Реймс, Галич, Капоретто 1 страница

Россия увязала в своих проблемах, а война шла своим чередом. В марте — апреле ген. Саррайль предпринял наступление на Салоникском фронте. Но несмотря на двойной перевес сил, велось оно вяло и было неудачным. В это же время разыгралось сражение в Сирии. Англичане силами 4 дивизий дважды пытались прорвать турецкие позиции в районе Газы, но 4-я армия Джемаля-паши (в которой оставалось всего 2 дивизии), нанесла им серьезное поражение и отразила все атаки. 6.4 вступили в войну США, что с какой-то стати зарубежные историки часто изображают как переломный момент в ходе боевых действий, некое спасение для Антанты, поскольку Америка заменила рухнувшую Россию. Да с чего бы взяться этому “перелому”, если США и сражаться-то было еще нечем? Их армия, сформированная на основе добровольного набора, составляла 190 тыс. чел. плюс 170 тыс. национальной гвардии (ополчения). Меньше, чем у Болгарии или Румынии, и к тому же лучшие войска, морскую пехоту, американцы были вынуждены держать в недавно оккупированных латиноамериканских странах. И сперва Вашингтон объявил войну чисто формально — как раз из-за того, что полагал победу уже близкой и решил без особых усилий оказаться в числе выигравших. Да ведь и Россию в начале апреля еще не считали выбывшей из игры. Напротив, революция облегчила Вильсону выход из нейтралитета — в Штатах была развернута пропагандистская кампания, что война приобрела новое содержание, и что это теперь битва мировой демократии против остатков мирового абсолютизма.

А во Франции “мировая демократия” как раз готовилась к тому самому генеральному сражению, которое, по идее Нивеля, должно было решить исход войны. Для наступления сосредотачивались 100 пехотных и 10 кавалерийских дивизий, 11 тыс. орудий, тысячи самолетов, 132 танка. У немцев, кстати, тоже появлялись новые образцы вооружения. В частности, чтобы уменьшить потери, для пехоты начали поступать стальные панцири и шлемы, закрывавшие лицо, как маска. Их ввели в некоторых частях, но дальнейшего распространения они не получили из-за тяжести и неудобства — панцирь весил 8 кг. В итоге их оставили только для наблюдателей и часовых, а шлем надевали, когда нужно было высунуться из окопа.

9.4 британские соединения перешли в наступление у Арраса и неожиданно добились успеха — канадцы ген. Бинга захватили гряду Вими Ридж, которой никак не могли овладеть во время прошлых операций. 12.4 наступление началось и на другом участке — у Сен-Кантена, где атаковали 4-я британская и 3-я французская армии. Но этим направлениям отводилась лишь вспомогательная роль — оттянуть германские силы. А 16.4 последовал основной удар на р. Эна, в районе Реймса. В этом сражении участвовали обе русских бригады. 1-я Особая взяла форт Бримон, отразив потом несколько германских контратак. 3-я Особая атаковала так называемые “редуты Свиной Головы”, вырвалась вперед соседних французских частей, но была остановлена артогнем и выдержала жестокий контрудар. Военный министр Франции восторженно говорил, что “русские очень храбро рубились”. Об успехах бригад взахлеб писали газеты, расхваливая “доблесть войск свободной России”… Писали, потому что взятие Вими Ридж и достижения русских стали единственными успехами. План Нивеля поредусматривал, что после отвлекающих атак на фланге, удар в центре будет неожиданным, что и обеспечит прорыв, в который войдет “маневренная масса”. Но сосредоточение “массы” из 3 армий, конечно, было обнаружено. Внезапности не получилось. Волны штурмующих споткнулись о мощные укрепления “Линии Зигфрида”. Танки были использованы неумело, с ними уже научились бороться при помощи артиллерии, рвов, эскарпов, и из 132, введенных с бой, уцелело 11. И операция, как все предшествующие, вылилась в ничтожное продвижение на отдельных участках, а дальше опять пошло взаимное перемалывание с колоссальными потерями. У французов — 137 тыс., у англичан — 80 тыс., у русских — 5 тыс., у немцев — 280 тыс. Причем все это за короткое время, и сражение прозвали “бойней Нивеля”.

