10 страница. Глава 16. 2 октября продолжается.

Глава 16

Глава 16. 2 октября продолжается.

Нога болела уже на грани придела терпения Люциуса. Нехотя, он прервал дуэль, которая начинала ему нравиться. Поттера определенно натаскивали не его школьные учителя. К тому же он был юрким и гибким, как маленькая ящерка. Малфой всегда гордился своей реакцией, в которой он иногда превосходил даже своего сына, слишком полагающегося на собственную магию. Рядом с Поттером он чувствовал себя неповоротливым медведем.
- Поздравляю, мистер Поттер, в бою Вы некоторое время выдержите.
В знак своего удовлетворения качеством произошедшей дуэли Люциус протянул подростку руку. Тот повел себя странно. Скользнув по его телу раздевающим взглядом, Поттер встретился с ним глазами.
Малфой ощутил, как он понемногу теряет рассудок. Мальчик был обворожительно прекрасен, невозможно сексуален и…хотел Люциуса.
Как давно этого не было. Малфой из-за своей эмпатической сущности, получал удовольствие только от первого контакта, когда его интересовало только новое тело. Потом он неминуемо чувствовал чужие эмоции. И понимал – его не хотят. Была у него еще одна особенность – чары личины и эмпатические щиты разрушались в момент его наибольшего возбуждения. Очень неприятно за несколько секунд до оргазма ощутить, что жаркий мальчик в его постели лишь со скукой выполняет собственные обязанности. Это было смешно. Но только не ему самому. Люциус Малфой, один из самых красивых и богатых людей Британии, один из самых ярых магглоненавистников «снимал» симпатичных магглов в барах для геев, потому что они его ХОТЕЛИ.
Люциус и так с трудом сдерживал собственное возбуждение, которое появлялось в самые неподходящие моменты. В основном, когда рядом был Северус. Малфой был очень рад, что он живет в магическом мире, где за немаленькие деньги можно так заколдовать одежду, что она будет скрывать все недостатки человека. Например, небольшой животик беременной, или кривые ноги, или несвоевременную эрекцию. Как сейчас.
Поттер, не отпуская его из плена своих ярких глаз, сделал шаг вперед. Люциусу до боли захотелось стиснуть его в объятьях, целовать, гладить и ласкать. До изнеможения, потери власти над собой и униженных просьб подростка его хорошенько оттрахать.
Недаром Малфой всю свою жизнь тренировал выдержку. Вокруг были дети, Поттер был одного возраста с его сыном, сын тоже находился рядом. Еще чуть-чуть – и эмпатический щит, которым, вместе с защитным куполом, Люциус окружил площадку для дуэлей, спадет. Драко, конечно, почувствует все это.
«Нельзя!» - приказал себе Люциус и, с глубоким сожалением, выставил беспалочковый воздушный щит, в который и ткнулся Поттер, не устоявший на ногах и покачнувшийся.
- Что ж Вы так неосторожны, - покачал головой Малфой и поддержал мальчишку за локоть. Между ними будто пробежала искра. В голове Люциуса стали появляться заманчивые картины. Он заканчивает урок и просит Поттера остаться. Когда все уходят, он впивается в эти розовые губы поцелуем, а потом укладывает юношу грудью на стол и…
«НЕТ! Что, месяц без секса, и ты уже бросаешься на детей?»
Внутренний голос вступил как нельзя вовремя. Люциус отпустил подростка и отошел подальше. Уроки в этом классе обещали быть наиболее невыносимыми.

