Конфликт между советским Союзом и Китаем 4 страница

Если же отпадает это основание для раскола, то не остается никакой другой видимой его причины, кроме стремления КПСС любой ценой удержать свое ведущее положение в коммунистическом рабочем движении и использовать это положение в странах-сателлитах ради государственных интересов Советского Союза...

На протяжении 1963—1964 гг. в брошюрах, журналах, газетных статьях, появившихся в Советском Союзе, а также в прессе примыкающих к Москве коммунистических партий был выдвинут целый ряд обвинений против руководства Китая, например, в антимарксизме и троцкизме.

Но что понимается под “троцкизмом”? Если считать “троцкистом” любого коммуниста, не согласного с политикой КПСС, который считает, что после смерти Ленина руководство КПСС в моральном и интеллектуальном отношении деградировало и переродилось, то китайцы без сомнения троцкисты, как и я сам и почти все старые революционеры в Советском Союзе.

Однако между китайцами и теми, кого в различных странах относят к троцкистам, существуют огромные различия. Троцкисты многое подвергают критике, в некоторых случаях, вероятно, справедливой, но никогда и нигде не сделали ничего положительного для рабочего класса.

А китайцы освободили 700 миллионов человек от феодализма и капитализма.

Хочу сказать несколько слов о Троцком. Еще во время первой мировой войны я прочитал его антивоенную брошюру, но познакомился с ним лично только в Москве. Наши отношения были всегда корректными, но дружбы между нами не возникло, как это было, например, с Бухариным, Радеком и Осинским. Я вспоминаю день моего прибытия в Москву на второй конгресс Коминтерна. Это было 20 августа 1920 г. Мы вышли с Бухариным из Андреевского зала, где шло заседание, и в коридоре проговорили около двух часов — о философии! Я рассказал ему о последней книге Гуссерля, он мне — о Богданове. О заседании Конгресса он заметил: “Это начальная школа коммунизма, Вы в ней не нуждаетесь”.

Троцкий был тогда руководителем “Реввоенсовета”, т.е. военного министерства. Когда я приходил к нему по делам Коминтерна, он бывал изысканно вежлив, провожал меня до двери, помогал надеть пальто, словом, вел себя на манер “западного” интеллигента. Он был блестящим оратором и пользовался большой популярностью, и когда выступал на Красной площади, его голос можно было услышать отовсюду (громкоговорителей тогда еще не было).

На III конгрессе Коминтерна доклад О международном положении должен был сделать Ленин. Я подготовил для него большой материал. Ленин с интересом выслушал меня, но сказал, чтобы я передал это все Троцкому, который выступит с докладом. Я был выбран председателем комиссии по этому пункту, и вместе с Фрелихом и Троцким мы сформулировали окончательный текст тезисов.

Наш разрыв произошел в 1925 г. в Берлине. Однажды в моем небольшом кабинете появился тогдашний наш посол Крестинский[32] и сказал мне, что со мной хочет поговорить гость из Москвы. Троцкий приехал тогда в Германию инкогнито на лечение. Тогда уже он был понижен Сталиным в должности и перемещен на весьма значительный пост.

Сначала мы обсуждали вопросы Коминтерна. Разговор зашел о возможности построения социализма в одной стране. Когда я подтвердил, что допускаю такую возможность, Троцкий впал в ярость, и разговор закончился его театральной фразой: “Мы еще встретимся на разных сторонах баррикады”.

Сегодня, спустя 40 лет, я должен признать, что относился к Троцкому с предубеждением. Я был еще во власти первоначального энтузиазма по поводу победы пролетарской революции в России и не желал прислушиваться к его критике, а тем более верить его утверждениям о начавшемся перерождении партийной верхушки.

Было бы интересно сегодня перечитать его работы. К сожалению, состояние моих глаз не позволяет мне этого...

