Петр Успенский - Четвертый путь 57 страница

В некоторых случаях прямые наблюдения нас обманывают, например, когда во многих явлениях возникает иллюзия движения. Но сами явления - это одно, а их разновидности - другое. В данном частном случае непосредственное наблюдение приводит нас к реальным и неоспоримым фактам. Нельзя рассуждать о движении, не поняв разделения движения на четыре вида.

Вот эти четыре движения: Медленное движение, которое как движение не видно; например, движение часовой стрелки.

Видимое движение.

Быстрое движение, когда точка становится линией, например, движение тлеющей спички, которой быстро вращают в темноте.

Движение настолько быстрое, что оно не оставляет зрительных впечатлений, но производит определ„нное физическое действие, например, движение летящей пули.

Чтобы понять различие между этими четырьмя видами движения, вообразим один простой опыт. Представим себе, что мы глядим на белую стену, расположенную отнас на некотором расстоянии; по ней движется ч„рная точка - то быстрее, то медленнее, а иногда и совсем останавливается.

Можно точно сказать заранее, когда мы начн„м видеть движение точки, а когда перестанем.

Мы видим движение точки как движение, если эта точка за 1/10 секунды пройд„т 1-2 дуговых минуты круга, радиусом которого будет расстояние до стены. Если точка движется медленнее, она покажется нам неподвижной.

Предположим сначала, что точка движется со скоростью часовой стрелки на циферблате часов. Сравнивая е„ положение с положением других, неподвижных точек, мы, во-первых, устанавливаем факт движения точки, а во-вторых, определяем скорость этого движения - но самого движения не видим.

Это и будет первый вид движения - невидимое движение.

Далее, если точка движется быстрее, проходя более двух дуговых минут за 1/10 секунды, мы видим е„ движение как движение. Это второй вид движения - видимое движение. Оно может быть самым разным по своему характеру и охватывать большую шкалу скоростей; но когда скорость возрастает в 4-5 тысяч раз, оно перейд„т в движение третьего вида. Это значит, что, если точка будет двигаться очень быстро, проходя в 1/10 секунды вс„ поле нашего зрения, т.е. около 160 градусов или 9600 дуговых минут, мы будем видеть е„ не как движущуюся точку, а как линию.

Это третий вид движения с видимым следом, или движение, в котором движущаяся точка превращается в линию, движение с видимым прибавлением одного измерения.

И наконец, если точка мчится со скоростью, скажем, ружейной пули, мы вообще е„ не увидим; однако, если эта 'точка' обладает достаточным весом и массой, е„ движение способно вызвать физические действия, доступные нашему наблюдению и исследованию. Мы можем, например, слышать е„ движение, видеть движение других объектов, вызванное е„ невидимым движением, и так далее.

Это четв„ртый вид движения - движение с невидимым, но воспринимаемым следом.

Все четыре разновидности движения суть абсолютно реальные факты, от которых зависят форма, аспект и корреляция явлений в нашей вселенной. Это так, потомучто различия четыр„х видов движения не только субъективны; т.е. они различаются не только в нашем восприятии, но и физически, по своим результатам и по воздействию на другие явления, а прежде всего, они различны по своему отношению друг к другу; и отношение это постоянно.

Уч„ному физику высказанные здесь идеи могут показаться довольно наивными. Он возразит: 'А что такое глаз?' Глаз обладает удивительной способностью 'сохранять в памяти' виденное в течение 1/10 секунды; если точка движется достаточно быстро для того, чтобы память каждой 1/10 секунды сливалась с другой памятью, результатом будет линия. Здесь нет преобразования точки в линию; весь процесс является субъективным, т.е. происходит только внутри нас, только в нашем восприятии. На самом деле движущаяся точка движущейся точкой и оста„тся. Именно так выглядит дело с научной точки зрения.

