Д.И. СТЕПАНОВ 4 страница

Смешанные реорганизации с участием юридических лиц различных видов допускаются при условии, что:

1) ГК РФ или специальным законом дозволяется преобразование одной организационно-правовой формы в другую (например, ООО может быть преобразовано в АО довольно просто, а вот в казенное предприятие - нет). При этом эти ограничения приводятся в разных местах ГК РФ (ср.: п. 3 ст. 68 - запрет на реорганизации хозяйственных товариществ и обществ в некоммерческие организации, а также в унитарные коммерческие организации, ст. 106.6 - возможность преобразования производственного кооператива только в хозяйственное товарищество или общество, п. 3 ст. 123.17 - запрет на реорганизацию фондов, п. 3 ст. 123.26 - запрет на преобразование религиозной организации в любые иные организационно-правовые формы, п. 3 ст. 123.2, п. 4 ст. 123.4, п. 4 ст. 123.8, п. 4 ст. 123.12, п. 2 ст. 123.15, п. 3 ст. 123.16, п. 7 ст. 123.22, п. 3 ст. 123.23, п. 7 ст. 123.24 - дозволенные варианты преобразования для отдельных видов некоммерческих организаций);

2) в специальном законе не будет предусмотрено ограничений на проведение тех или иных смешанных реорганизаций (абз. 4 п. 1 ст. 57), несмотря на наличие общей нормы, допускающей то или иное преобразование; наконец,

3) все смешанные реорганизации возможны внутри только коммерческих или только некоммерческих организаций, участие в смешанной реорганизации одновременно коммерческих и некоммерческих организаций в ГК РФ не предусмотрено.

Второй блок нововведений: правила, посвященные упрочению добропорядочных реорганизаций или, напротив, аннулированию недобросовестной реорганизации.

Любая реорганизация с теоретических позиций может быть квалифицирована как (1) процедура, т.е. последовательность действий, (2) сложный юридико-фактический состав, т.е набор юридических фактов, приводящих в итоге к определенным правовым последствиям, которые принято отождествлять с окончанием реорганизации, наконец, (3) акт (основание) универсального правопреемства от одних юридических лиц к другим. Поскольку само понимание реорганизации как юридического института имеет много аспектов, а с точки зрения систематики юридических фактов реорганизация не может быть сведена лишь к одному дискретному юридическому факту (напротив, внутри реорганизации обнаруживается целый набор последовательно сменяющих друг друга юридических фактов - решений собраний, сделок, актов исполнения обязательств и т.д.), то сложно допустить работающий на практике иск, который бы имел универсальное значение для различных участников оборота, стремящихся защитить свои права от недобросовестной реорганизации.

Вместе с тем один из юридических фактов, входящих в сложный юридико-фактический состав (срез, при котором реорганизация понимается в системе юридических фактов), опосредующих реорганизацию, имеет ключевое значение: это решение о реорганизации, принимаемое участниками реорганизуемого юридического лица. С позиций договорной теории корпорации такое решение есть одно из фундаментальных изменений, совершаемых участниками корпорации, - изменение условий сделки, ранее заключенного соглашения сторон, лежащего в основании корпорации. Что, если решение о реорганизации по тем или иным основаниям будет признано в судебном порядке недействительным, особенно тогда, когда реорганизация уже осуществлена или находится в завершающей стадии? Должны ли в таком случае аннулироваться все прочие последствия реорганизации?

Казалось бы, договорная теория корпорации должна отвечать утвердительно на указанные вопросы: реорганизация, а значит, и все те последствия, которые с ней связывает закон, возможна постольку, поскольку есть веление участников корпорации. Если юридически действительного акта волеизъявления больше не существует, то и последствий от такого акта быть не должно. Однако это только часть истории.

Реорганизация сопряжена с созданием или устранением из оборота субъектов права - юридических лиц, а потому в целях недопущения дестабилизации оборота законодательство о юридических лицах может отступать от указанной логики договорной теории и вводить механизмы, направленные на стабилизацию оборота, точнее, недопущение восстановления или устранения субъектов права, если с момента изменения субъектного состава (появления или прекращения отдельных юридических лиц) прошло некоторое время <23>. Именно продвижению подобной точки зрения посвящены поправки в ГК РФ о последствиях признания недействительными решений о реорганизации.

