16 страница. Гарри повезло, в лазарете, кроме мадам Помфри, никого не было

Гарри повезло, в лазарете, кроме мадам Помфри, никого не было.
- Гарри, тебе нужна моя помощь?
- Да, мадам Помфри, я у Вас спросить кое-что хочу.
Помфри опустилась на стул, жестом приглашая Поттера сделать то же самое.
- Что тебя интересует?
- Скажите, пожалуйста, Вы давно в школе работаете?
Колдомедик нахмурилась:
- Довольно давно, а почему ты спрашиваешь?
- А Вы работали, когда учился, скажем, Хагрид?
- Да, я поступила на работу за год до этого. Хагрид был таким милым ребенком, - заулыбалась своим воспоминаниям Мадам Помфри.
- А Вы помните Тома Риддла?
- Гарри, зачем это тебе? – вздрогнула женщина.
Поттер пожал плечами:
- Просто интересно, какой он был, когда был ребенком, как он учился, дружил ли с кем-нибудь. Каким он был?
Помфри грустно улыбнулась:
- Он был хорошим мальчиком, учителя его любили, учился хорошо, в квиддич, правда, не играл.
- А в больничное крыло часто попадал? – осторожно спросил Гарри.
- Нет, я вообще не помню, чтобы он приходил.
- Спасибо, - широко улыбнулся Поттер колдомедику. - Вы мне очень помогли.
- Да не за что. Это все, что ты хотел узнать?
- Наверно, все… - Гарри опустил глаза и стал теребить край мантии, уверенный, что Помфри спросит, чего он еще от нее хочет.
- Тебе больше ничего не нужно? – обеспокоенно спросила его медсестра.
- Вообще-то я хотел попросить у Вас зелье сна без сновидений…
- Гарри, ты же понимаешь, много я тебе дать не могу.
- Мне хоть на один раз, - умоляюще посмотрел на ведьму Поттер.
- Ладно, подожди чуть-чуть, - ответила ему Помфри и пошла в кладовку за зельем.
Гарри достал палочку, бросил ей вслед сонное проклятье и подхватил обмякшую медсестру Мобиликорпусом у самой земли. Переместив Помфри на кушетку, Гарри положил ладони ей на виски и произнес: «Легилименс!»
Проскользнув глубоко в воспоминания ведьмы, юноша нашел тот отрезок времени, когда Риддл учился в Хогвартсе. Вскоре Гарри нашел нужное воспоминание. Было видно, что его пытались затереть, но удалить полностью не получилось, скорее всего, прошло слишком много времени.

В больничное крыло вошел мальчик-первокурсник.
- Здравствуй, - добродушно поприветствовала мадам Помфри гостя, - как тебя зовут?
- Том, мадам.
- Что тебя привело ко мне, Том?
Мальчик помотал головой, оглядывая лазарет:
- А тут еще кто-то есть?
- Нет, еще никто не успел сюда попасть, к моей безграничной радости, - усмехнулась женщина.
- Скажите, а можно взять с волшебника такое обещание, чтобы он не мог его нарушить?
- Конечно, нерушимую клятву, - ответила Помфри, присаживаясь на стул, чтобы быть с ребенком одного роста.
- А Вы можете мне ее дать, что не расскажите никому, что увидели?
- Для такой клятвы нужен кто-то третий. Ты же не хочешь, чтобы твою тайну узнал кто-то еще?
Мальчик замотал головой.
- Я и так никому не расскажу, даю слово ведьмы.
- Обещаете?- огромные синие глаза смотрели, казалось, прямо в душу.
- Конечно, никто не узнает, - заверила Помфри.
- Закройте дверь.
Колдоведьма наложила запирающее заклинание:
- Доволен?
Ребенок подергал за ручку двери, Помфри за его спиной покачала головой.
- Спасибо, - криво, будто не умеючи, улыбнулся ей мальчик и направился к кушетке. – Поверьте, я бы вытерпел, но прошла неделя, а оно не заживает.
- Что не заживает?
Том ничего не ответил, вместо этого он снял с себя мантию и майку, оставшись в потрепанных брюках, подпоясанных веревкой.
Гарри, вместе с Помфри, оглядел ребенка с ног до головы. Поттер, когда попал в Хогвартс, был довольно худым, но по сравнению с маленьким Томом казался бы великаном. Тоненькие ручки с просвечивающимися венами, выступающие ребра и ключицы делали его похожим на мумию. Только сейчас Гарри заметил, как выделяются глаза ребенка на очень худеньком лице, какие под ними залегли тени. А потом Том повернулся. Вся спина была покрыта воспаленными рубцами, некоторые из которых сочились кровью и гноем. Поттера начало мутить. Видимо, к спине ребенка прилипла ткань, и он безжалостно ее отодрал.
Мальчик повернулся лицом и посмотрел на Помфри снизу вверх, закусив губу.
- Помните, Вы обещали, - напомнил он ей.
- Это только на спине? – ошарашено поинтересовалась она.
- Нет, еще и на ногах,- опустил голову Том.
- Раздевайся и ложись на кушетку. На живот, пожалуйста, - отдала указ взявшая себя в руки Помфри и направилась за зельями. Выставив на тумбочку у кушетки множество пузырьков, ведьма наложила на неподвижно лежащего на кушетке пациента диагностическое заклинание.
Гарри заглянул через плечо колдомедика в пергамент с результатами диагностики. Судя по ней, ребенка часто били и насиловали, Поттер это понял даже со своим скудным багажом медицинских знаний.
Помфри подошла к кушетке, погладила мальчика по волосам, отчего тот вздрогнул и приподнял голову. Женщина присела на корточки, теперь она смотрела мальчику в глаза:
- Том, придется снять и трусы, - как можно мягче проговорила она.

