Экзамены и прочие ужасти

После завоевания Гриффиндором квиддичного Кубка Рона охватила такая эйфория, что на следующий день он ни на чем не мог сосредоточиться. Единственное, что он мог делать — это обсуждать матч. У Гарри с Гермионой язык не поворачивался, чтобы рассказать ему о Храппе. Ни у кого из них не хватало смелости, чтобы прервать счастье Рона этим дурным известием. На улице стоял теплый, ясный день, и под предлогом подготовки к экзаменам они утащили Рона к озеру — там, в тени бука, их никто не мог подслушать. Сначала Рон не хотел идти; ему нравилось, что в гостиной Гриффиндора каждый проходящий мимо хлопает его по спине, а воздух дрожит от криков «Уизли — наш король». После нескольких минут препирательств он согласился, что глоток свежего воздуха не помешает.

Троица уселась под буком, разложив учебники. Рон чуть ли не в сотый раз принялся рассказывать, как гриффиндорцы с первого раза спасли ворота.

— Дэвис, конечно, забил гол, но когда на меня полетел Брэдли с мячом, я подумал — Рон, ты сможешь! Я в ту же секунду почувствовал, к какому кольцу он летит, он будто нацелился на правое — ну, с моей-то стороны оно было левым — короче, я понял, что Дэвис блефует и метнулся влево — ну, то есть вправо —, а дальше… в общем, сами видели, — смущенно закончил Рон и взъерошил волосы, так что теперь они смотрелись интригующе растрепанными. Рон оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что стайка третьеклассников из Хаффлпаффа его слышит. — А потом, через минут пять, ко мне подлетает Чемберс — что такое? — Рон замолк на полуслове, заметив выражение лица Гарри. — Почему ты усмехнулся?

— Не смеялся я, — выпалил Гарри, опустив глаза в учебник по Трансфигурации и пытаясь сделать невозмутимое лицо. Рон напоминал Гарри другого игрока в Квиддич, который вот так же сидел под буком, взъерошивая волосы. — Я просто радуюсь нашей победе.

— Да, — медленно, с наслаждением протянул Рон, — мы выиграли. Ты видел лицо Чанг, когда Джинни схватила снитч у неё под носом?

— Наверно, принялась реветь? — съехидничал Гарри.

— Ну… психовала, конечно… — Рон слегка нахмурился. — Ты что, не видел, как она отшвырнула метлу, приземлившись?

— Э-э… — промычал Гарри.

— Вообще-то, Рон, мы этого… не видели, — Гермиона тяжело вздохнула, отложила учебник и посмотрела на Рона. — Честно говоря, мы с Гарри видели только первый гол, забитый Дэвисом.

Тщательно взъерошенные волосы Рона, казалось, сейчас обвиснут от разочарования. — Не видели? — растерянно спросил он, переводя взгляд с Гермионы на Гарри. — Вообще не видели, как я стоял на воротах?

— В общем… нет, — Гермиона протянула к Рону руку, чтобы утихомирить его. — Рон, мы не уходили с игры — так получилось!

— Да? — лицо Рона стало багровым. — Как так вышло?

— Это все Хагрид, — сказал Гарри. — Он решил объяснить нам, почему после похода к великанам постоянно ходит в синяках. Он уговорил нас пойти с ним в Лес, и нам пришлось согласиться — ну, ты же знаешь Хагрида. Короче…

Гарри в пять минут рассказал всю историю, к концу которой негодование на лице Рона сменилось полной озадаченностью.

— Он притащил одного из них и спрятал в Лесу?

— Ну, — угрюмо подтвердил Гарри.

— Нет, — произнес Рон, но от этих слов ничего не поменялось. — Нет, Хагрид не мог этого сделать.

— Он это сделал, — твердо сказала Гермиона. — Рост Храппика — двенадцать метров, хобби — корчевание елок с корнями, а меня он будет называть, — она прыснула, — Герми.

Рон нервно рассмеялся.

— И Хагрид попросил, чтобы мы –

— Да, учили его человеческой речи, — закончил Гарри.

— Он рехнулся, — произнес Рон с благоговейным трепетом.

— Именно, — с раздражением сказала Гермиона, перевернув страницу в «Трансфигурации для старшеклассников» и начав рассматривать серию диаграмм по превращению совы в театральный бинокль. — Я начинаю думать, что именно это с ним и произошло. К несчастью, он взял обещание с меня и Гарри.

— Придется отменить обещание, — строго сказал Рон. — Да ладно вам… до экзаменов осталось всего ничего, — он свел пальцы, показывая, как мало осталось. — И вообще… вспомните Норберта, Арагога — ничего хорошего не выходило из встреч с любимцами Хагрида…

— Я знаю, но… мы же обещали, — жалостным голоском сказала Гермиона.

Рон пригладил волосы рукой, погрузившись в раздумья.

— Ладно, — он вздохнул, — пока Хагрид не уволен… может, он продержится до конца четверти, и нам не придется нянчить Храппа.

* * *

Окрестности замка сияли на солнце, как только что нарисованные; безоблачное небо любовалось своим отражением в блестящей озерной глади; свежие зеленые поляны обдувались ветерком. Наступил июнь, но для пятиклассников он означал одно: приближение экзаменов С.О.В.

