|
Читайте также: |
повествующая о том, что оставил Чжугэ Лян в шелковом мешочке,
и о том,
как вэйский правитель раздобыл чашу для собирания росы
Едва полководцу Ян И из передового отряда донесли, что путь впереди
прегражден, как он выслал разведку узнать, что там за войско. Разведчики
сообщили, что Вэй Янь сжег впереди подвесную дорогу и стал со своим отрядом
на пути.
Ян И сильно встревожился и сказал:
-- А ведь чэн-сян предупреждал меня, что Вэй Янь изменит! Но кто знал, что
это случится сегодня! Как же быть?
На эти слова отозвался Фэй Вэй.
-- Изменник Вэй Янь прежде всего постарается оклеветать нас перед Сыном
неба! Он обвинит нас в том, что мы подняли мятеж, и он сжег подвесную
дорогу, чтобы помешать нам вернуться в царство Шу. Мы должны поскорей
отправить Сыну неба подробный доклад об измене Вэй Яня, а уж потом думать,
как расправиться с ним.
-- Здесь поблизости есть глухая тропа, которая называется Чашань, -- сказал
Цзян Вэй. -- Хоть она вьется между скал над пропастями, но по ней можно
пробраться в тыл Вэй Яню. Мы выйдем по этой тропинке и пошлем доклад
государю.
В это время Хоу-чжу находился в Чэнду, и ему приснился сон, что горы
Цзиньбин, окружающие Чэнду, рухнули. Он проснулся в сильном испуге и, едва
дождавшись рассвета, созвал всех чиновников во дворец. Рассказав им свое
сновидение, Хоу-чжу спросил, что оно означает.
Цзяо Чжоу, подумав, сказал:
-- Минувшей ночью я наблюдал небесные знамения и заметил, как красная
звезда, широко разливающая свет, вдруг выбросила рог и упала на землю,
пролетев с северо-востока на юго-запад. Это предвещает великое несчастье
нашему чэн-сяну. А ныне, государь, вам приснилось, что рухнули горы.
Знамение неба подтвердилось.
Хоу-чжу встревожился еще больше. Тут ему доложили, что приехал Ли Фу.
Государь принял его, и тот, склонив голову, доложил, что чэн-сян скончался.
Затем Ли Фу подробно передал все, что сказал Чжугэ Лян перед смертью.
-- Небо оставило меня сиротой! -- со слезами воскликнул Хоу-чжу и упал на
императорское ложе.
Сановники подняли его и под руки увели во внутренние покои. Императрица У,
узнав о смерти Чжугэ Ляна, безутешно зарыдала. Чиновники стенали, народ
проливал слезы. От скорби Хоу-чжу заболел и несколько дней никого не
принимал.
Неожиданно в столицу явился гонец с докладом Вэй Яня о том, что Ян И поднял
мятеж. Потрясенные чиновники поспешили во дворец к императору, где в то
время была императрица У. Взволнованный Хоу-чжу приказал приближенному
сановнику прочитать доклад.
"Трепеща от страха, склоняется перед вами полководец Западного похода,
Наньчжэнский хоу Вэй Янь и почтительно докладывает:
Ян И самовольно принял на себя всю военную власть и поднял вместе с войском
мятеж. Он захватил гроб с телом чэн-сяна и собирается впустить врага в
пределы царства Шу. Я заранее сжег подвесную дорогу и обороняюсь от него со
своим отрядом. С почтением спешу донести вам об этом".
Когда доклад прочитали, Хоу-чжу сказал:
-- Вэй Янь достаточно храбр, чтобы отразить Ян И и его воинов. Зачем ему
понадобилось сжечь подвесную дорогу?
-- Чжугэ Лян говорил, бывало, покойному государю: по строению черепа Вэй
Яня видны его мятежные замыслы, -- промолвила императрица У. -- Чжугэ Лян
как-то хотел казнить Вэй Яня, но потом решил оставить его в живых
исключительно из-за его храбрости. Хотя Вэй Янь докладывает, что Ян И поднял
мятеж, но ему верить нельзя. Ян И -- человек ученый, и если чэн-сян
пожаловал ему должность чжан-ши, значит он ее достоин. Послушать Вэй Яня,
так получается, что Ян И и все другие военачальники перешли в царство Вэй.
