Д.И. СТЕПАНОВ 2 страница

Какие новеллы в регламентации собственно корпоративного договора являются наиболее важными для практикующих юристов?

Во-первых, необходимо обратить внимание на расширение круга лиц, которые вправе быть стороной такого договора. Отныне не только непосредственные участники корпорации, но также и лица, формально не обладающие какой-либо долей участия в уставном капитале или акциями конкретного общества, могут выступать в качестве его стороны. Ими могут быть кредиторы соответствующей корпорации, а равно любое иное лицо "в целях обеспечения охраняемого законом интереса" (п. 9 ст. 67.2). Следовательно, не только коммерческий банк, кредитующий хозяйственное общество и потому заинтересованный в наличии у него права вето по ряду ключевых коммерческих вопросов, или ключевой поставщик, предоставивший существенную отсрочку по оплате огромной партии товаров, но также потенциальный якорный инвестор, лишь намеревающийся в скором будущем войти в капитал подобного общества, - все они отныне могут получать те или иные корпоративные права, позволяющие принимать участие в управлении корпорацией, при этом не имея каких-либо долей или акций.

Вместе с тем не стоит забывать, что получение эффективного контроля над корпорацией через договор сопряжено с рисками, главным образом риском признания подобного "теневого" акционера в качестве контролирующего лица по смыслу п. 3 ст. 53.1 ГК РФ, а значит, возможности привлечения его к ответственности перед корпорацией за нарушение фидуциарных обязанностей действовать добросовестно и разумно.

Еще одним следствием работы законодателей по расширению круга участников корпоративного договора и детализации соответствующих правил явилось то, что в новой редакции ГК РФ были сняты вопросы, ранее возникавшие на практике в связи с применением норм специальных Законов об АО и ООО: может ли договор заключаться отдельными участниками; можно ли его заключать на часть акций (часть доли); можно ли участвовать в нескольких договорах одному члену корпорации? Текст, помещенный в самое начало п. 1 ст. 67.2 ГК РФ ("участники хозяйственного общества или некоторые из них"), а равно последующие формулировки всей ст. 67.2, лишенной каких-либо ограничений на сей счет, как раз призваны дать ответ на все эти вопросы. Поскольку ГК РФ как законодательный акт, принятый позднее специальных Законов об АО и ООО и имеющий в некотором смысле более высокую смысловую иерархию по отношению к ним (хотя формально-юридически он какого-либо приоритета над другими федеральными законами не имеет), не содержит специальных ограничений по рассматриваемым вопросам, более того, артикулирует возможность заключения корпоративного договора лишь некоторыми участниками корпорации, то можно прийти к заключению, что в этой части Кодекс рассматривает подобную проблематику более либерально. Соответственно, сторонами корпоративного договора вовсе не обязательно должны выступать все участники корпорации, для его заключения достаточно как минимум двух ее членов. Тем самым внутри одной корпорации может существовать одновременно несколько корпоративных договоров. Сторона корпоративного договора вовсе не обязана участвовать в нем всем принадлежащим ей пакетом акций. Одно и то же лицо может частью пакета акций (частью долей) выступать стороной одного корпоративного договора, а оставшейся частью - стороной другого, заключенного по поводу участия в той же корпорации: в ситуации, когда в корпоративном договоре дозволяется участие третьих лиц, вообще не являющихся членами корпорации, а прекращение прав на долю (акции) одного лица по общему правилу не прекращает действие договора для прочих его участников (п. 8 ст. 67.2), нет каких-либо оснований запрещать участникам корпорации заключать корпоративные договоры так, как они это посчитают необходимым, и в том количестве, в котором они практически нужны.

Во-вторых, важной новеллой являются нормы, направленные на придание корпоративному договору большей юридической значимости, сохранение его действительности даже тогда, когда он может противоречить отдельным положениям устава или нарушать некоторые требования закона.