Учителя перестали загружать их домашней работой; уроки были посвящены повторению того материала, который должен был встретиться на экзамене. Такая взвинченная атмосфера выдула из головы Гарри все, кроме предстоящих С.О.В., и всё-таки на уроке Зельеварения Гарри вспомнил, что Люпин обещал поговорить со Снейпом насчёт Затворения. Если Люпин и поговорил с ним, то Снейп пропустил это мимо ушей. Это вполне устраивало Гарри; ему и без факультатива Снейпа хватало дел. К его счастью, Гермиона в эти дни была так занята, что забывала расспрашивать его о Затворении; она целыми днями что-то повторяла себе под нос, и совсем забросила производство эльфовой одежды.

По приближении экзамена С.О.В. не только с Гермионой творились странные вещи. У Эрни МакМиллана появилась отвратительная привычка расспрашивать людей об их подготовке к экзамену.

— Сколько часов в день ты занимаешься? — выпалил он, как только Гарри с Роном шли на Гербологию с яростным блеском в глазах.

— Не знаю, — растерялся Рон. — Немного.

— Больше или меньше восьми?

— По-моему, меньше, — ответил напуганный Рон.

— А я занимаюсь восемь часов, — Эрни горделиво выпятил грудь. — Восемь, девять… Каждый день вырываю часок перед завтраком. Восемь для меня — не предел. В выходные я могу учить по десять часов подряд. А в понедельник я просидел девять с половиной. Во вторник не так усердно — только семь с четвертью… а в среду —

На этих словах профессор Спраут затолкала их втроем в теплицу, за что Гарри был огромно ей благодарен. Выслушивать монолог Эрни стало просто невыносимым.

Драко Малфой сеял панику по-своему.

— Дело не в том, сколько ты знаешь, — громко рассказывал он Крэббу с Гойлом после урока Зельеварения, за несколько дней до экзамена, — а кого ты знаешь. Мой отец давно знаком с главой Магической Экзаменационной Комиссии — Гризэльдой Маршбэнкс — ну, приглашаем её в гости и все такое —

— Думаешь, не врет? — испуганно шепнула Гермиона Гарри и Рону.

— Даже если не врет, ничего тут не поправишь, — мрачно сказал Рон.

— По-моему, он лжет, — тихо произнес Невилл у них за спиной. — Гризэльда Маршбэнкс дружит с моей бабушкой, и она никогда не упоминала Малфоев.

— Что она собой представляет, Невилл? — выпалила Гермиона. — Она строгая?

— Ну, почти как бабушка, — покорным голосом ответил Невилл.

— Можно не беспокоиться об экзамене, раз ты с ней знаком? — намекнул Рон.

— Думаю, она не поможет, — удрученно сказал Невилл. — Бабушка все время говорит мадам Маршбэнкс, что я не пошёл в отца… короче, вы видели мою бабушку в клинике Мунго, — Невилл опустил глаза в пол. Гарри, Рон и Гермиона переглянулись друг с другом, не зная, что сказать. Невилл впервые признал то, что они встречались в клинике Мунго.

В Хогвартсе разворачивалась подпольная торговля таблетками для улучшения памяти, работы мозга и бодрости, рассчитанная на пяти — и семиклассников. Гарри с Роном соблазнились бутылкой «Интеллектуалина Баруффио», которую им предложил шестиклассник из Равенкло — Эдди Кармайкл. Эдди божился, что смесь поможет им получить девять отличных С.О.В. на экзамене, что и случилось с ним прошлым летом, и просил за целую бутыль «всего-навсего» двенадцать галлеонов. Рон уверял Гарри, что, когда окончит Хогвартс и устроится на работу, вернет ему шесть галлеонов, но, прежде чем сделка была совершена, Гермиона изъяла бутыль у Кармайкла и вылила содержимое в унитаз.

— Гермиона, мы хотели её купить! — закричал Рон.

— Не дури, — огрызнулась она. — С таким же успехом можете прикупить для экзаменов толченый драконий коготь у Гарольда Дингла.

— У Дингла есть драконий коготь? — оживился Рон.

— Уже нет, — ответила Гермиона. — Я изъяла его. Вы же знаете, что все эти штучки не действуют.

— Драконий коготь действует! — сказал Рон. — Он дает мозгам невероятную встряску, и за пару часов твои способности возрастают… Гермиона, дай мне хотя бы щепотку, от неё не будет никакого вреда —

— Будет, — грозно сказала Гермиона. — Я присмотрелась к этим средствам, и могу сказать, что это всего лишь сушеный доксиновый помёт.

После этих слов Гарри с Роном оставили идею покупки умственных допингов.

На следующем уроке Трансфигурации они узнали расписание экзамена С.О.В. и подробности его проведения.

— Как видите, — сказала профессор МакГонагалл после того, как ученики списали с доски время и дату экзаменов, — экзамены будут длиться две недели. По утрам вы будете сдавать теорию, а после обеда — практику. Практика по Астрономии, естественно, пройдёт ночью.