***

То, что его одинаково влечет, как к парням, так и к девушкам, Рон заметил еще несколько лет назад. Долгое время его это очень смущало. Как ни странно, окончательно разобраться в себе ему помогли близнецы.
- Братишка, мы же чистокровные волшебники, - бодро сказал Джордж, все-таки разговорив мрачного брата.
- Выбираем не мы, выбирает магия, - объяснил второй брат.
- Мальчик, девочка, а разница? – спросили они уже вдвоем и сделали то, что повергло Рона в глубокий длительный шок – страстно поцеловались. Посмотрев на брата, глаза которого стали размером с блюдца, близнецы переглянулись и дали ему полистать свою подшивку порножурналов.
Так Рон примирился со своей тягой к обоим полам, но не со своим влечением к собственному закадычному другу. Рон понимал, что ему нравится Гермиона, она его даже возбуждала, хотя не так сильно, как один зеленоглазый гриффиндорец. Черные волосы на подушке, пухлые приоткрытые губы, хрупкое тело ловца, извивающееся под ним – все это снилось Рону уже почти месяц. Жить с Гарри в одной комнате становилось все труднее. Друг же был просто воплощением гетеросексуальности и невинности. Иногда у Рона возникало чувство, что Гарри его просто провоцирует, когда водит, задумавшись, пером по губам или облизывает пальцы, вымазавшись в какой-нибудь сладости. Но Поттер совсем не понимал, что с Роном делают его даже самые обыденные жесты.
И тут такой подарок судьбы! Увидев Гарри в женском обличье, Рон неописуемо обрадовался, подумав, что у него все же есть шанс. В тот вечер он ушел не из-за презрения к выставившему напоказ собственную ориентацию подростку, как объяснила себе его отсутствие Гермиона, нет, он ушел, потому что готов был кончить на месте просто от вида «Лили».
Потом, когда Гарри ему сказал, что не знал о значении своей шутки, он очень разозлил Рона, заявив, что даже не думал о своей ориентации. Напряжение последнего месяца дало о себе знать, и рыжик поцеловал свое зеленоглазое наваждение. После этого он просто не мог смотреть другу в глаза и сбежал, не зная, как вести себя дальше.
А как он ревновал! К Гермионе, к Розалинде, к Джинни, к Снейпу, который посмел танцевать с ЕГО Гарри, к Симусу. Этим утром он был самым несчастным человеком на свете, ведь Гарри вернулся поздно, взъерошенный и счастливый, что могло означать одно – на свидании, куда тот вчера ходил, точно что-то произошло.
Когда Рон увидел записку Гарри, сердце его упало в пятки. У рыжика хватило сил лишь кивнуть. Потом, стоя в толпе рядом с Гермионой и наблюдая за дуэлью Гарри и Малфоя, Рон прошептал девушке на ухо: «Не жди нас с Гарри. Мы попробуем помириться». И понятливая подруга, бросив на него полный боли взгляд, ушла одна, а он стоит под кабинетом и ждет своего друга, и его трясет от мысли о предстоящем разговоре.

***

Гарри вышел из кабинета ЗОТИ, где его уже ждал друг. В тишине они дошли до ближайшего пустого класса. Гарри лишь надеялся, что Рон тоже не хочет разговаривать на людях. В Комнату-По-Требованию Гарри идти не захотел – очень свежи были воспоминания.
И вот они с Роном сидят на соседних партах друг напротив друга. В комнате очень тихо, и ни один из них не стремится первым нарушить тишину комнаты. Гарри облизал пересохшие губы. Видимо, начинать придется ему.
- Рон, прости меня, пожалуйста, за мой хэллоуинский костюм. Я действительно не знал.
Рыжик махнул рукой:
- Да ладно, проехали. Прости меня ты за, - Рон запнулся, - то, что я сделал утром в субботу.
Гарри покраснел:
- Не за что. Я же ответил, и мне понравилось.
Рон резко поднял голову:
-Понравилось?
- Рон, пойми меня правильно. Ты мой друг, и именно так я к тебе отношусь. В смысле, я никогда не думал о тебе, когда мастурбировал, не видел о тебе, да и о любом другом человеке, эротических снов. Давай забудем все и будем дружить, как раньше?
Рон побагровел, что с его рыжими волосами смотрелось очень интересно, слез с парты и подошел ближе к Гарри.
- А я видел сны о тебе и дрочил в ванной, представляя тебя!
Рыжик подошел вплотную к Гарри:
- Ты подумал?
Гарри вздохнул:
- Если я решу попробовать с мужчиной, то это будешь не ты. Мне потом будет стыдно перед Гермионой. Тем более что для меня это будет лишь эксперимент.
Рон, не обращая внимания на то, что там говорит Гарри, подтянул его к себе и поцеловал. Колено Поттера зажали крепкие бедра, и верхней частью своего бедра он почувствовал что-то твердое и горячее. Когда Гарри очнулся от поцелуя, его форменные брюки уже были расстегнуты, а член гладила забравшаяся в трусы рука с шершавыми мозолями. Он хотел что-то сказать, но его рот снова заняли поцелуем, а его рука каким-то непостижимым образом оказалась на ширинке друга. На него нахлынуло безумное желание, и он, не понимая уже, что делает, расстегнул молнию и стал ласкать чужой член. Оба выдержали недолго, сначала кончил Гарри, чуть позже – Рон. Будто очнувшись ото сна, подростки посмотрели друг на друга.
- А как же Гермиона? - тихо прошептал Гарри.
- К черту ее. Я хочу тебя. Тебе понравилось?
Поттер моргнул и еще раз облизнул губы, что моментально вызвало еще один поцелуй.
-Ощущения сильные. Но не такие, как с девушкой.
-Лучше или хуже?
- Одинаково, я бы сказал. Хотя я не знаю, я же не дошел до конца, - пауза, - исследуя возможности.
- Угу, а хотел бы? Со мной? В качестве эксперимента?
Гарри задумался.
- Наверно, да.
Рыжик застегнул брюки друга и наложил на них очищающее заклинание.
- Пошли.
- Куда, - недоуменно спросил Гарри.
- В Комнату-По-Требованию, пока ты не передумал.