У нас обвиняют китайскую компартию в национализме. Но что мы понимаем под “национализмом” и “националистами”? Если китайцы высоко ценят свою древнюю культуру, если они высоко ценят народ, который сверг в результате героической борьбы вековой гнет империалистов и феодалов и открыл путь к построению социализма, то это нельзя назвать национализмом и вполне совместимо с пролетарским интернационализмом. В этом смысле гордится собой и русская нация. Это не национализм, если русский с гордостью говорит о достижениях русских математиков и физиков (некоторые, возможно, втайне сожалеют при этом, что среди них так много евреев) или прославляет космонавтов. Это не противоречит пролетарскому интернационализму.

Примечания

[1] Исключение составляют Югославия и в Последнее время Албания. Тито и Ходжа отстояли независимость своей позиции от Советского Союза. Конечно, если бы советские армии не победили Гитлера, сегодня не существовало бы ни независимой Югославии, ни независимой Албании, Но сегодня позиция Ульбрихта или Кадара определяется целиком и полностью Советским Союзом, по существу они являются секретарями обкомов — ГДР и Венгрии. Тито и Ходжа правят собственной властью.

[2] Отношения между Кастро и Советским Союзом были столь напряженными, что на Кубу был срочно послан Микоян, чтобы уладить дело. Характерно, что в кубинской прессе сообщались о прибытии Микояна лишь в нескольких строках, что никак не свидетельствовало о торжественной встрече.

[3] Тем временем в начале нюня 1964 г. Неру умер. Ему наследовал Шастри, деятель, как он сам говорит, «центра».

[4] Только во время широкомасштабного нападения Японии на Китай с целью его завоевания был заключен своего рода «союз» против Японии между Мао и Чан Кайши, который, однако, нарушался последним. Сталин заявил югославской делегации в 1948 г., накануне разрыва с Тито: «В случае с Китаем ошиблись мы. Как оказалось, китайские товарищи, а не советские, были правы».

[5] В 1961—1962 гг., когда Китай покупал пшеницу в Канаде и Австралии, мне доводилось слышать иной раз насмешки насчет краха «коммун» в Китае. Боюсь, что через несколько лет произойдет как раз обратное. Китай станет продавать зерно нам.

[6] В январе 1944 г. Димитров собрал остатки руководства венгерской партии, Нас было пятеро: Ракоши, я, Реваи, Фаркаш, Гере. Димитров меланхолически произнес: «Это все, что осталось от венгерской партии».

[7] Теперь это, естественно, никогда не нитруется.

[8] Во время голода высшим руководителям партии полагалась небольшая добавка к пайку. Однако пролетарская солидарность еще была так сильна, что Бухарин отказывался получать дополнительные продукты; специальным решением Политбюро его заставили брать их. Он приходил к нам в гостиницу «Люкс» в такой рваной рубашке, что моя жена почти насильно снимала с него рубашку и зашивала ее...

[9] Против меня самого ГПУ собрало толстый том ложных доносов! (По сообщению одного из моих учеников Русакова, который работал в министерстве юстиции).

[10] Письмо, которое я написал Сталину, желая обратить его внимание на уничтожение кадров Коминтерна, осталось без ответа и не имело какого-либо успеха. Оно было найдено в 1962 г. при просмотре личного архива Сталина (личное сообщение Пономарева, в то время секретаря ЦК). Характерно, что такое письмо было настолько редким явлением, что Пономарев тотчас же показал его Хрущеву!

[11] Ряд руководителей ГПУ — от Ягоды до Берия — были сами расстреляны...

[12] Наибольшей силы молчаливое преследование евреев достигло в последние годы жизни Сталина (арест цвета медицинской науки под предлогом сознательно проводимого саботажа, удаление почти всех врачей-евреев из кремлевской больницы и т.д.). Непосредственно накануне смерти Сталина Щербаков, тогдашний член “идеологической комиссии” ЦК, направил Сталину памятную записку, в которой ссылками на Маркса “доказывал”, что евреи никогда не могли быть честными сторонниками социализма, и предложил всех евреев сослать в Сибирь! Моя дочь рассказала мне, что в Сибири уже стояли наготове бараки для размещения евреев! Я не поверил — очень велико значение ученых-евреев в атомной физике...