Провал наступления и потери переполнили чашу терпения как французских обывателей, так и армии. В Париже начались волнения. Воинские части замитинговали, чем немедленно воспользовались и французская оппозиция, и германская агентура, подогревая страсти. Несколько полков взбунтовались, арестовали офицеров, снялись с позиций и двинулись на столицу. Можно, кстати, отметить существенную разницу между “смутами” во Франции и России. В России эпицентром мятежа стал разложившийся тыл, а во Франции — действующая армия. Но и французские власти показали себя далеко не такими беззубыми, как царская. Военным министром был назначен энергичный Клемансо, получив диктаторские полномочия. Митинги и демонстрации разгоняли вооруженной силой. Все мало-мальски противоправительственные издания закрыли. Скопом арестовали свыше тысячи человек — оппозиционеров и лиц, заподозренных в связях с противником, не считаясь с их положением или иммунитетом — и министров, и депутатов парламента. Навстречу мятежным полкам бросили надежные соединения кавалерии, окружили и после нескольких стычек разоружили. Кое-кого расстреляли на месте. По стране на полную катушку заработали военно-полевые суды. Правда, к взбунтовавшимся солдатам подходили с некоторым снисхождением, учитывали их заслуги — к расстрелу приговорили более 500 чел., но казнили лишь 39, остальным заменили каторгой. Но к тем, на кого пало подозрение в шпионаже, снисхождения не было. Редакторов и владельцев газет расстреливали, обнаружив финансовую подпитку извне — пусть из нейтральных стран, но понятно откуда. Расстреливали и по недоказанным обвинениям, как Мату Хари. И никто ни тогда, ни впоследствии Клемансо за подобные действия не объявлял злодеем. Наоборот, до сих пор считается спасителем нации. А Нивель был снят и заменен Петэном.

Италия 12.5 предприняла десятое наступление на Изонцо. Опять без заметных результатов. В июне Англия и Франция предъявили ультиматум Греции о вступлении в войну. В стране усилились беспорядки. Король Константин, продолжавший отстаивать позицию нейтралитета, был свергнут, и Греция стала союзницей Антанты. Кроме нее в течение 1917 г. войну Центральным Державам объявили Китай, Бразилия, Куба, Панама, Либерия и Сиам. Хотя, разумеется, их демарши остались чисто декларативными, а причины оных были различными. Китай, например, надеялся, что державы Антанты помогут ему защититься от притязаний другой “союзницы”, Японии, панамцам было важно международное признание их независимости и т. п. Практические последствия имело лишь вступление в войну Португалии. Немецкие ополченцы ген. Летттов-Форбека, еще сражавшиеся в Восточной Африке, нового противника уже не выдержали. Соединенные силы англичан, бельгийцев и португальцев одолели их, и Германия лишилась своей последней колонии.

В России же Верховные Главнокомандующие менялись один за другим. После великого князя Николая Николаевича пост принял Алексеев, но ненадолго, его “ушли”, как только он выразил протест против “Декларации прав солдата”. И назначили популярного Брусилова. Который в политике абсолютно не разбирался и, по извечным комплексам русской интеллигенции, попытался найти в бунтах некую “сермяжную правду”. Пробовал делать ставку на “новую, революционную дисциплину”, использовать “достижения демократии”, пробудить “сознательность”, опереться на всевозможные комитеты. Но разложение пошло еще быстрее. И в обстановке послефевральской бестолковщины и развала начала находить благодатную почву уже и большевистская агитация — штык в землю и по домам. Потому что такая война и впрямь выглядела глупой и непонятной. А пропаганда сепаратного мира уже опиралась на легальные структуры Советов, на легальную массовую печать. И особенно успешной она стала с мая, когда германское правительство и Генштаб одобрили очень удобную формулу ген. Хоффмана: говорить о мире “без аннексий”, но в сочетании с “правом наций на самоопределение”. Все вроде бы справедливо. А те национальные окраины, которые уже захвачены немцами, разумеется, “самоопределятся” от России. И все равно останутся сферой германского влияния.