— А теперь я хочу предупредить вас. На экзаменационные листы наложены самые стойкие противообманные заклятия. Самопишущие перья, а также Напоминатели, манжеты с отдельными шпаргалками и корректирующие чернила изымаются из помещения, где пройдет экзамен. Стыдно признавать, но каждый год хотя бы один ученик, возомнивший себя умнее Магической Экзаменационной Комиссии, пытается нарушить правила. Я надеюсь, что в этом году это будет ученик не из Гриффиндора. Наша новая… директриса, — на лице МакГонагалл появилось выражение, как у тети Петунии, когда та созерцала кусок противной грязи, — попросила глав факультетов сообщить, что списывание будет строго наказываться. Естественно, на ваши экзамены повлияет правление новой директрисы —

Профессор МакГонагалл тихо вздохнула; Гарри увидел, как расширились ноздри её точеного носа.

— … тем не менее, стоит приложить на экзамене все усилия. Вам пора думать о собственном будущем.

— Простите, профессор, — Гермиона подняла руку, — а когда мы узнаем результаты?

— Сова будет отправлена вам в июле, — ответила МакГонагалл.

— Здорово, — громко прошептал Дин Томас, — до каникул можно не париться на счет результатов.

Гарри представил шестимесячное ожидание совы в спальне дома на Тисовой улице. Что ж, угрюмо подумал он, зато летом получу почту.

Первый экзамен, теория Заклинаний, был назначен на утро понедельника. Гарри согласился проверить Гермиону после воскресного обеда, но потом сильно сожалел об этом; Гермиона очень волновалась, и после каждого ответа вырвала книжку у него из рук, чтобы свериться с ответами, а в конце больно задела его по носу «Выполнением Заклинаний».

— Ты что, не можешь сама себя проверить? — огрызнулся Гарри, у которого слезы брызнули из глаз, и протянул ей книгу.

Рон, заткнув уши пальцами, перечитывал все конспекты по Заклинаниям за два года, беззвучно шевеля губами; Симус Финниган, распластавшись на полу, декламировал термины Вещественных Заклинаний, которые Дин Томас проверял по «Стандартной Книге Заклинаний, класс пятый». Парватти с Лавандой, повторяющие основные Движущие Заклинания, гоняли по краю стола свои пеналы.

Ужин в тот вечер проходил в гнетущей атмосфере. Гарри с Роном почти не разговаривали, зато после дня зубрёжки наелись от души. Гермиона, наоборот, постоянно откладывала нож с вилкой и ныряла под стол за какой-нибудь книжкой, чтобы проверить знания. Едва Рон открыл рот, чтобы объяснить Гермионе, что для жизнедеятельности нужно хоть что-то есть, как вилка выпала из её вялой руки, и громко звякнула о тарелку.

— О, боже мой, — выдавила она, смотря в Парадный Коридор. — Это они? Экзаменаторы?

Гарри с Роном развернулись на месте. Сквозь створки дверей они увидели стоящую в коридоре Амбридж, и группу пожилых ведьм и волшебников. Амбридж, к радости Гарри, нервничала.

— Пойдем, рассмотрим их поближе? — спросил Рон.

Гарри с Гермионой кивнули, и побежали к двустворчатым дверям Главного Зала. Замедлив шаг у порога, они степенно прошли мимо экзаменаторов. Гарри предположил, что мадам Маршбэнкс — сухонькая строгая старушка, чье лицо, как паутина, оплетали морщинки; Амбридж почтительно к ней обращалась. Профессор Маршбэнкс, кажется, была туга на ухо, потому что с такой громкостью отвечала на вопросы Амбридж, будто они стояли в разных углах коридора.

— Поездка была чудесной, просто чудесной, нам не привыкать к этому! — живо рассказывала она. — Я давно не видела Дамблдора! — мадам Маршбэнкс оглядела коридор, будто Дамблдор мог прятаться в шкафу для мётел. — А вы не в курсе, где он?

— Понятия не имеем, — Амбридж бросила злобный взгляд на троицу, которая топталась у подножия лестницы. Рон притворился, что завязывает шнурки. — Но могу вас уверить, что скоро Министерство Магии поймает его.

— Только подумайте, — вскрикнула крошечная мадам Маршбэнкс, — Дамблдор скрывается! Я и не предполагала… я была его экзаменатором, когда он получал Т.Р.И.Т.О.Н. по Трансфигурации и Заклинаниям… вытворял с палочкой такое, чего я никогда не видывала…

— Да… именно… — сказала профессор Дамблдор. Гарри, Рон и Гермиона поплелись по ступенькам со скоростью улиток. — А теперь позвольте проводить вас в учительскую. Думаю, чашечка чая после поездки вам не повредит.

Вечер выдался неуютный. Все тратили последние свободные минуты на зубрёжку, хотя толку от этого было немного. Гарри лег рано, но всю ночь пролежал с открытыми глазами. Он вспомнил свой разговор о профессии, и гневные слова МакГонагалл о том, что Гарри станет Аврором, даже если ради этого ей придется умереть. Гарри подумал, что для экзаменов у него совсем несобранное состояние. Он понимал, что сейчас всем не спится, но никто в спальне не сказал не слова, и постепенно ученики заснули.

На следующий день, за завтраком, почти все пятиклассники молчали. Парватти шепотом повторяла Заклинания Подвластия, так что солонка перед ней заплясала. Гермиона перечитывала «Выполнение Заклинаний» с такой скоростью, что её зрачки казались размытыми. Невилл постоянно ронял нож с вилкой и переворачивал блюдо с мармеладом.