***

Северус проснулся от поглаживания по спине. Еще не отойдя от сна, он тихонько застонал, настолько это было приятно, потом медленно открыл глаза – и сразу же столкнулся с обеспокоенным взглядом стальных глаз.
- Добрый вечер. Я за зельем зашел, - улыбнулся Люциус. – Что-то я не замечал, чтобы ты спал днем.
Северус перевернулся на спину и тихо выругался. Надо же было заснуть на диване. Спать он не собирался, просто прилег на диван почитать новую статью в «Вестнике зельеварения». И незаметно заснул. И, конечно же, во сне перевернулся на живот. Теперь все мышцы свело.
- Заживляющие зелья и заклинания требуют много сил, как магических, так и физических, - ответил Северус, растирая плечо.
- Так ты еще не отошел? М-да, Лорд был в ударе. Так говоришь, он теперь выглядит как раньше?
- Глаза только красные, - подтвердил Снейп, садясь на диване и подавив в себе желание поморщиться. Он прекрасно знал, что боль, его преследующая, фантомная. Все внутренние повреждения давным-давно должны были зажить.
- Не хотел бы я попасться ему под горячую руку, если он в той форме, в которой был до его первого падения. Тогда я после его оргий неделю сидеть не мог, - Люциус мечтательно закрыл глаза. На белоснежную кожу легли длинные платиновые ресницы. Единственное, что у Драко было более красивым, так это ресницы. Длинные, закрученные, как у Нарциссы. Зато у Люциуса они были гораздо более естественными и Северусу нравились больше.
Пока Снейп любовался его ресницами, Люциус открыл глаза и посмотрел на друга с неожиданной догадкой:
- Северус, он с тобой…
Договорить он не успел, Снейп наложил на него Силенцио.
- Не хочу, чтобы это было произнесено вслух. Фините Инкартатем!
Малфой посмотрел уже понимающе:
- Так мои предположения верны?
- Скорее он не со мной, он меня, - мрачно ответил Северус и отвернулся, он терпеть не мог признаваться в своих слабостях, - это не подлежит разглашению. Ты, конечно, и сам понимаешь, но подстраховаться стоит.
Когда-то давно они дали друг другу нерушимые клятвы, что будут держать в тайне информацию, которая «не подлежит разглашению». Это было хорошим выходом: клятва не давала ничего рассказать никакому другому человеку, даже под веритасерумом и другой нерушимой клятвой, произнесенной позднее. Эти клятвы значительно укрепили их дружбу, потому что у каждого из них появился человек, которому можно было бы довериться, не опасаясь предательства.
Люциус кивнул, немного помолчал и спросил:
- Так до этого ты не…
Северус рассвирепел:
- Люциус, ты уже второй за последние сутки, кто об этом спрашивает. Последний раз повторяю: я не интересуюсь мужчинами! Любого возраста и вида! Твоим сыном в том числе!
- Я сожалею, Северус, действительно, сожалею, - виновато сказал Люциус. – Если бы интересовался, это было бы легче пережить.
Поднявшись с дивана, Малфой подошел к столу, взял чистый лист пергамента и что-то на нем написал.
- У Лорда весьма своеобразное чувство юмора. Ему нравиться думать, что секс с ним запомниться надолго. Если ты заметил, он не использует Лубрикантум, у него свое заклинание смазки, - Люциус презрительно усмехнулся, - после него повреждения не заживляются обыкновенными зельями или заклинаниями. Я долго составлял это зелье. Но оно должно помочь.
Северус заглянул в пергамент:
- Возможно. По крайней мере, ничего вредного для здоровья не вижу. Наносить на повреждения?
- Да, - Малфой тронул друга за плечо, - у тебя мышцы как каменные. Хочешь, сделаю массаж?