Тут надо во всем разобраться и ни в коем случае не поступать наобум.
В это время чиновник доложил, что от Ян И прибыл гонец и привез срочный
доклад. Приближенный сановник тут же его прочитал:
"Трепеща от страха, склоняется перед вами чжан-ши Ян И, полководец Армии
умиротворения, и почтительно докладывает:
Перед кончиной чэн-сян возложил на меня завершение великого дела.
Я действовал по его указаниям, ничего не смея изменять. Я послал Вэй Яня
прикрывать тыл наших войск, а Цзян Вэю велел следовать за ним. Но Вэй Янь
нарушил последнюю волю чэн-сяна и с отрядом войск направился в Ханьчжун.
Действуя, как мятежник, он сжег подвесную дорогу и хотел силой захватить
гроб с телом чэн-сяна. С почтением спешу донести вам об этом".
Выслушав это донесение, императрица У обратилась к сановникам с вопросом:
-- Что вы думаете об этом?
-- Мне кажется, -- сказал Цзян Вань, -- что Ян И вспыльчив и не может
ужиться с людьми. Но что касается его умения изыскивать продовольствие для
армии и помогать в военных делах, то тут он мастер! Ведь Ян И долгое время
работал с Чжугэ Ляном, и раз сам чэн-сян перед кончиной поручил ему великое
дело, он никоим образом не может оказаться мятежником. И наоборот, Вэй Янь
все время кичился своими высокими заслугами, но ни во что не ставил других
военачальников. Только один Ян И никогда не заискивал перед ним, и Вэй Янь
давно затаил против него злобу. А ныне, когда Ян И, выполняя последнюю волю
чэн-сяна, стал во главе войска, Вэй Янь не пожелал смириться и сжег
подвесную дорогу, чтобы помешать Ян И возвратиться домой! К тому же он
задумал оклеветать Ян И и погубить его. Я готов семьей своей и домочадцами
поручиться, что Ян И не мятежник, но никогда не решился бы поручиться за
Вэй Яня.
-- Это верно! Вэй Янь всегда похвалялся своими заслугами и часто
самовольничал, -- присоединился Дун Юнь. -- Он сдерживал себя лишь потому,
что боялся чэн-сяна. Можно не сомневаться, что он воспользовался кончиной
Чжугэ Ляна, чтобы нарушить приказ. Другое дело Ян И, он умен и не изменит
хотя бы потому, что сам чэн-сян назначил его на должность.
-- Но как укротить Вэй Яня, если он действительно взбунтовался? -- спросил
Хоу-чжу.
-- Чэн-сян не доверял ему, и не может быть, чтобы перед кончиной он не дал
указаний, как поступить с Вэй Янем, -- произнес Цзян Вань. -- Тогда Ян И не
сумел бы отступить в долину. Не тревожьтесь, государь, Вэй Янь непременно
просчитается.
Вскоре Вэй Янь прислал второй доклад об измене Ян И. Но еще не успели
прочитать эту бумагу, как прискакал гонец и от Ян И. Оба военачальника
обвиняли друг друга в непокорности Сыну неба.
Неожиданно в столицу прибыл военачальник Фэй Вэй. Хоу-чжу принял его, и Фэй
Вэй подробно рассказал об измене Вэй Яня.
-- Раз так случилось, мы повелеваем Дун Юню усмирить Вэй Яня, -- сказал
Хоу-чжу.
Вэй Янь сжег подвесную дорогу и расположился с войском в долине Наньгу. Он
был уверен, что план его удался, и не думал о том, что Ян И и Цзян Вэй ночью
проберутся к нему в тыл. Между тем Ян И, опасаясь, как бы Вэй Янь не успел
первым прийти в Ханьчжун, приказал начальнику передового отряда Хэ Пину с
тремя тысячами воинов зайти в тыл Вэй Яню, а сам вместе с Цзян Вэем и с
гробом Чжугэ Ляна поспешил в Ханьчжун и вскоре туда прибыл.