Гарри не выдержал и покинул воспоминание, не в силах больше смотреть. На душе было погано, а предстояло еще и Помфри будить.

Глава 29. 8 ноября, продолжение.

Настроение Гарри, когда он возвращался из лазарета, было ужасным. Однако картина, которую он застал, войдя в гостиную, его немного улучшила. На диване сидела Гермиона, без мантии, но в красивом шерстяном платье, которое ей очень шло. На ее коленях устроил голову Рон, вытянувшийся на остальной части дивана, спустив свои длинные ноги с подлокотника.
Немного подумав, Поттер решил, что, если бы друзья не хотели общества, они бы где-нибудь уединились, и присел на кресло рядом с диваном.
- Гарри, что-то случилось, - тихо спросила Гермиона, с умиротворенным выражением лица перебирая рыжие волосы Рона.
- Много чего. Извините, но не могу рассказать, не мои тайны, - Гарри вздохнул. - Как мне все это надоело, вы не представляете.
- Совсем ничего не можешь рассказать? – в отблесках камина глаза Рона сверкнули, прямо как у Дамблдора. Гарри представил друга в мантии ядовито-голубого цвета и в очках-полумесяцах и улыбнулся.
- Действительно, - пристально посмотрела на него подруга, - хоть в общих чертах?
- Не тут, - отмахнулся Поттер.
- Моя комната подойдет? – мгновенно посерьезнев, предложила Гермиона.
Ее, единственную из всей золотой троицы, в этом году назначили старостой. Гарри был за нее очень рад, Рон же сначала немного завидовал, но, увидев, сколько у девушки появилось новых обязанностей, вроде бы успокоился и даже немного помогал ей.
- Подойдет, - ответил Гарри, поднимаясь с кресла. – Я буду через десять минут.

***

Рон с Гермионой уже были в ее комнате, когда туда пришел Поттер.
- А почему в твою комнату пускают парней? – удивился Гарри.
- Должны же у старост быть хоть какие-то преимущества? – пожала плечами девушка.
Гарри бросил на кровать подшивку «Придиры».
- Мне кое-что рассказал один человек, и я подозреваю, что разглашение этой информации принесет ему вред. Но я могу с вами поделиться той информацией, которую узнал сам. Эти газеты мне дала почитать Луна, - он кивнул головой на подшивку, - почитаете потом. А теперь…
Гарри подошел к подруге и, посмотрев ей в глаза, бросил ей картинку: маленький Том, лежащий в трусах на кушетке в лазарете. Отстранившись от Гермионы, Поттер бросил Рону такую же картинку.
Девушка ахнула. Рыжик скривился:
-Что за гадость?
- Кто это, - одновременно с Роном спросила Гермиона.
- Том Риддл, в одиннадцать лет, - ответил друзьям Гарри.
Объяснения Поттера, видимо, не удовлетворили оставшуюся часть золотого трио, поэтому он продолжил:
- Он мне снится. Точнее, не совсем снится, это связано с легилименцией. Снейп считает, что это не сон, а мое легилиментивное пространство.
- Когда это ты овладел ментальными искусствами? - ошарашено спросила Гермиона.
- Наверно, тогда, когда вошел в наследие рода, - прошептал Рон, не сводя изучающего взгляда с Гарри.
Гриффиндорка удивленно обвела взглядом друзей:
- Вы о чем?
На лице рыжика расцвела довольная улыбка:
- Неужели тебе не известно?
Гарри бросил осуждающий взгляд Рону и пояснил для подруги:
- Это такие умения, которые передаются в чистокровных родах по наследству. У меня это легилименция, зельеварение и анимагия. Скажу сразу, я пока ни в кого не превращаюсь, остальные два таланта также далеки от совершенства. Рон, а у тебя что?
Уизли задумался:
- По папиной линии – прорицание, но очень слабенькое, да только у женщин. По маминой – талант убеждения, тоже не очень сильный. Я вошел в наследие летом, но пока не заметил, чтобы у меня получилось кого-нибудь уговорить.
Гарри почувствовал, как загорелись его уши и щеки. Взглянув на него, Рон даже не покраснел, а побагровел, что очень интересно смотрелось с его рыжей шевелюрой.
Гермиона подняла глаза к потолку:
- Боже, вы когда-нибудь успокоитесь? Рон, вы же оба еще несовершеннолетние, как так получилось, что вы вошли в наследие?
- Нам исполнилось семнадцать лет после зачатия, - ответил рыжик, все еще стараясь не смотреть на Гарри.
- Тогда Гарри должен был войти в наследие неделю назад, - немного подумав, решила девушка.
- Ну, где-то так все и было, - смутился Поттер.
- Ладно, а то, что ты нам показал, ты где видел?
Гарри опустил голову:
- Покопался в памяти у Помфри.
- Как ты мог! – возмутилась Грейнджер.
- Я доказательства искал! Я был уверен, что все не так плохо, как мне рассказывал Риддл, - зло начал Поттер и добавил, совсем тихо, на гране слышимости: - и что все хуже, чем мне рассказывал Дамблдор.
- А оказалось? – не выдержал Рон.
- Они оба приукрашивали, все оказалось намного хуже, чем я ожидал.
- А как Помфри отреагировала? - поинтересовалась Гермиона.
- А она и не заметила. Решила, что какого-то зелья надышалась, - усмехнулся Гарри.
Гриффиндорка нахмурилась:
- Кажется, сейчас самое время все нам рассказать.
Поттер улыбнулся:
- Наверное, ты права. Только не сейчас. На пять у меня назначена встреча. Ночевать не ждите.
- Свидание? – спросил Рон.
Гарри всмотрелся в лицо друга. Тот, как ему показалось, искренне был этому рад.
- Да, - облегченно выдохнул юноша.
Друзья обняли его с двух сторон:
- Береги себя, - проговорили они в унисон и рассмеялись.
- Я вам никогда не говорил, что вы похожи на Фреда и Джорджа? – пошутил Гарри, получил пинок от Рона и убежал.

