Глава 64. Лобное место

И привели его на место Голгофу, что значит: «Лобное место». И давали ему пить вино со смирною; но он не принял. Марк, 15:22-22.

И вот мы на пути к месту казни. Последуем же с евангелием в руках за существом с двумя сущностями и посмотрим, сумеет ли оно умереть не дрогнув, как подобает герою. Прежде всего, куда его повели из претории Пилата?

Римские ликторы смешались с солдатами храмовой стражи, и за ними повалила вся толпа во главе с первосвященниками, книжниками и фарисеями. Для начала весь кортеж двинулся к иерусалимской тюрьме. Там с Иисуса сняли красный плащ и наряд сумасшедшего и вернули ему его одежды. Там же к Иисусу присоединили ещё двух проходимцев, приговорённых, как и он, к высшей мере наказания.

Дополненная таким образом процессия снова двинулась в путь, направляясь к холму за пределами города, где обычно совершались казни. Этот холм назывался Голгофа, или Лобное место. Такое название он получил из-за того, что верхняя его часть представляла собой голую скалу, отдалённо напоминавшую человеческий череп.

Комментаторы евангелия, одержимые зудом повсюду отыскивать всевозможные чудеса, уверяют, будто холмик, на котором Иисуса подвесили к кресту, назывался черепом потому, что под этим холмом покоится череп Адама. Следует сразу сказать: до сих пор там никто не откопал ничего, хотя бы отдалённо напоминающего вышеупомянутый предмет.

Ниже я расскажу, как священники объясняют эту неувязку, продолжая тем не менее утверждать, будто знаменитый череп действительно погребён под Голгофой.

Итак, процессия двинулась по улицам города. На каждом перекрестке злосчастный сын голубя подвергался всё новым насмешкам. На каждом углу он встречал какого-нибудь бывшего слепца, которому вернул зрение, или бывшего паралитика, которого поставил на ноги, и, наверное, рассчитывал, что эти люди, столь многим ему обязанные, бросятся на солдат и освободят своего благодетеля. За свою жизнь он сотворил столько чудес, что всех чудесно исцеленных, наблюдавших страсти господни, было вполне достаточно, чтобы стереть его врагов в порошок.

Но, увы! Бессердечные экс-калеки только смеялись, глядя на жалкую фигуру своего исцелителя. Ни один из них даже не подумал прийти ему на помощь! Грех надкушенного яблока искупался по всем правилам искусства.

Первыми, кто сжалился над осуждённым, были солдаты стражи.

Главный склад крестов для распятия находился в здании тюрьмы. Осуждённый, согласно обычаю, должен был тащить на себе свой крест до самого места казни. Оба разбойника довольно легко несли свои кресты, положив их на плечо. Что же касается Иисуса, то ему в довершение всех несчастий достался самый тяжёлый, плохо оструганный крест, от которого у него сразу заломило спину.

Мы знаем, что бывший плотник разбирался в плотничьем деле, поэтому сейчас он испытывал двойные мучения: физические — от тяжести креста, и моральные — от того, как он сделан, ибо взглядом профессионала сразу увидел, какая это топорная работа.

Кроме того, не следует забывать, что уже в Гефсиманском саду, где ангел заставил его проглотить чашу горечи, наш миропомазанный был в самом тяжёлом состоянии. Так называемые святые книги утверждают, будто в Гефсиманском саду началась его агония. Поэтому сейчас, когда его человеческая сущность преобладала над божественной, он с трудом передвигал ноги и едва не валился под тяжестью креста. А за городскими воротами он вообще плюхнулся на дорогу и не смог больше встать.

Тогда солдаты начали совещаться.

— Бедняга совсем выдохся, — говорили они. — Заставлять его дальше тащить на себе этот столб с перекладиной было бы просто жестоко.

Они огляделись по сторонам. В толпе любопытных выделялся здоровенный детина.

— Эй, ты, как тебя зовут? — окликнул его один из солдат.

— Симон.

— А ну, Симон, берись-ка за крест: донесёшь его до Голгофы!

Симону — как выяснилось, он был киринеянином — это предложение пришлось не по вкусу.

— Несите эту виселицу сами! — заворчал он. — При чём здесь я?!

Однако отвертеться ему не удалось.

Ругаясь последними словами, Симон взвалил крест на плечо и понёс его за Иисусом.

Кстати, я давно себя спрашивал: почему это священники так восхваляют Симона Киринеянина? Они представляют его преданным другом Христа и делают из него чуть ли не святого, хотя в евангелии ясно сказано, что солдаты «заставили его нести крест». Именно так говорит евангелист Матфей и все остальные.

Злосчастный творец неба и земли был настолько измучен, что страже пришлось буквально тащить его до Лобного места (смотри у Марка, 15:22).

По дороге им встретилась кучка женщин. Плачевный вид Иисуса разжалобил их, и они заплакали. Об этой подробности упоминает только святой Лука.

Остальные три евангелиста, напротив, утверждают, что на протяжении всего крестного пути из толпы не раздалось ни одного возгласа соболезнования Миропомазанному страдальцу. Итак, если верить святому Луке, несколько дам пролили слёзы. Иисус тут же обрёл дар речи, обратился к ним и сказал дословно следующее:

— Дщери иерусалимские! Не плачьте обо мне, но плачьте о себе и о детях ваших. Ибо скоро придут дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы не питавшие. Тогда начнут говорить горам: «Падите на нас!» И холмам: «Покройте нас!» Ибо если с зеленеющим деревом это делают, то с сухим что будет?

