ГЛАВА 10. Фламиниева дорога в современности выглядит узкой, но в Древнем Риме это была одна из

Фламиниева дорога в современности выглядит узкой, но в Древнем Риме это была одна из главных и самых важных магистралей. Построенная за два века до рождения Христа и уже тогда вечно забитая, она начиналась у самого Капитолия и вела через Апеннины к современному Римини на Адриатическом побережье. Через полкилометра от начала она пересекала Тибр по Мульвийскому мосту, а это историческое место, насколько помнил Коста, имело какое-то отношение к навязчивой идее Джорджио Браманте. Именно здесь христианство превратилось во всемогущую силу, захватившую Рим. Здесь, совсем недалеко от нынешних трамваев и автобусов, вечно бодающихся с разъяренными водителями автомобилей, восемнадцать столетий назад произошла судьбоносная битва, изменившая историю Запада. Прошлое формирует настоящее – так было всегда и всегда будет; понимание этого точно так же влияло на профессиональные взгляды Косты, как и личный опыт. Линия, соединяющая то, что было, с тем, что есть, в этом месте заметна всегда, и задача Ника отчасти заключалась в том, чтобы отследить ее в окружающем мраке.

К тому времени, когда полицейские добрались до нужного дома во Фламинио, адрес которого дал газетчик, дождь прекратился. Дом находился в узком и темном переулке, рядом с перекрестком, где трамваи резко сворачивали в сторону. От этого в округе постоянно стоял металлический скрежет и скрип. Дом был старый и мрачный. Женщина проживала в квартире, которую агент-риелтор назвал бы «апартаменты с садом». А по сути дела это был цокольный этаж, темное, унылое помещение, в которое вели грязные ступени. Перони отворил ржавую железную калитку с табличкой «Джордано», осмотрел замшелые ступени, облезлую красную дверь, около которой стояли два мусорных бака, и пробормотал:

– Не знаю, как ты, Ник, но я никогда не любил кошек.

Вонь кошачьей мочи заглушала все запахи. Миазм плавал вокруг невидимым ядовитым облаком, а прошедший недавно дождь только усиливал его.

Элизабетта Джордано не желала иметь дело не только с телефоном, но и на звонок в дверь не отвечала. Перони довольно долго жал на кнопку над лестницей, но так ничего и не услышал. Может, звонок не работал. Из-за двери не доносилось ни звука. Не было видно вокруг и соседей, которые могли бы сообщить, дома ли хозяйка. И лишь когда полицейские начали спускаться по ступеням, позади возник какой-то старик, размахивая костлявым кулаком.

– Вы что, приятели этой старой ведьмы? – осведомился он.

– Не совсем, – ответил Перони. – А она дома?

– Я вам что, соцобслуживание, что ли?! Не мое это дело – присматривать за сумасшедшими! Зачем я тогда плачу налоги?!

Коста терял терпение. Заглянуть в квартиру с улицы было невозможно. Оконные стекла стали серыми и непрозрачными от пыли и грязи. За ними можно было разглядеть лишь грубые занавески; определить, есть ли кто в доме, не представлялось возможным.

– А в последний раз вы заплатили много, синьор? – небрежно спросил он и тут же пожалел об этом.

– Да я за свою жизнь целое состояние заплатил, сынок! И что я за это имею? Да ничего! Я же вам, козлам, еще два дня назад звонил!

Агенты переглянулись.

– Звонили кому? – спросил Перони. – И по какому поводу?

– В социальную службу! Вам, тупоголовые! Я же вас сразу узнал, таких за версту видно! Дешевые одежки и скучные морды. Вы небось решили, что этот ее мальчишка будет хоть время от времени приходить сюда и помогать ей? Черта с два! Дождешься такого от молодых, как же! Они же пальцем не пошевельнут!

Коста поднялся на несколько ступеней, подошел поближе к скандалисту, который твердо стоял на месте, опираясь на толстую палку, и предъявил удостоверение.

– Мы не из службы социальной помощи. Зачем вы звонили?

Старик был несколько ошарашен, когда понял, что разговаривает с полицией.

– Да за тем же самым, что и всегда. Жаловаться. На шум. Эта старая сумасшедшая сука… Круглыми сутками у нее музыка орет – и днем, и ночью. И сама вопит, и еще называет это пением! Такое нельзя вынести. Мы им это тысячу раз говорили.

– Она поет сама для себя? – спросил Перони.

– Ну да! Поет! Орет хуже своих проклятых кошек! Как бы вам понравилось жить по соседству с таким шумом?!

– Вряд ли мне это понравилось бы, – скривился Коста и убрал удостоверение.

– И еще. – Старик потряс палкой в опасной близости от лица Ника. – Дело не только в ее пении. В последний раз она орала и вопила так, словно ее режут. Иначе зачем я стал бы звонить?!

Коста пристально посмотрел на него:

– Орала и вопила? И что орала?

Скандалист несколько замешкался, подыскивая нужные слова.

– Ну, как будто у нее какая-то беда, – проворчал он наконец. – Только не думайте, что мы тут без вас не можем обойтись. Мы за долгие годы привыкли к любому дерьму, что плывет от этой дуры. Если бы я стал звать вас на помощь всякий раз, когда у нее крыша едет, вы по три раза на дню сюда приезжали бы.

– А с того времени вы ее слышали?

У старца на лице вдруг появилось виноватое выражение.

– Не-ет…

– Где живете?

Сосед Элизабетты взглянул Нику прямо в лицо. Теперь он явно был не в себе.

– Номер пять. Второй этаж. Почти над ней. Двадцать два года тут обитаю.

– Идите домой, – велел Коста. – Может быть, мы побеседуем с вами попозже.

Агент не стал дожидаться, пока сосед уйдет. Спустился по лестнице, обошел Перони и уставился на закрытую дверь.

Вонь стояла жуткая. Джанни скривился.

– Будем надеяться, что я ошибаюсь, – упавшим голосом бросил он. – Но не думаю, что это только от кошек так воняет.

Дата добавления: 2015-10-02