Между прочим, даже многие бывшие оппозиционеры и заговорщики быстро начали понимать, что натворили, мягко говоря, “не то”. Что и обусловило отставки Гучкова, пытавшегося притормозить “демократизацию” в армии, Милюкова и пр. Но Временное правительство само выпустило “джинна из бутылки” и ввязалось в заколдованный круг борьбы за популярность с Советами, в соревнование за степень “свободы”. Теперь его подталкивали слева, и оттуда на место уходящих выныривали новые кандидатуры, по сравнению с которыми уже и Гучков с Милюковым выглядели очень “умеренными”. А Брусилов в это время отчаянно доказывал, что с разложившимися войсками наступать нельзя. Просил оставить фронт в пассивном состоянии, чтобы сохранить хотя бы видимость боеспособности и тем самым заставить противника держать на Востоке значительные силы. Но куда там! Союзники о пассивности русских и слышать не хотели. Требовали выполнения соглашений, достигнутых еще при царе. А правительственные демократы не смели им возразить, кивая и поддакивая. И было принято решение о наступлении. Главный удар наносил Юго-Западный фронт, вспомогательные — Западный, Северный и Румынский. Но на деле дошло до того, что главнокомандующий Западным фронтом А.И. Деникин вынужден был специально допустить в газетах утечку информации о наступлении. Зная, что его войска в атаку не пойдут и надеясь хоть этим удержать против себя врага, не дать перебросить силы на главное направление. И действительно, вся операция здесь ограничилась артподготовкой, причем многие солдатские комитеты даже запрещали соседним батареям стрелять, чтобы не навлечь ответный огонь.

А на Юго-Западном фронте наступление начала всего лишь одна армия — 8-я. Еще сохранившая остатки былых брусиловских традиций и память о победах. Да и командовал ею Л.Г. Корнилов, который благодаря своей храбрости, простоте и полководческому искусству был одним из любимейших войсками начальников. Вот тут-то и выяснилось, насколько победоносным должен был бы стать удар, спланированный и подготовленный еще Алексеевым. В распоряжении Корнилова было 1300 полевых орудий, Тяжелая Артиллерия Особого Назначения, плотность артиллерии доходила до 30 — 35, а на основных участках до 44 стволов на километр. Двухдневная, хорошо продуманная артподготовка смела и ошеломила врага. 7.7 армия в нескольких местах прорвала фронт и за 5 дней углубилась на 30 км, взяла Галич и Калуш, захватила 37 тыс. пленных и очутилась на подступах к Львову. Увлеченные ее успехами, активизировались и другие армии фронта, 11-я и 7-я (которые на самом-то деле и должны были наносить главный удар — а 8-я всего лишь вспомогательный!) Австрийцы снова умоляли Германию — нет, даже не о помощи, а о спасении. Считая, что все пропало.

Но немцам хватило всего нескольких дивизий, снятых с соседних, пассивных фронтов, и 19.7 они нанесли контрудар, причем одновременно в столице подняли путч большевики. Контрудар был грамотно направлен против сильно разложившейся 11-й армии. И она, бросив вооружение, в панике побежала, сминая тылы и резервы. Да и боеспособность 8-й держалась лишь на прошлой инерции. Едва обозначилась угроза, как и она, и 7-я, побежали вслед за 11-й, разваливаясь и превращаясь в неуправляемые толпы дезертиров и мародеров. Лишь исключительной энергией и суровыми мерами Корнилову, назначенному в разгар катастрофы главнокомандующим фронтом, а потом и Верховным Главнокомандующим, удалось остановить бегство и стабилизировать оборону. На Фокшанском направлении 20 — 24.7 наступление провел Румынский фронт (фактическим главнокомандующим которого являлся в это время Щербачев). И тоже имел успех, начал теснить противника, поскольку его войска, находившиеся за границей, меньше подверглись разложению. Но в связи с неудачей на Юго-Западном наступление было остановлено. И по сути, лишь отвлекло противника, помогая Корнилову справиться с ситуацией.

Началась и очередная операция русских и англичан в Месопотамии, куда турки выдвинули новую армию “Илдирим” (“Молния”) под командованием Фалькенгайна. Предполагалось, что британцы нанесут удар с юга, вдоль р. Тигр, а русские будут наступать с востока, 1-й Кавказский кавкорпус Баратова — от Синнаха на Пенджвин, Султание и Керкук, а параллельно ему 7-й Кавказский корпус Чернозубова от Сакиза на Сердешт и Мосул. И до конца июля наступление обоих корпусов развивалось успешно. Но союзники повели себя пассивно, медлили, ожидая, пока части Баратова и Чернозубова сломят врага. И турки, пользуясь этим, сконцентрировали силы против русских и нанесли контрудар. Завязались упорные встречные бои. Но наложился и целый ряд побочных факторов. Стояла жуткая жара, достигавшая 60 градусов. В связи с ослаблением России снова активизировались враждебные элементы в Иране, раздувая беспорядки. А из-за революционного хаоса в собственной стране прекратился подвоз снабжения. Русские части остались без боеприпасов, продуктов и фуража в чужой стране, где тоже нельзя было достать ничего из-за неурожая и голода. Англичане, перед этим надававшие самых радужных обещаний, теперь помочь снабжением отказались, и отношения между союзниками испортились. Когда Баратов доложил о создавшемся положении, Корнилов и главнокомандующий Кавказским фронтом Пржевальский, несмотря на протесты англичан, решили отложить операцию до октября, войска были отведены в тыловые районы для отдыха. Британское наступление тоже сорвалось, и фронт застыл на полпути между Багдадом и Мосулом.

