ГЛАВА I О простоте гражданских законов в различных видах правления

При монархическом правлении законы не могут отличаться такой простотой, как при деспотическом правлении. Здесь нужны суды. Эти суды выносят приговоры. Приговоры эти надо хранить и изучать для того, чтобы суд действовал се­годня так же, как он действовал вчера, и чтобы собственность и жизнь граждан были столь же прочно и определенно обес­печены, как и само государственное устройство.

В монархии отправление правосудия, решениям которого подлежат не только имущество и жизнь, но также и честь че­ловека, требует тщательных изысканий. Чем шире ведомство суда, чем важнее интересы, подлежащие его решениям, тем внимательнее и осмотрительнее становится судья.

Поэтому не следует удивляться, что законы этого государ­ства отличаются таким обилием правил, оговорок и распространений, благодаря которым умножается количество част­ных случаев и самый разум обращается, по-видимому, в осо­бого рода искусство.

Установленное в монархиях различение людей по их зва­нию, происхождению, положению часто приводит к установле­нию различий в характере их имущества, и законы этого госу­дарственного строя могут увеличивать количество таких раз­личий. Так, у нас имеется имущество собственное и общее или сообща приобретенное, полученное в приданое и принад­лежащее исключительно жене, отцовское и материнское, раз­ного рода движимость, имущество свободное и ограниченное субституцией, родовое или неродовое, имущество дворян­ское - белопоместное и простонародное, ренты поземельные или денежные. Каждый вид имущества подчинен особым пра­вилам, согласно которым им располагают, и все это еще бо­лее усложняет дело,

В наших государствах феоды стали наследственными поместьями. Надо было обеспечить дворянство в имуществен­ном отношении, т. е. придать некоторую прочность феоду для того, чтобы собственник его был в состоянии нести службу государю. Это неизбежно породило множество различий: в одних странах, например, феоды не могли быть разделены между братьями, в других - младшие братья получали более значительное обеспечение.

Монарх, знающий положение каждой из своих провинций, может создавать различные законы и допускать существова­ние разнообразных обычаев. Но деспот ничего не знает и ни за чем не может следить; его приемы всегда одинаковы; он всем управляет своею суровою волею, которая всюду одина­кова; все уравнивается под его стопами.

По мере того как в монархиях деятельность судов расши­ряется, их приговоры становятся предметом изучения юриспру­денции, так как в этих приговорах иногда встречаются проти­воречия или вследствие того, что сменявшие друг друга судьи не все были одинакового мнения; или потому, что из двух одинаковых дел одно было проведено более умело, чем другое; или, наконец, по причине бесчисленных злоупотребле­ний, которые неминуемо вкрадываются во все дела рук чело­веческих. Это неизбежное зло, которое законодатель от вре­мени до времени исправляет, как нечто противное духу уме­ренного образа правления, так как деятельность судов должна быть обусловлена природой государственного устройства, а не противоречиями и неопределенностью законов.

В правлениях, где имеются необходимые различия между лицами, должны существовать и привилегии. Это еще более вредит простоте и порождает тысячи исключений.

Одна из привилегий, наименее обременительных для обще­ства и в особенности для тех, кто ее предоставляет, состоит в праве быть подсудным определенному суду предпочтительно перед всеми остальными. И вот возникает новый ряд дел, предмет которых состоит в том, чтобы установить, к какому именно суду должен обратиться истец.

В деспотических государствах положение народа совсем иное. Я даже не нахожу там никакого повода для деятель­ности законодателя или судьи. Так как все земли принадлежат государю, то там нет почти никаких гражданских законов о земельной собственности. Так как государь наследует своим подданным, то нет там также и законов о наследстве. Принад­лежащее государю исключительное право торговли в некото­рых странах устраняет надобность во всяком торговом зако­нодательстве. Браки, заключаемые с рабынями, делают ненуж­ными гражданские законы о приданом и о правах жены. Из этого всеобщего рабства вытекает еще и то следствие, что там почти вовсе нет людей, которые имели бы собственную волю и поэтому могли бы отвечать перед судьей за свое поведение. Большая часть нравственных действий обусловлена там волей отца, мужа, господина и определяется ими, а не судьями.

Я забыл сказать, что так как то, что мы называем честью, почти неизвестно в этих государствах, то все дела, касающиеся этого предмета и занимающие у нас такое огромное место, там совсем не существуют. Деспотизм является самодовлею­щим, вокруг него все пусто; поэтому путешественники, описы­вая страны, где он царствует, редко говорят нам о граждан­ских законах.

Итак, там устранены всякие поводы к тяжбам и процес­сам. Этим отчасти объясняется, почему там так сурово обра­щаются с тяжущимися; несправедливость их притязаний, не будучи прикрыта, ограждена и замаскирована бесконечным множеством законов, выступает во всей своей наготе.

Дата добавления: 2015-10-28