***

Гарри ждал Розалинду в Комнате-По-Требованию. Обстановка была той же, что и в прошлую их встречу: с некоторых пор он ненавидел большие кровати. В комнате было тепло, и юноша сбросил мантию, оставшись в джинсах и рубашке. Он был рад, что они были новыми и более-менее по размеру. Он купил их в маггловском Лондоне, куда его сводили летом авроры после того, как мисс Уизли решила, что его гардероб оставляет желать лучшего. Тогда ему было все равно, а теперь он был рад этому обстоятельству.
Тихонько скрипнула дверь. Гарри обернулся и улыбнулся вошедшей девушке. Розалинда не заколола волосы и надела короткое черное платье. В результате казалось, что на райвенкловке ничего нет – волосы скрывали ее платье полностью.
Гарри подошел к Розалинде и поцеловал ее в губы, гладя по спине и прижимая к себе. Через пару секунд они отстранились друг от друга. Девушка рассеянно заморгала:
- Ты чувствуешь то же, что и я?
Юноша опустил руки и сделал небольшой шаг назад:
- Что-то не так. Тебе же тоже…
- Неприятно, - закончила за него райвенкловка, - причем только целоваться.
Поттер горько вздохнул:
- Меня Снейп напоил зельем, блокирующим во мне кровь моих предков вейл. Скорее всего, дело в этом.
Гарри опустился на подушки и похлопал ладонью рядом с собой:
- Хоть так побудь со мной.
Девушка села рядом и прислонилась к его плечу:
- Жалко, мне даже понравилось тогда.
Гарри обнял Розалинду, немного повернувшись так, чтобы она прислонилась спиной к его груди:
- Попробуй еще с кем-нибудь.
Девушка вздрогнула:
- Нет уж, спасибо. Скажи мне лучше, почему просто сидеть с тобой рядом мне так хорошо? Кажется, что рядом родной человек.
- В некотором роде так и есть. Ты Снейпу кто?
- Троюродная племянница.
- А я не знаю, но какой-то родственник точно.
- Понятно, - ответила девушка, расслабляясь в кольце его рук.

***

Драко сидел на подоконнике одного из окон седьмого этажа и ждал. Ждал, когда появление некрасивой райвенкловки поставит крест на его радужных мечтах. Предвкушение и ожидание Поттера он чувствовал через коридор и стену Комнаты-По-Требованию. Отец был прав: прежде чем что-то делать с девушкой, нужно было сначала удостовериться, что он не напридумывал и у нее с Поттером на самом деле что-то есть.
Когда за сразу же исчезнувшую после закрытия дверь скользнула Бэдкок, Драко готов был биться головой о стену. Он хотел было уйти, когда в голове сами всплыли слова отца, что их может связывать нечто иное, чем секс. Горько вздохнув, подросток проверил заклинание хамелеона и провел рукой по стене, часть которой сделалась прозрачной. Эмоции Поттера тем временем сменились на разочарование и беспокойство.
Поттер и Бедкок стояли друг напротив друга и о чем-то переговаривались. Потом Гарри сел, рядом с ним села райвенкловка.
«Поттер, я тебя что, зря искал по всему замку? Ты – святой, что ли? Мерлин, он встретился с девушкой, что бы просто посидеть с ней обнявшись?» - всплывали в голове Драко вопросы один за другим.
Парочка тем временем даже не собиралась заниматься чем-то предрассудительным, будто бы зная, что за ними наблюдают. Потом Бедкок встала и, растрепав волосы Поттера, вышла из комнаты. Драко не мог упустить такой шанс. Девушка так и не заметила, что дверь закрылась не до конца. Войдя в комнату, Малфой снял с себя действие заклинания и осторожно прикоснулся к плечу Поттера.