После летних операций русские армии как боевые единицы фактически уже не существовали. Неким каркасом, обеспечивавшим целостность фронта, оставались только различные “осколки”, сохранявшие качества прежних армий. Во-первых, казачьи части. Во-вторых, национальные — латышские, польские, чешские, грузинские, армянские, для которых война напрямую связывалась с положением их народов. А в-третьих, ударные батальоны, формируемые Корниловым из патриотов-добровольцев. Кстати, инициатором и организатором женского ударного батальона стала уже упоминавшаяся Мария Леонтьевна Бочкарева, полный Георгиевский кавалер, дослужившаяся до звания поручика. И между прочим, дисциплина в ее батальоне была железная. Когда по прибытии на Западный фронт двух девушек не досчитались на построении и обнаружили… нет, не в чьих-то объятиях, а всего лишь за чаем у офицеров в соседнем блиндаже, Бочкарева им учинила разнос перед строем, грозя откомандировать прочь. И они на коленях умоляли ее и сослуживиц простить вину и оставить в батальоне. Считалось, что пример женщин должен подействовать на мужчин. Пристыдить их, разбудить чувства чести и национальной гордости. Но давний подвиг Жанны д`Арк лежал целиком в духовной сфере, а в условиях разрушения самих духовных устоев подвиг русских девушек и женщин, вставших на защиту страны, не вызывал уже ничего, кроме насмешек и грязных оскорблений.

А противник убедился, что со стороны России опасность больше не угрожает, и, оставляя на Востоке лишь заслоны, начал перебрасывать войска на Запад. И союзники по Антанте, оценив опасность, стали лихорадочно готовить новые наступательные операции, чтобы хоть улучшить свое положение, пока против них не сосредоточились превосходящие силы. Правда, с июня начали прибывать американцы под командованием ген. Першинга, но пока не боевые части, а госпиталя, интенданты — готовить места для размещения войск, и группы офицеров, направленных для стажировки. Иногда таких офицеров посылали и в Россию — например, методам минной войны и противолодочной борьбы американцы предпочли учиться на Черноморском флоте у Колчака (потом он сам был командирован в США для преподавания этих предметов). А во Франции американцев возили напоказ по фронту, чтобы поддержать боевой дух. Это было не лишним, потому что сражения развернулись тяжелейшие.

Чтобы обезопасить переправу через Ла-Манш ожидающихся американских и новых английских соединений, британское командование спланировало наступление на Ипре — захватить побережье Фландрии, где немцы могли разместить базы подлодок. Сперва провели частную операцию у Мессин, применив минное оружие. Тоннели рыли полгода, забили в них огромное количество взрывчатки. И 7.7 целый участок германских позиций взлетел на воздух. Психологический эффект оказался тоже не слабым — колоссальный взрыв поднял до небес стену земли и пыли, вызвав у противника панику. И пехота, брошенная в прорыв, смогла сразу захватить 50 кв. км территории. Но операция задумывалась только как частная, резервов для ее развития поблизости не оказалось. А когда они подошли, то и немцы уже организовали новый рубеж обороны. И, потеряв 16 тыс. чел., англичане остановились.

А крупное наступление началось только 31.7. Для него собрали 2300 орудий, 216 танков. Но все пошло по прежнему сценарию. Тем более что немцы начали применять “рациональную тактику” — перед атрподготовкой отводить войска в глубину, и ливень снарядов накрывал лишь охранение. Полного прорыва не получилось, и после взятия первых траншей пошла такая же затяжная лобовая бойня, как прежде на Сомме. А вот у французов в это время случился неожиданный успех. 20.8 они нанесли частный удар на восточном фланге, у Вердена. Тоже сосредоточили массу артиллерии, но сумели это сделать скрытно. И обрушили на врага такой огонь, что на 1 метр фронта пришлось 6 тонн выпушенных боеприпасов. Фронт был сокрушен, и в атаку рванула знаменитая Марокканская дивизия, сразу захватив 2 ключевых деревни. К 26.8 французы отбили ту часть Верденского укрепрайона, которая еще оставалась у противника, после чего операция была прекращена. Потери немцев составили 50 тыс., французов — 8 тыс.