***

Гарри и Рон очень быстро шли. Так быстро, что Гарри даже не успел подумать, на что он только что согласился.
Вот и седьмой этаж. Пока Поттер пытался отдышаться, Рон несколько раз прошел около нужной стены. Вскоре там появилась дверь. Рыжик схватил несопротивляющегося растерянного друга за руку и впихнул вовнутрь, потом зашел сам. Дверь медленно стала исчезать. Но Гарри уже этого не видел. Прижатый сильным телом к стене, он отвечал на яростные поцелуи со всем пылом, с каким только мог. Почувствовав на себе чужие руки, ласкающие его плечи, спину, ягодицы, он гладил, кусал, целовал в ответ. Мысли будто растворялись в удовольствии, получаемом им, становясь все более неуловимыми.
Рука Рона легла ему на пах. Гарри ахнул и шире расставил ноги, чтобы обеспечить лучший доступ. Но тут ласкающие прикосновения исчезли. Он потянулся вслед за ускользающими от него руками.
- Ты точно не передумал? - услышал он вопрос, будто сквозь вату. Гарри даже не понял смысла фразы, настолько ему не хватало прикосновений. Он тихонько захныкал, протягивая руки к человеку, который дарил ему такие потрясающие ощущения. Этот человек был рядом, и Гарри сделал шаг вперед, вжимаясь в мускулистое тело.
Больше не было сказано ни слова. Рон повел Гарри к кровати, именно такого вида, какого боялся накануне Гарри, на ходу раздеваясь сам и раздевая любовника. На покрывало они упали уже вдвоем и обнаженные. Некоторое время они целовались, пытаясь соприкоснуться как можно большей площадью тела.
Но Гарри этого было мало. Невообразимо мало. Он заглянул в широкие черные зрачки партнера, окруженные ярко-голубыми радужками и представил, как тот входит в него, Гарри скрещивает ноги над покрытыми веснушками ягодицами и извивается от наслаждения, придавленный к кровати крепким теплым телом.
Рыжий что-то прорычал сквозь зубы, и в Гарри толкнулось что-то огромное и скользкое. Он закричал от невыносимой боли, по щекам поползли тонкие дорожки слез. Гарри попытался отодвинуться, судорожно сжался, но от этого стало еще хуже.
- Больно, не надо, пожалуйста, больно, - шептал Гарри, умоляюще вглядываясь в затуманенные почти черные глаза любовника. Тот не отвечал ничего, только гладил его по бедру и медленно, но неумолимо притискивался внутрь. После нескольких мучительных толчков Гарри вдруг выгнулся и застонал. Боль никуда не исчезла, просто к ней добавилось еще и удовольствие. С каждым новым толчком Рона, он чувствовал новую вспышку боли, а за ней – не менее острую вспышку удовольствия. Член, поникший было, снова стал твердеть, и, зажатый между двумя животами, приносил довольно приятные ощущения.
Гарри, может, даже и стало бы нравиться происходящее, если бы член у рыжика был поменьше, и ему не было бы так больно. Тут Рон дернулся и, с совершенно счастливым выражением на лице, обмяк. Поттер почувствовал, как внутри разливается тепло. Рон приподнялся на локтях, одновременно выходя из него. Гарри непроизвольно дернулся и закусил губу. Рыжий смотрел виновато:
- Какая же я сволочь. Ты даже не…
На член Гарри легла рука и стала его ласкать. Но прикосновения отзывались где-то внутри неприятными уколами. Подросток убрал руку и прошептал:
- Не надо.
Рон поднял на него блестевшие от слез глаза:
- Я идиот. Я столько об этом мечтал и все испортил. Прости меня, прости…, я виноват, - шептал рыжик, целуя желанное тело, куда попадет.
Гарри тяжело вздохнул, привлек к себе друга, у которого явно прогрессировала истерика, и успокаивающе гладил его по спине и голове, пока тот не заснул.
Потом он поднялся, оделся, сдерживая стоны, когда ему приходилось нагибаться, и, бросив разочарованный взгляд на даже во сне хмурящегося друга, вышел из комнаты.

Глава 17

Глава 17. Неужели я все-таки допишу этот … понедельник?