[13] В 1956 г. во время венгерской контрреволюции Хрущев сказал в узком кругу: “Ошибка состояла в том, что в правительстве Ракоши сидело слишком много евреев”.

[14] Еще один печальный пример из другой области. В конце 1959 или начале 1960 г. великий физик Курчатов вручил Хрущеву документ, подписанный лучшими советскими учеными — естествоиспытателями, академиками, физиками, химиками, биологами и т. д. (мне выпала честь также подписать этот документ). В документе было показано, какой вред наносит монополия Лысенко биологической науке, и указывалось на необходимость реабилитации научной генетики. Когда Курчатов при первой возможности спросил Хрущева, что он ответит на это, тот заявил: “ Биология не математика, в биологии я и сам понимаю”. Невежество плюс мания величия!

[15] Подпевалы Хрущева беспрестанно повторяют, что он возродил “партийность”. Но это лишь по видимости так. Сталин вообще не созывал пленумов ЦК. Хрущев — созвал, но при таком количестве участников (6 тыс.), конечно, невозможно было решать серьезные вопросы. Это — не заседания пленума, а периодические массовые сходки.

[16] Я боюсь, что примерно в 1965 г. Советский Союз будет снова поставлен перед выбором: третья мировая война или согласие на падение социализма на Кубе. Интервенция США может быть не прямой, нападение могут совершить хорошо вооруженные Соединенными Штатами отряды кубинцев, совместно с Венесуэлой, или Гондурасом, или какой-нибудь другой страной Центральной Америки; США могут любое вмешательство Советского Союза объявить военной акцией на Американском континенте и ответить угрозой войны. Советский Союз не будет вести из-за Кубы мировой войны... Что-то вроде генеральной репетиции произошло весной 1963 г. Американцы ежедневно совершали полеты над Кубой. На протест Советского Союза США ответили незамедлительно и развязно: эти разведывательные полеты являются заменой инспекции ООН на месте, о которой была достигнута договоренность с Хрущевым и которую отклонил Кастро. Тогдашнее прегрешение Хрущева — его соглашение с Кеннеди без консультации с Кастро — получило отмщение.

[17] Козлов, который до начала 1963 г. являлся почти официальным наследником Хрущева, был вынужден удалиться с политической арены, так как был связан с ленинградскими спекулянтами валютой и пытался защитить их.

[18] В 1963 г. в советских газетах сообщалось, что один шофер остановился с грузом белого хлеба у булочной и предложил свой груз по дешевой цене заведующему; тот купил украденный у государства хлеб.

[19] Характерный эпизод из моей жизни. По работе мне приходилось иметь дело с некоторыми людьми из числа нынешних власть имущих, более всего с Пономаревым. В период правления Маленкова я застал его однажды в ЦК в новом кабинете, находившемся в помещении Маленкова. На мой вопрос, зачем он сменил свое рабочее место, он коротко ответил: “Ближе к начальству”.

[20] Ракоши после освобождения Венгрии жил в обычном доме из пяти комнат; в таких домах в Будапеште проживали до революции сотни врачей, адвокатов, архитекторов (в 1946 г. мы с женой жили у него как гости, когда я помогал ему в проведении стабилизации валюты). Однажды, как мне позже рассказывал Ракоши, его посетил Ворошилов, бывший тогда главой Союзной контрольной комиссии. Осмотрел его жилище и объявил, что для Генерального секретаря оно не годится: не обеспечена защита от возможного покушения. Спустя несколько лет Ракоши жил уже в строго охраняемом, расположенном в большом парке просторном доме с лифтом на второй этаж.

[21] Мой ученик, который в течение года преподавал в Китае, рассказывал мне, как смотрели китайцы на жен советских специалистов, которые, едва в китайских магазинах появлялись хорошие товары, спешили их купить, хотя для русских в Китае имелось хорошее специальное снабжение. Все советские служащие возвращались в Москву с бесчисленными, плотно набитыми чемоданами.

[22] Французский политический деятель-Миттеран, которого в течение нескольких часов принимал Мао, сообщает, что угощали его только чаем и сигаретами.

