Значение Церемониальной Магии. За рамками обычных психологических исследований, являющихся основным занятием

За рамками обычных психологических исследований, являющихся основным занятием психиатрии, скрыт мир таинственных и сомнительных опытов, на которые психиатры отваживаются лишь изредка, оставляя их почти целиком неформальным исследователям. Этот мир — легендарная и чудесная Теургия, царство Магии и Колдовства, очаровывающее одних и вселяющее ужас в других, но только в нём и уживаются рядом абсолютные противоположности. Все парадоксы нашего мира обретают здесь реальность, противоречия логически сосуществуют, следствие опережает причину, а тень главнее своей сущности. Здесь видимое становится невидимым, и наоборот; здесь можно проходить сквозь стены и преодолевать расстояния, не тронувшись с места. Здесь сходятся параллельные линии и существует неведомый мир четвертого измерения; квадратура круга возможна в буквальном смысле. Здесь можно продлить жизнь, молодость даётся второй раз и даруется бессмертие. Здесь земля становится золотом, а золото — прахом. Здесь слова обладают созидательной силой, мысли — вещественны, желания всегда реализуются. Здесь мертвые оживают, и без труда можно пообщаться с духами; здесь человек становится святым или демоном, творцом или разрушителем. Здесь Закон Природы, заключающийся в причинной последовательности и необратимости её явлений, приостанавливается вмешательством более высокого закона— Закона Фантазии.
Но, к сожалению, эта колдовская страна во всех отношениях сравнима с призрачным золотом Страны Фей. Волшебное царство не выдерживает дневного света, не может устоять перед пристальным человеческим взглядом или проверкой разумом. Парадокс сразу становится разочарованием, антитеза — смехотворной, противоречия — бессмысленными; математические чудеса сводятся к каламбуру; эликсиры оказываются несостоятельны даже как слабительное; превращения и вовсе не нуждаются в разоблачении специалиста; волшебные слова оказываются варварским искажением мертвых языков и теряют свою силу с того момента, когда становятся понятны; умерших друзей и даже духов не удержишь, ухватив за полы их одежд, которые они тотчас сбрасывают и которые вовсе не похожи на мантию пророка Илии.
Этот лёгкий контраст демонстрирует существование, по крайней мере, двух точек зрения относительно Магии и её таинств — простой незамысловатый взгляд, преобладающий среди тех немногих очарованных магией, кто изначально не был отягощен разумом; и взгляд извне, сложный и неоднородный, но более приемлемый в силу одного только духа сомнения. Есть и третий взгляд, в котором достоверность легенды проверяется легендой же и одно чудо заменяется другим. Он не признаёт Закон Природы, чьи формулировки, в отличие от Закона Фантазии, строги; это— Croquemetaine, истолкованный Дьяволом, руны земли Эльфов в интерпретации сатаны; это — Закон Свечи и Колокольчика, Закон Экзорсизма (Изгнания Злого Духа) и его крайнее выражение— auto-da-fe. Согласно этому взгляду, мир чудес, за исключением Святого Трибунала, существует вне всякого сомнения; этот мир не таков, каким кажется на первый взгляд, но при свете лампад тот, кто верит в него, увидит желаемое; одним словом, ангелы этого мира предстают демонами, Melusines stryges, призраки — вампирами, заклинания и тайны — Черной Наукой. Но тут берёт слово сама Магия и отвечает, что существуют Черное и Белое Искусство, Искусство Гермеса (греческий бог, которому приписывалось владение тайнами магии, алхимии и т. д.) и Искусство Canidia, Наука Небес и Наука Бездны, Бог Metatron и Belial (Сатана). Это можно считать четвертой точкой зрения; все они, однако, обманчивы: и положительный взгляд на магию, когда оставшиеся приверженцы воспринимают её буквально; и негативная точка зрения, которая полностью отрицает магию, даже не задаваясь вопросом, что за этим кроется; и доказательство существования магии, исходящее из противного; и наконец, взгляд, что разделение магического искусства на Черное и Белое способно возродить его вновь. Если освободиться от этих иллюзий, останутся две действительно важные проблемы — проблема Мистики и проблема истории и литературы. Первая из них практически закрыта для обсуждения, потому что вопросы, которые она включает, вряд ли могут стать предметом дискуссии. Эту проблему, насколько она того заслуживала, мы уже рассмотрели. Что касается второй, она имеет большое значение и является целью данного исследования. Следует сказать несколько