Гарри брел по коридору, совсем не скрываясь. По иронии судьбы он не попался на глаза ни Филчу, ни Снейпу, ни какому-нибудь другому преподавателю, патрулирующему школу. Он шел, пошатываясь и всхлипывая: ему было не только физически плохо, но и душевно. И душевно, наверно, на порядок хуже.
Рон, один из двух людей, на которых он мог положиться всегда. Друг, к которому можно было обратиться, несмотря ни на что. Да, они не всегда ладили, но столько вместе пережили!
С ним творилось что-то непонятное - это Гарри знал и раньше, зато теперь он уверился, что это «что-то» определенно ничего хорошего ему не обещает. Даже старший Малфой на это «что-то» повелся. Поттер определенно видел его расширившиеся зрачки. Да что там Малфой! Даже Рон, и тот не устоял.
«Знакомьтесь, Гарри Поттер – человек… и афродизиак», - пошутил про себя подросток. Скорее всего, его кто-то проклял. Гарри поежился, представляя, как за ним бегает вся школа. На мгновение ему захотелось запереться где-нибудь и не выходить «на люди» вообще. Если бы можно было спросить у Гермионы, но девушка ни за что бы от него не отлипла, пока не выпытала бы все подробности. У кого он еще мог спросить? Гарри не мог даже представить, что разговаривает о таком с Дамблдором. Значит, МакГонагалл тоже отпадает, впрочем, как и Помфри – обе первым делом потянут его к директору. Вот если бы у него со старшим Малфоем были отношения получше, с ним можно было бы поговорить. Теперь, когда они условно безопасны, можно попробовать. Не зря же Малфой его тогда спас. Так что можно сказать, что он опробовал на себе гаррино проклятье целых два раза.
В принципе, таких взрослых, к кому действительно можно было бы пойти с такой проблемой, в Хогвартсе не было. Снейп наверняка знал, что случилось, но идти к нему Гарри даже не думал. Собрать бы кости после завтрашнего «разговора».
Поттер хлопнул себя по лбу. Как же он мог забыть, что есть взрослый, к которому всегда можно пойти со своей проблемой, который принял бы его любым, что бы он ни сделал. Ремус. Гарри все равно собирался ему написать.
А ведь оставались еще два вопроса: кто это сделал и как себя вести с Роном. Первый вопрос он в таком состоянии обдумывать отказывался. Что до второго… Отчасти, в сложившейся ситуации виноват не настолько рыжик, насколько сам Гарри. Ведь с ним такое не в первый раз. У него был шанс отказаться. Даже два. С какой стати он согласился?
А ведь он еще и подстегнул Рона легилименцией. Он был практически уверен, что те картины, которые он воображал себе, видел еще и рыжик.
«А в фантазиях все это выглядело намного приятней, - мелькнула непрошеная мысль, - находят же в этом некоторые люди удовольствие. Да, все это, конечно, приятно: поцелуи, прикосновения, ласки, но окончание… - Гарри вздрогнул, - это если мне так паршиво, то как себя будет чувствовать Рон? Как бы было хорошо вернуть время назад, все забыть, как страшный сон».
Гарри резко остановился. Пусть он не в состоянии все это забыть, но он может заставить забыть обо всем Рона. Летом Обливиэйт у него прекрасно получался. Какие там у него побочные действия? Головная боль?
В голове Гарри созрел план.