***

Когда Розалинда ушла, Гарри остался в Комнате-По-Требованию. Он решил не возвращаться назад в спальню. Рон наверняка заинтересуется, почему свидание сорвалось, а врать не хотелось.
Кто-то дотронулся до его плеча. Поттер вскочил, на ходу вытаскивая палочку.
- Драко?
Блондин оглядел себя:
- А что, сегодня настолько ослепителен, что ты меня не узнаешь?
Гарри снова сел, подтянув под себя колени и отворачиваясь от Малфоя.
- Что-то случилось? - даже не растягивая слова, как он это обычно делал, поинтересовался блондин.
- Я не хочу об этом разговаривать.
Малфой даже на пол садился, как на трон. Складки мантии легли на пол, будто бы он их долгое время укладывал, добиваясь идеального порядка.
- Расскажи, может, легче станет.
Гарри поднял голову и встретился с участливым взглядом серых глаз.
- Тебе действительно интересно? - спросил он, не спуская глаз с лица Драко. Тот улыбнулся и пожал плечами:
- Раз я случайно тут оказался, и у меня нет других дел, почему бы мне не послушать, что у тебя случилось?
Поттер усмехнулся: пожалуй, Малфой на самом деле заинтересован.
- Драко, в тебе же есть кровь вейл?
- Есть, немного, правда. Мой род уже полтысячелетия чистокровный, - задрал нос блондин.
- Знаю я, знаю. Малфои – самые чистокровные из всех чистокровных, - засмеялся Гарри. – Меня другое интересует – на тебя тоже все без разбора вешаются?
Драко немного подумал, видимо, обижаться или нет, потом же удивленно посмотрел на гриффиндорца:
- Если на меня кто и «вешается», то исключительно из-за моих внешних и внутренних качеств. А с чего ты вообще взял, что это из-за вейловской крови?
- Когда я выпил защитное зелье, я всех резко перестал интересовать, - пояснил Гарри, мрачно ухмыльнувшись.
- А где ты частичку вейлы взял? Чтобы в зелье добавить? – насторожившись, спросил Малфой.
- Не я, а Снейп. Не знаю, я у него не спрашивал. Но, что интересно, я думал, что чистокровные вейлы светловолосые, а он в зелье добавил кроме светлого волоса еще и темный.
- А зелье серебристым стало? – Драко снова перешел на свою манеру растягивать слоги. Гарри сделал вид, что это своеобразный механизм защиты младшего Малфоя, который определенно что-то знал о зелье:
- Нет, в зелье спирали появились: красная и серебристая.
Блондин поднял бровь:
- Я тебя поздравляю, в тебе еще и вампирская кровь есть.
- Так это из-за нее… - начал рассуждать вслух Гарри.
- Скорее всего, из-за смеси вампиров и вейл. А кто на тебя «вешался»? – Малфой улыбнулся так зловеще, что у Поттера кровь в жилах остановилась и чуть ли не потекла в обратную сторону.
- Это неважно, - поспешил уверить Гарри слизеринца, пока тот ничего не надумал.
- Ты не рад? Есть противоядие. В крайнем случае, подожди, пока действие зелья не закончится, и не пей новую порцию, - посоветовал Драко.
- Да рад, наверное, - Поттер поежился, вспоминая, - просто теперь мне кажется, что я никому не нужен.
Холеные пальцы в мимолетной ласке коснулись его щеки, спустились на подбородок и повернули голову Гарри. Серебристые глаза потемнели:
- Почему не нужен? Очень даже нужен - мне, - прошептал Малфой и накрыл его губы своими. Он не спешил, медленно проводя языком по нижней губе гриффиндорца, вынуждая того приоткрыть рот, чтобы потом скользнуть внутрь и затеять борьбу с его языком, лаская, подчиняя себе, предлагая разделить удовольствие на двоих. Когда воздуха стало не хватать, они с явным сожалением оторвались друг от друга с намерением глотнуть воздуха и продолжить вновь. Гарри бросил взгляд поверх плеча блондина и застыл: в углу медленно появлялась из воздуха огромная кровать под темно-зеленым балдахином, покрытая нежно-зеленым покрывалом.

Рон повел Гарри к кровати, на ходу раздеваясь сам и раздевая любовника. На покрывало они упали уже вдвоем и обнаженные. Некоторое время они целовались, пытаясь соприкоснуться как можно большей площадью тела.
Рыжий что-то прорычал сквозь зубы, и в Гарри толкнулось что-то огромное и скользкое. Он закричал от невыносимой боли, по щекам поползли тонкие дорожки слез. Гарри попытался отодвинуться, судорожно сжался, но от этого стало еще хуже.
- Больно, не надо, пожалуйста, больно, - шептал Гарри, умоляюще вглядываясь в затуманенные почти черные глаза любовника. Тот не отвечал ничего, только гладил его по бедру и медленно, но неумолимо притискивался внутрь.

Если бы у Гарри в тот момент спросили, что он чувствует, он бы наверняка затруднился ответить. Подобной смеси стыда, отвращения и боли он не испытывал уже давно. А еще он чувствовал себя виноватым. Его целует – и неплохо целует! – один, а думает он совсем о другом. Гарри виновато посмотрел на Драко. Тот отпрянул, несколько раз хлопнул ресницами, будто к чему-то прислушиваясь, вскочил на ноги и убежал.
Гарри не пошел за ним. Это был еще один человек, которому он был не нужен. Розалинда хотя бы сразу призналась, что больше не хочет его. Что ж, Гарри примет и такой вариант подобного признания.