Так, согласно п. 7 ст. 67.2 ГК РФ стороны корпоративного договора отныне лишены возможности уклониться от исполнения налагаемых им обязанностей через ссылки на то, что договор противоречит отдельным положениям устава. Соответственно, аргумент о том, что конкретным корпоративным договором фактически была создана альтернативная система управления корпоративным образованием, противоречащая тому, что описано в его уставе (можно продолжить: а через подобное противоречие договор нарушает закон, обязывающий описывать структуру органов управления в уставе), отныне лишается какой-либо поддержки. Вне зависимости от того, что записано в уставе, стороны корпоративного договора должны исполнять обязанности, проистекающие из него.

Аналогичным образом обстоит дело с нарушением обязанности по раскрытию факта заключения корпоративного договора. С одной стороны, п. 4 ст. 67.2 ГК РФ обязывает стороны такого договора, являющиеся участниками соответствующей корпорации, довести до ее сведения, что они заключили договор, т.е. раскрыть сам факт его заключения, не раскрывая его содержания. Более того, корпоративный договор, меняющий объем прав участников непубличной корпорации, т.е. перераспределяющий объем прав непропорционально доле в уставном капитале хозяйственного общества, должен быть раскрыт путем внесения сведений в ЕГРЮЛ (абз. 2 п. 1 ст. 66). С другой стороны, нарушение подобной обязанности не влечет негативных последствий в виде недействительности самого договора. В случае нераскрытия требуемой информации договор сохраняет свою силу, а заинтересованные третьи лица или иные участники корпорации, не являющиеся его стороной, в силу п. 4 ст. 67.2 ГК РФ вправе лишь требовать возмещения убытков. Соответственно, лицо, приобретшее долю в уставном капитале (пакет акций) корпорации, внутри которой ранее был заключен корпоративный договор, информация о котором не была раскрыта вовне, может требовать, во-первых, расторжения договора, на основании которого была приобретена такая доля (акции), со своим контрагентом, а во-вторых, возмещения убытков от иных участников, являющихся сторонами нераскрытого корпоративного договора, если подобный договор ограничивает права прочих участников по участию в управлении делами корпорации или иным образом снижает стоимость доли, но при этом оно не вправе ставить вопрос о недействительности ранее заключенного корпоративного договора в связи с нарушением обязанности по раскрытию информации.

Таким образом, общая направленность указанных нововведений в ГК РФ очевидна: это не придание корпоративному договору некой абстрактности, т.е. независимости от иных сделок или юридически значимых фактов, а защита его положений от последующего недобросовестного поведения главным образом его отдельных сторон, ранее принявших на себя определенные обязательства, но впоследствии пытающихся уклониться от их исполнения. В этом смысле суть рассматриваемых поправок как нельзя лучше подтверждает общий вектор правового регулирования корпоративных отношений - наделение принципа свободы договора реальной защитой.

В-третьих, впервые на уровне закона провозглашено, что те или иные нарушения условий корпоративного договора могут иметь последствия не только для его участников, но и для третьих лиц. Подобные новеллы лишний раз подтверждают тезис, что корпоративный договор - это уже не только договор внутри корпоративного образования, но в некотором смысле и документ, конституирующий корпорацию вовне.

Итак, нарушение корпоративного договора может выступать основанием для признания недействительными решений органов общества: поскольку п. 6 ст. 67.2 не уточняет, каких именно органов, то буквальное прочтение нормы позволяет прийти к заключению, что это могут быть как решения общего собрания акционеров (участников), так и производных от него органов корпорации (в последнем случае хозяйственное общество должно быть как минимум уведомлено не только о факте заключения корпоративного договора, но и о существе ограничений, проистекающих для прочих органов, конечно, если их члены сами не являются также стороной такого договора). По указанному основанию решения органов общества могут быть признаны недействительными лишь тогда, когда в корпоративном договоре участвуют все участники (акционеры) корпоративного образования; корпоративный договор, заключенный лишь между некоторыми из них, порождает права и обязанности только для них (п. 5 ст. 67.2, ст. 308 ГК РФ), но не отражается на действительности решений корпорации, принятых вразрез с его положениями. Поскольку признание решения органа корпорации недействительным по указанному основанию "само по себе не влечет недействительности сделок хозяйственного общества с третьими лицами, совершенных на основании такого решения" (абз. 2 п. 6 ст. 67.2), то, казалось бы, аннулирование решения, например, об одобрении той или иной сделки корпорации никак не сказывается на третьих лицах, вступивших в отношения с корпорацией, а значит, для них ограничения, установленные на совершение сделок отдельными органами, вроде бы нерелевантны. Однако это не так. Если будет доказано, что контрагент хозяйственного общества, все участники которого заключили корпоративный договор, знал или должен был знать о наличии соответствующих ограничений (п. 1 ст. 174 ГК РФ), такая сделка может быть признана недействительной, причем предварительного признания решения органа корпорации, в общем, и не требуется.