***

- Массаж, - повторил Северус. – Без всякого сексуального подтекста?
- Если не захочешь, то без.
- Масло нужно?
Люциус лишь кивнул, занятый трансфигурацией дивана в довольно высокую кушетку. Северус лег на живот, подставляя спину сильным рукам.
- Я только одно не пойму, что его во мне привлекло. Информацию можно было выпытать миллионом других способов. А на меня у него еще должно было встать. Не сказать, что я сильно привлекательный мужчина.
- Это ты у меня спрашиваешь? – насмешливо протянул Малфой. – Или нарываешься на комплимент?
- А если объективно?
- Если объективно, то, я думаю, ты не обидишься, если я с тобой соглашусь. Ты не красив в общепринятом смысле этого слова. Хотя это можно исправить. Если бы ты чаще мыл голову, если тебя свозить куда-нибудь позагорать. Да и отбелить зубы тебе не помешало бы, и тренажеры, раз тебе летать не нравиться, тоже не помешали бы в твоей халупе. Ты по магазинам когда последний раз ходил?
Северус, к этому времени просто растекшийся разомлевшей лужицей по кушетке, почти промурлыкал:
- Люциус, ты же прекрасно знаешь, что все это просто идиотизм чистейшей воды. Волосы я и так мою дважды в день, они все равно жирнеют через полчаса, я не загораю, даже если очень захочу, зелья, отбеливающие зубы, их портят, а на то, чтобы заняться собственной фигурой, у меня нет времени.
- Северус, ты же хороший зельевар. Неужели ты не можешь придумать каких-нибудь зелий для зубов и волос, которые бы тебя устраивали?
- Я пытался, неужели ты думаешь, что мне наплевать на то, как я выгляжу? Нет таких средств.
Люциус молча растирал плечи Северуса. Видимо, именно так он и думал.
- Знаешь, - Малфой собрался с мыслями, - несмотря на все недостатки твоей внешности, к тебе тянет.
- Эту тягу я уже почувствовал на себе, - беззлобно проворчал Снейп.
- Я уверен, у тебя в роду были вампиры.
- Ты в своих предположениях не одинок, - хмыкнул Северус. – Полшколы считает так же.
- А вторая часть школы?
- Вторая считает, что я и есть вампир.
Люциус усмехнулся:
- Северус, если бы ты женился на ком-нибудь с кровью вейл, у вас мог бы любопытный отпрыск появиться.
- Думаешь?
- Представь. Вейлы и вампиры – гремучая смесь. Моногамия – у первых и полная сексуальная разнузданность – у вторых. И просто непреодолимое притяжение, как и к первым, так и ко вторым. К нему бы людей действительно тянуло. Лично я бы такого подростка в школу не отпустил бы. Он, в отличие от тебя, был бы бисексуален. Вейлы вообще биполярны, а вампирам всегда было все равно, с кем спать. После вхождения в наследие он бы наверняка стал сексуально несдержанным. И…
Северус приподнялся на локтях и повернулся назад, видимо, желая что-то спросить. Люциус замолк, облизнул губы и убрал руки с его спины, неожиданно спросив:
- Северус, а что ты думаешь, скажем, о Нарциссе, как о женщине?
Снейп усмехнулся:
- Ты мне что, решил ее сосватать и посмотреть на нашего отпрыска? Так я тебе напомню: разводы в семье Малфоев запрещены.
Северус встретился взглядом с Люциусом и испугался: Малфой смотрел на него… с безумным желанием?
- Люциус, о чем ты сейчас думаешь?
Блондин сглотнул, пожирая его глазами:
- Тебе об этом лучше не знать.
Северус уже прикидывал варианты. Прошло двадцать лет, а ситуация не изменилась – Малфой все равно был сильнее физически и магически. Единственное, на что он мог надеяться – это знаменитая выдержка семейства Малфоев.
Снейп ждал, затаив дыхание. Он же имел право знать намеренья человека, который смотрит на него ТАК?
Северус легонько скользнул по периферии сознания друга и сразу же отпрянул назад. Через некоторое время он сел на кушетке, не сводя с Люциуса взгляда:
- Ведь знал же, что из этой идеи не выйдет ничего хорошего.
Малфой кивнул:
- Северус… Пожалуй, мне стоит уйти.
Люциус скрылся в камине. Северус обессилено откинулся на кушетку. Это был первый раз с того случая в Малфой-меноре и второй раз вообще, когда Люциус позволил себе смотреть на него с нескрываемым вожделением. Манера старшего Малфоя общаться именно со Снейпом всегда отличалась умеренным флиртом. Для остальных он был надменным аристократом, а рядом с Северусом будто оттаивал, даже с сыном он общался более холодно. Он радовался как ребенок, когда у него получалось заставить Снейпа смутиться, хотя бы внутренне. Это он всегда прекрасно чувствовал. Он мог отпустить безобидное заигрывающее замечание, мог погладить, но в рамках приличия, по спине или по плечу. И массаж это был не первый.
На следующее утро после того, как Северус выставил его из своей комнаты, Люциус пришел с повинной и пообещал, что подобного больше не повториться. И до этого времени держался.
Снейп прекрасно знал, что он до сих пор остается для Люциуса желанным, по какой-то неизвестной причине. Северус подозревал, что это оттого, что Малфой его так и не получил. Именно поэтому аристократу по отношению к Северусу ничего не «светило». Даже если бы Снейп был геем, он бы ни за что не стал очередным пунктом в списке любовных побед развратного блондина.
Но… Люциус настолько его хотел, что серьезно задумывался о предложении Северуса о перемене пола, а именно об оборотном зелье. Для себя, естественно.
И больше всего пугало Снейпа то, что если бы Малфой высказал свое предложение вслух, он бы на него согласился.