Глава 30. 8 октября, окончание

Драко брел по Хогвартсу, не разбирая дороги. Ему было тоскливо и плохо. Остановился он, лишь уткнувшись в какую-то дверь. Подняв голову, Драко понял, что стоит перед дверью на Астрономическую башню. В голове юноши нагло поселилась мысль, что раз он никому не нужен и Поттеру противен, почему бы не окончить свою бесполезную, полную страданий и лишений, жизнь. Воображение нарисовало убивающегося на его гробу Поттера, длинную шеренгу слизеринцев с венками из его любимых белых лилий в руках, Снейпа, говорящего речь на его могиле…А он будет взирать на всех них сверху и смеяться.
Драко сжал кулаки и побежал вверх по ступеням. На двери, ведущей на смотровую площадку, было запирающее заклинание, но Малфой его проигнорировал. Он просто бросит Ступефаи на незадачливых влюбленных, милующихся на основном месте свиданий всей школы, а потом ему будет все равно.
Выбежав на площадку, Драко резко остановился: на его глазах огромный ворон превратился в человека. Причем не просто в какого-то абстрактного человека, а в его крестного. Малфою стало еще обиднее. Он всем безразличен, над ним насмехаются даже самые близкие люди.
И не думая слушать, что начал говорить ему Снейп, Драко сжал в кулаке кулон-портключ до своих покоев. Оказавшись в тишине собственной комнаты, юноша бросил в дверь самое мощное защитное заклинание. Теперь его дверь сможет открыть разве что Дамблдор. Малфой бросился на кровать и, уткнувшись в подушку, разрыдался.
Хотя он и был девственником, целоваться он любил и умел. По крайней мере, до середины пятого курса, когда понял, что поцелуи больше не приносят таких ощущений, как раньше. До этого его поцелуи вызывали у людей какие угодно чувства, но не отвращение и разочарование. Поттеру было стыдно, он считал себя виноватым и определенно подыскивал слова, чтобы сказать Драко о том, что ему неприятно. Хорошо, что он ушел раньше, чем гриффиндорец собрался с мыслями.
Малфой чувствовал себя уязвленным, раздавленным и оплеванным. И то, что ворон, которому он с самого детства доверял свои тайны, оказался его крестным, не добавляло радости.
Стены комнаты мелко задрожали. Со стены свалилась картина, стекла в окне покрылись трещинами. Драко тяжело вздохнул: сдерживать себя у него получалось все хуже. Вдруг ему захотелось почувствовать, что он красивый и желанный, что он кому-то нужен. Захотелось, чтобы его приласкали, защитили от всего мира…

Люциус мастурбировал. Откинувшись на спинку дивана, по которой рассыпались пряди его платиновых волос, и закусив нижнюю губу, он легонько гладил аккуратный, довольно длинный, но не особенно толстый член по всей длине, большим пальцем лаская головку. Вторая рука скользила по его телу: длинные аристократические пальцы потерли сосок, пробежались по животу, серебристым волоскам в паху, осторожно сжали яички и продолжили свое путешествие в обратном направлении.
Драко не мог отвести восхищенного взгляда. Уйти сейчас казалось ему просто кощунством. Это было самое восхитительное и возбуждающее зрелище, которое он видел. Тем более, что…у него была эрекция! Собственно, первый раз в жизни. Ранее он был лишен подобных подростковых «радостей».

Люциус поднялся и подошел к сжавшемуся в кресле сыну. Приподняв его голову за подбородок, он мягкими ласкающими движениями скользнул большим пальцем по его щеке и губам.

Малфой-старший ухмыльнулся:
- Наваждение легче лечить исполнением его в жизнь. То, что ты не хотел заставлять меня, я бы еще понял. Но любой другой человек? Это слабость, сын.

Люциус затаил дыхание, наблюдая, как сгусток чистой энергии растворяется в его теле. Было настолько хорошо, что его состояние можно было сравнить с сотней оргазмов сразу. Он выгнулся, не сдержав стона удовольствия, и отключился. Испугавшись, Драко подхватил отца на руки и, облегчив вес, отнес его на кровать. Прежде чем произнести Эннервейт, он дотронулся кончиками пальцев до нижней губы отца и сразу же отдернул руку, будто обжегшись.