Во многом аналогичная конструкция задействована на случай совершения сделок не корпорацией в лице ее органов, действующих от ее имени, а участниками корпорации, являющимися стороной корпоративного договора: здесь не обязательно, чтобы в корпоративном договоре участвовали все члены корпорации или сама корпорация была уведомлена о сути договора. Иными словами, по любому корпоративному договору, налагающему на его сторону определенные ограничения, главным образом связанные с отчуждением долей (акций), сделка, совершенная его стороной, т.е. сделка члена корпоративного образования с любым иным лицом, может быть признана недействительной по правилам п. 1 ст. 174 ГК РФ. Это означает, что правом на иск тогда будут обладать прочие участники, стороны корпоративного договора, в интересах которых договором были предусмотрены соответствующие ограничения на совершение сделок. Возможно, вовсе не нужно было специально упоминать в ст. 67.2 ГК РФ о возможности оспаривания сделок стороны корпоративного договора, было бы вполне достаточно общих правил ст. 174 ГК РФ, однако специальное напоминание о такой возможности призвано снять какие-либо сомнения в том, что корпоративный договор, точнее, ограничения, проистекающие из его условий, могут иметь эффект для третьих лиц.

В связи с правами и законными интересами третьих лиц применительно к корпоративному договору необходимо отметить новое требование, введенное ГК РФ: раскрытие информации о факте заключения корпоративного договора.

Факт заключения договора по общему правилу раскрывается перед хозяйственным обществом, по поводу акций (долей) которого заключен договор (п. 4 ст. 67.2). Корпоративный договор, изменяющий объем прав участников непропорционально их долям в непубличном обществе, также раскрывается путем внесения сведений в ЕГРЮЛ (абз. 2 п. 1 ст. 66). При этом в первом случае раскрывается факт заключения договора, но не его содержание, которое остается конфиденциальным, а во втором - факт заключения договора и объем устанавливаемых им правомочий участников. Наконец, для публичных АО требование о раскрытии информации о корпоративном договоре может пойти еще дальше: раскрывать не только факт, но и отдельные существенные условия договора. Порядок такого раскрытия для публичных АО в самом ГК РФ не определен, он должен быть установлен в специальном законодательстве. Вероятнее всего, последующее развитие законодательства для публичных АО в этой части будет мало отличаться от ныне действующего законодательства о рынке ценных бумаг: раскрытию будет подлежать как факт заключения договора, так и объем корпоративного контроля, т.е. голосов, которые приходятся на участников этого договора, однако сам текст соглашения в полном объеме раскрываться не будет.

Вопросы, подлежащие дальнейшей детализации в специальном законодательстве: синхронизация специальных законов с текстом ГК РФ в части того, кто может являться стороной корпоративного договора; хозяйственное общество как сторона корпоративного договора; порядок раскрытия информации о факте заключения корпоративного договора перед обществом (п. 4 ст. 67.2), непубличным обществом в ЕГРЮЛ (п. 1 ст. 66), публичным обществом, включая содержание уведомления о таком раскрытии для акционеров публичного общества; синхронизация или, напротив, дифференциация последствий нераскрытия информации (абз. 2 п. 1 ст. 66, п. 4 ст. 67.2).