Хэ Пин обошел долину Наньгу и вышел в тыл Вэй Яню. Дозорные донесли об этом
Вэй Яню. Тот надел латы, вскочил на коня и повел войско навстречу. Оба
отряда расположились друг против друга. Хэ Пин выехал на коне вперед и
громко прокричал:
-- Мятежник Вэй Янь, где ты?
-- Это ты помогаешь Ян И в мятеже! -- отвечал Вэй Янь. -- Как ты смеешь
оскорблять меня?
-- Тело чэн-сяна еще не успело остыть, а ты уже затеял бунт! -- крикнул
Хэ Пин. И, указывая плетью на сычуаньских воинов, обратился к ним: -- Все вы
уроженцы Сычуани, у вас там родители, братья и друзья! Разве чэн-сян плохо
обращался с вами? Не помогайте мятежнику! Расходитесь по домам и ждите
наград!
Услышав слова Хэ Пина, воины зашумели, и более половины из них разбежалось.
Вэй Янь, в ярости размахивая мечом, хлестнул коня и бросился на Хэ Пина. Тот
с копьем наперевес двинулся ему навстречу; после нескольких схваток он
притворился побежденным и бежал, а Вэй Янь преследовал его. Воины Хэ Пина
открыли стрельбу из луков и самострелов, и Вэй Янь повернул обратно. Видя,
что воины его разбегаются, Вэй Янь в бешенстве обрушился на них. Он убил
несколько человек, но задержать остальных ему не удалось. Только триста
воинов под командованием Ма Дая не тронулись с места.
Вэй Янь обратился к нему:
-- Если вы поможете мне от чистого сердца, то я не оставлю вас без награды,
когда завершу великое дело!
Затем они вместе обрушились на отряд Хэ Пина, и тот вынужден был поспешно
бежать. Вэй Янь, не преследуя его, собрал остатки войска и обратился к
Ма Даю:
-- Что будет, если мы перейдем в царство Вэй?
-- Это было бы неразумно! -- возразил Ма Дай. -- Вы должны основать свою
династию! Зачем вам склонять голову перед другими? Я знаю, у вас хватит ума,
чтобы добиться успеха в задуманном деле. Кто из сычуаньских военачальников
осмелится выступить против вас? Клянусь, я помогу вам взять Ханьчжун, и
потом мы вместе пойдем на Сычуань.
Вэй Янь с великой радостью двинулся к Ханьчжуну. Ма Дай сопровождал его.
У стен города Вэй Янь, похваляясь своей силой, потребовал, чтобы Цзян Вэй
поскорее сдавался. Приказав поднять подъемный мост, Цзян Вэй обратился за
советом к Ян И.
-- Вэй Янь безрассудно храбр, а ему еще помогает Ма Дай! -- сказал Цзян
Вэй. -- Войск, правда, у них мало, но как их отразить?
-- Чэн-сян перед кончиной оставил мне шелковый мешочек и приказал открыть
его, -- сказал Ян И, -- когда Вэй Янь подымет мятеж.
Он вытащил мешочек, но тут вспомнил слова Чжугэ Ляна: "Откройте его, когда
Вэй Янь будет перед вами".
-- Мы сделаем так, как сказал чэн-сян! -- радостно воскликнул Цзян Вэй. --
Я выведу войско из города и построю его в боевой порядок, а за мной выйдете
вы.
Надев латы, Цзян Вэй сел на коня, взял копье и вывел отряд из города. Землю
потряс гром барабанов. Цзян Вэй с копьем в руках встал под знамя и гневно
закричал:
-- Мятежник Вэй Янь! Разве чэн-сян обижал тебя, что ты вздумал ему
изменить?
Держа меч поперек седла и сдерживая коня, Вэй Янь отвечал:
-- Не вмешивайся не в свое дело. Пусть выйдет сам Ян И!
В это время Ян И, стоявший в тени знамен, открыл мешочек и прочитал указание
Чжугэ Ляна. Ян И очень обрадовался, увидя Вэй Яня, и тотчас выехал вперед.