[23] Микоян принимал участие в революции в Азербайджане, Куусинен — в Финляндии. Сегодня ни один из них не играет более политической роли. Оба умели блестяще приспосабливаться: к Сталину, к Маленкову, к Хрущеву. Когда происходили совещания руководителей Коминтерна со Сталиным, Куусинен записывал каждое слово, которое тот произносил. Он обрушивался с резкими нападками на своих прежних товарищей по работе в Коминтерне — Троцкого, Зиновьева, Молотова и др., чтобы заслужить милость того, кто был у власти. Он умер в 1964 г. Его последним “деянием” были злобные нападки на Китай.

[24] Коммунистическая партия Китая намного моложе КПСС; первый съезд состоялся в 1921 г. Партия тогда насчитывала всего 58 членов; в 1925 г.—950, в 1927 г.— 58 тыс., главным образом это были крестьяне или солдаты - крестьяне по происхождению (“Очерки по новой истории Китая”, с. 28).

[25] Хрущев значительно снизил оклады бюрократии — министров, генералов, членов президиума Академии и т. п.; отменил “конверты” для министров и др., т.е. добавляемые сверх оклада тайные суммы (говорят, дополнительные оклады были восстановлены в других формах). Однако многочисленные привилегии остались нетронутыми. Ограничения не коснулись высшей партийной бюрократии. В сущности ничего не изменилось.

[26] Для методов тайной полиции характерен следующий случай, который произошел — я точно уже не помню — в 1943 или 1944 г. Я был приглашен в качестве свидетеля на заседание военного суда. Находившийся под арестом венгерский товарищ Рудаш обвинялся в том, что он был участником возглавляемой мною (!) террористической группы. Он был арестован, я был на свободе и давал показания о его невиновности (вместе с Гере и Ракоши)! Комментарии излишни. Рудаш, впрочем, был оправдан.

[27] Разоблачение для советских граждан не было в сущности разоблачением: каждый и без того знал все. Для меня единственным новым моментом была активная роль Молотова во всех жестокостях! Я имел с ним много дел, особенно в 1942—1945 гг., когда разрабатывал для правительства вопрос о репарациях. Он был всегда сух, корректен, вежлив, словом, всегда — министр. Он мог рассмешить или разозлить своей “корректностью”. В 1945 г., когда я вернулся из первой моей после освобождения поездки в Венгрию, я позвонил ему и спросил, не интересует ли его моя поездка. Он пригласил меня к себе. Я изложил ему свои соображения о классовых и партийных отношениях и т.д. Он задал несколько вопросов и закончил беседу словами: “Спасибо за информацию о Венгрии”. Как если бы я был послом капиталистической страны...

[28] На первом массовом собрании рабочих Будапешта, на котором я присутствовал, коммунисты хором скандировали: “Сталин, Тито, Ракоши!”

[29] Капиталистическая пресса, особенно американская, приписывала мне роль “экономического советника” при Сталине; это было справедливо только отчасти.

[30] Эта пунктуальность была у него общей чертой с Лениным, в противоположность барской манере Зиновьева, который вызывал к себе в Коминтерн по 10—20 человек и заставлял их ожидать часами. Однажды это возмутило меня, и я ушел. На следующий день секретарь Зиновьева сказал мне, что Зиновьев “удивился”, почему это я ушел.

[31] Как это получилось, мне неясно. Сначала с докладом были ознакомлены только немногие. Академики-коммунисты были приглашены в ЦК, где им был прочитан текст доклада под грифом “секретно”. Через несколько недель доклад читали на производственных собраниях беспартийных. Мне рассказывали из достаточно достоверных источников, что один из разосланных иностранным партиям экземпляров (якобы в Польше) попал в руки американского журналиста. После того, как текст был опубликован за границей и распространялся по радио, сохранение секретности у нас потеряло всякий смысл.

[32] Он был сторонником Троцкого и на большом показательном процессе был приговорен к смертной казни. Он был единственным из обвиняемых, отрицавшим свою “вину”.

Дата добавления: 2015-10-24