Это возражение зиждется на допущении того, что мы знаем, что наблюдаемое явление вызывается движением точки. А что, если мы не знаем этого? Как можно это установить, если невозможно приблизиться к линии, которую мы увидели, прекратить движение, остановить предполагаемую движущуюся точку? Линию видит наш глаз; однако при определ„нной скорости движения такую же линию или полосу 'увидит' и фотоаппарат. Движущаяся точка на самом деле превратилась в линию; и мы глубоко заблуждаемся, не доверяя своему глазу: это как раз тотслучай, когда глаз нас не обманывает. Он устанавливает точный принцип разделения скоростей. Разумеется, он устанавливает его для себя, на сво„м уровне, на собственной шкале, которая может меняться. Но не будет меняться, скажем, в зависимости от расстояния и останется одинаковым на любой шкале - прежде всего число разновидностей движения, которых всегда будет четыре; взаимоотношения между четырьмя скоростями со своими производными, т.е. результатами, также останутся неизменными. Эти взаимоотношения между четырьмя видами движения создают весь видимый мир. Суть их заключается в том, что одно движение не обязательно бывает движением по отношению к другому движению; последнее возможно лишь в том случае, когда сравниваемые движения по своим скоростям не слишком отличаются друг от друга.

Так что привед„нный выше пример с точкой на стене представляет собой движение по сравнению как с невидимой скоростью движения, так и со скоростью, достаточно большой для того, чтобы образовать линию. Однако это движение не будет движением по отношению к летящей пуле: для не„ оно окажется неподвижностью - точно так же, как линия, образуемая быстро движущейся точкой, будет для медленно движущейся точки линией, а не движением. Это можно сформулировать следующим образом.

Подразделяя движение на четыре вида согласно установленному выше принципу, мы замечаем, что движение является движением (с нарастающей или убывающейскоростью) только для тех видов движения, которые располагаются поблизости, т.е.

в пределах определ„нной корреляции скоростей, точнее, в пределах некоторого возрастания и убывания скорости, которые, по всей вероятности, можно точно установить. Более удал„нные друг от друга разновидности движения, т.е. движения с существенно разными скоростями (когда, например, одна из них больше или меньше другой в четыре-пять тысяч раз, будут друг для друга не движениями с разнойскоростью, а явлениями большего или меньшего числа измерений.

Но что же такое скорость? Что это за таинственное свойство движения, которое существует лишь в средних степенях и исчезает в малых и больших степенях, вычитая или прибавляя, таким образом, одно измерение? И что такое движение? Движение есть видимое явление, зависящее от протяж„нности тела в тр„х измерениях времени. Это значит, что каждое тр„хмерное тело обладает ещ„ тремя измерениями времени, которых мы, как таковых, не видим, а называем свойствами движения или свойствами существования. Наш ум не в силах охватить временные измерения в их целостности; не существует никаких понятий, которые выражали бы их сущность во вс„м е„ многообразии, ибо все существующие 'концепции времени' выражают лишь одну сторону, одно измерение. Поэтому протяж„нность тр„хмерных тел в неопределимых для нас тр„х измерениях времени представляется нам движением со всеми его свойствами.

По отношению к измерениям времени мы находимся точно в таком же положении, в каком находятся животные по отношению к третьему измерению пространства. В книге 'Tertium Organum' я писал о восприятии третьего измерения животными. Все кажущиеся движения для них реальны. Когда лошадь пробегает мимо дома, дом поворачивается к ней разными сторонами, дерево прыгает на дорогу. Даже когда животное оста„тся неподвижным и только рассматривает неподвижный объект, последний начинает обнаруживать необычные движения. Собственное тело животного, даже в состоянии покоя, может проявлять для него много странных движений, которые наши тела для нас не проявляют.

Наше отношение к движению и к скорости особенно сходно с таким явлением.

Скорость может быть свойством пространства. Ощущение скорости, возможно, является ощущением проникновения в наше сознание одного из измерений более высокого пространства, нам неизвестного.

Можно рассматривать скорость как угол. Это сразу же объясняет все свойства скорости, в частности то, что и большие, и малые скорости перестают быть скоростями. Угол имеет естественную границу как в одном, так и в другом направлении. (...) Используя введ„нные выше определения времени, движения и скорости, перейд„м теперь к определению пространства, материи, массы, тяготения, бесконечности, соизмеримости и несоизмеримости, 'отрицательных количеств' и т.д.