Указывая пальцем на него, Ян И, смеясь, сказал:
-- Чэн-сян знал, что ты взбунтуешься, и все предусмотрел! Если ты громко
спросишь три раза подряд: "Кто осмелится меня убить?" -- тогда я признаю,
что ты доблестный муж, и отдам тебе Ханьчжун.
-- Послушай, ты, деревенщина! -- захохотал Вэй Янь. -- Правда, Чжугэ Ляна
я немного побаивался, но его уже нет. Кто же в Поднебесной осмелится меня
убить? Не только три раза, а десять тысяч раз подряд готов я прокричать эти
слова.
Вэй Янь, опустив поводья, поднял меч и закричал:
-- А ну, кто осмелится меня убить?
Не успел он умолкнуть, как позади чей-то голос ответил:
-- Я убью тебя!
Поднялась рука, опустился меч, и обезглавленный Вэй Янь упал с коня. Все
вздрогнули: это сделал Ма Дай. Он выполнил все, что ему повелел Чжугэ Лян.
Об этом повелении и узнал Ян И, когда прочитал бумагу, лежащую в шелковом
мешочке.
Потомки сложили об этом такие стихи:
О том, что в будущем Вэй Янь ему изменит,
Уже заранее предвидел Чжугэ Лян.
В мешочке шелковом он умный план оставил,
И люди видели, как верен этот план.
Посланец государя Дун Юнь еще не успел добраться до Ханьчжуна, а Ма Дай уже
покончил с Вэй Янем и соединил свои силы с войском Цзян Вэя. Ян И отправил
государю доклад о случившемся. Хоу-чжу сказал:
-- Вэй Янь понес заслуженное наказание, но мы, помня о прежних его
заслугах, даруем ему гроб для погребения.
Ян И вместе с другими военачальниками продолжал путь в столицу, сопровождая
гроб с телом Чжугэ Ляна.
Хоу-чжу со своей свитой в траурной одежде выехал навстречу за тридцать ли от
города. Император рыдал, все, от придворных сановников до простого люда с
гор, и стар и млад, стенали от скорби, и от этих стенаний содрогалась земля.
Хоу-чжу приказал установить гроб в доме Чжугэ Ляна. Сын его Чжугэ Чжань
строго соблюдал траур.
Ян И приказал связать себя и доставить в императорский дворец. Представ в
таком виде перед Хоу-чжу, он молил о прощении.
Хоу-чжу повелел развязать Ян И и сказал:
-- Если бы вы не исполнили указаний Чжугэ Ляна, гроб с его телом не
вернулся бы домой! И вы предотвратили от нас беду, покарав Вэй Яня! Ваши
заслуги велики!
Государь пожаловал Ян И высокое военное звание, а Ма Дая назначил на
должность, прежде занимаемую Вэй Янем.
Ян И вручил Хоу-чжу завещание Чжугэ Ляна. Читая его, император рыдал. Затем
он приказал погадать о том, где следует избрать место для погребения Чжугэ
Ляна.
-- Чэн-сян перед смертью выразил желание, чтобы его похоронили у горы
Динцзюнь, -- сказал Фэй Вэй. -- Он просил не строить на его могиле ни
кирпичных, ни каменных стен и не устраивать никаких жертвоприношений.
Хоу-чжу повиновался. Был выбран счастливый день в десятом месяце, и гроб с
останками проводили в могилу у подножья горы Динцзюнь. Император
присутствовал на погребении и приказал написать жертвенное поминание. Чжугэ
Ляну посмертно был присвоен титул Чжун-у-хоу -- Преданный и Воинственный хоу
-- и в Мяньяне был построен храм, в котором четыре раза в год совершались
жертвоприношения.
Позднее поэт Ду Фу написал такие стихи:
Где искать нам могилу, место вечного сна Чжугэ Ляна?
Средь густых кипарисов под высокой стеною Чэнду.
У блестящих ступеней зеленеет весенняя травка,
И с утра до заката стонут иволги в старом саду.
По делам Поднебесной трижды ездил Лю Бэй к Чжугэ Ляну.
Верным сердцем служил он, властелина любя своего,
И скончался в походе, не увидев желанной победы.