Как только время завтрака истекло, пяти- и семиклассники рассеялись по Коридору, а остальные классы пошли на уроки. Наконец, в половине десятого, их стали вводить в Главный Зал, класс за классом. Главный Зал выглядел так, каким его видел Гарри в Омуте во время экзамена у своего отца, Сириуса и Снейпа. Четыре стола факультетов были убраны, а вместо них по Залу было расставлено множество столиков, повернутых к преподавательскому столу, за которым сидела МакГонагалл. Когда все расселись по местам и успокоились, она сказала: «Можете приступать», и перевернула огромные песочные часы, стоящие перед ней. На её столе также лежали запасные перья, свитки пергамента, и стояли чернильницы.

Гарри, сердце которого бешено колотилось, открыл задачник. Гермиона, сидящая тремя рядами правее, уже строчила ответы. Гарри просмотрел первый вопрос: «а) расскажите о заклятии передвижения и б) опишите взмах палочки, при котором предметы взлетают в воздух».

Гарри вспомнил, как дубинка взмыла в воздух и опустилась на троллеву башку… слегка улыбнувшись, он принялся писать.

* * *

— Не так уж и страшно, правда? — робко спросила Гермиона пару часов спустя в Коридоре, продолжая держать в руке экзаменационный задачник. — Я не уверена, что справилась с Веселящими Чарами — времени не хватило… кстати, вы написали контр-заклинание от смешинок? А я нет, хотя следовало… и еще, в вопросе двадцать три —

— Гермиона, — жестко оборвал её Рон, — экзамен кончился. И с нас хватит этого кошмара.

Обедали пятиклассники вместе со всей школой (к обеду вернулись четыре факультетских стола), потом они отправились в небольшую пристройку за Главным Залом, откуда их должны были вызвать на экзамен по практике. Учеников вызывали группами, по алфавиту, а оставшиеся в пристройке повторяли материал себе под нос, отрабатывая движения палочкой, иногда нечаянно тыкая друг друга в спину или глаз.

Когда вызвали Гермиону, она, дрожа от страха, пошла на экзамен в компании Энтони Голдштейна, Грегори Гойла и Дафны Свежелист. Ученики после экзамена не возвращались к остальным, поэтому Гарри с Роном ничего не знали о результатах Гермионы.

— Она справится. Помнишь, как она получила сто двадцать процентов за тест по Заклинаниям? — сказал Рон.

Через десять минут профессор Флитвик объявил: — Паркинсон Пэнси, Патил — Падма и Парватти, Поттер Гарри.

— Удачи, — тихо произнес Рон. Гарри вошел в Главный Зал, вцепившись в палочку дрожащей рукой.

— Профессор Тофти свободен, Поттер, — пропищал профессор Флитвик, стоящий за дверью. Он указал Гарри на самого древнего и самого лысого экзаменатора, сидящего за столиком в дальнем углу, недалеко от мадам Маршбэнкс, которая уже опрашивала Драко Малфоя.

— Значит, вы — Поттер? — профессор Тофти, сверившись с записями, оглядел Гарри поверх пенсне. — Знаменитый Поттер?

Краем глаза Гарри заметил, как Малфой ненавистно посмотрел на него. Винный бокал, к которому Малфой применял заклинание Парения, упал на бол и разбился вдребезги. Гарри не смог сдержать усмешки; профессор Тофти одобряюще улыбнулся ему в ответ.

— Приступим, — сказал он дребезжащим старческим голосом, — и не будем нервничать. Я попрошу вас взять эту подставку для яиц и что-нибудь на ней продемонстрировать.

Гарри решил, что сделал практику неплохо. Его Заклинание Парения было гораздо лучше, чем у Малфоя; потом, правда, он спутал слова Цветоизменяющего и Увеличивающего Заклинаний, так что подопытная крыса вместо превращения в оранжевую раздулась до размеров барсука, прежде чем Гарри успел отменить заклинание. Гарри был рад тому, что Гермионы не было в Зале; ей бы он ни за что не рассказал о своих позорных действиях. Но Рону признался, потому что тот сам превратил тарелку в огромный гриб, и не подозревал, как это у него вышло.

Этим вечером расслабляться не пришлось; после обеда ученики отправились прямиком в гостиную, и стали готовиться к завтрашнему экзамену по Трансфигурации. Гарри лег спать с головой, раскалывавшейся от сложных ступенчатых заклинаний и теорем.

На следующее утро, на экзамене по теории, Гарри забыл описание Светового Заклинания, но на практике показал себя хорошо. Ему удалось Обесцветить почти всю игуану, в то время как у несчастной, совсем растерявшейся Ханны Аббот за соседним столом хорёк превратился в стаю фламинго. Экзамен пришлось прервать на десять минут, пока всех птиц не изловили и не вынесли из Зала.

Экзамен по Гербологии прошел в среду (Гарри подумал, что экзамен прошел неплохо, не считая укуса Клыкастой Герани). В четверг проходил экзамен по Защите от Темных Сил. Это был первый экзамен, на котором Гарри почувствовал, что получит С.О.В.у. Он легко справился с письменной работой, и с удовольствием провел практическую часть экзамена, где применял контр-заклинания и защитные заклинания перед лицом Амбридж, которая с недовольным видом наблюдала за ним, стоя у дверей.