Старший Малфой, следящий все время за эмоциями сына, вдруг перевернулся на спину. Глаза цвета серебра и глаза цвета стали встретились:
- Сын, второй – я?
- Да, - ответил Драко, зажмурившись и пожелав оказаться где-нибудь в другом месте.
Открыв глаза, он с удивлением осмотрел обои собственных покоев. Секундой позднее в комнату ворвался встревоженный отец. Прижав Драко к обнаженной груди, он поцеловал его в макушку и прошептал:
- Никогда больше не смей так меня пугать! Никогда, слышишь…

Драко улыбнулся, понимая, что есть на этом свете человек, которому он буден нужен всегда. Юноша поднялся с кровати, удовлетворенно заметив, что стены перестали дрожать, умылся, сбросил мантию и направился в спальню своего отца.
***
Люциус сидел в кресле у камина и ждал. Пять минут назад заглянул Северус, предупредив его, что Драко, очень расстроенный, исчез порталом с Астрономической башни. Малфой успокоил друга, что Драко в своей комнате. Снейп исчез, а Люциус заблокировал камин и стал ждать визита сына. Тот не поставил ментальный щит, значит он либо настолько расстроен, что не вспомнил о нем, либо хочет поделиться своей бедой со всем миром в лице собственного отца. Какой из этих двух вариантов бы не был правильным, к сыну Люциус не пойдет. Во-первых, Драко наверняка поставил очень мощное запирающее заклинание, во-вторых, попадать наследнику под горячую руку не хотелось. На этот раз не будет Поттера, чтобы его подлечить.
Когда задрожали стены, Люциус не выдержал и поставил ментальный щит, поблагодарив себя за решение не заходить к Драко. Все равно тот не сможет держать свою боль в себе и придет к нему.
Малфой не ошибся. Не прошло и четверти часа, как в комнату вошел Драко. Растрепанный, без мантии, с горящими, но немного припухшими, видимо, от слез, глазами.
- Отец, - начал он дрожащим голосом. Вместе с голосом снова задрожали стены. С этим явлением Люциус был знаком не понаслышке. Когда Драко было шесть лет, он настолько вывел отца своими выходками, что тот решил отшлепать сына. Расчет был на то, что ребенок, до которого и дотронуться-то боялись, запомнит урок надолго. Люциус не учел только огромной магической силы собственного отпрыска. Когда стали рушиться стены, Малфой-старший схватил сына и рванул цепочку аварийного портключа. Они исчезли из-под завала в последний момент. Левое крыло Малфой-менора восстанавливали еще полгода. После этого все ценные бьющиеся предметы Люциус сдал в Гринготс, а на все оставшееся в Меноре бьющееся и хрупкое имущество они с Северусом в течение месяца накладывали укрепляющие заклинания. Больше Малфой сына не бил, но был уверен, что сильно разозлившись или расстроившись, Драко просто разнесет здание по кирпичику.
«С этим надо что-то делать», - подумал Люциус, злясь на тех, кто посмел заставить его сына страдать. Пересев на диван, он поманил Драко к себе. Тот осторожно присел рядом, несколько мгновений просто смотрел на огонь, а потом обнял отца и спрятал лицо у него на груди.
- Наказание мое, что на этот раз случилось? – поинтересовался Люциус, поглаживая Драко по спине. Стены потихоньку переставали дрожать, что невозможно радовало старшего аристократа.
Младший Малфой поднял голову и всмотрелся в глаза отца:
- Понимаешь… мне шестнадцать… а я, - начал он, запинаясь, но не отводя взгляда, - а я еще ни разу ни с кем не был… Я и подумал, ты же мне поможешь, правда?
- Драко, ты же не имеешь в виду, что хочешь…
- Я хочу тебя, - уже решительнее заявил Драко и обвил шею отца руками.
В голове Люциуса будто бы исчезли все мысли, кроме одной: он должен помочь сыну, чего бы ему это не стоило. Где-то на окраине сознания маячила другая: он просто физически не сможет это сделать, ему помешает зелье импотенции, которое он до сих пор принимает, а противоядия у него нет. Прошло несколько секунд, и последняя спасительная мысль растаяла под напором умоляющих серых глаз. Люциус притянул сына себе на колени и поцеловал в висок, одновременно увеличивая амплитуду круговых поглаживаний по спине сына.
Драко разорвал зрительный контакт, и сознание старшего Малфоя несколько прояснилось, но не до такой степени, чтобы он понял, что делает. Прижав еще теснее своего мальчика к груди и повторяя про себя: «Только бы не испугать», - Люциус тихо прошептал ему на ушко:
- Уверен?
Драко кивнул. Старший Малфой прикусил мочку аккуратного уха, немного пососал ее, а потом тихо спросил:
- Не хочешь рассказать, что случилось?
Сын только покачал головой и потянулся за поцелуем. Люциус поцеловал его в уголок рта и спустился поцелуями по шее, потом поднялся назад, прошептав уже на другое ухо:
- Поттер?
Нижняя губа Драко задрожала, мужчина провел по ней пальцем, ловя тихое «Да». Люциус потянулся к пуговицам рубашки сына и стал их медленно расстегивать, покрывая поцелуями открывавшуюся нежную кожу и шепча между поцелуями:
- Какой ты у меня красивый… какой хороший… мой хороший…мой любимый мальчик…
Драко выгибался под его прикосновениями. Люциус сбросил свой эмпатический щит и удовлетворенно усмехнулся: все эмоции сына куда-то делись, исчезли, не выдержав конкуренции с желанием.
Юноша потянулся к рубашке Люциуса, но тот отстранил его руки, продолжая ласкать гладкую теплую кожу. Мужчина положил руку сыну на пах и, не расстегивая брюки, стал гладить и сжимать, мурлыкая мальчику на ухо разные нежности. Драко дернулся, выгнулся и, громко застонав, обмяк. По комнате пролетел магический вихрь, сметая с камина статуэтки и сбивая шкафчик со стены.
Младший Малфой сонно заморгал. Люциус, с которого понемногу стало сходить наваждение, обнял сына и стал укачивать в объятьях. Вскоре Драко заснул.
«Давно бы так», - подумал Малфой, уложил сына в кровать и переодел его заклинанием в пижаму. Осознание того, что он только что сделал, навалилось на него, когда он добрался до дивана в гостиной. Немного подумав, Люциус поблагодарил провиденье, что не дало ему сделать то, о чем сын просил, и выпил предусмотрительно прихваченное из защищенного заклятием неразбиваемости шкафчика снотворное зелье. В конце концов, плохо от этого никому не было, а муки совести свойственны лишь глупцам и невеждам.