Как об этом не плакать всем сподвижникам славным его!
Воспет Чжугэ Лян и в других стихах:
Его небывалая слава вселенную всю покрывает,
Величье, спокойствие, силу являет портрет его нам.
Когда появились три царства, мечтал он их слить воедино,
И планы его, как пушинка, способная взмыть к облакам.
Он славой был равен Люй Шану, отвагой И Иню был равен,
Он был многомудрым правителем, как Сяо Хэ, Цао Цань.
Военному делу он отдал и тело и сильную волю,
Но не суждено ему было вернуть благоденствие Хань.
Когда Хоу-чжу вернулся в Чэнду, приближенный сановник доложил:
-- С границы сообщают, что, по приказу правителя Восточного У, военачальник
Цюань Цзун неизвестно с какой целью расположился с большим войском на
границе Бацю.
-- Что же делать? -- встревожился Хоу-чжу. -- Только похоронили чэн-сяна,
а Сунь Цюань уже нарушил союз и собирается вторгнуться в наши владения!
-- Я могу поручиться, -- сказал Цзян Вань, -- что если Ван Пин и Чжан Ни
с войском будут стоять в Юнане, а вы отправите к Сунь Цюаню посла с
извещением о смерти чэн-сяна, они к нам не вторгнутся. К тому же посол
разузнает, что делается в Восточном У.
-- Надо выбрать гонца красноречивого, -- сказал Хоу-чжу.
В ответ на его слова вперед вышел один из присутствующих и произнес:
-- Разрешите мне поехать в Восточный У!
Это был Цзун Юй, родом из Аньчжуна. Он занимал должность военного советника
и носил звание чжун-лан-цзяна правой руки.
Хоу-чжу назначил его послом, и Цзун Юй отправился в Цзиньлин. Явившись во
дворец Сунь Цюаня, Цзун Юй заметил, что все одеты в траурные белые одежды.
Сунь Цюань, притворяясь глубоко печальным, обратился к Цзун Юю:
-- Царства У и Шу стали как бы одной семьей. Но скажите, почему ваш
государь усиливает оборону Байдичэна?
-- Мне кажется, что этого требует обстановка, -- отвечал посол. -- Вы
усиливаете охрану границ Бацю на востоке, мы усиливаем оборону Байдичэна
на западе. Об этом излишне спрашивать!
-- Вы не уступаете вашему знаменитому послу Дэн Чжи! -- улыбнулся Сунь
Цюань и добавил: -- Мы уже знаем о смерти Чжугэ Ляна и, оплакивая его
кончину, повелели чиновникам носить траур. Однако, опасаясь, как бы вэйский
повелитель не вздумал в дни скорби вашего народа напасть на царство Шу, мы
усилили охрану Бацю. Наша единственная цель -- помочь вам, если будет
необходимо.
Цзун Юй почтительно поклонился. А Сунь Цюань продолжал:
-- Ведь мы заключили с вами союз! Как же можно его нарушить?
-- Сын неба послал меня сообщить вам о кончине чэн-сяна, -- промолвил
Цзун Юй.
Тогда Сунь Цюань взял стрелу с золотым наконечником, сломал ее и произнес
клятву:
-- Если мы нарушим союз, пусть погибнут наши сыновья и внуки!
Сунь Цюань назначил посла в царство Шу, повелев доставить Хоу-чжу дары,
благовония и все необходимое для свершения жертвоприношений.
Цзун Юй вместе с послом царства У вернулся в Чэнду. Представ перед Хоу-чжу,
он доложил:
-- Сунь Цюань проливает слезы по чэн-сяну и повелел своим чиновникам надеть
траур. Он поставил на охрану границы в Бацю еще несколько десятков тысяч
воинов только для того, чтобы вэйцы не посмели напасть на нас в дни нашего
горя. Других намерений у него нет. Он даже поклялся на сломанной стреле, что
не изменит союзу.
Хоу-чжу на радостях щедро наградил Цзун Юя и любезно принял посла.