3. Иерархия документов, отражающих волеизъявление

участников корпоративного образования

Усиление договорного начала в регулировании корпоративных отношений выражается не только в возрастающей роли корпоративного договора, но и в большей вариативности иных документов, отражающих содержание ранее достигнутых учредителями или последующими участниками корпорации договоренностей. В новой редакции ГК РФ предпринята попытка задать некоторую иерархию документов, конституирующих деятельность корпоративного образования, регламентировать их юридическую силу и то, насколько они могут влиять на права третьих лиц.

Первый уровень такой иерархии - это учредительный документ, устав или учредительный договор для хозяйственных товариществ, который отныне приравнен к уставу (абз. 2 п. 1 ст. 52). Реформа ГК РФ подтвердила ранее высказывавшиеся предложения о необходимости минимизации сведений, подлежащих включению в устав: мало того, что в ГК РФ перечень положений, подлежащих включению в уставы, был сокращен (а ведь это по большей части вопрос специального законодательства), в нем была также артикулирована роль типовых уставов (п. 2 ст. 52), подлежащих использованию для регистрации превалирующего числа ООО, непубличных АО и прочих форм коммерческих и некоммерческих организаций, наиболее часто используемых участниками оборота. Технологии применения таких уставов и упрощенная процедура государственной регистрации юридического лица, в том числе с использованием электронных сервисов, должны быть определены в законодательстве о государственной регистрации. Соответственно, уставы 80 - 90% юридических лиц в ближайшем будущем будут все более стандартизироваться и сокращаться в объеме, т.е. содержать наиболее принципиальные положения, идентифицирующие (наименование, место нахождения и почтовый адрес) и конституирующие (организационно-правовая форма, система органов управления, перераспределение прав между участниками или среди органов) конкретную организацию как юридическое лицо. Вариативность положений, включаемых в такие уставы, и отличие их от того, что записано в законе, будут носить преимущественно фактический, а не правовой характер. Иными словами, то самое иное, что будет указываться в подавляющем числе таких однотипных уставов, - это сведения фактического порядка, а не какие-либо сложные правовые построения. Положения правового свойства (кто какими полномочиями обладает, как эти полномочия реализуются, как принимаются те или иные решения, имеющие силу для юридического лица) будут не слишком детально описываться в типовых уставах, хотя и будут встречаться в уставах, специально создаваемых профессиональными юристами для нужд конкретного бизнеса или некоммерческого проекта (однако и тут они будут описываться самим общим образом, оставляя детали для других документов). В последнем случае такие правовые положения будут задаваться рамками, установленными диспозитивными нормами ГК РФ и корпоративного законодательства. В случае включения в устав положений, противоречащих императивным нормам закона, устав будет действовать в части, им не противоречащей, а императивные нормы закона - применяться напрямую вместо указанных положений.

Наконец, поскольку логика создания иного, оговоренного учредителями юридического лица или его последующими участниками, мало чем сущностно отличается от согласования воль при заключении любого другого договора, в данном случае подлежат применению те же самые стандарты квалификации норм как диспозитивных или императивных, которые выработаны судебной практикой для гражданско-правовых договоров <10>.

--------------------------------

<10> См.: абз. 3 п. 1, п. п. 2 - 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 14.03.2014 N 16 "О свободе договора и ее пределах".

Таким образом, логика включения в устав тех или иных положений как фактического, так и правового свойства может быть сведена к двум моментам: во-первых, в устав включается все то, что требуется для отражения в нем по закону (п. 4 ст. 52, п. 2 ст. 54, подп. 3 п. 3, абз. 2 п. 5 ст. 67.1, абз. 2 п. 3 ст. 89, ст. 94, п. 3 ст. 98, а также положения специальных законов и нормы ГК РФ для прочих организационно-правовых форм); во-вторых, в нем указываются опциональные положения, причем главным образом для того, чтобы иметь значение для третьих лиц, - включение таких положений необходимо для того, чтобы облегчить в будущем доказывание факта, что лицо знало или должно было знать о наличии соответствующих ограничений (ст. 174 ГК РФ).

Если обеспечение публичности не входит в планы учредителей или последующих участников юридического лица, то они могут задействовать группы документов юридического лица, о которых пойдет речь далее.

