Я - твой, ты - мой.

Я снова проснулся среди ночи, мокрый от пота. Сердце грозилось пробить оборону из ребер, порвать кожу и вырваться наружу, чтобы с криком унестись в неизвестном направлении.
Этот сон снится мне на протяжении двух с половиной месяцев. Мои руки зачерпывают горсть земли, бросают ее в яму, в которой уже лежит красный гроб с небольшим венком искусственных цветов на крышке. Гроб закрыт, и я не вижу лицо умершего. Вокруг стоят люди, они все плачут. Среди толпы я замечаю своих родителей. Они знают человека, лежащего сейчас в гробу. Блуждаю взглядом по толпе и вылавливаю сгорбившуюся фигуру Майки, который смотрит на носки своих черных ботинок. Джи… его нет. Он умер и сейчас его похороны. От этой мысли глаза заполняются слезами, а дышать становится труднее. Мои родители подходят ко мне. Мама плачет, неужели она знает Джерарда? Отец пожимает мне руку.
- Ты был дорог ему, спасибо, что пришел.
Голос старого священника прогремел над нами, как гром среди ясного дня.
- Родители усопшего хотят еще раз увидеть своего сына. Мы открываем гроб.
Пока работники ритуальной фирмы открывали красную крышку, я медленно подошел к яме и почувствовал, что еще немного и я упаду в обморок. В черном костюме лежал я, со скрещенными на груди руками. Белая обивка внутренней стороны гроба почти сливалась с цветом моего лица, а над бровями виднелась огромная рваная рана.
- Мне очень жаль.
Это сказал человек, которым был я. Я – это Джерард.
Дальше этого мой сон никогда не заходил. Я просыпался и просто лежал до подъема, бездумно пялясь в потолок.
Вот и сейчас. Парни сопят, продолжая видеть сны, а я начал крутиться, пытаясь подобрать удобное положение, чтобы заснуть. Но, поворочавшись еще несколько минут, я вздохнул и стал думать о предстоящем выпускном бале. Он будет сегодня. После этого нам останется сдать экзамены и отправиться во взрослую жизнь.
Жизнь, которая поглотит меня в круговорот однообразных событий в стиле «учеба-работа-дом». Достаточно разругавшись с родителями, я выбрал себе профессию врача, потому что мои знания по химии и биологии были наилучшими из всех предметов. Правда, я разбил мечту отца и не стал учиться на его обожаемого юриста, которых развелось, как мух.
Я уже немало раз представлял, как проведу свой выпускной, ведь я иду на него с Джи, который с каждым днем становится все слабее, а моя любовь к нему крепчает. Потребность в старосте, в близости с ним стала для меня своеобразным наркотиком. Как он и говорил, все дни мы проводили вместе, узнавая друг о друге все больше интересных фактов. Я мог без стыда признать, что люблю его. Я не хочу сейчас думать о том, что может ждать Джерарда с его недугом. Я ужасно боюсь за него.
Я сбился со счета, сколько рассветов я встретил, лежа в этой постели. Поднявшись на ноги, я потянулся и пошел в ванную, в надежде принять прохладный душ. Ночи в мае ужасно душные и жаркие, а еще на пару с моим сном, то я просыпаюсь в озере своего пота.
Забравшись под душ, я дернул на себя рычаг, который открывает горячую воду, но на меня полился ледяной поток, основательно приводя в чувство. Я дергал рычаги, но вода не переставала литься на меня. Психанув, я вывалился из кабинки, больно ударившись головой об кафель. В глаза потемнело, и я тер ушибленное место, барахтаясь на полу в холодной воде.
- Неплохое зрелище с утра, - послышался голос Джерарда. – Держись за руку.
Я ухватился за конечность старосты, и он поднял меня, моментально укутывая полотенцем и прижимая меня к себе. Джи поцеловал место удара, и оно стало значительно меньше болеть.
- Ты уже без меня в душ не можешь сходить, чудо?
Я нахмурился, а он вытирал мои волосы, стараясь высушить их.
Голова перестала кружиться, а глаза стали снова ясно видеть. Я вырвался из объятий старосты и пошел в комнату одеваться. В шкафу висел костюм, который я сегодня должен одеть. Я провел по нему ладонью и улыбнулся. Идти на выпускной со старостой, да еще и своего пола, было рискованно, но я радовался и ждал этот день.
