|
Читайте также: |
"Расследование пожаров и поджогов", "поджог, как Преступление, появился
гораздо раньше, нежели первые нанесённые на папирус или пергамент своды
Законов." И он "всегда рассматривался законом как самое отвратительное и
тяжкое посягательство на общественные устои." "Поджог всегда ставит под
угрозу жизнь и безопасность людей. Пошедший на него расписывается в своей
аморальной и антиобщественной сущности." Эти слова, безусловно, Сражают
бытующее в Северной Европе отношение как к поджогам, так и к поджигателям
- не даром это преступление стояло отдельной строкой ещё а старейших
нордических законах, дошедших до нашего времени. В Англии двенадцатого
столетия поджог карался смертной казнью. Позже, во времена правления
Генриха II, уличённый в поджигательстве изгонялся из общества перед тем
лишившись одной руки и одной ноги.
Осмысление огня
Общество чаще всего сталкивается с поджогами в лице пироманьяков и
патологических поджигателей. Всех их на преступление подталкивают скорее
психологические, нежели материальные причины, поэтому останавливаются они
лишь будучи пойманными. Весьма трудно обобщить пироманию, но случаи,
описанные в литературе, позволяют разделить мотивы пироманьяков на
следующие категории: ревность, паранойя, месть, склонность к самоубийству
и т.д.
Но главнее всего то, что огонь, особенно его разрушительный аспект,
вызывает у всех людей инстинктивное влечение. В исследовании 1951 года
"Патологическое поджигательство" Льюис и Ярнелл отмечают:
Лишь религия даёт возможность практического выхода врождённой
человеческой тяге к огню, которая, согласно Юнгу, находится в нашем
подсознании. Независимо от интеллектуального и культурного уровня люди
одинаково зачарованно взирают на большие разрушительные пожары. Маленькие
дети всегда норовят запалить костёр побольше - это их возбуждает.
Разъярённая толпа испытывает наслаждение, Поджигая собственность жертвы её
произвола, революционеры поджигают поместья угнетателей, а на войне огонь
помогает солдатам выплеснуть разрушительные эмоции. Летчики описывают
экстатический трепет, когда подвергнутая бомбёжке, под ними полыхает
земля; конечно же, здесь присутствует элемент удовлетворения от
свершившегося возмездия, но всё же это ничто иное. как удовлетворение
инстинкта.
Обзор клинической литературы позволяет провести параллели между
поджигателями церквей в Скандинавии и определёнными категориями
пироманьяков. хотя масштабы деяний первых не имеют прецедентов. В общей
массе они попадают в категорию тех, кем движет чувство мести. Точки зрения
Викернеса и других осуждённых объединяет общее мнение, что их действия
являются отместкой за преступления христианства.
Исследование Льюиса и Ярнелла недвусмысленно показывает, что из 457
американских "поджигателей-мстите лей" только десять избрали объектом мести
церкви. Эта категорию пироманьяков они описывают следующим образом:
Сам пожар является наиболее яркой чертой случаев поджога по причине
мести. Сами поджигатели, как правило, - бесцветные фигуры, не выделяющиеся
на общем фоне. Женщины редко имеют прямое отношение... Ими движет глубокая
обида и они желают конкретной мести. Поэтому в их деяниях отсутствует
театральность. Их цель - разрушение. Часто они используют
легковоспламеняющиес я жидкости.
Месть является самой распространённой и самой сильной причиной
поджогов, которые совершают люди всех возрастов, хотя наибольший процент
приходится на возраст между 16-ю и 20-ю годами. Молодёжь иногда собирается
и группы для осуществления своих замыслов... но чаще всего поджог
совершает одиночка.
В разделе "Групповые поджоги в возрасте старше 16-ти лет" нельзя не
заметить сходство описанных авторами случаев с происходившем в Чёрном
Круге. Те же общие интересы, вдохновлённые и инициированные
харизматическими личностями. В сорока описываемых случаях такого рода:
Большинство составляли подростки 17-18 лет, по большей части
действовавших парами. Когда же поджигатели составляли группу числом больше
двух, то остальные назывались "зеваками", которые не получали наказания
или ограничивались условными сроками. В некоторых случаях большие группы
недалёких исполнителей находились под влиянием непререкаемого авторитета
вожака.
Впрочем, стоит отметить, что подобное поведение присуще любой
подростковой группе, занимающейся противоправной деятельностью.