— Браво! — крикнул профессор Тофти, которому Гарри продемонстрировал отгоняющее боггарта заклинание. — Прекрасно! Что ж, Поттер, на этом всё… если только…

Он слегка наклонился вперед.

— Мой хороший друг, Тибериус Огден, сказал, что вы можете создать Патронуса. Может, продемонстрируете мне напоследок?

Гарри поднял палочку, посмотрел прямо на Амбридж и представил, что её увольняют.

— Экспекто патронум!

Из конца палочки выбежал серебристый олень, и поскакал по Главному Залу. Все экзаменаторы, оторвавшись от дел, смотрели на оленя, пока тот не растворился серебряной дымкой. Профессор Тофти зааплодировал своими узловатыми, скованными артритом руками.

— Отлично! — сказал он. — Вы свободны, Поттер!

По пути к выходу Гарри встретился взглядом с Амбридж. Нахальная улыбка плясала на её широком, вялом рту, но Гарри было наплевать. Если он не ошибался (а он вовсе не думал этим хвастаться), ему только что поставили «отличную» С.О.В.у.

Пятница у Гарри и Рона была свободной, а Гермиона ушла на экзамен по Древним Рунам. Впереди были два выходных, и Гарри с Роном решили устроить себе передышку. Они растянулись у открытого окна, за которым веяло теплым летним воздухом, и стали играть волшебными шахматами, периодически зевая. Гарри разглядел вдалеке Хагрида, дающего урок на краю Леса. Гарри попробовал угадать, каких животных показывает Хагрид — наверняка единороги, потому что мальчики стояли поодаль, но тут сквозь портретную дыру пробралась Гермиона, совсем не в духе.

— Как прошли Руны? — спросил Рон, потягиваясь и зевая.

— Я неправильно перевела «эгваз», — гневно сообщила Гермиона. — Это означает «сотрудничество», а не «защита». Я перепутала с «эйваз».

— Ну и черт с ним, — лениво протянул Рон. — Всего-то одна ошибка, подумаешь —

— Заткнись, Рон! — зло крикнула она. — Иногда даже одна ошибка влияет на результат. К тому же, в кабинет Амбридж снова запустили нюхлера. Не знаю, как обдурили эту новую дверь, но я проходила мимо, и слышала, как Амбридж вопила во весь голос — судя по всему, нюхлер отгрызал ей ногу —

— Класс, — синхронно сказали Гарри с Роном.

— Ничего тут классного! — взбесилась Гермиона. — Она подозревает Хагрида, помните? А для нас вовсе не класс, если его уволят!

— Но у него сейчас урок, как можно его подозревать? — Гарри выглянул в окно.

— Гарри, не будь наивным. Думаешь, Амбридж нужны улики? — Гермиона, которую вывели из себя, ушла в женскую спальню, хлопнув за собой дверью.

— Какая милая, спокойная девочка, — шепотом съязвил Рон, двинув свою королеву на избивание офицера Гарри.

Плохое настроение Гермионы не испарилось за выходные, но Гарри с Роном это совсем не волновало, потому что всю субботу и воскресенье они готовились к экзамену по Зельеварению, который был назначен на понедельник. Этого экзамена Гарри ждал меньше всего; он подозревал, что именно на этом предмете может обвалить тест на Аврора. И действительно, письменная работа оказалась сложной. Гарри ответил всё, что знал, о Полимерном Зелье — он описал его в деталях, потому что во втором классе троица друзей незаконно приготовила и выпила его.

Практика, проходившая во второй половине дня, была не такой ужасной. Учитывая отсутствие Снейпа, Гарри мог спокойно готовить зелья. Невилл, сидевший по соседству, тоже выглядел более радостным, чем Гарри его видел на уроках Снейпа. Когда профессор Маршбэнкс сказала: «Отойдите от котлов. Экзамен окончен», Гарри уверил себя, что не провалил Зельеварение.

— Осталось всего лишь четыре экзамена, — устало произнесла Парватти Патил, пока они шли в гостиную Гриффиндора.

— Всего лишь! — взорвалась Гермиона. — У меня ещё Арифмантика, а это сложнейший из предметов!

Никто не посмел её одернуть, и Гермиона, которой не на кого было выплеснуть всю злость, отчитала первоклашек за громкий хохот в гостиной.

Во вторник Гарри обязан был сдать экзамен по Уходу за Магическими Существами, чтобы Хагрида не уволили. Практика проходила днем, на поляне у окраины Запретного Леса. Учеников попросили распознать нарлов, прячущихся среди сотни ежей (нужно было предложить всем зверькам молоко — нарлы, которые воспринимали его как отраву, тут же убегали), затем продемонстрировать, как правильно брать преклонителя, как кормить и чистить огнекрабов, не получая сильных ожогов, и, наконец, выбрать пищу для больного единорога из длинного перечня продуктов.

Гарри заметил, что Хагрид с волнением выглядывает в окошко хижины. Когда экзаменатор Гарри, на этот раз — полная ведьма, улыбнулась ему и сказала, что экзамен окончен, Гарри показал Хагриду большой палец, перед тем, как вернуться в замок.

Теория по Астрономии на следующий день прошла нормально. Гарри не был уверен, что верно назвал все спутники Юпитера, но в этот раз, по крайней мере, не написал, что они покрыты мёдом. Практическая Астрономия должна была пройти ночью, а днем предстоял экзамен по Предсказаниям.