Второй уровень иерархии включает в себя так называемые внутренние документы, для которых в ГК РФ впервые появился собирательный термин - внутренний регламент (п. 5 ст. 52). Если учредительные документы юридического лица по общему правилу обращены вовне, то внутренний регламент имеет значение для его участников - не только уже существующих, но и будущих, в том числе для третьих лиц, но не контрагентов общества, а тех, кто может стать его участником. Соответственно, такой регламент будет содержать преимущественно положения правового характера, не имеющие непосредственного выхода на полномочия лиц, действующих от имени юридического лица: поскольку регламент не публичный документ, включение в него каких-либо ограничений в отношениях с третьими лицами лишено практического смысла. Во внутренних регламентах будут отражаться главным образом вопросы процедурного свойства, например связанные с порядком подготовки и принятия решений органами юридического лица, порядком доступа к информации, с этическими кодексами поведения и т.п. За исключением свойства публичности, которым обладают учредительные документы, но которого лишены внутренние регламенты, регламенты имеют больше общего, скорее, с уставами, чем с корпоративными договорами: 1) точно так же, как учредительные документы, они утверждаются большинством участников, но при этом становятся обязательными для всех остальных участников, как наличных, так и будущих; 2) внутренний регламент распространяет свое действие на всех участников корпорации, а не на отдельную группу участников, т.е. по одному вопросу не может одновременно существовать двух взаимоисключающих регламентов - один для одной группы, второй - для другой; 3) утвержденный регламент действует так же, как и устав, в принципе бессрочно, изменение в составе участников само по себе не сказывается на его содержании; 4) внесение изменений или прекращение действия ранее утвержденного регламента требует некоторого большинства участников, не обязательно именно тех лиц, которые ранее его утвердили.

С точки зрения нормативной иерархии во внутреннем регламенте могут отражаться (1) вопросы, не противоречащие положениям устава (абз. 2 п. 5 ст. 52), в противном случае применяются напрямую положения устава; (2) вопросы, дублирующие или развивающие положения устава, при этом то, что в обязательном порядке в силу требований закона должно быть отражено в уставе, не может быть отражено только в регламенте; наконец, (3) любые иные положения, не противоречащие императивным нормам закона и имеющие значение для конструирования корпоративных отношений внутри конкретного юридического лица. В отличие от корпоративных договоров, содержание которых, по крайней мере для непубличных корпораций, отнесено ГК РФ к конфиденциальной информации (ср.: абз. 3 п. 4 ст. 67.2), внутренние регламенты не могут относиться к конфиденциальной информации: они должны предоставляться третьему лицу, имеющему законный интерес в ознакомлении с таким документом, например потенциальному инвестору публичного АО. Соответственно, специфичные договоренности, которые участники желают скрыть от глаз третьих лиц, должны включаться в корпоративные договоры.

Третий уровень иерархии составляют корпоративные договоры (для хозяйственных обществ), а также решения высших органов управления (как для хозяйственных обществ, так и для всех прочих корпораций), если в них находят отражение положения, обладающие свойством нормативности, т.е. решения не по разовым вопросам, а ориентированные на многократное (возможно, бессрочное) применение в будущем.

Оставляя в стороне нормативные решения высших органов управления, необходимо сделать пару замечаний о месте корпоративных договоров в рассматриваемой иерархии.

С одной стороны, корпоративный договор, как и любой гражданско-правовой договор, должен не нарушать императивные нормы закона (п. 1 ст. 422 ГК РФ). С другой - пока не ясно, будет ли признаваться таким нарушением ситуация, когда иное, допускаемое законом для отражения только в уставе (п. 4 ст. 66.3), а не в любом другом документе, включается в корпоративный договор, заключенный между всеми участниками (при этом устав по конкретному вопросу безмолвствует либо содержит иное положение), или, что еще более проблематично, находит отражение в договоре, заключенном не всеми участниками. Является ли указанное противоречие примером того, когда соответствующие условия корпоративного договора утрачивают свою юридическую силу? Ответ на этот вопрос предстоит найти судебной практике, однако если все же такие условия будут подлежать защите именно как условия договора, т.е. будут обязательны лишь для сторон договора, то в таком случае корпоративный договор может иметь на деле большую практическую значимость, даже в сравнении с уставом.