Никто из небольшого числа поджигателей церквей, описанных в книге
Льюиса и Ярнелла, не назвал свои мотивы идеологическими. Один из них
утверждал: "Я не могу назвать причин, побудивших меня сделать это, я
просто пошёл и сделал это. Я не выбирал католические церкви потому, что Я
ненавидел католиков. Просто в них было легче всего проникнуть". Однако,
последовавшее рассмотрение причин позволило сделать вывод, что этот 17-ти
летний юноша выбирал определённые церкви в качестве символического
протеста против своего отца, который, будучи набожным католиком, уделял
"сыну божьему" куда больше внимания, чем своему собственному чаду.
Термин "пиромания" определяет стремление поджигать только для
получения удовлетворения. В "Патологическом поджигательстве" описывается
один интригующий случай 20-летнего пироманьяка, который поджёг церковь, в
которой в молодости был служкой:
После утренней службы он открыл окно подвала, через которое и проник
в церковь вечером того же дня. Первая зажжённая им спичка потухла. "У меня
появилось какое-то чувство, но что-то одновременно заставило меня зажечь
вторую, что я и сделал. Я не думал о том, что будет дальше. Когда я вошёл
в затемнённую комнату, я был несказанно возбуждён. Там было так красиво и
я подумал, что можно ведь сделать ещё красивее, и что если я разведу
огонь, то зданию ничего не будет, но оно наверняка станет ещё прекраснее,
чем когда-либо. Я шёл дальше и от каждого шага получал всё больше и больше
удовольствия. После того, как я совершил поджог, я почувствовал себя иным
человеком.
Он же добавил позже: "Я словно раздвоился, когда зашёл в комнату
певчих. Я был переполнен великой радостью. Я думал, что вся эта красота
должна быть уничтожена. Она должна быть раз рушена, дабы во плотиться в
еще большей красоте".
Хотя сантименты этого пироманьяка чём-то сходятся высказываниям
некоторых норвежских поджигателей находивших эстетическое удовлетворение
от созерцания горящих церквей, было бы неверным помещать их в одну и ту же
категорию. Согласно теории Вильгельма Штекеля, описанной в "Странностях
поведения", настоящего пироманьяка на поджог толкает сексуальный импульс.
Он верит в то, что "пробуждённая и неудовлетворённая сексуальность
заставляет человека искать символическое разрешение конфликта между
инстинктом и реальностью" и в качестве одного из крайних проявлений он
называет пироманию. Далее Штекель отмечает:
Но в случае с пироманией мы имеем ещё одну детерминанту (помимо
сексуального побуждения) - мщение. Поджог - это акт ненависти. Это
выражение деструктивных тенденций. Любовь созидательна, ненависть
разрушительна. Но всегда остаётся вопрос - против кого направлена
ненависть? На нанимателей или владельца собственности? Это должно быть
выяснено в каждом случае. Некоторые поджоги направлены конкретно против
какого-то человека, они - выражение мести за неразделённую любовь или
другие чувства, которые пироманьяк питает к своей семье, родителям и т.д.
Они должны увидеть, к чему приводит недостаток сердечности в их
отношениях. Они виноваты во всём.
Варг Викернес часто заявлял, что обвиняет христианскую церковь в
уничтожении всего, что было прекрасного в истинной норвежской культуре,
естественно, относящегося к языческой эпохе. Он рассматривает волну
поджогов как органичное, инстинктивное революционное восстание против
инородного христианства и полагает, что его музыкальный проект Burzum
является ни больше ни меньше оружием в этой борьбе. Интересно отметить,
что сам же он называет Burzum "мечтой, не имеющей ничего общего с
действительностью. Он призван пробуждать фантазию смертных, чтобы они
начали мечтать". В свете подобных высказываний Викернеса особенно
интересно выглядит следующее наблюдение Штекеля:
Мы также должны не упускать из виду, что пироманьяки, как правило...
придают большое значение своим мечтаниям и, не задумываясь, дают выход
эмоциям самого различного происхождения через поджог. Они слышат голос
своей собственной крови, который превращается в голос внутренний.
Штекель связывает свои выводы о пиромании с садизмом и жестокостью. В
то время как Викернес и другие осуждённые по поджогам называли самые
различные причины своих деяний, никто из них не выказал ни малейшего
сожаления и сочувствия к страданиям священников, прихожан и просто местных
жителей. Во время своего первого ареста по подозрению в поджогах Викернес
сделал целый ряд злорадных и садистских комментариев в газетах и журналах
в полном соответствии с ранней идеологией блэка - распространение "зла" и
боли. Обсуждая открытия психолога Айвена Блоха, Штекель обобщает их:
В своих попытках объяснить склонность к пиромании. Блох предполагает,
что за ней лежат садистские побуждения и сексуально оттенённая тенденция к
разрушению. Он указывает, что красный цвет играет огромную роль в
сексуальной жизни. Мысль о тёмно-красном пламени пробуждает те же чувства,
что и вид краснеющего тела при флагелляции или пролитии крови с
садистскими намерениями.