К этой басне евангелиста Луки церковь прибавила позднее другую легенду, которой нет ни в одном так называемом «священном» тексте. Впрочем, подлинность этих текстов и без того уже достаточно сомнительна. Священнослужители уверяют, будто далее последовала следующая сцена.

Одна из рыдавших женщин, которую звали Вероникой, заметила, что Иисус весь взмок. Видимо опасаясь, как бы он не простудился, она приблизилась к нему и приложила к его лицу свой носовой платок, дабы утереть пот с божественного чела.

И вот — новое чудо! Черты Иисуса остались запечатленными на носовом платке. Это была своего рода моментальная и к тому же цветная фотография, воспроизводившая во всех подробностях физиономию осуждённого.

Обратите внимание, сколь велика вина еврейского народа и солдат: даже после этого чуда они не догадались, что их жертва была истинным сыном божьим! Увы, ничто не может просветить людей, заранее предубеждённых. Те, кто не хочет слышать, хуже всех глухих, и те, кто не хочет видеть, не сравнятся даже со слепорожденными.

Как и следовало ожидать, носовой платок Вероники сохранился до наших дней. Сотни утирок и стирок не смогли стереть с него черты Иисусова лица. Теперь эта драгоценная реликвия хранится у римских священников в сокровищнице собора святого Петра. Желающие могут её там узреть, предварительно смазав как следует жирную лапу папского ризничьего.

Сведущие люди, изучавшие древние языки, уверяют, правда, что доброй женщины по имени Вероника, впоследствии причисленной за свой милосердный жест к лику святых, в действительности никогда не существовало, ибо этимология имени Вероника восходит к двум словам — «веракс иконика», что означает «подлинное изображение».

Разумеется, это словосочетание скорее можно применить к носовому платку из собора святого Петра, нежели к существу из крови и плоти. Но если «вероникой» был носовой платок, то что же остаётся от легенды о милосердной женщине? Наконец, когда пот Иисуса был утёрт носовым платком — конечно, если верить Луке и не верить остальным евангелистам, — трое осуждённых двинулись дальше и достигли вершины Голгофы.

Христос к тому времени выбился из последних сил. Солдаты поспешили смешать вино со смирною и предложили этот напиток сыну голубя. Разумеется, такое питьё по вкусу не напоминало даже самого дешёвого бургундского, однако оно обладало живительными свойствами, и солдаты действовали из самых лучших побуждений. Дело в том, что смирна вызывает сильное искусственное возбуждение, которое позволяло осуждённому легче переносить боль.

Но Иисус не захотел отхлебнуть ни глотка. Тогда солдаты заставили его сесть на землю и приступили к последним приготовлениям к казни.

Сначала они вырыли ямы для крестов. Затем поставили возле ям лестницы-стремянки. После этого осуждённых положили каждого на свой крест и прибили им гвоздями руки и ноги. Два проходимца-разбойника, остававшиеся в полном сознании, должно быть, мучились при этом несравненно больше, чем Иисус. Впрочем, разве это важно? Даже если допустить, что Христос время от времени для передышки призывал себе на помощь свою божественную сущность, всё равно распятие на кресте, по-моему, было чересчур жестоким наказанием за одно съеденное яблоко, тем более что съел-то его вовсе не Иисус!

Итак, злосчастный бог и два разбойника, его коллеги, подверглись этой неприятной операции. Римские воины, выполняя приказ Пилата, украсили крест Иисуса надписью, прибитой над его головой. И тут снова наши весёлые шутники-евангелисты начинают плести, кто во что горазд.

Матфей (глава. 27:37): «И поставили над головою его надпись, означающую вину его: «Сей есть Иисус, Царь Иудейский».

Марк (глава. 15:26): «И была надпись вины его: “Царь Иудейский”». Лука (глава. 23:38): «И была над ним надпись, написанная словами греческими, римскими и еврейскими: “Сей есть Царь Иудейский”». Иоанн (глава. 19:19): «Пилат же написал и надпись, и поставил на кресте. Написано было: “Иисус Назорей, Царь Иудейский”».

Людей, уважающих точность, не могут не смутить эту весьма странные разночтения у господ-евангелистов. Может быть, именно потому наши священники не воспроизводят на распятиях ни одной из этих надписей? Они предпочитают ставить латинские инициалы — J. N. R. J., частенько вводящие в соблазн богомольных старух, которые воображают, будто Христа звали Инри, хотя в действительности это просто-напросто сокращение от Jesus Nazarenus Rex Judaeorum — Иисус Назарей, Царь Иудейский.

Если верить Иоанну, Пилат сам сделал такую надпись. Видимо, римский правитель обладал какими-то каллиграфическими способностями и, надо полагать, весьма ими гордился.

По словам того же возлюбленного Иоанна, первосвященники придрались к содержанию надписи. Они пришли к Пилату и сказали ему:

— На вашей надписи, сделанной для Иисуса, написано: «... Царь Иудейский». Если вам не трудно внести маленькое исправление, мы будем вам очень признательны. Напишите, пожалуйста: «Называвший себя Царём Иудейским».

— О боже, что за формалисты! — воскликнул Пилат, возводя очи к небу.

— Мы, конечно, понимаем, это нюанс, так сказать оттенок, но для нас он важен.

— Я весьма сожалею, — ответил Пилат, — но вы поздно спохватились. Что я написал, то написал.

(Смотри евангелия от Матфея, 27:32-38; Марка, 15:21— 28; Луки, 23:26-38; Иоанна, 19:17-22.).

Дата добавления: 2015-10-24