- Фрэнк, бомба, ложись! – проорал Боб, бросая в меня подушку.
Я и не заметил, как они проснулись и дико засмеялись на всю комнату, разбрасывая свои вещи. Помотав головой, я вышел из комнаты и стал бездумно бродить, коротая время до начала сборов. Нас везут на церемонию награждения в женскую гимназию, где учатся девушки, занимающиеся танцами, поэтому ровно в пять вечера, мы обязаны сидеть в автобусах в костюмах. Не могу поверить, что этот сумасшедший год кончился. Сказать, что он был странным – ничего не сказать, но он был самым лучшим. Лучшим, только благодаря Джи. Мне казалось, и я стал лучше. Прислушиваюсь к другим, почти не грублю, нормально общаюсь с родителями.
Ноги привели меня в библиотеку. Вообще, мне кажется, что когда я думаю, то части тела начинают жить отдельно от меня, как сейчас, например. Ну, что же, почитаем.
Я просидел в библиотеке около трех часов, пока меня не нашел Майки. Он потянул меня на обед, хоть есть мне совсем не хотелось.
- Сейчас поедим, потом свободное время, а в четыре нас загоняют в комнаты собираться. Ты уже выбрал себе девушку из гимназии? Это Джамия, да? Я же видел, как ты на неё смотришь!
Майки тарахтел, а я вспоминал наше знакомство с вечно хихикающими девушками. Джам показалась мне самой адекватной из них, поэтому я немного подружился с ней.
- Вот же вам с Джи везет! А мне тут еще целый год торчать. Фрэнк, почему ты молчишь?
Я оторвался от ковыряния вилкой своего обеда и взглянул на Уэя-младшего.
- Майки, я должен тебе кое-что сказать, - сейчас или никогда. – Я не с Джамией иду на выпускной, а с твоим братом. Я люблю его, Майкс. И он - меня, надеюсь. Мы с ним как бы вместе.
Майки поджал губы, а затем они расплылись в довольной улыбке.
- Я так и знал! Черт, я рад за вас, правда. Вот же жуки, все в последний момент рассказывают.
Я шумно выдохнул. Одной проблемой меньше, что не могло не радовать меня.
- Пошли телевизор посмотрим, что ли. – Майки взял поднос, и, поставив тарелки на мойку, мы пошли в общий зал.
Наш просмотр фильма превратился в цирк. Все бегали, смеялись, предвкушая веселый вечер. Все-таки идея празднования выпускного с младшими была неплохой, потому что эти ребята умеют веселиться.
…
Шумной компанией мы приехали в гимназию, где проходила официальная часть и вручение аттестатов. Джи я так и не видел, ехали мы в разных автобусах. Когда мы вошли в зал, нас завели на сцену, вручив дипломы, аттестаты, медали. Все уселись в зале, а на сцене остались только медалисты, в том числе и Джерард. Они рассказывали о своей жизни в академии, благодарили учителей, директора. Когда очередь дошла до Джи, он глубоко вдохнул и заговорил. Как он счастлив, что выпускник именно этой академии, что тут очень хорошо и весело. Уэй посмотрел на меня.
- А еще, благодаря этой академии, я нашел человека, которому я небезразличен, который волнуется за меня, как за самого себя. Я ему очень благодарен. Я люблю тебя.
Я покраснел и вжался в сиденье. Он не назвал моего имени, но я понял, что его слова были адресованы мне. Черт, он любит меня. Раньше я сомневался в этом, а сейчас я ему верю.
«Фрэнк, бомба, ложись». В голове промелькнула фраза, сказанная утром Бобом. Почему-то у меня не очень хорошее предчувствие, чувство тревоги не покидает меня.
Официальная часть закончилась, и началось веселье. Выпивка, громкая музыка, обнимающиеся парочки – все, как обычно. Я стоял возле столика с напитками, вливая в себя уже третий стакан с соком, в который была добавлена неплохая доза алкоголя. Я слегка охмелел, и на моем лице красовались румянец и глупая улыбка. Рядом крутились гимназистки, томно вздыхая и пониже спуская свои платья, демонстрируя декольте всем желающим. Два раза на меня падали девушки, в надежде, что я поймаю их и сразу же приглашу на танец. Но я ждал одного человека, выискивая его глазами в толпе.