Итальянцы в августе начали одиннадцатое наступление на Изонцо. Вылившееся в огромные потери с обеих сторон. Почти никаких результатов достигнуто не было, однако австрийцы пришли к выводу, что “двенадцатого Изонцо” могут не выдержать и запросили помощи немцев. Те перебросили им 7 дивизий, которые вместе с 8 австрийскими составили новую 14-ю армию. И 24.10 она нанесла итальянцам мощный удар у Капоретто. Перешли в наступление и австрийские войска на других участках, усилившись за счет перебросок из России. И в течение нескольких дней итальянцы были полностью разгромлены. Побежали, бросая оружие. А мощного русского фронта, способного, как раньше, своей кровью спасти союзников, больше не существовало. Англичанам и французам пришлось срочно отправлять на выручку итальянцам свои части, и они получили возможность на себе испытать, насколько “несерьезным” противником являются австро-венгерские войска. Первые соединения союзников, прибывшие в Италию и пытавшиеся остановить противника и организовать контрудары, тоже были разгромлены подчистую…

Россия же к осени окончательно погрузилась в хаос и стала разваливаться на части. Последнюю попытку взять ситуацию под контроль предпринял Корнилов по согласованию с председателем правительства Керенским. Но тот “передумал”, испугавшись за собственную власть, — в нормальной, здоровой стране таланты демагога вряд ли могли обеспечить его лидерство. И он путем провокации обвинил Корнилова в “мятеже”. А Верховным Главнокомандующим назначил сам себя. Что поставило точку в процессе разрушения вооруженных сил. Хотя боевые действия еще периодически возобновлялись. С 1 по 6.9, еще при Корнилове, немцы провели Рижскую операцию, когда при первом же натиске 12-я армия пустилась наутек, бросив позиции и без боя сдав Ригу. И бежала, пока не обнаружила, что никто ее не преследует. А 12.10 началась не менее позорная для русских Моонзундская операция. Воспользовавшись “дружественным нейтралитетом” подконтрольного большевикам Балтфлота, немцы осмелились направить на Балтику свой флот. Сопротивление им оказали лишь отдельные батареи и отряды ударников, героически дрались и погибали миноносцы. А экипажи первоклассных дредноутов и крейсеров так и промитинговали на базах, рассылая по радио хвастливые резолюции. За неделю силами всего одной десантной дивизии противник занял Моонзундский архипелаг, высадился в Эстонии, взял 20 тыс. пленных и более 100 орудий.

Но обе эти операции были более политическими, чем военными. Германское командование просто подталкивало Россию к сепаратному миру. И само одергивало своих генералов, чтобы ни в коем случае не двигались на Петроград, не разрушили главный гнойник революционной заразы и не вызвали бы взятием столицы национального единения и всплеска патриотизма. Но население страны и без того уже склонялось к миру. Такая война была не нужна никому. И власть болтунов-демократов тоже. Что и определило успех Октябрьского переворота. Как известно, первым своим актом большевики издали “Декрет о мире”. Играя на популярность, ну и расплачиваясь за германские инвестиции…

А на всех других фронтах полыхали сражения. 31.10 англичане развернули новое наступление в Сирии. Турецкая армия была серьезно ослаблена — поредела от дезертирства, от болезней. А британцам помогали хиджасские арабы, выставившие 15 тыс. конницы и нанесшие удар во фланг и тылы османского фронта. Арабское восстание стало распространяться на Сирию и Трансиорданию, отвлекая силы Джемаля и создав ситуацию внутреннего разброда. И 9.11 части ген. Алленби взяли Иерусалим. Во Франции англичанам приходилось куда хуже. Продолжавшеемя наступление на Ипре британская общественность окрестила “драмой во Фландрии” или “трагедией при Пасхендале”. Лили осенние дожди, затопив окопы и превратив землю в болото. Но 3 с лишним месяца британские войска упорно продолжали ползти по этому болоту, погибая от вражеского огня. Главнокомандующий фельдмаршал Хейг упрямо считал, что фронтальные атаки при большом численном превосходстве все же должны принести успех, противника надо только “дожать”, и он сломается. А он не ломался, получая подкрепления с Востока. Продвижение измерялось десятками метров, но лишь 10.11, когда канадцы захватили руины деревушки Пасхендале, командование сочло возможным объявить это “победой” и прекратить операцию. Англичане потеряли в этой мясорубке свыше 400 тыс. убитыми и ранеными, немцы — 240 тыс. (по другим источникам, соответственно, 300 тыс. и 180 тыс.)