Даже для такого бездарного предсказателя, как Гарри, экзамен прошел ужасно. Он с таким же успехом мог увидеть движущиеся фигуры на доске, как в абсолютно пустом хрустальном шаре; его совсем вымотало гадание по чаинкам, потому что он нагадал профессору Маршбэнкс встречу с грубым, темным, насквозь промокшим незнакомцем. В конце своего позорнейшего ответа Гарри перепутал линии жизни и ума на ладони профессора Маршбэнкс, и сообщил ей, что она должна была умереть ещё в прошлый вторник.

— Нам судьбой было предсказано провалить этот экзамен, — уныло сказал Рон, пока они шли по стертой лестнице. Рон развеселил Гарри, рассказав ему свое описание уродливого человека с бородавкой на носу, которого он увидел в хрустальном шаре. Позже, подняв глаза, Рон понял, что описывал отражение самого экзаменатора.

— Не стоило записываться на Предсказания, — вздохнул Гарри.

— Да уж… зато с Предсказаниями навсегда покончено.

— Ага, — подтвердил Гарри. — Больше не стоит беспокоиться о том, что случится, если Юпитер с Ураном сблизятся.

— А мне теперь по фигу, если чаинки говорят: «Умри, Рон, умри»! Я беру чаинки и сливаю их в мусорку, где их место.

Гарри рассмеялся, но замолк, потому что к ним подошла Гермиона. Злить её было крайне опасно.

— Думаю, я хорошо сдала Арифмантику, — сообщила она. Рон и Гарри облегчённо вздохнули. — Перед обедом нам стоит просмотреть звездные карты —

Когда в одиннадцать часов они поднялись на Астрономическую Башню, ночь стояла просто идеальная для наблюдения звезд — спокойная и безоблачная. Окрестности плавали в серебристом лунном свете, и дул легкий бриз. Каждый настроил свой телескоп, и, после слов профессора Маршбэнкс, приступили к заполнению розданных им звездных карт.

Профессоры Маршбэнкс и Тофти ходили между учениками, проверяя координаты наблюдаемых звезд и планет. Единственным шумом был шорох пергамента, внезапный скрип поворачиваемого на штативе телескопа, и скрип множества перьев. Прошло полчаса, затем час; квадратики желтого света на земле редели по мере выключения света в комнатах замка.

Когда Гарри нанёс на карту созвездие Ориона, под балконом башни, где он стоял, открылись двери з а мка, и каменные ступени осветились. Гарри наклонился, будто проверяя положение телескопа, и разглядел пять или шесть вытянутых теней, выходящие из замка. Двери з а мка закрылись, и лужайка снова погрузилась во тьму.

Гарри вернулся к телескопу, настроив его на Венеру. Он посмотрел на карту, чтобы обозначить планету, но что-то отвлекло его внимание: занеся перо над пергаментом, он посмотрел вниз, на темный двор, и увидел, что там бродит полсотни темных силуэтов. Если бы не их движение и не лунный свет, они легко бы слились с темной землей. Даже с такого расстояния Гарри смог узнать самую приземистую из остальных фигур, которая возглавляла шествие.

Гарри не знал, почему Амбридж решила прогуляться в полночь, да ещё и в компании пяти человек. За спиной Гарри кто-то кашлянул, и, он очнулся, вспомнив, что находится на экзамене. Гарри напрочь забыл положение Венеры. Прильнув к телескопу, он нашел планету, и снова собрался нанести её на карту, как его сбил странный звук. За отдаленным стуком, эхом раздавшимся по лужайке, последовал приглушенный лай крупной собаки.

Гарри посмотрел вдаль; сердце его начало колотиться. В окнах Хагрида горел свет, и люди, силуэты которых он видел раньше, стояли под ними. Дверь открылась, и шесть фигур с четкими очертаниями переступили порог. Дверь закрылась, и наступила тишина.

Гарри чувствовал себя очень неловко. Он оглянулся, чтобы узнать, видели ли Рон с Гермионой это, но тут мимо прошла мадам Маршбэнкс. Чтобы она не подумала, что Гарри смотрит в чью-то работу, он быстро склонился над своей звездной картой и притворился, что пишет. На самом деле он присматривался к хижине Хагрида. Теперь силуэты ходили внутри, закрывая свет в окнах.

Гарри чувствовал, что за его спиной стоит мадам Маршбэнкс, и поэтому уставился в телескоп на луну, хотя давным-давно нанёс её на карту. Как только профессор Маршбэнкс отошла, из хижины раздался дикий крик, эхо которого донеслось до Астрономической Башни. Несколько людей рядом с Гарри оторвались от телескопов и посмотрели в сторону хижины Хагрида.

Профессор Тофти еще раз сухо кашлянул.

— Сосредоточьтесь, мальчики и девочки, — спокойно сказал он.

Все ученики вернулись к телескопам, но Гарри посмотрел влево. Гермиона, как завороженная, смотрела на хижину Хагрида.

— Кхе… осталось двадцать минут, — сказал профессор Тофти.

Гермиона, подскочив, вернулась к своей звездной карте. Гарри посмотрел на свою и увидел, что написал Марс под знаком Венеры. Он наклонился, чтобы исправить ошибку.