Выполняя завещание Чжугэ Ляна, Хоу-чжу пожаловал Цзян Ваню звания чэн-сяна и
полководца; Фэй Вэю -- должность шан-шу-лина и право вершить делами
государства вместе с чэн-сяном; У И получил звание начальника конницы и
колесниц; Цзян Вэй также был повышен в должности; его и У И послали в
Ханьчжун охранять город от возможного нападения вэйских войск.
Ян И остался недоволен тем, что по занимаемому положению оказался ниже Цзян
Ваня. Он считал, что получил слишком ничтожную награду за свои большие
заслуги, и осмелился выразить недовольство Фэй Вэю:
-- Стоило мне после смерти чэн-сяна с войсками перейти в царство Вэй, и мне
не пришлось бы терпеть такую обиду!
Фэй Вэй передал его слова Хоу-чжу. Государь сильно разгневался и приказал
бросить Ян И в тюрьму и казнить.
-- Предавать казни Ян И не следует, -- вступился Цзян Вань. -- Правда, его
вина велика, но ведь он много лет провел с чэн-сяном и совершил немало
подвигов. Лучше лишить его чинов и званий.
Хоу-чжу послушался и, оказав Ян И милость, заменил казнь ссылкой в
отдаленный край Цзяцзюнь, где он должен был стать простым жителем.
Ян И не вынес такого унижения и покончил с собой.
В тринадцатом году периода Цзянь-син [235 г.] по летоисчислению династии
Шу-Хань, что соответствует третьему году периода Цин-лун правления
императора Цао Жуя, или в четвертом году периода Цзя-хэ правления императора
Сунь Цюаня, между тремя царствами Шу, Вэй и У войн не было. Можно лишь
отметить, что вэйский правитель Цао Жуй пожаловал своему полководцу Сыма И
звание тай-вэя и доверил ему власть над всеми войсками царства. Сыма И навел
порядок на границах и вернулся в Лоян.
Цао Жуй повелел возводить в Сюйчане храмы и дворцы. В Лояне он построил
дворец Чжаоян -- Солнечное сияние, храм Тайцзи -- Великий предел, и палаты
высотою в десять чжанов. Он воздвиг также храм Почитания цветов -- Чунхуа,
башню Голубого небосвода -- Цинсяо, а также башню Четы фениксов и пруд
Девяти драконов. Строительством ведал ученый Ма Цзюнь.
Строения эти отличались изумительной красотой. Повсюду были резные балки,
роскошные узорчатые колонны; блеск глазированной черепицы и золоченых
изразцов ослеплял глаза.
Со всей Поднебесной было собрано более тридцати тысяч искусных резчиков и
более трехсот тысяч мастеров. Работы шли днем и ночью. Силы народа
истощались, и ропот не прекращался.
А Цао Жуй повелел взять на работу еще и землекопов для садов Фанлинь, а
самих чиновников заставлял таскать бревна и землю. Сы-ту Дун Сюнь представил
Цао Жую доклад, пытаясь образумить его:
"Начиная с периода Цзянь-ань в стране идут непрерывные войны, люди гибнут в
битвах, дома пустеют. В живых остались только сироты, старцы и калеки. Если
вы хотите расширять свои тесные дворцы и палаты, это следует делать
постепенно, не нанося ущерба земледелию. То, что у нас сейчас строится, не
приносит никакой пользы.
Государь, вы должны уважать своих сановников. Ведь они отличаются от
простолюдинов тем, что носят чиновничьи шапки, одеваются в расшитые одежды и
ездят в расписных колясках. Ныне же вы послали их в грязь и воду из-за
деяний, бесполезных для чести государства! Не нахожу слов, какими можно было
бы это выразить!
Конфуций сказал: "Государь должен в обращении с подданными соблюдать этикет,
а подданный -- платить государю преданностью. Если не существует ни этикета,
ни преданности, на чем держится государство?"
За дерзость моих слов мне грозит смерть. Но я ничтожен, как одна шерстинка
из шкуры коровы, и если я родился и не принес пользы государству, то я умру
без ущерба для него. С кистью в руке и со слезами на глазах я прощаюсь с
миром.