Что касается пространства, то мы сразу же сталкиваемся с тем, что пространство слишком охотно считают однородным. Даже сам вопрос о возможности разнородного пространства не возникает; а если такое случается, он не покидает области чисто математических умозаключений и не позволяет судить о реальном мире с точки зрения разнородного пространства.

Нередко самые сложные математические и метагеометрические понятия утверждаютсебя, отбрасывая все прочие. 'Сферическое' пространство, 'эллиптическое' пространство, пространство, определяемое плотностью материи и законами тяготения, 'конечное, но безграничное' пространство - в любом случае, это - пространство в целом; и всегда это цельное пространство считается однообразным и однородным. * Из всех позднейших определений пространства самым интересным представляется 'моллюск' Эйнштейна, который предвосхищает многие будущие открытия. 'Моллюск' способен самостоятельно двигаться, расширяться и сжиматься; он может быть не равным самому себе, неоднородным по отношению к самому себе.

И вс„ же 'моллюск' - лишь аналогия, лишь очень робкий пример того, как можно и нужно рассматривать пространство. Чтобы создать его, понадобился весь арсенал математики, метагеометрии и новой физики наряду со 'специальным' и 'общим' принципами относительности.

В действительности, вс„ было бы гораздо проще, если бы существовало понятие разнородности пространства.

Попробуем рассмотреть пространство так же, как рассматривали время, с точки зрения непосредственного наблюдения.

А. Пространство, занятое домом, в котором я живу, комнатой, в которой я сейчас нахожусь, и моим телом, воспринимается мною как тр„хмерное. Конечно, речь здесь ид„т не о 'чистом' восприятии, поскольку оно уже прошло сквозь призму мышления; но так как тр„хмерность дома, комнаты и моего тела не вызывает споров, его можно принять.

В. Я гляжу из окна и вижу часть неба с несколькими зв„здами на н„м. Небо для меня двухмерно. Ум знает, что небо обладает 'глубиной'; но мои непосредственные ощущения этого не подтверждают, напротив, они отрицают истинность этого факта.

C. Я размышляю о структуре материи и о такой е„ единице, как молекула. Для непосредственных ощущений одна молекула не имеет размерности; но при помощи рассуждений я прихожу к выводу, что пространство, занимаемое молекулой, состоящей из атомов и электронов, должно иметь шесть измерений - три пространственных и три времени; если бы молекула не обладала тремя измерениями времени, е„ три пространственных измерения не смогли бы оказать воздействия на мои внешние чувства. Очень большое количество молекул производит на меня впечатление материи, обладающей массой, только по причине шестимерности пространства, занимаемого каждой молекулой.

Итак, 'пространство' для меня неоднородно. Комната тр„хмерна, а небо двухмерно.

Молекула для непосредственного восприятия не имеет размерности; у атомов и электронов размерность ещ„ меньше; но по причине своей шестимерности множество молекул производит на меня впечатление материи. Если бы молекулы не имели временных измерений, материя стала бы для меня пустотой.

К сказанному выше требуются некоторые пояснения. Во-первых, если молекулы 'не имеют размерности', как могут атомы и электроны иметь е„ ещ„ меньше? Во-вторых, каким образом временные измерения воздействуют на наши внешние чувства, почемупространственные измерения сами по себе не оказывают на нас влияния? Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо подробнее рассмотреть привед„нные выше соображения.

Звезда, которая представляется мне мерцающей точкой, в действительности состоитиз двух огромных солнц, каждое из которых окружено множеством планет; оба эти солнца разделены колоссальным расстоянием. На самом деле мерцающая точка занимает громадный участок тр„хмерного пространства.

Здесь опять-таки может возникнуть возражение, подобное тем, которые возникали в случае четыр„х видов движения, а именно, что я беру чисто субъективные ощущения и приписываю им реальный смысл.

И снова, как и в случае рассуждений о четыр„х видах движения, я могу возразить на это, что меня интересует не ощущения, а взаимоотношения их причин. Причины не являются субъективными, а зависят от вполне определ„нных, объективных условий - в данном случае от сравнительной величины и расстояния.