Продолжалась и катастрофа под Капоретто. Итальянцы потеряли 135 тыс. убитыми и ранеными, 335 тыс. пленными, десятки тысяч дезертировали и разбегались кто куда. Австрийцы и немцы захватили 3100 орудий, 3000 пулеметов. Чтобы спасти союзницу, в Италию пришлось перебросить 11 британских и французских дивизий. Их части останавливали бегущих самыми крутыми мерами вплоть до расстрелов на месте. Сами понесли немалый урон, пытаясь сдерживать врага. Но разгром продолжался до декабря, когда совместными усилиями французов, итальянцев и англичан удалось создать новую линию обороны севернее Венеции и остановить неприятельское наступление. Италия в результате этого поражения так и не оправилась и оказалась не способной на активные действия до самого конца войны.

В это время разыгралось сражение и под Камбрэ. После неудачи во Фландрии англичане решили провести тут частную операцию, чтобы улучшить позиции. И наконец-то оторвались от прежних шаблонов, изыскивая новые методы достижения успеха. Особое внимание уделили скрытности. На узком участке в 15 км, который занимали 2 дивизии немцев, было тайно сосредоточено 7 британских дивизий, более тысячи орудий, 378 боевых танков и 98 вспомогательных (бронированных тягачей), большое количество авиации. По удачному российскому опыту Митавской операции артподготовки решили не проводить. И благодаря этому достигли полной внезапности. 20.11 вместо многодневного артобстрела авиация нанесла массированные удары по штабам и батареям противника. А затем под прикрытием своих орудий, сопровождавших атаку огневым валом, вперед двинулись танки. Они были уже гораздо лучшего качества, чем в прошлом году, скорость их достигала 13 км/ч, а запас хода составлял 100 — 150 км. И применили их грамотно, они были объединены под общим командованием в 3-й танковый корпус и действовали несколькими большими группами.

В первый же день было прорвано 2, а на одном участке все 3 полосы германской обороны. Развивая успех, англичане стали продвигаться дальше, завершили прорыв третьей полосы, взяли несколько населенных пунктов и вышли к окраинам г. Камбрэ. Но сказалась малая ширина прорыва, немцы простреливали его с флангов, мешая наращивать усилия. Сказалось и то, что наступление шло на единственном участке. Противник быстро и столь же скрытно сумел подтянуть сюда 14 свежих дивизий и 1.12 нанес контрудар, явившийся для англичан таким же внезапным, как их удар для немцев. 3 дивизии атаковали британцев в лоб, а две группировки, в одной 4, в другой 7 дивизий, обрушились на фланги, под основание создавшегося выступа. И англичан отбросили примерно на те же позиции, которые они занимали до операции. Потери их составили 45 тыс. чел., у немцев — 41 тыс. Единственным реальным результатом стал только опыт, каким образом можно прорывать позиционную оборону в будущих сражениях.

Русские войска в летних и осенних битвах во Франции не участвовали. Потому что и их, хоть и с запозданием, постигла судьба сослуживцев, оставшихся на родине. В “свободной” Франции они получали газеты из “свободной” России, переживающей прелести “демократизации”. По правилам, принятым во французской армии, солдаты периодически получали отпуска, могли ездить в Париж, Марсель, Ниццу, где их тут же подхватывали “земляки” из политэмигрантов, внушающие, что и почем. Сперва разложение охватило лишь 1-ю бригаду, сформированную из горожан Москвы и Самары (3-я была из крестьян-сибиряков). Отведенная после весенних боев в лагерь Ля-Куртин в департаменте Крэз, 1-я бригада замитинговала и потребовала отправки на родину. Нашлись свои вожаки, избрали комитеты. А у местных крестьян было вдоволь вина на продажу, и солдаты в лагере ни о какой войне больше слышать не желали. Засылали агитаторов в 3-ю бригаду, но она сохраняла дисциплину. Французское командование с собственными солдатами в подобных случаях не церемонилось, но в данном случае повело себя дипломатично и потребовало, чтобы мятеж подавили сами русские.