С лужайки донесся громкий ХЛОП. Некоторые ученики вскрикнули «Ой!», потому что с такой скоростью отставили телескопы, что попали друг другу в глаза. Все уставились вниз.

Дверь хижины Хагрида отворилась, и в льющемся из хижины свете они увидели массивную фигуру, кричащую и потрясающую кулаками, в окружении шести людей, которые направляли на фигуру лучи красного света, будто пытаясь Заморозить.

— НЕТ! — крикнула Гермиона.

— Деточка! — скандальным голосом произнес профессор Тофти. — Вы на экзамене!

Но уже никто не смотрел в звездные карты. Вспышки красного света продолжали появляться рядом с хижиной, но они словно отлетали от Хагрида; он продолжал стоять на месте, и, насколько видел Гарри, сопротивлялся. Вопли и возгласы разнеслись по лужайке; мужской голос крикнул: «Хагрид, будь благоразумен!».

— Будь ты проклят, Доллиш! Тебе не забрать меня! — прогремел Хагрид.

Гарри разглядел крошечный силуэт Клыка, пытающегося защитить Хагрида и набрасывающегося на окруживших его волшебников. Замораживающее Заклинание поразило пса, и он упал оземь. Хагрид издал гневный рык, поднял обидчика в воздух и отшвырнул; человек пролетел около десяти метров и упал на землю. Больше он не поднимался. Гермиона сдавленно вскрикнула, прижав руки ко рту; Гарри оглянулся на Рона, и увидел, что у того тоже напуганный вид. Никто из них до сих пор не видел Хагрида в такой ярости.

— Смотрите! — завопила Парватти, которая свесилась через перила балкона. Она указала на открывшуюся входную дверь замка; на лужайку, озаренную светом, легла длинная черная тень.

— Не отвлекайтесь! — взволнованно сказал профессор Тофти. — Осталось всего шестнадцать минут!

Никто не обратил на профессора ни малейшего внимания; все смотрели на фигуру, приближающуюся к месту схватки Хагрида с незнакомцами.

— Как вы посмели! — крикнула фигура на бегу. — Как вы посмели —

— Это МакГонагалл! — прошептала Гермиона.

— Оставьте его! Оставьте, я вам говорю! — голос МакГонагалл прорезал тишину. — По какому праву вы хватаете его? Он не сделал ничего, чтобы заслужить такое —

Гермиона, Парватти и Лаванда хором вскрикнули. Силуэты у хижины выстрелили в МакГонагалл не меньше, чем четырьмя Замораживающими Заклинаниями. На полпути до хижины красные лучи попали в неё; секунду она словно светилась красным светом, потом рухнула на землю, упала на спину и не шевелилась.

— Тысяча горгулий! — крикнул профессор Тофти, который тоже забыл об экзамене. — Всего лишь предупреждение! Ужасная выходка!

— ПОДОНКИ! — взревел Хагрид. Его голос легко достиг Башни, и в нескольких окнах зажегся свет. — ПОДЛЫЕ ТР У СЫ! ПОЛУЧАЙТЕ — ВОТ ВАМ —

— О боже, — прохрипела Гермиона.

Хагрид с силой ударил по двум ближайшим фигурам; те сразу же отключились и рухнули оземь. Гарри увидел Хагрида лежащим на земле, и решил, что его сразило заклинание. Но через секунду Хагрид снова стоял на ногах, а за спиной у него висел какой-то мешок — приглядевшись, Гарри увидел между плечами Хагрида вялое тело Клыка.

— Взять его! Схватить! — надрывалась Амбридж, но единственный оставшийся из её помощников не спешил получить кулаком от Хагрида. Он стал пятиться назад и, споткнувшись о своего побратима, упал. Хагрид развернулся и, с Клыком за спиной, пустился бежать. Амбридж послала ему вслед Замораживающее Заклинание, но промахнулась; Хагрид, подбежав к дальним воротам, исчез в темноте.

Наступила длинная звенящая тишина; все с открытыми ртами смотрели на лужайку. Потом профессор Тофти произнес слабым голосом: — М-м… осталось пять минут.

Несмотря на то, что Гарри заполнил карту на две трети, он не мог дождаться конца экзамена. Когда же, наконец, он закончился, они с Роном и Гермионой поспешно убрали телескопы и сбежали по спиральной лестнице вниз. Никто из учеников не пошел в спальню; все громко и возбужденно обсуждали увиденное у подножия лестницы.

— Эта ужасная тётка! — прошипела Гермиона, которая едва сдерживала ярость. — Набросилась на Хагрида под покровом ночи!

— Она хотела предотвратить скандал, как вышло с Трелани, — рассудил Эрни Макмиллан, подошедший к ним.

— Хагрид неплохо держался, — сказал Рон. Он больше был впечатлен, чем поражен. — Как так вышло, что заклинания отскакивали от него?

— В нём течет кровь великана, — с дрожью в голосе объяснила Гермиона. — Заморозить великана почти невозможно, ведь они — как тролли… бедная профессор МакГонагалл… её сразили сразу четыре Замораживателя, в её возрасте —

— Ужасно, — Эрни театрально покачал головой. — Я отправляюсь спать. Всем спокойной ночи.