Дом и комната для меня тр„хмерны в силу их соизмеримости с моим телом. 'Небо' двухмерно, потому что оно далеко. 'Звезда' кажется точкой, потому что она мала по сравнению с небом. 'Молекула' может быть шестимерной, но как точка, т.е. в виде тела нулевого измерения, она не в состоянии оказать на мои внешние чувства какого-либо воздействия. Это факты, в них нет ничего субъективного.

Но это ещ„ далеко не вс„.

Измерения окружающего меня пространства зависят от размеров моего тела. Если бы размеры моего тела изменились, изменились бы и измерения пространства.

'Измерение' соответствует 'размеру'. Если измерения моего мира могут меняться с изменением моего размера, тогда и размеры моего мира тоже могут меняться.

Но в каком отношении? Правильный ответ на этот вопрос сразу же выведет нас на верный путь.

Чем меньше будет 'тело отсч„та', или 'система отсч„та', тем меньшим окажется мир. Пространство пропорционально размерам тела отсч„та, и все меры пространства пропорциональны мерам 'эталона'. То же самое, однако, справедливо и по отношению к самому пространству. Возьм„м электрон на Солнце в его отношении к видимомупространству и к Земле. Для электрона вс„ видимое пространство будет (конечно, приблизительно) сферой диаметром в километр; расстояние от Солнца до Земли составит несколько сантиметров, а сама Земля окажется почти 'материальнойточкой'. Луч света с Солнца достигает Земли (для электрона) мгновенно. Этим объясняется, почему мы никогда не можем перехватить луч света на полпути.

Если же вместо электрона мы возьм„м Землю, для Земли расстояние окажется гораздо больше, чем для нас. Все расстояния будут больше во столько же раз, во сколько Земля больше человеческого тела. Так обязательно бывает потому, что иначе Земля не могла бы ощутить себя тр„хмерным телом, каким мы е„ знаем, а была бы для себя неким непостижимым шестимерным континуумом. Но такое самоощущение противоречило бы верно понятому принципу единства законов. Причина здесь в том, что, если бы Земля оказалась для себя шестимерным континуумом, тогда и нам пришлось бы стать для себя шестимерными континуумами; а поскольку мы являемся для себя тр„хмерными телами, Земля тоже должна быть для себя тр„хмерным телом. Впрочем, невозможно с уверенностью утверждать, что понятия Земли о самой себе должны непременно совпадать с нашими представлениями о себе.

Если мы теперь попробуем вообразить, каким должно быть пространство, занимаемое земными объектами, с одной стороны, для электрона, а с другой - для Земли, мы прид„м к очень странному и, на первый взгляд, парадоксальному выводу. Окружающие нас предметы - столы, сиулья, вещи повседневного обихода и т.п. - не могутсуществовать для Земли, ибо они для не„ слишком малы. В мире планет невозможно представить себе стул. Невозможно и помыслить об индивидуальном человеке в отношении к Земле, потому что индивидуальный человек не может существовать по отношению к ней. Даже вс„ человечество в целом не может существовать по отношению к Земле. Оно существует только вместе со всем растительным и животным миром и со всем, что было создано руками человека.

На это не может быть серь„зных возражений, потому что частица материи, которая по отношению к человеческому телу такова же, как само это тело или даже как вс„ человечество, - такая частица, несомненно, не может существовать для нас по отношению к Земле. Очевидно также, что стул не может существовать в мире планет, потому что он слишком для этого мал. Что здесь является странным и парадоксальным, так это неизбежный вывод, что стул не может существовать и для электрона или в мире электрона, - и тоже потому, что он слишком мал.

Это утверждение представляется бессмысленным. 'Логически' дело должно обстоять так, что стул не может существовать для электрона потому, что по сравнению с электроном он чересчур велик. Но так бывает только в 'логической', т.е.