Даже признавая, что сексуальные и насильственные побуждения могут
быть важными факторами при рассмотрении пиромании, психолог Штекель
подходит к проблеме собственно преступления с иных позиций, нежели
полицейский или пожарный. Его отношение к поджигателям сильно отличается
от мнений, бытовавших во времена, когда им отсекали руки или изгоняли из
общины. Штекель так говорит о пироманьяке:
Является ли он преступником? Является ли его поджог преступлением,
требующим наказания? Мой ответ в обоих случаях безусловно отрицательный.
Все, кто прочёл моё исследование полностью, должны осознать, что за
поджогом не стоит криминальный мотив. Желательно, чтобы в этих случаях
проводилось тщательное медицинское расследование. В этом случае будет
наглядно показано, что многие из этих преступлений являются лишь побочными
эффектами неправильного воспитания или зловещего окружения.
Молодёжь, вовлечённая в норвежскую блэк-метал среду, безо всякого
сомнения не испытывала недостатка в зловещем окружении. Не существует
свидетельств, что Викернес и иже с ним испытывали какие-либо "сексуально
возбуждающие" чувства, сжигая церкви или оскверняя могилы, но достаточно
очевидно, что в их действиях присутствуют определённые садистские
наклонности. Их первоначальная мотивация была без сомнения символична и
они не высказывают никакого сожаления по поводу того, что они
рассматривают свои действия как праведную месть христианству, восхваляющее
и плодящее слабость.
Ценность сожжённых в Норвегии церквей трудно определить. Потеря
культурной и исторической значимости для членов общины (которые
крестились, женились и хоронили своих близких здесь) не может быть
восполнена. Даже поджигая церкви в своих городах, где последствий трудно
не заметить, блэкушники не испытывали жалости.
Самыми знаменитыми примерами недавних церковных поджогов являются
Фантофт и Хольменколлен, хотя ни в той, ни в другой не было прихода. Они
были подобны музейным экспонатам. Наоборот, церковь Хаукето возле Осло
имела действующий приход. В ночь на 3- е октября 1992-го года пасторская
церковь была сожжена дотла. Пер Андерс Норденген был пастором в приходах
Хаукето и Принсдаль.
Пер Андерс Норденген
Что произошло в Хаукето?
Полпятого утра меня разбудила дочь - мне звонили. Мне сообщили, что
горит церковь. Не думаю, что когда-либо ещё в своей жизни я одевался так
быстро. Я поехал в церковь, которая находилась всего в километре от моего
дома, надеясь, что это небольшой пожар. Но когда я увидел взметнувшееся в
небо пламя, то испытал самый настоящий шок.
Следующий день был весьма необычен. В Хаукето и Принсдале был траур и
не только для тех. кто ходил в церковь. Я внезапно понял, что церковь
означала для всех жителей. Церковь была символом безопасности. Всех здесь
крестили, причащали или женили. Многие люди, которые не ходили в церковь,
плакали и называли её "наша церковь". Позже нам помогли очень многие люди,
которые сделали пожертвования. Мы продолжали служить богу во временных
помещениях, мы не отменили ни одной службы, ни одной репетиции хора, ни
одного мероприятия. Но это было тяжело и изматывало меня. Это одна из
причин, по которой я сложил с себя сан священнослужителя.
Когда появились подозрения, что это был поджог?
В начале расследования полиция не верила, что к этому могут иметь
отношение Сатанисты. Они никогда не говорили о Сатанизме и подозрения о
поджоге были отметены. Это шокировало меня, поскольку это случилось сразу
после поджога в Хольменколлене. Главный следователь строил всякие теории
насчёт того, что кто-то из конгрегации оставил включенным электроутюг или
кофеварку. Он даже сказал об этом по телевидению на следующий день. Для
многих это было тяжелым ударом.
В ходе расследования были найдены следы, ведущие к одному из окон,
которое было разбито. Позднее я занялся поисками серебряного креста,
лежавшего на алтаре. Я надеялся, что он не уничтожен и не расплавился от
жары, но никак не мог найти его. Потом мы нашли его у выхода. Только тогда
полиция согласилась, что в церкви кто-то был и дело здесь нечисто.