У меня восемь сыновей, государь, и после моей смерти судьба их будет в ваших
руках. В страхе и трепете жду ваших повелений".
Прочитав доклад, Цао Жуй гневно закричал:
-- Дун Сюнь смерти запросил!
Приближенные уговаривали государя казнить виновного, но Цао Жуй отвечал:
-- Он честен и предан нам. Мы разжалуем его, лишим всех чинов и званий, но
если еще кто-нибудь посмеет вести столь безумные речи -- не пощажу!
В то же время один из приближенных наследника престола, по имени Чжан Мао,
также подал Цао Жую доклад в надежде удержать его от неразумных поступков.
Вечером Цао Жуй вызвал Ма Цзюня и сказал ему:
-- Мы воздвигаем высокие башни и храмы, и нам хотелось бы узнать у
бессмертных духов тайну долголетия и сохранения молодости.
-- Ханьская династия насчитывает двадцать четыре императора, -- отвечал
Ма Цзюнь, -- но один только У-ди много лет правил государством и дожил до
глубокой старости. Так было потому, что он вдыхал силу небесных излучений
восходящего солнца и лунного эфира. Он построил в Чанане башню с
кипарисовыми стропилами, на башне этой стоит бронзовый человек, который
держит в руках чашу, называющуюся "Чаша для приема росы". В эту чашу
собирается влага от ночных испарений, посылаемых на землю Северным ковшом
во время третьей стражи. Испарения эти называются "Небесным настоем", или
"Сладкой росой". У-ди подмешивал в эту воду лучшую яшму, истолченную в
порошок, и ежедневно пил. От этого он, будучи старцем, казался отроком.
-- Немедленно отправляйся в Чанань, вывези оттуда башню с бронзовым
человеком и установи в садах Фанлинь! -- радостно воскликнул Цао Жуй.
Получив такое повеление, Ма Цзюнь с десятью тысячами мастеров поехал в
Чанань. Вокруг башни Кипарисовых стропил были воздвигнуты леса, и наверх
поднялось пять тысяч человек с веревками.
Башня была высотою в двадцать чжанов, а бронзовые опоры -- в обхвате десять
вэй. Ма Цзюнь приказал раньше снять статую бронзового человека. Рабочие
стащили ее вниз и тут увидели, что из глаз бронзового человека градом
катятся слезы. Все перепугались.
Вдруг возле башни пронесся яростный порыв ветра, взметнулся песок, полетели
камни, раздался такой грохот, что казалось, раскололось небо и разверзлась
земля. Башня накренилась, колонны ее рухнули, задавив более тысячи человек.
Ма Цзюнь доставил бронзового человека и золотую чашу в Лоян, к вэйскому
государю.
-- А где бронзовые колонны? -- спросил Цао Жуй.
-- Они весят миллион цзиней, и привезти их невозможно, -- отвечал Ма Цзюнь.
Тогда Цао Жуй приказал распилить колонны на части, привезти их в Лоян и
отлить из них два бронзовых изваяния. Эти статуи были названы Вэнь-чжун и
поставлены за воротами Сымамынь. Кроме того, были отлиты фигуры дракона
высотой в четыре чжана и феникса высотой в три чжана и установлены перед
храмом.
В саду Шанлинь были высажены необыкновенные цветы и удивительные деревья.
Там же были поселены диковинные звери и редчайшие птицы.
По этому поводу шао-фу Ян Фу представил Цао Жую доклад:
"Как известно, император Яо предпочитал хижины дворцам, и государство при
нем жило в покое. Император Юй презирал дворцы, и Поднебесная при нем
процветала. До времен династии Инь и Чжоу длина залов не превышала девяти
бамбуковых цыновок, а высота была не более трех чи. Мудрые государи и князья
древности не истощали сил народа ради того, чтобы строить себе высокие и
красивые дворцы и палаты. Цзе-гуй построил Яшмовую палату и галерею Слонов,
иньский Чжоу-синь -- загон для оленей, по богатству превосходивший дворцы, и
династии их погибли. Чуский Лин-ван построил башню Чжан-хуа, и сам за это
попал в беду. Цинь Ши-хуан возвел дворец Афан, но тем самым погубил своих
детей -- Поднебесная отвернулась от него, и сын его Эр Ши-хуан погиб.