--------------------------------

<23> Подробнее см.: Степанов Д.И. Аннулирование реорганизации: повод задуматься над концептуальными подходами в области создания юридических лиц // Закон. 2007. N 3. С. 60 - 69.

Любая реорганизация по новым правилам ГК РФ предполагает внесение записи в ЕГРЮЛ о том, что соответствующее юридическое лицо находится в процессе реорганизации, при этом такое юридическое лицо должно как минимум дважды опубликовать уведомление для своих кредиторов о реорганизации, далее кредиторы либо могут получить обеспечение своих требований либо требовать в судебном порядке досрочного исполнения или прекращения обязательства (ст. 60). Именно здесь ГК РФ впервые вводит ограничение на заявление исков, направленных на аннулирование решений о реорганизации: требование о признании недействительным такого решения, вне зависимости от организационно-правовой формы юридического лица, может быть заявлено не позднее трех месяцев с момента внесения в ЕГРЮЛ записи о реорганизации (абз. 2 п. 1 ст. 60.1). Так как сведения из ЕГРЮЛ являются публичными, предполагается, что любой и каждый может узнать о внесении такой записи; соответственно, на практике названный трехмесячный срок по факту будет выполнять роль пресекательного срока. Заявлять подобные требования могут лишь участники корпорации, поскольку у них есть в этом законный интерес. Любые третьи лица, включая органы государственной власти, вправе предъявлять соответствующие притязания лишь в случае, когда такое право предоставлено им специальным законом. Тем самым подобная конструкция стимулирует реорганизуемые юридические лица как можно скорее сообщать в ЕГРЮЛ о принятом решении о реорганизации, а всех "недовольных" этим решением - под страхом утраты права на иск определяться, подавать в суд или нет; по истечении названного срока временное окно закрывается, и тем самым минимизируются риски для всех юридических лиц, прошедших реорганизацию или созданных в результате ее.

Если на основании судебного акта (обеспечительных мер) на орган, осуществляющий ведение ЕГРЮЛ, не будет наложено каких-либо ограничений, то через некоторое время процесс реорганизации будет завершен и в ЕГРЮЛ будут внесены записи, направленные на прекращение ранее существовавших или возникновение новых юридических лиц. Для подобных ситуаций в ГК РФ появилось уточнение, что, даже если решение о реорганизации аннулировано, это никак не отразится на судьбе вновь созданных юридических лиц или имущества, перешедшего в ходе реорганизации (п. 2 ст. 60.1). Но если соответствующее решение признается недействительным до внесения соответствующих записей в ЕГРЮЛ, то процесс реорганизации останавливается там, где он находится в текущий момент: по всем уже прекратившим свою деятельность или вновь созданным в результате реорганизации юридическим лицам сохраняется status quo, включая бесспорность перехода прав на имущество, однако дальнейшие действия по созданию новых юридических лиц, прекращению существующих, а также переходу имущества от одних лиц к другим на основании этого решения становятся невозможными (п. 3 ст. 60.1). Так что исход дел по таким искам на практике фактически будет определяться в момент принятия судом не решения по существу спора, а решения о принятии обеспечительных мер, запрещающих регистрирующему органу совершать действия, направленные на внесение необходимых записей.

Важно отметить наличие некоего "утешительного приза". Для истцов, добившихся признания недействительным решения о реорганизации уже после ее окончания, когда такое признание мало что дает для аннулирования итогов реорганизации, в ГК РФ тем не менее предусмотрен компенсационный механизм: акционеры, "недобросовестно способствовавшие принятию" такого решения, т.е. голосовавшие за него, солидарно вместе со всеми созданными (продолжившими деятельность) в результате реорганизации юридическими лицами, а также членами коллегиальных органов несут ответственность в виде возмещения убытков лицу, пострадавшему от этого решения (п. 4 ст. 60.1). Тем самым достигается положение, при котором и волки сыты, и овцы целы.