Почерневшее распятие занимает почётное место в новой церкви.
Оказалось, что это всё дело рук 19-летнего паренька из пригорода
неподалёку от Хаукето. Он купил две канистры бензина на ближайшей
бензоколонке, проник в церковь и поджёг ее. С собой он прихватил требники,
которые полиция обнаружила у него дома.
Что вы испытываете к поджигателю?
Люди с ТВ и радио просили меня встретиться с ним и поначалу я было
согласился. Но когда я услышал, что он не сожалеет о содеянном, решил что
эта затея бессмысленна.
Я не думаю, что это имело под собой какое-либо идеологическое
обоснование. Я думаю, что он оказался в этой ситуации только из желания
быть признанным. Я также слышал, что у него было трудное детство. Я всё же
склонен жалеть его и считаю, что его наказание слишком сурово. Тюремное
заключение было недолгим - год или что- то около, но суд взыскал с него за
ущерб 5 миллионов крон. Это разрушит будущее мальчика, я полагаю, что
приговор должен быть таким, чтобы человек мог все же продолжать нормальную
жизнь.
Время сожжений
Всё, что может быть сделано для сгоревших церквей - возведение нового
здания, которое каким-либо образом исполнит назначение старой церкви.
Норвежское Управление Культурного Наследия оценивает стоимость каждой
полной реконструкции между 15 и 30 миллионами крон (от 2 до 4 миллионов
долларов). Поэтому расходы на восстановление могут достигнуть суммы 300
миллионов крон (40 миллионов долларов). Сюда следует прибавить стоимость
ремонта частично повреждённых церквей. Кроме того, эти цифры принимают в
расчёт только строительные работы без учёта оплаты труда по
художественному оформлению.
Город Осло через суд потребовал от Викернеса возмещения стоимости
сожжённой хольменколленской часовни. Страховая компанию Гьенсидиге подала
такие же иски в отношении церквей в Скьольде и Асане. Первоначальный иск
требовал полного покрытия расходов на отстройку церквей заново в размере
40 миллионов крон (5 миллионов долларов). Позднее, хотя сумма была снижена
до 37 миллионов крон, неудивительно, что Викернес отказался платить.
Теперь ему предстояло пройти через суд снова.
В суде Викернес снова исполнил роль Врага Народа Номер Один,
облачённого в зелёный камуфляж и злобно ухмыляющегося. Особый настрой
этому разбирательству придал тот факт, что все пришедшие на него
обыскивались с помощью металлодетектора (что для Норвегии не совсем
обычная практика). Во время процесса адвокат Викернеса заявил, что
подзащитный несправедливо осуждён за поджоги церквей, у обвинений истек
срок давности, и что у его клиента нет денег, чтобы возместить ущерб. Он
потребовал снятия обвинений по всем пунктам.
Протесты были отклонены судом и в декабре 1997-го года ему присудили
выплатить 8 миллионов крон (1 миллион долларов) в качестве возмещения
ущерба. Кроме того ему присуждено ежегодно выплачивать 12% от денег,
которые он должен, считая от лета 1996- го года. Ко времени суда одних
процентов набежало почти на миллион крон.
Церковь Фантофт стала по многим показателям главным символом
церквосожжений в Норвегии. Это был церковный музей, привлекавший
множество туристов, посещавших Берген. В качестве церкви она
использовалась только в особо торжественных случаях. Фантофт находилась в
частной собственности и изо всех церквей её реконструкция обойдётся дороже
всего. Историк деревянных церквей Давид Вальстен отметил в 1994-м году:
"Подобно легендарной птице Феникс новая бревенчатая Фантофт поднимется из
пепла старой вскоре после трагического пожара. В намерениях владельца -
создание достоверной копии оригинала". Семья, владеющая Фантофт, не желает
обнародовать стоимость столь значительной реконструкции.
Варг Викернес
Насколько в действительности вы представляли из себя организацию? Были ли
вы кем-то вроде лидера?
Ничего такого не было, вообще ничего. Не было никакой организации. Я
был тем... я не собираюсь говорить, что я жёг церкви, но давайте назовём
это так: был один человек, который всё начал. Меня не признали виновным в
сожжении церкви Фантофт в Бергене, но именно этот пожар положил начало
всему этому делу. Это было 6 июня и все немедленно усмотрели в этом
Сатанизм, поскольку это был шестой день шестого месяца и шестой день
недели.