тр„хмерной вселенной с постоянным пространством. Шестимерная вселенная нелогична, и пространство внутри не„ может сокращаться и расширяться в гигантских масштабах, сохраняя при этом только одно постоянное свойство, а именно, углы. Поэтому пространство, существующее для электрона в пропорции к его размерам, будет настолько малым, что стул практически не займ„т в этом пространстве никакого места.

Таким образом, мы пришли к пространству, которое расширяется и сжимается сообразно размерам 'эталона', - к пространству, способному сжиматься и расширяться. В новой физике ближе всего к этой идее 'моллюск' Эйнштейна. Но каки большинство идей новой физики, этот 'моллюск' не столько являет собойформулировку какого-то нового принципа, сколько попытку показать непригодность старого. 'Старое' в этом случае - неподвижное и неизменное пространство. То же самое можно сказать и об идее пространственно-временного континуума. Новая физика призна„т, что пространство нельзя рассматривать отдельно от времени, а время - отдельно от пространства; но какова сущность взаимоотношенийпространства и времени, и почему явления пространства и явления времени кажутся непосредственному восприятию разными - этого новая физика не выясняет.

Новая модель вселенной утверждает как непреложный факт единство пространства и времени, а также различия между ними; кроме того, она описывает принцип перехода пространства во время, а времени - в пространство.

В старой физике пространство всегда было пространством, а время - временем. В новой физике обе эти категории составляют одну, пространство-время. В новой же модели вселенной явления одной категории могут переходить в явления другойкатегории, и наоборот.

Когда я пишу о пространстве, о понятиях пространства и об измерениях пространства, я имею в виду пространство для нас. Для электрона и, весьма вероятно, даже для тел, гораздо более крупных, чем электрон, наше пространство окажется временем.

Шестиконечная звезда, изображавшая мир в древней символике, в действительности есть выражение пространства-времени 'периода измерений', т.е. тр„х измеренийпространства и тр„х измерений времени в их совершенном единстве, где каждая точка пространства связана со всем временем, а каждый момент времени - со всем пространством, когда вс„ находится повсюду и везде.

Но это состояние шестимерного пространства непостижимо и недоступно для нас, потому что наши органы чувств и ум позволяют нам устанавливать связь только с материальным миром, т.е. с миром определ„нных ограничений по отношению к высшемупространству. Мы никогда не можем видеть шестиконечную звезду.

Что же такое материальный мир? Что значит материальность? Что такое материя? Ранее в этой главе цитировалось определение Хвольсона: 'Объективизируя причину ощущения, т.е. перенося эту причину в определ„нное место в пространстве, мы считаем, что это пространство содержит нечто, называемое нами материей, или субстанцией.' И далее: 'Употребление термина 'материя' было ограничено исключительно материей, которая способна более или менее непосредственно воздействовать на наши органы осязания.' Современные физика и химия многого добились в изучении строения и состава материи и не ограничиваются определениями, подобными определению Хвольсона; они рассматривают как материю вс„, что можно измерить и взвесить, хотя бы и опосредованным образом. Изучая строение и состав материи, уч„ные имеют дело с разновидностями материи, которые столь малы, что не могут оказать никакого воздействия на наши органы осязания, и тем не менее признают их материальными.

Фактически же, и старая точка зрения, которая ограничивала понятие материи слишком узкими рамками, и новая точка зрения, которая чересчур расширяет сферуматериального, - обе допускают ошибку.

Чтобы избежать противоречий, неточностей и путаницы в терминах, необходимо установить наличие нескольких степеней материальности: Материя в тв„рдом, жидком и газообразном состояниях (до определ„нного уровня разреж„нности), т.е. состояниях, в которых материю можно разделить на 'частицы'.

Очень разреж„нные газы, состоящие из отдельных молекул; молекулы, распавшиеся на составляющие их атомы.

Лучистая энергия - свет, электричество и т.п. - электронное состояние материи, или электроны и их производные, не связанные в атомы. Некоторые физики считают это состояние распадом материи, но данных, подтверждающих эту точку зрения, нет.

Неизвестно, что удерживает электроны в атомах, так же как неизвестно, что удерживает молекулы в клетках, а протоплазму - в живой органической материи.