Указанные новеллы, однако, вовсе не означают, что отныне можно "продавить" любую реорганизацию: главное, чтобы никто не заявил исков в течение трехмесячного срока, а если они все же предъявлены - не допустить принятия обеспечительных мер. Подобное решение в законодательстве способствовало бы новому валу корпоративных конфликтов, направленных на лишение прав участия. Соответственно, в целях недопущения откровенно жульнических махинаций в ГК РФ были включены нормы, которые все же позволяют аннулировать итоги реорганизации: это ситуации, когда участниками, точнее, их большинством, требуемым по закону, не принималось решения о проведении реорганизации. Основания для применения подобного механизма защиты прав участника корпорации указаны в п. 1 ст. 60.2: во-первых, это ситуация, когда решение о реорганизации не принималось вовсе, сюда следует относить также случаи принятия решений в отсутствие кворума или необходимого количества голосов (п. 10 ст. 49 Закона об АО, п. 6 ст. 43 Закона об ООО), во-вторых, это все ситуации, когда в регистрирующий орган представляются подложные документы, якобы указывающие на реорганизацию. При наличии любого из этих оснований суд, рассматривающий соответствующие требования, наделен самыми широкими полномочиями (ср. п. 1 ст. 60.2) по запуску юридического армагеддона для всех созданных в результате подобной "реорганизации" юридических лиц и состоявшихся актов перехода прав на имущество: все должно быть возвращено на круги своя, т.е. приведено к состоянию, существовавшему прежде. При этом доли (пакеты акций) участников подлежат восстановлению по правилам о восстановлении корпоративного контроля (п. 3 ст. 65.2).

Важно помнить, что механизм защиты, описанный в ст. 65.2, в том числе аннулирование последствий ранее проведенной "реорганизации", может быть применен без каких-либо ограничений во времени или иных формальных препятствий для истцов.

Третий блок нововведений: правила, направленные на защиту прав и законных интересов кредиторов в ситуации, когда уже после формального окончания процесса ликвидации юридического лица обнаруживается его имущество. Необходимость включения в российское право некоторого аналога поворота ликвидации или иных институтов, известных иностранным правопорядкам и позволяющих "воскрешать" хотя бы на время юридическое лицо, ранее исключенное из ЕГРЮЛ в связи с завершением ликвидации, ранее обсуждавшаяся лишь в доктрине права <24>, нашла в конечном итоге отражение в п. 5.2 ст. 64 ГК РФ.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Статья Д.И. Степанова "Аннулирование реорганизации: повод задуматься над концептуальными подходами в области создания юридических лиц" включена в информационный банк согласно публикации - "Закон", 2007, N 3.

<24> См., напр.: Степанов Д.И. От субъекта ответственности к природе корпоративных отношений // Вестник ВАС РФ. 2009. N 1. С. 34; Он же. Аннулирование реорганизации. С. 68 - 69.

Притом что само ранее ликвидированное юридическое лицо, в том числе ликвидированный банкрот, не восстанавливается в реестре, его кредиторы, а также уполномоченные государственные органы или любое иное лицо, обладающее законным интересом, вправе обратиться в суд с заявлением о назначении процедуры распределения обнаруженного имущества среди кредиторов и иных лиц, имеющих право на его получение. Для удовлетворения судом поданного заявления и назначения арбитражного управляющего, призванного осуществить соответствующую процедуру, необходимо одновременное наличие трех условий: 1) обнаруженное имущество в принципе может быть распределено, т.е. обладает реальной имущественной ценностью и делимо или может быть реализовано; 2) достаточность средств, необходимых для осуществления этой процедуры; 3) заявление подано не позднее пяти лет с момента внесения записи в ЕГРЮЛ о прекращении юридического лица. Само распределение имущества идет по правилам ГК РФ о добровольной ликвидации, применяемым с учетом специфики данной процедуры, судя по всему, не предполагающей перехода к банкротству при недостаточности имущества ранее ликвидированного должника (п. п. 1 - 2, 4 - 8 ст. 63, п. п. 1 - 3, 5.1 ст. 64, ст. 64.1).

Вопросы, подлежащие дальнейшей детализации в специальном законодательстве: порядок внесения записей в ЕГРЮЛ о реорганизации (п. 1 ст. 60), в том числе дифференцированно по формам реорганизации, видам юридических лиц и организаций, участвующих в реорганизации, когда места их нахождения не совпадают (находятся в разных субъектах РФ); вправе ли третьи лица заявлять требования об аннулировании таких записей, а не просить о принятии обеспечительных мер; территориальная подсудность и процессуальные особенности рассмотрения дел и статуса лиц, участвующих в деле, в случае обнаружения имущества ранее ликвидированного юридического лица (п. 5.2 ст. 64).