***

Драко очень хотел поговорить с отцом, но Люциуса весь вечер не было в его комнате. Было уже довольно поздно, когда он вернулся, причем в совершенно расстроенных чувствах.
Младший Малфой успел выйти из комнаты в коридор, прежде чем почувствовал, как отец ставит эмпатический щит и защитные заклинания. Собственно, никакие заклинания подобного рода никогда Драко не останавливали. Но лет с четырнадцати он знал, что врываться к Люциусу без серьезной на то причины – себе дороже. Защитные заклинания в их ситуации были сродни табличке «Не беспокоить».

Драко был в ярости. Что значит, кататься на Вихре после семи запрещено! Это издевательство просто! Да после Вихря ему любая другая лошадь будет казаться невозможно медленной и неповоротливой.
Что значит сумерки! Он умеет ездить на лошади даже с завязанными глазами. Что этот тролль ходячий понимает!
Вот и дверь отцовского кабинета. Не обращая внимания на запирающие заклинания, вообще их не заметив, Драко врывается в комнату, жалея, что заколдованной дверью нельзя хлопнуть. Все двери в Малфой-меноре были как нормальные двери, только в кабинете была бесшумная – отец не любил, когда посторонние звуки мешали ему работать.
Драко застыл, затаив дыхание. Отец… отдыхал на кожаном диване. Без мантии, в одной рубашке и брюках. Трусов, как и на большинстве чистокровных, на нем не было. Не любили потомственные волшебники эту деталь одежды. Привыкнув к просторным мантиям и домашним халатам – ни под первое, ни под второе белье не предусматривалось – они предпочитали свободу во всей остальной одежде.
Как юноша разглядел подобную деталь? Очень просто. Брюки, как, впрочем, и рубашка, на мужчине были расстегнуты. А занимался он…не совсем тем делом, на которое можно было бы смотреть его сыну.
Он мастурбировал. Откинувшись на спинку дивана, по которой рассыпались пряди его платиновых волос, и закусив нижнюю губу, он легонько гладил аккуратный, довольно длинный, но не особенно толстый член по всей длине, большим пальцем лаская головку. Вторая рука скользила по его телу: длинные аристократические пальцы потерли сосок, пробежались по животу, серебристым волоскам в паху, осторожно сжали яички и продолжили свое путешествие в обратном направлении.
Люциус был прекрасен. Драко понимал, что ему необходимо уйти, пока отец его не заметил. Тем более, что у Люциуса стоял ментальный щит, который просто трещал по швам.
Но Драко не мог отвести восхищенного взгляда. Уйти сейчас казалось ему просто кощунством. Это было самое восхитительное и возбуждающее зрелище, которое он видел. Тем более, что…у него была эрекция! Собственно, первый раз в жизни. Ранее он был лишен подобных подростковых «радостей».
Юноша не жалел, что он остался. По крайней мере, в этот момент. Если бы он ушел, он бы не увидел, каким одухотворенным делается лицо отца во время оргазма, не наслаждался бы видом его члена, извергающего струи белой жидкости, оседающей каплями на черном шелке брюк и кремовом атласе живота, не услышал бы его стонов, не почувствовал бы настоящего вожделения и удовлетворения, когда щит все же не выдержал и выпустил наружу все таившиеся за ним эмоции.
Это было последней каплей. Драко и не знал, что это так сладко, так мучительно ярко и невозможно приятно – получать оргазм.
Люциус тем временем спокойно почистил себя, застегнул и расправил заклинанием одежду, заклинанием же собрал волосы, и только потом поднял голову.
Сказать, что Драко почувствовал отцовскую злость – на самом деле ничего не сказать. Нет, Люциус не был зол, он был невозможно разъярен, хотя внешне это почти никак не передавалось. Разве что жилка на виске дергалась и зрачки сузились.
Драко растерялся. Теперь пришли и замешательство, и стыд, и смущение, и понимание неправильности происходящего. Он… отец…такой ситуации не должно было случиться.
- Прости, - виновато прошептал Драко и посмотрел Люциусу в глаза. – Меня тут не было. Я только что пришел.
Взгляд старшего Малфоя стал неосмысленным, буквально на несколько мгновений. Потом Люциус пришел в себя и заметил Драко, который тем временем уже отошел к двери.
- Добрый вечер, Драко, - сердито посмотрел он на сына. – Позволь узнать, что ты тут делаешь?
- Извини, отец, я не заметил охранные заклинания. Больше такого не повториться.
- Очень на это надеюсь. А пока будешь наказан. Неделю никаких лошадей. Понятно?