Необходимо помнить о степенях материальности, так как без использования их невозможно отыскать выход из того хаоса, в котором оказались физические науки.

Что же означают эти подразделения с точки зрения упомянутых принципов 'новоймодели вселенной', и как можно определить степени материальности? Материя первого рода тр„хмерна, т.е. любую часть этой материи и любую е„ 'частицу' можно измерить в длину, ширину и высоту; она существует во времени, т.е. в четв„ртом измерении.

Материя второго и третьего рода, т.е. е„ составные части (молекулы, атомы и электроны), не имеют пространственных измерений, сравнимых с измерениями частиц материи первого рода; они осознаются нами только в больших массах и только через свои временные измерения - четв„ртое, пятое и шестое; иначе говоря, они достигают сознания лишь благодаря своему движению и повторению этого движения.

Таким образом, только первую степень материи можно считать существующей в геометрических формах и в тр„хмерном пространстве. Атомную и электронную материю можно с полным правом рассматривать как материю, принадлежащую не нашему, а другому пространству, потому что для е„ описания требуется шесть измерений. Е„ единицы - молекулы, атомы и электроны, взятые сами по себе, вполне естественно назвать нематериальными.

Итак, материальность делится для нас на три категории, или три степени.

Первый вид материальности представляет собой состояние материи, из которойсостоят наши тела. Эта материя и любая е„ часть должны обладать (для нас) тремя измерениями в пространстве и одним измерением во времени; пятое и шестое измерения мы постичь не в состоянии.

В материальности первого вида (для нас) больше пространства, чем времени.

Второй и третий виды материальности представляют собой состояния молекул, атомов и электронов, которые (для органов ощущения) имеют нулевое измерение в пространстве и осознаются нами только в силу тр„х своих измерений времени.

В материальности второго и третьего рода (для нас) больше времени, чем пространства.

Переход материи из тв„рдого состояния в жидкое и из жидкого в газообразное касается только молекул, т.е. расстояния между ними и их сцепления. Но во всех этих состояниях - тв„рдом, жидком и газообразном - внутри молекул вс„ оста„тся одинаковым, т.е. пропорциональность материи и пустоты не меняется. Внутри атомов электроны одинаково удалены друг от друга и так же вращаются по своим орбитам при всех состояниях сцепления молекул. Изменения в плотности материи, е„ переход из тв„рдого состояния в жидкое или газообразное никоим образом на них не действуют.

Мир внутри молекул напоминает пространство, где движутся небесные тела.

Электроны, атомы, молекулы, планеты, солнечные системы, скопления зв„зд - вс„ это явления одного и того же порядка. Электроны движутся внутри атома по своим орбитам совершенно так же, как планеты в Солнечной системе. Электроны суть такие же небесные тела, как планеты; даже их скорость такая же, как скорость планет. В мире электронов и атомов можно наблюдать все явления, которые наблюдают в астрономическом мире. В этом мире существуют и кометы, которые странствуют отодной солнечной системы к другой. Есть там и метеоры, и потоки метеоритов. 'Каквверху, так и внизу' - кажется, наука подтверждает старую формулу герметистов.

Но, к несчастью, так только кажется, потому что модель вселенной, которую строитнаука, слишком неустойчива и может разлететься на куски при первом же прикосновении.

Действительно, что связывает все эти вращающиеся частицы, или агрегаты, материи? Почему планеты Солнечной системы не разлетаются в разные стороны? Почему они продолжают вращаться по своим орбитам вокруг центрального светила? Почемуэлектроны оказываются связанными друг с другом, образуя таким образом атом? Почему они не разлетаются, а материя не распадается в пустоте? Подобные вопросы в той или иной форме всегда стояли перед наукой; но даже в наши дни она не в состоянии ответить на них, не вводя при этом два новых неизвестных: 'притяжение' (или 'тяготение') и 'эфир'.

