.

- Он разговаривал с мракоборцами, что расследуют это дело с похищением... ты не убивал его, это был медальон,- она погладила дрожащими пальцами его бледную щеку.

- Я выпустил заклинание...

- Экспелиармус, Скор!- она почти рассмеялась, не понимая, почему он так расстроен.- Роза это доказала! Да и медальон на эксперименте показал, что входивший в него луч был красным... Мой папа был так горд этим...

- Я не помню,- прошептал он, поглаживая ее волосы и глядя на пламя свечи.- Я совершенно не помню, как произносил заклинание... Я даже не думал о том, чем бросаю в Деверо...

- О чем же ты думал?- она еще крепче обняла его.

- О том, что каждый мой поступок может в будущем отразиться на тебе,- он прикрыл глаза.- Каждое слово, каждое небрежно отвергнутое предложение, каждый мой шаг в прошлом и настоящем – может принести тебе страдания, как в эти дни...

- Мерлин, Скор,- Лили прижалась губами к его скуле, слушая мерное биение его сердца.- Не нужно становиться параноиком только из-за того, что какой-то низкий человек решил тебе отомстить...

- А сколько их еще найдется,- горько усмехнулся он, а потом поцеловал ее – ласково, нежно, едва касаясь, словно боялся ее разбить или сломать. Никогда еще он не чувствовал такой огромной ответственности за кого-то...

- Не найдется, забудь обо всем, что было,- прошептала она.- Я здесь, со мной все хорошо...

- Если не считать, что ты почти ничего не помнишь о нас и каждый миг моего присутствия приносит тебе боль,- угрюмо заметил он.

- Ты сказал, что веришь мне, правда? Так вот слушай: твое присутствие не может приносить мне боль,- улыбнулась она.- Каждое твое прикосновение, даже твое дыхание – как обезболивающее, я просто забываю обо всем... Так было всегда?

- Как?

- Когда ты был рядом, я всегда забывала обо всем вокруг?

- Когда ты была рядом вот так...,- наконец-то его черты перестали быть напряженными, кривая улыбка заиграла на губах, когда он еще крепче прижал ее к себе, зарываясь лицом в ее рыжие волосы.- Когда ты была так близко, я никогда не думал о том, что у тебя может болеть голова...

Она рассмеялась, потянувшись, чтобы поцеловать его.

- Тебе нужно поспать, раз уж ты так и не поел,- прошептала она, заставляя себя оторваться от его губ, вкус которых не могло стереть из памяти даже Забвение.

- Я не Поттер, это его жизненный девиз «есть, спать и валять дурака»,- усмехнулся Скорпиус.- В моих жизненных приоритетах на первом месте ты...

- Я люблю тебя,- прошептала она, прикрывая глаза.

- Больше жизни,- он словно произнес свое собственное признание, жидкое серебро отражало пламя свечи, и Лили почувствовала, как поток воспоминаний вдруг хлынул, затопляя ее чувствами, образами, мыслями...

- Если бы не было солнца, льды бы никогда не расстаяли и не пришла бы весна,- прошептала она те слова, что он сказал ей в день их свадьбы, а потом продолжила своими словами:- Если бы не было воздуха, огонь бы никогда не загорелся... Он бы потух, он бы задохнулся, он бы был уничтожен...

- Никогда,- судорожно вздохнул он, обнимая ее и покрывая поцелуями ее лицо.- Ты всегда будешь гореть, ты всегда будешь моим огнем...

Они молчали, глядя на бездвижно горяшую свечу.

- Спи, мой Скор...- прошептала она, поглаживая его усталое, бледное лицо.- Спи, я рядом...

- Я так боюсь тебя снова потерять,- почти с болью произнес он. Наверное, еще никогда он не был таким беззащитным, даже рядом с ней. Хотелось спрятать его от всего мира и укачивать, чтобы вернуть ему уверенность в себе и своих силах.

- Никогда, слышишь?- прошептала она, положив голову ему на грудь.- Ты никогда меня не потеряешь...

Он ничего не ответил, легкая рука перебирала ее рассыпавшиеся волосы. Она лежала и слушала его дыхание, что становилось все более глубоким. Она едва заметным движением погасила свечу, погрузив комнату в темноту, наполненную покоем.

Дата добавления: 2015-10-28