Быстрая и громкая клубная музыка сменилась лирической мелодией, оповещая о медленном танце. Сидевшие на стульчиках одинокие девушки начали приводить себя в порядок, ожидая своих кавалеров, которые явно не спешили с ними танцевать. Среди таких была и Джамия. Я быстро допил содержимое своего стакана и, поставив его к собратьям на стол, пошел по направлению к Джам. Она увидела меня и улыбнулась, но как только я приблизился к ней, был перехвачен крепкой рукой Джерарда.
- Куда собралась, сладкая? Потанцуешь со мной?
Я кивнул, все так же глупо улыбаясь. Уэй потянул меня на середину зала, обхватывая талию руками. Я в свою очередь положил руки ему на плечи, утыкаясь носом старосте в грудь. Прошло несколько секунд, и я понял, что на нас смотрят все учащиеся и парочка учителей. Словно прочитав мои мысли, Джи наклонился ко мне и прошептал:
- Это последний день в академии. Не волнуйся, все хорошо.
Я расслабился. Он прав, никто не выгонит нас с выпускного. Я сильнее прижался к Уэю, подняв голову. Теперь я дышал ему в шею, ощущая, как по его телу проходят небольшие разряды, заставляя старосту мелко дрожать. На миг открыв глаза, я увидел, что все без исключения смотрят на нас, танцующих одних в центре зала.
- Ты – лучшее, что было со мной, - горячий шепот сверху моментально отрезвил меня. – Ты – единственное, почему я еще жив. Мне хочется жить ради тебя, для тебя, заставлять тебя улыбаться детской улыбкой. Хочу дарить тебе счастье, держать тебя в своих объятиях, целовать тебя по утрам, просыпаясь около обеда. Со мной никогда такого не было, но мне это нравится. Наверное, ты думаешь, что я сопливый мальчик, который пускает розовые слюни и рисует сердечки на полях тетрадок. Но мне насрать. Я сейчас признаюсь тебе в любви.
Я хихикнул, сильнее прижимая Джи к себе. Я так не думаю, ведь я сам такой. Горячие пальцы коснулись моей щеки, а затем сползли на подбородок, поднимая его. Наши губы встретились на глазах у всей академии. Это был самый нежный поцелуй из всех, что у нас были. Только потом я понял почему. Он был прощальный.
Музыка кончилась, а мы все так же стояли, двигаясь невпопад. Легкий кашель кого-то из учителей, а затем бурные аплодисменты. За что? Я и сам не знаю.
Мы отстранились друг от друга, но зрительный контакт так и не посмели разорвать. Я очнулся, когда в моей голове послышалось тиканье. Наверное, оно было настолько громким, что его услышали все, потому что завертели головами в поисках источника громкого тиканья. «Фрэнк, бомба, ложись». Эти слова снова всплыли в моей голове, и я резко схватил Джерарда за руку, мысленно умоляя его бежать, потому что язык не мог пошевелиться. Мы пробивались сквозь толпу к выходу, потянув за собой Майки. Мы не успели. В противоположном конце зала послышался хлопок, затем тишина и оглушающий взрыв. Все упали на землю, пытаясь закрыться от осколков. Я подполз к Джерарду, который ни на миг не отпустил мою руку.
- Прошу, Джи, вставай! Бежим, мы успеем!
Я почувствовал, как кровь заливает мои глаза. Но я же был далеко от взрыва, как меня могло задеть?
- Майки, быстро уходи! – я отдал команды младшему Уэю, и он стал пробиваться сквозь паникующую толпу.
Пару раз мне наступали на руку, но я не чувствовал ничего. Моя основная цель – вывести Джи, у которого, кажется, отказали ноги. Я еле поднялся, подхватил на руки шокированного старосту и начал расталкивать этих ничего не значащих для меня людей. Джи – мое сокровище, которое я должен спасти любой ценой.
Ещё рывок и мы оказались на свежем воздухе. Дым от огня уже проник в легкие, устроив там танец с саблями. Почувствовав, что кто-то пытается вырвать у меня Джи, который повис на мне, ухватившись цепкими пальцами за пиджак, я лишь крепче прижал его к себе, боясь потерять свое сокровище.