За рамками проблемы соотношения условий корпоративного договора с императивными нормами закона и положениями, подлежащими обязательному отражению в уставе, ГК РФ наделяет корпоративный договор самостоятельной судьбой, вовсе не связанной с уставом.

Как уже отмечалось выше, впервые на уровне закона провозглашено, что для сторон такого договора его положения имеют безусловный приоритет над положениями устава, ведь сторона договора не вправе теперь ссылаться на недействительность его положений по причине противоречия уставу (п. 7 ст. 67.2). Следовательно, и здесь корпоративный договор, по крайней мере для его сторон, оказывается документом, имеющим приоритет над уставом, т.е. обладает более высокой юридической силой.

Наконец, корпоративный договор существенно отличается от устава и внутреннего регламента тем, что он может связывать лишь часть участников корпоративного образования. Но корпоративный договор, заключенный всеми членами корпорации, по сути мало чем будет отличаться от регламента, а при раскрытии его содержания в части перераспределения прав участников и (или) полномочий директоров - и от устава корпорации.

Вопросы, подлежащие дальнейшей детализации в специальном законодательстве: общие требования к порядку принятия решений общим собранием участников (акционеров) об утверждении внутреннего регламента; порядок доступа к регламентам третьих лиц, включая обязательное раскрытие регламентов публичными АО; перечень вопросов, которые не могут включаться во внутренние регламенты вообще или хотя бы публичных АО.

4. Отдельные элементы модели ответственности

участников корпорации друг перед другом

Любое усиление договорной свободы всегда имеет оборотную сторону: свобода договоренностей и сокращение регулирующего вмешательства государства в частные дела может привести, по крайней мере в краткосрочной перспективе, к увеличению злоупотреблений, а то и просто мелкому жульничеству со стороны нечистых на руку коммерсантов. Соответственно, усиление договорного начала в регулировании корпоративных отношений, которое является магистральной линией анализируемых поправок в ГК РФ, не могло быть осуществлено без создания системы противовесов, направленной на обеспечение баланса между свободой договора, с одной стороны, и большей ответственностью участников таких отношений - с другой. При этом можно выделить две большие группы поправок, посвященные ответственности в корпоративном праве: ответственность участников корпоративных образований друг перед другом и ответственность менеджмента и контролирующих лиц перед корпорацией, хотя последняя, пусть и опосредованно (через юридическое лицо), также может быть сведена к ответственности перед иными участниками. Изложение данных вопросов, в целях системности разбитых на два блока, далее будет сфокусировано на корпоративных образованиях, относящихся к хозяйственным обществам (АО и ООО), хотя многие из представленных ниже соображений mutatis mutandis могут иметь куда более универсальное значение - для всех или значительной части корпораций вообще.

Итак, в новой версии ГК РФ впервые был решен вопрос, прежде обсуждавшийся преимущественно в доктрине: несут ли участники корпорации какие-либо явно выраженные обязанности, или у них есть только права? Вопрос наличия у участников корпорации позитивных обязанностей в данном случае носит вовсе не академический характер: обязанность есть предпосылка ответственности. Иными словами, только тогда, когда у участника есть явно выраженная, вмененная ему законом обязанность, можно ставить вопрос о его ответственности. Судебно-арбитражная практика, особенно посвященная исключению участника ООО из такого общества, а также практика привлечения лиц, осуществляющих функции единоличного исполнительного органа корпорации, пришли к тому, что подобные обязанности участников корпорации стали выводиться из нормативного материала путем его систематического толкования. Тем самым на уровне ГК РФ была лишь завершена работа, ранее начатая в доктрине частного права, а затем поддержанная в судебной практике по формулированию, кристаллизации наиболее принципиальных обязанностей члена корпорации.