слов о том, почему она столь важна. Появление того или иного количества литературных произведений всегда имеет свою причину. Западноевропейская литература по магии, начиная со средневековья, не столь обширна. Значит, принцип, влияющий на процесс возникновения такой литературы, имеет историческую подоплеку, и то, что неясно в самих текстах, можно понять, обратившись к истории. Они воздействовали друг на друга; накопление текстов заложило основу для исторического исследования, что, в свою очередь, предоставило массу дополнительного материала для литературы, появившейся позднее. Но этот принцип - не единственный, и поэтому взаимовлияние литературы Магии и её истории весьма сложно и запутано, кроме того, существуют самые различные истолкования всех этих принципов взаимодействие литературы и истории Магии часто подменяется банальной связью всеобщего невежества и того, что расплывчато называется суеверием; эти и любые подобные интерпретации должны быть исключены из исследований, претендующих на научный подход. Все эти принципы, в основном, представлены в концепции существования во Вселенной каких-то таинственных сил, которые- человек мог бы использовать или, по крайней мере, следовать им в своих тайных делах. В конечном итоге, однако, все они оказываются вторичными, если не подчинёнными, по отношению к воле человека; так как даже в астрологии, которая была воплощением сил, самых что ни на есть фатальных, признавалось право руководить своей судьбой, а выражение sapiens dominabitur astris стало научной аксиомой. Эта концепция своё наивысшее развитие получила в доктрине существования невидимых разумных сил, с которыми мог вступать в контакт специально подготовленный человек; методы, с помощью которых осуществлялась эта связь, — это наиболее важные магические ритуалы, а книги, которые содержат в себе описания этих методов, называются Церемониальной Магией и являются наиболее важной частью этой литературы. Вот единственный, так сказать, момент, который необходимо понять, чтобы разобраться в истории предмета. Если бы Магия специализировалась на чтении по звёздам, ни о каком широком её распространении не было бы и речи, поскольку астрология предполагает специальное «умное» оборудование, которое, вообще говоря, было доступно лишь немногим. Если бы Магия сосредоточилась только на превращении металлов, она бы никогда не взволновала многих, но осталась бы тем, чем всегда была алхимия — донкихотством, весьма далеким от реальной науки. Мы можем обратиться к любой другой оккультной науке, но ни в одной из них нет ничего, что могло бы вызвать устойчивый и длительный интерес. Будучи ветвями одного древа, все они содержали какие-то элементы магии, но были второстепенны по отношению к тому, что было главой и венцом всего,— искусству, имеющему дело с духами. Предполагаемое владение тайнами этого искусства сделало Магию грозной силой и, следовательно, обусловило значительный к ней интерес. Действительно, было время, когда Церемониальная Магия угрожала поглотить целый круг оккультных наук; она была высшим, царствующим методом; то, чего другие достигали мучительно, в течение длительного времени, она совершала немедленно. У неё было, помимо этого, качество, заслужившее ей пальму первенства, — это было искусство, соответствующее установившимся традициям и выраженное в конкретных формулировках, и самое главное — словом,
В этих процессах было столько притягательной силы, что они привели многих людей— мужчин и женщин всех классов и сословий — к Черному и Белому Шабашу и ослепили, закрыв их глаза на опасность быть сожженными на костре. Церковь и Государство, очевидно, полностью и безоговорочно поверили, что это представляет для них серьёзную угрозу; магу и колдуну в каждой христианской земле всегда была уготована вязанка дров. Астрологии едва ли препятствовали, а алхимики иногда оказывались под пытками только потому, что кто-то, должно быть, желал завладеть их профессиональными секретами. В этих занятиях не усматривали никакой опасности, и, следовательно, на астрологов и алхимиков не было никаких гонений, за исключением того, что их общества сторонились. Но Магия, общение с духами, было именно тем, что взволновало даже крестьянина. А если дрогнуло и потянулось навстречу Магии крестьянское сердце, то ни короли у себя во дворце, ни Пана Римский в соборе Св. Петра не могут, бездействуя, чувствовать себя в безопасности. Более того, в самих положениях Церемониальной Магии таился вызов постулатам Церкви.
