Потребность и предпосылки сближения разных форм культуры.

Несмотря на отличия, каждая форма духовной культуры так или иначе отражена во всех остальных.

Нравственное существует и в искусстве, и в науке, и в религии.

Эстетическое присутствует и в науке, и в морали, и в религии.

Познавательное, как уже говорилось, характеризует в какой-то мере и искусство, и мораль, и религию.

Элементы веры (не обязательно религиозной) существуют и в искусстве, и в науке, и в морали.

Необходимы диалоги ученого и художника, ученого и религиозного проповедника, ученого и нравственного просветителя.

Как ученый, так и художник исходят из принципов красоты (гармонии, совершенства), простоты, целесообразности и пр.

В разных форм культуры используются схожие принципы. Скажем, очень близки по своей сути “бритва Оккама”, роденовское “Отсекай всё лишнее” и древняя мудрость «Краткость - сестра таланта».

Важно не только развивать взаимопонимание в обыденной жизни, но и взаимное творческое обогащение в профессиональной сфере. Эйнштейн: - Достоевский дал мне больше чем...Гаусс” [4].

Прекрасно, если в культурологических контактах царит не разобщающее "или - или", а взаимно оплодотворяющее "и - и". «Принцип дополнительности» (в самом широком смысле слова) принесет неоценимую пользу. Постигая мир, плодотворнее не противопоставлять его естественнонаучную модель, гуманитарное воспроизведение и художественно - эстетическое видение, а дополнять одно другими.

Не изоляционистский, узко прагматический подход, а стремление к целостному гуманистически ориентированному знанию - таков желаемый путь.

Лишь на нём вопросы "что", "как" и "почему" возвышаются до вопроса "во имя чего".

Но существует ли какая-то глубинная устойчивая основа для диалога художника и ученого? Да, существует. Она раскрывается:

а) Через единство в многообразии самого Мира, через общие закономерности развития природы, общества и человека (существуют универсальные закономерности, имеющие место и в природе, и в общественной жизни, и в художественном воображении, на которое опирается искусство, и в переживаниях, характеризующих ценностную сферу[5]);

в то же время на каком-то глубинном уровне уникальное смыкается с универсальным подобно тому как малое смыкается с огромным (“гомеомерия”).

б) Через единство в многообразии языковых систем, концептуальных парадигм, ценностных ориентаций. Ученый “говорит” на языке формул и диаграмм, язык музыканта - звуки, художника - краски и линии.

В то же время в современной культуре возникла определенная опасность.

С одной стороны, можно радоваться сближению гуманитарных и естественнонаучных представлений, принципов, ценностей. Но сближение может перерасти в слияние, а слияние слиянию рознь.

Плохо, если слияние превращается в поглощение одного другим с полной утратой его специфичности.

Как известно, постмодернизм стремится стереть демаркационные линии между наукой, искусством, религией.

Однако, возможны такие варианты:

1) нежелательный - поглощение, ведущее в итоге к полной потере специфичности;

2) желательный - «неслиянное» единство (подобное единству трех божественных ипостасей).

Cтоит остановиться на подобной проблеме подробнее хотя бы потому, что также существует опасность неразличения научного и ненаучного знания.

Демаркация

Демаркация определяет как отличать научные знания от ненаучных и псевдонаучных утверждений.

Она также позволяет уточнить границу между эмпирическими науками, с одной стороны, и формальными науками (такими, как логика и математика), с другой стороны.

Эта достаточно традиционная, по крайней мере со времен Канта, проблема в XX в. стала одной из центральных в эпистемологии и философии науки.

Критерий демаркации не тождественен критерию истинности знания: знание может быть ложным, но принадлежать при этом к области науки. Критерий должен лишь определять, принадлежит или нет определенное знание к сфере эмпирической науки.

В неопозитивизме проблема демаркации решалась на основе принципа верификации.

Поскольку, с этой точки зрения, понятия и суждения псевдонауки или спекулятивной метафизики не допускают эмпирической верификации, они не являются осмысленными и лишены познавательного значения.

Со временем стало ясно, что принцип верификации предъявляет слишком жесткие требования к научному знанию.

Поппер разработал принципиально другую стратегию решения проблемы демаркации на основе принципа фальсифицируемости.

Знание, претендующее на статус научного, согласно критерию фальсифицируемости, должно допускать принципиальную возможность опровержения с помощью эмпирических данных.

Поппер не считает лишенными значения и бессмысленными суждения метафизики. Вместе с тем теории, устроенные так, что их невозможно опровергнуть (для Поппера таковыми являются, напр., марксизм и психоанализ), должны оцениваться как псевдонаучные.

В философии и социологии науки последних десятилетий к этим общим критериям Д. нередко добавляют более конкретные признаки, по которым те или иные концепции и учения квалифицируются как псевдонаучные.

К таким признакам относятся:

· концепция не имеет никаких ограничений, описывая весь мир во всех его проявлениях;

· объяснения через законы подменены описательными «зарисовками»;

· факты подобраны произвольно, их достоверность проверена недостаточно, а истолкование пристрастно;

· бросается в глаза плохо скрываемое желание самоутвердиться за счет ниспровержения знаменитых фундаментальных теорий и концепций;

· «девиантное» положение авторов «учений» по отношению к научному сообществу, неприятие ими конструктивной критики, обращение к средствам массовой информации для распространения своих идей и т.п. [1]. Т. Ю. Сидорина

Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983;

Малкей М. Наука и социология знания. М., 1983;

Холтон Дж. Что такое «антинаука»? // Вопросы философии. 1992, №2.

[1] Исчерпывающих определений не существует. 2 причины этого…………

[2] Для сравнения: см. Совр. зап. ф-фия, с. 332

[3] Гегель говорил о философии как эпохе, схваченной в мысли. Высказывание прекрасно своей афористичной формой, но слишком уж рационалистично…

[4] Конечно, можно спросить: - А для чего дал? Для О.Т.О. или для души? Мне кажется, и для того, и для другого.

[5] Говорят, что каждая любовь неповторима. Но она неповторима в своей индивидуальной конкретности. В то же время любовь пронизана и универсальными закономерностями. Скажем, каждому трудно полюбить нестерпимую боль, но легко - самого близкого ему человека.

Дата добавления: 2015-10-28