Драко вынырнул из воспоминаний и понял, что где-то на окраине его сознания его что-то беспокоит. Прислушавшись к себе, подросток понял, что это чужие эмоции. Причем очень близко, буквально в пару метрах.
Человеку, эмоции которого чувствовал Драко, откровенно не позавидуешь. Ему противно, стыдно, больно, он отвратителен сам себе, ему кого-то жалко, он смущен и растерян.
Почему он так хорошо различает все оттенки чувств чужого человека? Значит, человек не чужой.
«Отец в комнате, крестного я не чувствую вообще никогда, Панси не обладает подобным эмоциональным диапазоном. Неужели Поттер?»
Драко стало интересно, и он выглянул за дверь их с отцом апартаментов. Он не ошибся – действительно, Поттер. Стоит, прислонившись к стене. Выглядит паршиво: бледный, с запавшими глазами, губа кровоточит. В руке бутылка огневиски. Ему повезло, что Драко поставил на этот коридор отвлекающие чары. Иначе его бы уже давно кто-нибудь выловил.
Поттер тихо застонал и резко откинул голову назад, сильно ударившись о стену и тихо застонав.
- Поттер, тебе плохо?
Гриффиндорец приоткрыл один глаз:
- Малфой, - грустно заключил он, - наиболее подходящее окончание этого вечера.
- Поттер, что с тобой? Может, Помфри позвать? Я же вижу, с тобой что-то не так.
- Да, мне плохо. Можешь радоваться. Хочешь, можешь посмеяться, разрешаю. Если хочешь, можешь меня добить, как мне стать, чтобы тебе было удобнее?
Поттер говорил так, как говорят люди, которым все равно. Драко прислушался к эмоциям. Шок, глубокое потрясение, сожаление…
- Не с кем смеяться.
- В смысле? – на Малфоя смотрели уже два зеленых глаза, какого-то болотного оттенка.
- Смеяться над кем-то интересно компанией. Что бы было кому слушать твои остроты, восхищаться твоим умом и чувством юмора. В одиночку издеваться не имеет смысла.
- Почему не с кем?
- Да потому, Поттер, что теперь я изгой. Мне абсолютно не с кем поговорить.
- Разговариваешь же ты со мной?
- Потому и разговариваю.
- А мне всегда казалось, что ты задираешь меня для собственного удовольствия, - Поттер, пошатываясь и поморщившись, отошел от стены и непонимающим взглядом осмотрел бутылку.
- Поттер, ты же пьяный!
- Не-е, Малфой, я всего пару глотков из этой бутылки выпил. Для храбрости.
Драко усмехнулся:
- По-моему, как раз этого у тебя всегда было в избытке. Так ты не сказал, что с тобой. Тебя кто-то побил?
- А что, похоже? – Поттер зашатался и, если бы Драко не подхватил его, наверняка бы упал.
- Нет, но выглядишь ты не особо хорошо.
- Х-хочешь сказать этому человеку спасибо?
Драко всмотрелся в лицо гриффиндорца. Капельки пота на лбу, глаза закатываются. Без колдомедика тут точно не обойдешься.
- Да, Поттер, найду этого…ублюдка и скажу ему просто огромное «СПАСИБО», - злобно прошипел Драко.
- Малфой, ты, наверно, моя галлюцинация.
Драко стало смешно.
- Почему ты так думаешь?
- Ты такой, - Поттер вздохнул, - милый. В реальном мире Малфой не такой.
- Да?! Я всегда считал себя, по крайней мере, симпатичным.
- Нууу, да. Он, наверно, красивый, но такой, такой…
- Какой?
- Холодный, ледяной, понимаешь, ни одной эмоции, как кукла.
- Надо же, - покачал головой Драко.
Поттер ущипнул себя и тихо вскрикнул:
- Если это галлюцинация, почему я чувствую боль?
Драко поднял бровь:
- Может, тебе она тоже чудится?
Поттер потер лоб:
- Наверно.
- Давай я тебя полечу?
- Я же говорю – галлюцинация, - хихикнул брюнет, - или ты мне просто снишься.
- Так как насчет лечения?
- А смысл?- успевает прошептать Поттер, глаза его закатываются окончательно, и он валится на Драко. Некоторое время Малфой пытается привести его в чувство, но у него не получается. Тяжело вздохнув и облегчив вес Поттера, он подхватывает его на руки и несет к себе в комнату, на ходу заметив, что на комнату отца по-прежнему наложены защитные заклинания. Сам Драко лечить боится, в его жизни уже был опыт неудачного лечения. Значит, придется звать крестного.

Дата добавления: 2015-10-24