***
Ночью его разбудило прикосновение к щеке. Проклиная про себя того, кто посмел его разбудить, Люциус открыл глаза. Это был Драко. Он был похож на привидение: полупрозрачный силуэт, облако волос, светящиеся отблесками лунного света глаза.
Люциус мысленно застонал: «Неужели второй раунд?»
- Папа, иди спать к себе. Тут неудобно, - заботливо сказал Драко.
Старший Малфой сел на диване, сын поцеловал его в щеку и ушел в свою спальню. Люциус пошел в свою комнату, недоумевая, когда они с сыном от высокомерного нейтралитета перешли к трогательной общности.

***

- Добрый вечер, Гарри, - поприветствовал Поттера Том, Томми же просто бросился парню на шею.
- Скучает по Вас, - снисходительно заметил Риддл, - все же пятнадцать лет в Вашем сознании – это не шутки. Привык он к Вашему присутствию.
- А вы ЕГО тоже чувствуете? - спросил Гарри, кивнув на дверь.
- Конечно, - ответил Том, садясь, за неимением мебели, на пол, где и сидел до появления Гарри. – Проверили мои слова?
- А Вы откуда знаете? – удивился Поттер.
- Я бы проверил, - пожал плечами мужчина, - мало ли, я Вас обманываю?
Гарри сел на пол, в его объятьях уютно устроился Томми:
- Папочка не обманывал, правда, Гарри?
- Нет, малыш, просто немного недоговаривал, - ответил Поттер, - ведь тогда, в приюте, воспитатель Вас не только бил и не кормил, сажая в карцер. Я прав?
Том отвернулся:
- Да, - донеслось до Гарри спустя минуту.
Риддл повернул голову, его синие глаза зло блестели:
- Значит, Дамблдор все же об этом знал.
- Почему Вы так решили?
- Потому что он почти единственный в Хогвартсе, а, может, и во всей Британии, кто помнит мое реальное детство, - прошипел Риддл.
Гарри ужаснулся:
- Всем остальным…
- Я либо стер, либо заменил воспоминания, - кивнул Том.
- Не всем, - покачал головой Гарри. – Одно, очень давнее и наиболее эмоционально окрашенное. Мне удалось его найти в памяти мадам Помфри и просмотреть.
На щеках мужчины появилось два ярко-красных пятна, вовсе не от смущения, а от жгучей ярости:
- Вы досмотрели до конца?
Гарри поежился:
- Самообладание изменило мне до того, как она Вас уговорила все с себя снять.
- И на том спасибо, - прорычал Риддл и отошел к другой стене, упершись в нее лбом.
Гарри некоторое время подождал, а потом тихо позвал:
- Том.
- Сегодня я не желаю с Вами разговаривать.
- Как хотите, но учтите, что эти визиты могут мне надоесть. Попрошу кого-нибудь научить меня их блокировать или выпью какое-нибудь снотворное, типа «глотка смерти», и пятнадцать лет Томми в моем сознании полетят в тартарары. Вы этого хотите? – Гарри усмехнулся, он не ожидал от себя подобной тирады.
Риддл засмеялся:
- Вы еще смеете меня шантажировать! Меня! Наивный ребенок… - Том вернулся на прежнее место. – Ладно, на чем я в прошлый раз остановился?
- Кажется, Вам было девять, - улыбнулся Гарри.
- До одиннадцати со мной не случилось ничего, о чем вы не знаете. Хотя… Если Вам рассказывали, то запуганные младшие дети, в том числе случай в пещере, кражи по мелочи и невербальные Империо и Круцио, совсем слабые, на животных – все это моя работа. Я не был добрым ребенком, - апатично пожал плечами Риддл.
- Но для этого нужна огромная сила, - Гарри ошарашено заявил известный с первого курса факт.
- Неправда, силы может почти не быть, главное, хотеть причинить боль или подчинить себе. Я представлял на месте крысы директрису, и, поверьте, крысе становилось больно, когда я этого хотел, - объяснил Том и протянул руки к мальчику. - Томми, иди ко мне.
Малыш бросил Поттеру сожалеющий взгляд и, не с меньшим энтузиазмом, устроился на коленях у отца или брата, Гарри не знал, кем Риддлы друг другу приходились.
- А потом пришел Дамблдор, - попробовал натолкнуть Риддла на нужную мысль Поттер.
Том казался успокоившимся. Он покрепче обнял сына(Гарри решил считать ребенка сыном Тома, иначе и свихнуться недолго) и продолжил свой рассказ:
- В то, что я волшебник, я поверил сразу. Что-то необъяснимое происходило со мной с семи лет. Я до сих пор недоумеваю, почему магия меня не защитила. Возможно, я сам считал, что заслужил такое обращение. Хотя однажды я смог зажечь огонек на конце карандаша и грелся от него. Но вернемся к Дамблдору. Моего согласия было недостаточно, нужно было договориться с директрисой приюта, ведь нужно мне было куда-то возвращаться на каникулы. Поджог шкафа не добавил Дамблдору доверия. Тогда он наложил на нее Обливиэйт. Она стала считать, что меня забрали в школу-интернат для особенно одаренных детей, и вернусь только на каникулы.