Для истории оккультных наук признана важность Церемониальной Магии и литературы, которую она в себя включает; нет необходимости доказывать, что сама эта история — обоснованное и имеющее право на существование исследование; более глубокие знания, в таком случае, ведут к её окончательному развенчанию. Несомненно и то значительное влияние, которое на протяжении столетий имела вера в Магию. Чтобы, однако, понять магическую литературу, необходимо прежде всего выработать принцип подхода к ней. Излишне говорить, что мы должны отказаться от легенд, как таковых, в пользу действующих в них лиц, а также поспорить относительно их, легенд, содержательной ценности. Мы не станем обсуждать, действительно ли, например, можно сделать круг квадратным, как утверждают маги, или же подобная операция не под силу даже Магии, как обыкновенно возражают её противники. Нет нужды в серьезном рассмотрении утверждения, что дьявол помогает магам выполнять то, что по законам математики невозможно, в частности, что вопрос квадратуры круга запросто может быть разрешен теми, кто вызывает ангела Cassiel из иерархии Uriel и теми, кто призывает Астарота. Мы вскоре увидим, что, как уже отмечалось в предисловии, мы имеем дело с причудливой литературой, которая, проходя различные фантастические стадии, превращается из фарса в трагедию. Попытаюсь объяснить, что это означает.
Желание общаться с духами имеет древнюю историю; оно связано с неискоренимой сущностью человеческой природы, которая обсуждалась слишком часто, чтобы говорить об этом здесь. Попытки удовлетворить это желание нередко принимали слишком жестокую форму, чтобы разумно объяснить её. Между наиболее древними процессами, такими как Халдейская Магия, и обрядами средневековья, отмечены соответствия, и есть что-то общее в учении, цели же были различны. Доктрина принуждения или власти— даже над высшими духами— при помощи специальных слов, вот на что претендовали обе модели, вот в чём суть дела. Рассматривая Церемониальную Магию средневековья, мы должны, следовательно, иметь в виду, что имеем дело с литературой, которая, хотя и представлена в настоящей работе в современном виде, содержит в себе некоторые античные элементы4. Вряд ли присутствие этих элементов объясняется тем, что во все века человечество подсознательно стремится достичь античных высот; странное намерение всегда ведёт к тому, чтобы осуществиться странным же способом, но в данном случае сходство столь очевидно, что его легче объяснить непрерывностью — спорадической и естественной или умышленной и искусственной — древней традиции, источники которой можно без труда определить. Считается, что этот источник — каббалистический символизм, но им одним не заполнить такой провал во времени.
Существовало два подхода к той обширной и недостаточно исследованной литературе, к которой принадлежит каббала евреев. Эти подходы сформировали две противоположные точки зрения на столь широко представленные в Церемониальной Магии напыщенные и гротескные методы. Тексты Церемониальной Магии считают либо пустой мистификацией, собранием крайне нелепых трактатов, в которых с противоестественной торжественностью провозглашается мрачная бессмыслица, либо относятся к ним как к основе теософии, выраженной главным образом в символической форме. Я думаю, что первый взгляд непреодолим в силу того, что покоится на поверхностном знании предмета; и нет нужды добавлять, что именно это суждение прева-шрует среди тех, кто судит не по источникам, ибо щесь, как и в других подобных случаях, мнение складывается на основании тех текстов, которые были наиболее доступны. Добавим только, что это мнение не отличается в корне от тех, которые выражали ранее некоторые ученые. Альтернативный взгляд преобладает среди тех исследователей, которые пришли к нему, изучив сначала другие тексты Тайной Традиции. Из первой точки зрения следует, что Церемониальная Магия, которую от каббалы отделяет значительный период времени, воспроизводит нелепости последней, возможно, с некоторыми собственными добавлениями, или что само внутреннее развитие этой литературы привело к такому финалу. Оба этих ошибочных взгляда проистекают из того, что они преувеличивают значение рассматриваемых здесь процессов на основе их связи с высшими сущностями и — что, однако, встречается не так уж часто, — из-за склонности видеть в них символические произведения.