Последнее, что я услышал перед тем, как отключиться, были слова Джерарда:
- Я люблю тебя.
Темнота. Я тоже люблю тебя.

…
Резкий запах хлорки ударил мне в нос, и я поморщился, пытаясь вытолкнуть его. Разлепить веки стало новым сюжетом фильма «Миссия невыполнима», потому что они не поддавались отчаянным сигналам моего мозга. Я чувствовал тепло на своей руке, и интерес победил нежелание моего организма подчиняться нервной системе. Я открыл глаза и увидел взлохмаченную макушку Джи, который тихо посапывал, положив свою голову рядом с моей рукой. На нем был одет выпускной пиджак, слегка грязный и помятый. Я сжал ладонь, и староста встрепенулся. Он поднял голову и обеспокоенно посмотрел на меня. Я увидел кровь на белой рубашке, багровые пятна были и на его пиджаке. Меня начало подташнивать.
- Не буду спрашивать как ты, ведь сам прекрасно вижу. – Просипел Джи. – Больно?
- Нет. Ничего не болит.
- Это пока, скоро действие обезболивающего пройдет, и ты почувствуешь, - приободрил меня Уэй. – Твои родители уже заходили к тебе, скоро вернутся вновь.
- Это… хорошо, - я попытался улыбнуться. – Что произошло?
Я помнил крики, беготню, толпу людей. Наш танец и поцелуй. Взрыв.
- Кто-то заминировал здание гимназии. Его уже ищут. Спасибо, Фрэнк, - Джерард опустил голову, все так же сжимая мою руку. – Если бы не ты, я не выжил бы. После того, как ты отключился, я думал, что потерял тебя. Что больше никогда не смогу тебя увидеть. Хотя…
Что за «хотя»? Меня начало трясти. Он же должен уехать. Ком засел у меня в горле, не давая глубоко вдохнуть.
- Завтра меня забирают и увозят в Германию. Черт, Фрэнк, я думал, что мы еще будем вместе. Я не знаю, когда я вернусь и смогу ли найти тебя. Просто пообещай мне, что ты о себе позаботишься. Ты сильный, я знаю. Единственное, что я хочу от тебя сейчас, чтобы ты пообещал мне: ни при каких условиях, чтобы ты не узнал – борись. Борись всегда, борись за себя одного, борись для себя. Если тело еще борется – оно живет. Ты жив, пока здесь горячо, - он дотронулся к моей груди через больничную пижаму. – Запомни: никто не переломится, пока хребет не сломаешь. Плюнь на всех, иди к своей цели.
Первая слеза скатилась по моей щеке. Что я чувствовал? Абсолютно ничего, кроме долга перед Джи. Я буду бороться, но только не ради себя, а ради нас. Если нам не суждено встретиться больше, я должен принять это. Говорят, что неумение принять потерю — это одна из форм безумия, наверное, это так, но иногда это - единственный способ выжить. Восемь месяцев, вот и все, что у нас было. Восемь месяцев, чтобы влюбиться в него по уши. А теперь мы расстаемся навсегда, но что нам вечная разлука, если у нас были эти восемь месяцев.
Я плакал. Слезы катились градом по моему онемевшему лицу. Джи еще что-то говорил, целовал мою руку, но я не слышал. Я оплакивал себя, свою судьбу, понимая, что это – лучшее время в моей жизни, и оно ушло. Но я очень волновался за Уэя. Я готов пережить кучу таких расставаний, зная, что это поможет Джерарду.
- Мне пора, - сказал он, наклоняясь надо мной. – Я навсегда тебя запомню, Фрэнк. Верь мне.
Джи поцеловал меня, отошел к двери, бросил последний взгляд на мою фигуру, спрятанную в одеяле, и вышел. Вышел из моей жизни, оставив навсегда.
Пару часов истерики, взволнованные родители, и я свернулся в позе эмбриона, вспоминая наши с ним общие моменты. А ведь я помню каждое его слово. И моя память каждый проклятый вечер будет смаковать диалоги, слова, эмоции. Те, которые были и которых не будет уже никогда. Я помню очень многое. Именно поэтому мне иногда чертовски грустно. Именно поэтому я буду помнить тебя всегда, где бы и кем бы я ни был. Но я – твой. А ты – мой. Навсегда.

Дата добавления: 2015-10-24