С восставшими пробовали вести переговоры, урезали снабжение. Но запасы в лагере имелись, солдаты стояли на своем. И оставались в Ля-Куртин 2 месяца. В августе через Францию в Салоники направлялась еще одна русская бригада — артиллерийская. Ее-то и привлекли к подавлению. Ген. Занкевич, возглавлявший в это время экспедиционный корпус, предъявил мятежникам ультиматум — оставить оружие и выйти из лагеря. Получил отказ. 2.9 начался обстрел из орудий. Не на поражение, а по пустым местам, действуя на психику. Он продолжался 3 дня, и из лагеря вышло и сдалось 8 тыс. Осталось около тысячи самых оголтелых. И 6.9 батальон 3-й бригады предпринял штурм. В результате всей операции 9 чел. было убито, 45 ранено. Мятежники сдались или разбежались и вылавливались потом полицией. Кстати, в департаменте Крэз уже много лет спустя ходили сказки о “диких русских”, которые якобы еще живут в лесах и которыми пугали непослушных детей.

1-ю бригаду стали переформировывать, назначая на роты уже французских офицеров. Но к ноябрю разложилась и 3-я бригада. Французы, больше не церемонясь, подчинили части себе и расформировали их. Солдатам предоставили “трияж” — тройной выбор. Поступить в Русский легион в составе французской армии, идти в команды для тыловых работ — на заводы, строительство дорог, тыловых укреплений. А тех, кто отвергал то и другое, ждала насильственная отправка в Сев. Африку. Русский легион стал частью пресловутого Иностранного легиона, который во время войны вошел в Марокканскую дивизию. Марокканской она оставалась только по названию, поскольку во всех сражениях бросалась в самое пекло и несла жуткие потери, к 1917 г. в ее составе воевали и алжирцы, и сенегальцы, и мальгаши, и вьетнамцы. Теперь добавились русские. Часть их выбрала тыловые работы — что тоже считалось службой, полезной Франции. Но около 3 тыс. отказались, предпочитая даже отправку в Африку. На Салоникском фронте русские 2-я и 4-я бригады (около 17 тыс. чел.), к которым добавилась и упомянутая артбригада, продержались до начала 1918 г. Потом их тоже вынуждены были отвести в тыл как “ненадежных”. Причем французский командующий Франше д`Эспере лично строил полки и давал 10 минут на размышление — продолжать сражаться или отправляться в концлагерь. Тех, кто выбрал первое, распихали по французским частям. А остальных отправили в ту же Африку. Стоит отметить, что при таком обращении со стороны союзников Африку выбирали даже некоторые офицеры.

Ну а в общем-то получалось, что политикой поддержки русской оппозиции и поощрения революции западные державы навредили не только России, но и самим себе. Ожидавшегося конца войны 1917 г. так и не принес. Мало того, Англия и Франция очутились в гораздо более тяжелом положении, чем раньше. Россия выбыла из мировой схватки, Италия была практически нейтрализована. И британцы с французами оказались под угрозой концентрированного удара всей мощи центральных держав.

Сардарапат

В декабре 17-го Россия вышла из войны уже не только фактически, но и юридически. Большевики заключили с Центральными Державами перемирие. Начались переговоры, завершившиеся к весне подписанием позорного Брестского мира, по которому Россия отказывалась от плодов всех своих военных усилий, признавала собственное расчленение путем отделения национальных окраин, превращалась в сателлита и тыловую базу Германии и Австро-Венгрии, обязуясь поставлять им сырье и продовольствие, лишалась флота, выплачивала контрибуцию в 6 млрд. марок золотом и возвращала 2 млн. пленных… Тут же переориентировалась Румыния, заключив союз с Центральными Державами, за что ей разрешили захватить российскую Бессарабию. Союзницами Германии стали Финляндия, прибалтийские новообразования, Польша и Украина, правительство которой пригласило оккупантов, дабы избежать угрозы со стороны красных. И Брестский мир очередной раз спас Центральные Державы от катастрофы — в Германии и Австро-Венгрии уже начинался настоящий голод, в городах вспыхивали волнения и забастовки на этой почве.

Дата добавления: 2015-10-28