Ведь те правители, которые ради удовлетворения своих прихотей не считаются с
народом, всегда гибнут!
Вам, государь, следовало бы брать пример с Яо, Шуня, Юя, Чэн Тана, Вэнь-вана
и У-вана, и воздерживаться от подражания Цзе-гую, иньскому Чжоу-синю,
чускому и циньскому правителям, которые предавались праздности и разгулу.
Дворцы и палаты -- это затеи, которые чреваты опасностями и гибелью.
Государь -- голова, а сановники -- его руки и ноги. Если гибнет одна часть
тела, вместе с ней гибнут и другие.
Я трепещу от страха, но не могу забыть долга подданного -- говорить правду
своему государю! Убедительно ли я пишу, чтобы взволновать вас?
Я уже приготовил гроб, совершил омовение и жду суровой кары".
Цао Жуй не обратил внимания на доклад Ян Фу и стал торопить Ма Цзюня с
возведением высокой башни, на которой предполагалось установить бронзового
человека с чашей для приема росы. Он приказал разыскать самых красивых
девушек Поднебесной и доставить их в сады Фанлинь.
Сановники один за другим писали Цао Жую доклады, пытаясь остановить его, но
он их не слушал.
Жена Цао Жуя, госпожа Мао, была родом из Хэнэя. В те годы, когда Цао Жуй был
еще Пинъюаньским ваном, он очень ее любил и сделал императрицей, как только
вступил на трон. Но впоследствии императрица Мао лишилась его
благосклонности, так как Цао Жуй полюбил госпожу Го.
Госпожа Го была красива и умна. Цао Жуй предавался с нею наслаждениям и
более месяца не выходил за ворота дворца.
Стояла весна, цветы в саду Фанлинь распускались, соперничая в красоте друг с
другом. Однажды Цао Жуй с госпожой Го пришел в сад развлекаться и пить вино.
-- Почему вы не взяли с собой императрицу? -- спросила госпожа Го.
-- Ее присутствие меня стесняет, -- ответил Цао Жуй и приказал дворцовым
служанкам ничего не говорить императрице.
А императрица Мао, скучая оттого, что Цао Жуй уже больше месяца не заходил в
ее дворец, в этот день со своими приближенными решила скоротать время в
башне Изумрудных цветов. Услышав смех в саду, она спросила:
-- Кто это веселится?
И тогда один из дворцовых сановников посвятил ее в тайну:
-- Это государь и госпожа Го в саду любуются цветами и пьют вино.
Императрица очень опечалилась и удалилась в свои покои. На следующий день
она в коляске выехала из дворца на прогулку и, встретив Цао Жуя,
улыбнувшись, спросила:
-- Наверно, вчерашняя прогулка в саду доставила вам немало удовольствий?
Цао Жуй разгневался и приказал привести к нему всех слуг, прислуживавших ему
накануне.
-- Мы запретили говорить императрице Мао о вчерашней прогулке в саду, --
закричал он. -- Как вы смели проболтаться?
И он приказал казнить всех слуг. Перепуганная императрица притаилась в своем
дворце, но Цао Жуй предал ее смерти и провозгласил императрицей госпожу Го.
В это время цы-ши округа Ючжоу по имени Гуаньцю Цзянь прислал доклад о том,
что ляодунский Гунсунь Юань самовольно объявил себя Яньским ваном, назвал
первый период своего правления Шао-хань, построил императорский дворец,
назначил чиновников и ныне со своими войсками наводит страх на северные
земли.
Встревоженный этим известием, Цао Жуй созвал на совет гражданских и военных
чиновников.
Поистине:
Он строил дворцы и палаты, народ и казну истощая,
А тут за пределами царства возникла опасность большая.
О том, как Цао Жуй оборонялся от Гунсунь Юаня, расскажет следующая глава.
Дата добавления: 2015-10-28; просмотров: 55 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| ГЛАВА СТО ЧЕТВЕРТАЯ | | | ГЛАВА СТО ШЕСТАЯ |