'Притяжение, - говорит наука, - удерживает планеты около Солнца, а электроны в одном целостном образовании; притяжение, эта таинственная сила, проявляется в воздействии более крупной массы на массу меньших размеров'. Этот ответ науки на заданный выше вопрос вызывает новый вопрос: как может одна масса влиять на другую, хотя бы и меньшую, когда она находится от не„ на большом расстоянии? Если представить себе Солнце в виде большого яблока, Земля будет маковым з„рнышком, находящимся в двенадцати шагах от яблока. Как же возможно, чтобы яблоко подействовало на маковое зерно на расстоянии двенадцати шагов? Они должны быть каким-то образом связаны, иначе воздействие одного тела на другое совершенно непостижимо и фактически невозможно.

Уч„ные пытались дать ответ на этот вопрос, выдвинув гипотезу, что существуетнекая среда, через которую переда„тся воздействие и в которой вращаются электроны, а может быть, и небесные тела.

Но с точки зрения новой модели вселенной подобные гипотезы, равно как и гипотеза тяготения, совершенно не нужны.

Материя атома заставляет нас ощущать е„ существование благодаря движению. Если бы движение внутри атома прекратилось, материя превратилась бы в пустоту, в ничто. Действие материальности, впечатление массы создаются движением мельчайших частиц, которое требует времени. Если мы отбросим время, если представим себе атомы без времени, т.е. вообразим все электроны неподвижными, материи не будет.

Неподвижные малые величиныы находятся вне нашего восприятия. Мы воспринимаем не их, а их орбиты, даже орбиты их орбит.

Небесное пространство является для нас пустым, иначе говоря, как раз тем, чем была бы материя без времени.

Но в случае небесного пространства мы раньше, чем в случае материи, узнали, что видимое нами не соответствует реальности, хотя наука по-прежнему далека отправильного понимания этой реальности.

Светящиеся точки превратились в миры, движущиеся в пространстве; возникла вселенная летающих шаров. Однако эта концепция не является завершением возможного понимания небесного пространства.

Если схематически изобразить взаимную связь небесных тел, мы представим их себе в виде точек или дисков на большом расстоянии друг от друга. Как нам известно, они не являются неподвижными и вращаются одна вокруг другой; мы знаем также, что они не являются точками. Луна вращается вокруг Земли, Земля - вокруг Солнца; а Солнце, в свою очередь, вращается вокруг неизвестного нам светила или, во всяком случае, движется в определ„нном направлении. Следовательно, Луна, вращаясь вокруг Земли, вращается в то же время вокруг Солнца и движется куда-то вместе с ним. Земля тоже вращается вокруг Солнца и одновременно вокруг какого-то неизвестного центра.

Если мы захотим графически изобразить траектории этого движения, мы сделаем это следующим образом: путь Солнца - в виде линии, путь Земли - в виде спирали вокруг этой линии, и путь Луны - в виде спирали вокруг спирали Земли. Если же мы захотим изобразить траекторию Солнечной системы в целом, нам прид„тся отметить пути всех планет и астероидов в виде спиралей вокруг центральной линии Солнца, а пути спутников планет - в виде спиралей вокруг спиралей планет. Нарисовать такойрисунок очень трудно, а с астероидами он фактически невозможен. Ещ„ труднее построить по этому рисунку точную модель, особенно если при этом необходимо строго соблюдать все соотношения, расстояния и т.п. Но если бы нам удалось е„ вс„-таки построить, она оказалась бы точной моделью небольшой частицы материи, во много раз увеличенной; и если бы удалось уменьшить эту модель в требуемое число раз, она показалась бы нам непроницаемой материей, в точности совпадающейс той материей, которая нас окружает.

Материя, или субстанция, из которой состоят наши тела и все окружающие объекты, построена совершенно так же, как Солнечная система; только мы не в состоянии воспринимать электроны и атомы как неподвижные точки, а воспринимаем их в виде сложных и запутанных траекторий их движения, которые создают впечатление массы.

Если бы мы смогли воспринять Солнечную систему на значительно более мелкойшкале, она вызвала бы у нас впечатление материи. В этой Солнечной системе для нас не было бы пустоты - точно так же, как нет пустоты в окружающей нас материи.

Дата добавления: 2015-10-24