Что другие просмотрели, так это тот факт, что 6-го июня 793-го года в
Линдсфарне, что в Британии, произошёл первый известный в истории набег
викингов, викингов из моей страны. Никто не связал этих двух событий -
никто.
Эта Церковь построена на священной земле, на естественном круге,
каменном хорге (языческом алтаре). Они водрузили на круге крест и
построили церковь в самом центре священного места.
Вот где всё и началось, это была первая церковь. Дальше всё только
продолжалось. После была сожжена церковь в Ставангере, к югу от Бергена. С
этими людьми у нас не было никаких связей. Там просто была ещё одна
группа, которая увидела это в газетах и они подумали: Ух ты, это круто и
мы сделаем то же самое. Они сожгли церковь и подпалили маленькую часовню.
Затем была церковь Хольменколлен в Осло - она была сожжена дотла. На самом
деле, немного пораньше, ещё до августа была попытка поджога в Бергене,
но пламя здесь на разгорелось и поэтому в газетах ничего не было, чтобы не
создавать ажиотаж. А меня в этом обвинили. Меня обвинили в трёх успешных и
одном неудачном поджогах.
В каких трёх ты был обвинён?
Хольменколлен, церковь Скьольд на юге Хордаланд и Асане. Когда я
сидел в тюрьме в Бергене, в километре от этой церкви, ко мне пришёл
помощник надзирателя и уставился на меня, хотя в глаза и не смотрел, а
потом сказал: "Каждый день я еду на работу мимо развалин Асане и каждый
раз думаю о тебе". Это было первое, что он мне сказал. До этого год я был
в изоляции. Для него это была плохая поездка на работу - он женился и
крестился в этой церкви.
С чем ты связываешь церквосожжения - с Одинизмом или с Асатру?
Всё это связано с одним человеком. Всё замыкалось на него и это был
явно не Ойстейн, как можно догадаться. Все поджоги кроме Ставангера,
потому что там действовала другая группа (которые, кстати, тоже
превратились в языческих националистов).
Можешь ли ты рассказать отвлечённо, не называя имён, как всё это
происходило?
Точно так, как я рассказал журналистам. Может, я и знаю, что
произошло. Если это окажется правдой, то это будет удачная догадка! Первая
церковь была сожжена 6 июня и тем самым мы хотели раздуть пламя, бросив
траву и хворост на угли, чтобы возгорелся большой костёр. Психологический
аспект этого действия - почти потухшее пламя, символ нашего языческого
сознания. Целью было подбросить сухих веток, чтобы пламя взвилось снова и
достигло неба, набирая силу. Такова была цель и она была выполнена.
Когда ты написал стихотворение Aske?
Теперь уже и не вспомнить. Иногда я не помню названия собственных
песен. Я их просто написал, записал, никогда не репетировал и ничего
такого.
Меня интересует что же всё-таки преследовали поджоги церквей?
Во всех других случаях это были детские шалости. Этот греческий пацан
(Викернес имеет в виду человека, признанного виновным в поджоге Хаукето)
впечатлился от наших акций; он пытался стать нашим другом. Я бывал в Осло
пару раз, всякий раз по чистой случайности когда там сгорала церковь. Что
касается группы из Ставангера, они делали это по собственной воле, из
личных интересов и ненависти к церкви. Я думаю, что этот грек был
единственным, кто сделал это, чтобы произвести на нас впечатление. Люди в
Ставангере подожгли церковь без нашего влияния. Это было в 92-м году. Их
тут же поймали. Они были 16-17- тилетними пацанами, которые злоупотребляли
наркотиками и Антоном ЛаВеем.
Ты утверждаешь, что здесь существует связь с национализмом.
Так и было всегда, в большей или меньшей степени. Это не Сатанизм,
это языческий национализм. Это не бунт против моих родителей, это
серьёзнее. Моя мать целиком и полностью меня поддерживает. Ей безразлично,
если кто-нибудь спалит церковь. Она достаточно сильно ненавидит церковь.
То же и насчёт убийства (Ойстейна Аарсета) - она думает, что он заслужил
это, он сам нарывался. Поэтому она считает, что меня за это не стоит
наказывать. Между нами по этим вопросам не существует разногласий.
Единственное, что ей не нравилось, это то, что я любил оружие и хотел его
покупать - один раз ей принесли ящик касок, которые я заказал! Бронежилеты
Дата добавления: 2015-10-28; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| 8 страница | | | 10 страница |