7. Открытые вопросы, которые обсуждались в ходе реформы,

но не нашли отражения в финальной версии поправок в ГК РФ

Как отмечалось в начале настоящей статьи, рассматриваемый блок поправок в ГК РФ оказался одним из наиболее спорных во всей реформе. В ходе согласований и всевозможных обсуждений ряд принципиальных положений не вошли в финальный текст. Так, в числе норм, которыми пожертвовали ради принятия компромиссного текста, оказались следующие:

) критерии определения аффилированности для целей корпоративного права: в ГК РФ появилась бланкетная норма (ст. 53.2), в соответствии с которой такие критерии должны быть содержательно описаны в специальном законодательстве, однако в самом ГК РФ нет ни общих критериев определения аффилированности между различными субъектами корпоративных отношений, ни общего права суда самостоятельно признавать (даже в отсутствие формальных оснований для признания лиц аффилированными) двух и более лиц как действующих сообща или, напротив, отвергать наличие аффилированности между формально аффилированными лицами, но по факту обладающими принципиально разными интересами. Указанные нормы, довольно детально проработанные и многократно обсуждавшиеся на разных площадках, были отвергнуты на финальной стадии согласования проекта при рассмотрении его в Государственной Думе. Можно по-разному к ним относиться, однако очевидно, что в отсутствие детально проработанных норм об аффилированности многие иные институты корпоративного права (ответственность, сделки с конфликтом интересов, обязательное предложение на акции публичного АО) и законодательства о рынке ценных бумаг (раскрытие информации) не будут на деле работать;

2) запрет голосования акциями, приобретенными дочерними обществами и прочими зависимыми организациями, в уставном капитале материнского АО, по крайней мере для публичных АО. Без подобного запрета, известного практически всем развитым правопорядкам, фактически разрешается воровство акционерной стоимости менеджментом и прочими инсайдерами в публичных АО. Для публичных АО в ГК РФ было предусмотрено несколько ограничений, однако именно этого, возможно, одного из главных и принципиально важных для инвесторов публичных компаний, официальные разработчики ГК РФ в итоге не предусмотрели;

3) общая норма об ответственности акционера (участника) перед акционером (другим участником). Опять же ГК РФ назвал ряд обязанностей членов корпорации, но одну из ключевых - обязанность контролирующего участника не злоупотреблять корпоративным контролем - упустил. Без введения общего правила, обязывающего контролирующего акционера (участника) соблюдать права и законные интересы прочих участников, чрезвычайно сложно дальше развивать законодательство и судебную практику, особенно в части непубличных корпораций: дедлоки, которые будут теперь все чаще возникать в непубличных корпорациях из-за допущения широкой договорной свободы, а также проблемы ответственности превалирующего акционера (участника) перед акционерами (участниками) дочерних компаний - вот те практические вопросы, которые заставят рано или поздно вернуться к обсуждению нормы, ранее исключенной из текста поправок;

4) минимальный уставный капитал хозяйственных обществ - анахронизм, так и не устраненный из ГК РФ, хотя на уровне специального законодательства уже никто, видимо, не рассматривает всерьез подобный практически бесполезный институт как гарантию прав кредиторов юридического лица. Возможно, через несколько лет подобная недоработка все же будет устранена, хотя уже сегодня по большему счету нормы об уставном капитале никого, кроме академической общественности, особо не занимают;

5) слабая унификация норм о некоммерческих организациях: первоначальные планы официальных разработчиков ГК РФ по проведению фундаментальной ревизии норм о некоммерческих организациях и их истинной кодификации закончились в итоге отражением на уровне специальных положений ГК РФ множества схожих видов некоммерческих организаций, более того, появлением анекдотичного института - аналога минимального уставного капитала для некоммерческих организаций, осуществляющих деятельность, приносящую им доход (п. 5 ст. 50). Очевидно, подобная косметическая чистка - это не то, что реально ожидали увидеть участники оборота, работающие в форме некоммерческих корпораций и фондов.

Итак, масштабная реформа законодательства о юридических лицах свершилась, дальнейшее развитие пойдет по пути детализации принципиальных положений уже на уровне специального законодательства и судебной практики. Хотелось бы надеяться, что при принятии поправок уже в специальные законы смысл нововведений, нашедших отражение в ГК РФ, не будет нивелирован или рассмотренным нормам не будет придано иное значение, отличное от того, что уже закреплено в Гражданском кодексе.

Дата добавления: 2015-10-28