Закрепление обязанностей члена корпорации на уровне закона - это не только уравновешивание вероятного произвола стороны в договоре, лежащем в основе любой корпорации, но и подложка возможной гражданско-правовой ответственности.

Из пяти обязанностей участника любой корпорации, названных в п. 4 ст. 65.2 ГК РФ, следует обратить особое внимание на следующие: 1) участвовать в принятии корпоративных решений, без которых корпорация не может продолжать свою деятельность в соответствии с законом, если участие конкретного лица необходимо для принятия решений; 2) не совершать действий, заведомо направленных на причинение вреда корпорации; 3) не совершать действий (бездействия), которые существенно затрудняют или делают невозможным достижение целей, ради которых создана корпорация. Кстати, перечень обязанностей членов корпорации, указанный в ГК РФ, открытый и может быть расширен как иным федеральным законом, так и учредительными документами (абз. 7 п. 4 ст. 65.2, абз. 2 п. 2 ст. 67), что, в общем, вполне логично в свете договорной модели корпорации.

Первая из названных обязанностей фактически запрещает использовать право вето участника корпорации в ситуации, когда закон предписывает принять определенное решение (например, осуществить реорганизацию или принять изменения в устав), однако участник корпорации недобросовестно уклоняется от участия в собрании, на котором планируется принять такое решение, чем делает невозможным выполнение требований закона. Напротив, если закон не предписывает принять конкретное решение, то участник вправе его блокировать. Вторая и третья обязанности по сути являются взаимодополняющими друг друга нормами, устанавливающими общий запрет на провоцирование дедлоков, а равно иных действий или бездействия, которые приводят или могут привести к остановке той деятельности корпорации, ради которой она создавалась. Такой общий запрет отнюдь не означает, что участник корпорации теперь не вправе использовать право вето (не участвовать в голосовании вовсе, голосовать против или воздерживаться при голосовании), особенно тогда, когда он не согласен с конкретным управленческим решением, продвигаемым прочими участниками корпорации. Подобное право было, есть и будет неотъемлемой частью любой процедуры голосования внутри корпорации. Однако нельзя использовать его недобросовестно, коммерчески неразумно или тем более умышленно, когда следствием этого станет фактически ликвидация самой корпорации. Если внутри корпорации участники не могут договориться, то либо ее надлежит прекратить (как любой иной договор, который невозможно в принципе исполнить), либо кто-то должен из нее выйти.

Тезис о том, что обязанности участников корпорации есть предпосылка ответственности (как монетарной, так и наступающей ввиду иных негативных последствий, в том числе в виде прекращения членства в корпорации), отлично иллюстрируется последующим текстом рассматриваемого раздела ГК РФ.

Во-первых, право требовать исключения участника корпорации, прежде существовавшее только у участников в ООО (ст. 10 Закона об ООО), теперь в силу абз. 4 п. 1 ст. 67 ГК РФ становится общей нормой для всех непубличных хозяйственных обществ, а также хозяйственных товариществ. Соответственно, не только инициатор дедлока, но и любой участник непубличной корпорации или хозяйственного товарищества может быть "выкинут" в судебном порядке из юридического лица, если своими действиями или бездействием он "причинил существенный вред товариществу или обществу либо иным образом существенно затрудняет его деятельность и достижение целей, ради которых оно создавалось, в том числе грубо нарушая свои обязанности, предусмотренные законом или учредительными документами товарищества или общества". Причем такое право на исключение не может быть ограничено или исключено договором, оно в некотором смысле абсолютно, является неотчуждаемым правом участника непубличной корпорации или товарищества. Несмотря на то что формально подобная ответственность конструируется в законе как действия (бездействие), причиняющие вред юридическому лицу, в ситуации, когда юридическое лицо, будучи искусственным образованием, не имеет никаких собственных интересов, отличных от интересов его участников, указанная норма ГК РФ, в сущности, представляет собой частный случай ответственности одного участника корпорации перед другим <11>. Очевидно, что правила исключения участника из непубличных корпораций будут основываться на ранее созданных судебной практикой стандартах, выработанных применительно к исключению участника ООО из общества <12>.

Дата добавления: 2015-10-28