Нет никаких оснований критиковать первый вывод, появление которого вполне закономерно, и который будет приемлем для большинства читателей. Те же, кто оценивают каббалистическую литературу как средоточие символизма, внутренний смысл которого имеет или может иметь значение, но не видят собственной значимости процессов Церемониальной Магии и возможностей их истолкования, будут склонны отвергать эти процессы как ложные, поскольку они принадлежат средневековью, и с особой осторожностью отделять от них истинную символическую традицию. В любом случае, церемониальная литература пренебрежительно отвергается, и в результате, оба этих взаимоисключающих варианта идут к одной и той же истине, но разными дорогами.
Однако есть и другая точка зрения, и довольно значимая, поскольку перекликается с вопросом о Церковных Таинствах, относительно которых, как уже отмечалось, тоже многое неясно. Большинству исследователей оккультизма знакомы слухи и намеки о том, что в наши дни существует не один Культ и не одно Мистическое Братство, возникшие (а может и нет) из каких-то обществ прошлого. Конечно же, существует много независимых приверженцев оккультизма, поскольку сама мистика в своей основе не является целостным образованием, но секретные Братства существуют, и, по-видимому, ключи к оккультной символике находятся в их руках. Из ряда не связанных друг с другом утверждений, встречающихся в последние годы в работах признанных оккультистов, можно вывести единую для всех них точку зрения в отношении Церемониальной Магии. Я вкратце выражу это следующим образом. Нет ни одного дошедшего до нас Ритуала, равно как и нет никакой доктрины, которая содержит, или, возможно, может содержать подлинный секрет магической процедуры или суть оккультной доктрины. Причина — как бы много не говорили об этом некоторые самозванные толкователи — не в том, что существуют или могут существовать какие-то запреты, а втом, что знание, о котором идет речь, находится во владении тех, кто предпринял серьёзные меры для его защиты; и хотя, время от времени, некоторые секреты инициирования, принадлежавшие этим лицам, просачивались, и в достаточном объеме, через печатные книги в мир, истинные секреты не раскрывались никогда. Литературу по Магии, исходя из этой гипотезы, можно разделить на три класса: (а) Труды мнимых знатоков, далеко не принадлежащих кругу посвященных, прежде всего предназначенные для увлекающихся оккультизмом; (Ь) Теории независимых исследователей, которые с помощью собственной мысли, науки и интуиции иногда достигают близких к истине результатов без чьей-либо поддержки; (с) Пародии на оккультную доктрину, на цели и процедуры оккультизма, сдобренные выжимками из источника5.
Мнения профессиональных оккультистов о любом предмете, как бы мало они ни значили для меня, приведены только для того, чтобы установить различие во взглядах; но Церемониальная Магия большей частью принадлежит к третьему классу, при условии, что она, подобно некоторым другим ветвям Сатанизма, все еще жива. Первый класс, по понятной причине, мы не рассматриваем, а второго лишь коснёмся. Словом, Церемониальная Магия отражает главным образом вопиющие амбиции и включает безумные процессы средневекового колдовства — прежде всего Шабаш. Все остальное есть худшие образцы применения различных каббалистических и пророческих методов, общепринятых среди деревенских жителей, а также попытки свести магическую традицию к внешним атрибутам.
Какой бы из вышеупомянутых взглядов ни предпочёл читатель, ясно, что в том, что касается Ритуалов, можно сказать лишь одно — все они имеют литературный и исторический интерес, но не более. Для оккультиста они будут обладать, на основе их ассоциаций, важностью, не представляющей ни малейшей ценности для других специалистов. Желательно, чтобы они не остались недооцененными в качестве литературных и исторических произведений, потому что это любопытные памятники прошлого, и они имели определенное влияние; но еще более желательно, чтобы слабые и легковерные не попадались на удочку тем, кто стремится их одурачить; а тех, кто пытается укрепиться духовно, — отговорить от увлечения сатанизмом.

Дата добавления: 2015-10-24