Хогвартс меня впечатлил. Я думал, что попал в сказку. Когда на меня надели шляпу, я ужасно боялся, что меня отправят назад, в приют. Шляпа предложила мне на выбор два варианта. Идти в Гриффиндор и обрести друзей, быть любимым и прожить совершенно обыкновенную жизнь. Или идти в Слизерин и отомстить всем, кто меня обидел, стать всемирно известным, обрести могущество. Желание быть нужным, любимым вступило в борьбу с тщеславием, и последнее выиграло. Я до сих пор считаю, что делить на факультеты нужно курсе на третьем. Как может одиннадцатилетний ребенок решить, что правильно? И многие проблемы решатся.
- Я, наверно, с Вами согласен, хотя очень рад, что сделал нужный выбор, - кивнул Гарри.
- Кто знает, - покачал головой Том. – Позвольте вернуться к повествованию.
Поттер кивнул, и мужчина продолжил:
- Где-то с месяц я был счастлив, особенно после того, как Помфри меня полечила, и у меня, впервые за последние пять лет, ничего не болело. Впоследствии я понял, что бедный сирота-полукровка в Слизерине никому не нужен. Тем более что у меня не было особенной магической или физической силы. Друзей у меня тоже не было, я быстро смекнул, что без опеки здесь любого моментально затопчут. У меня были свои преимущества: красота и ум. Их хватило, чтобы найти себе покровителя. Я стал слугой одного пятикурсника. Ему импонировало, что ему прислуживает такой красивый мальчик. Собственно, я был кем-то вроде комнатной собачки: можно друзьям показать, можно выдрессировать, чтобы тапочки приносила… Я писал за него эссе: имея книги, это очень легко сделать, даже для старшего курса. Ухаживал за ним и получал взамен новую одежду, опеку и, - Том замолк, счастливо улыбаясь, - сладости, которых я до этого времени был почти лишен.
- А он… - Гарри замолчал, не зная, как подобрать слова.
- Что, мистер Поттер, спрашивайте, без Вашего вопроса я не буду рассказывать, даже если догадываюсь, что Вы хотите спросить.
- Он, ммм… не бил Вас, не заставлял, гм, оказывать услуги интимного характера? – нашел, наконец, что сказать, Гарри.
- И пальцем не тронул. Что до услуг, да, было, в конце третьего курса, но по моему предложению. Он покидал Хогвартс, и мне захотелось отплатить ему чем-нибудь за заботу. Больше у меня с ним ничего не было. Надеюсь, это Вы не решите проверить?
- А это у кого-то можно узнать?
- Нет, я об этом позаботился. Если Вам хочется проверить другие сказанные мной факты, можете спросить распределительную шляпу и отца моего покровителя. Он на тот момент был деканом Слизерина. Его портрет висит на втором этаже. Вы без труда его найдете, он Малфоям близкий родственник, - Том вздохнул, - Вы просыпаться не собираетесь?
Гарри осмотрел свою пока еще плотную руку и улыбнулся:
- Нет еще. Расскажите, что было дальше?
- Перед первыми каникулами я закатил истерику, чтобы меня не отправляли в приют. Тем более что мне было к кому ехать. Но Дамблдор не послушал и отправил меня на каникулы в это ненавистное место. Тогда я поклялся себе, что убью его, как только мне представится шанс это сделать. Как видите, обещание я не сдержал. Вернулся я не в лучшем состоянии, чем год назад. Меня снова вылечила Помфри. Не знаю, почему она никому не сказала, может, ее обещание для нее что-то значило. А может, она кому и сказала, но ей не поверили, либо не обратили внимания, но так или иначе мер по этому поводу принято не было. В общем, следующие два года моей жизни ничем примечательным не выделились. Летом после третьего курса Уорен, мой покровитель, открыл для меня небольшой счет в Гринготсе. Этим же летом я сбежал из приюта, снял деньги и поселился в гостинице. Это было самое счастливое лето за все прожитое мной время. Смешно, но первое, что я сделал – накупил шоколадных лягушек и наелся ими так, что больше не могу на них смотреть. Хотя сейчас вполне возможно и смог бы.
Гарри улыбнулся – он не мог представить Волдеморта, поедающим конфеты. Том же продолжал говорить:
- На четвертом курсе я уже был сам по себе. К тому времени я уже достаточно наловчился в проклятьях, и поодиночке меня трогать уже не смели. Учителя меня любили, и год я прожил без каких-либо забот и хлопот. А потом я стал слышать какой-то странный шепот…

Дата добавления: 2015-10-24