Люди вокруг стали расходиться, продолжая обсуждать увиденное.

— По крайней мере, Хагрида не забрали в Азкабан, — сказал Рон. — Он присоединится к Дамблдору, да?

— Наверное, — ответила Гермиона, чуть ли не плачущая. — Это ужасно… я надеялась, что Дамблдор когда-нибудь вернется… а теперь мы потеряли Хагрида…

Они поплелись в гостиную Гриффиндора, которая оказалась полной народу. Шум во дворе разбудил несколько человек, которые стали будить своих товарищей. Симус и Дин, которые пришли раньше Гарри, Рона и Гермионы, рассказывали всем, что они видели и слышали на Астрономической Башне.

— Но зачем увольнять Хагрида? — Анджелина Джонсон горестно покачала головой. — Он же не Трелани; в этом году он гораздо лучше вёл уроки!

— Амбридж ненавидит полу-человеков, — злобно сказала Гермиона, падая в кресло. — Она всегда мечтала выгнать Хагрида.

— И она думала, что Хагрид подсовывает Нюхлеров ей в кабинет, — вставила Кэти Белл.

— О, чёрт, — Ли Джордан прижал руку ко рту. — Это же я подсовывал Нюхлеров. Фред с Джорджем оставили мне парочку; я их Левитировал заклинанием через окно.

— Она все равно бы уволила его, — сказал Дин. — Потому что он на стороне Дамблдора.

— Это точно, — Гарри упал в кресло рядом с Гермионой.

— Надеюсь, с МакГонагалл всё в порядке, — сказала Лаванда со слезами на глазах.

— Мы видели из окна спальни, как её несли в замок, — сказал Колин Криви. — Вид у неё был неважный.

— Мадам Помфри приведет её в чувство, — строго сказала Алисия Спиннет. — Она никогда не подводила нас.

Гостиная опустела около четырёх часов утра. У Гарри сна не было ни в одном глазу; его преследовал образ Хагрида, убегающего в темноту. Он был так зол на Амбридж, что не смог выдумать для неё подходящего наказания. У Рона возникло подходящее предложение: скормить Амбридж голодным пушечнорылым нюхлерам. Он заснул, обдумывая план мести, и через три часа встал с кровати абсолютно разбитым.

Последний экзамен, Теория Магии, был назначен на послеобеденное время. После завтрака Гарри с радостью пошел бы поспать, но он планировал утреннее повторение конспектов; обхватив голову руками, он уселся у окна гостиной, изо всех сил стараясь не задремать при просмотре стопки конспектов Гермионы высотой с неё саму.

Пятиклассники вошли в Главный Зал в два часа, и расселись за столики, на которых лежали задания экзамена. Гарри был вымотан после прошлой ночи. Он хотел, чтобы всё быстрее закончилось, и он мог пойти поспать; на завтра они с Роном планировали вылазку на квиддичное поле — с метлой Рона — для проветривания мозгов от многодневного зубрения.

— Откройте свои сборники заданий, — сказала профессор Маршбэнкс, переворачивая огромные песочные часы. — Можете начинать.

Гарри уставился на первый вопрос. Через несколько секунд он осознал, что не понял в нем ни слова. За окном жужжала оса, бившаяся в стекло и отрывающая от дела. Медленно и с мучениями Гарри начал писать ответ.

Он с большим трудом вспоминал имена и даты. Вопрос четвертый он сразу пропустил (Как вы думаете, легальность волшебных палочек привела к большему или меньшему контролю гоблинских стачек в восемнадцатом веке?), решив вернуться к нему позже. Он написал ответ на пятый вопрос (Как был нарушен Статус Секретности в 1749 году, и какие меры были приняты для предотвращения этого в дальнейшем?), хоть и подозревал, что пропустил несколько важных пунктов; ему казалось, что в историческом событии были замешаны вампиры.

Гарри стал искать вопрос, на который мог бы ответить без заминок. Его глаза остановились на десятом номере: «Назовите предпосылки создания Международной Магической Ассоциации и объясните, почему представители Лихтенштейна отказались в неё вступить».

Это я знаю, подумал Гарри, хоть мозги у него были вялыми и застопорившимися. Он представил заголовок, написанный почерком Гермионы: «Создание Международной Магической Ассоциации» … он перечитывал этот конспект сегодня утром.

Он приступил к ответу, посматривая на песочные часы, стоящие на столе рядом с профессором Маршбэнкс. Перед Гарри сидела Парватти Патил, чьи длинные черные волосы свешивались со спинки стула. Пару раз он засматривался на плясавшие в волосах солнечные блики, появляющиеся там, когда Парватти поворачивала голову, и встряхивал свою голову, чтобы избавиться от видения.

… первым Председателем Магической Ассоциации был Пьер Бонакур, но он был снят с должности магическим сообществом Лихтенштейна по причине…

Все вокруг Гарри строчили перьями, как загнанные хорьки. Солнце сильно припекало его затылок. Чем же Бонакур не угодил магам Лихтенштейна? Гарри чувствовал, что дело было связано с троллями… он опять рассеянно уставился на затылок Парватти. Если бы он владел Вторжением, и мог распахнуть её разум, чтобы выяснить про троллей и про разногласия между Пьером Бонакуром и Лихтенштейном…

Гарри закрыл глаза и лицо руками; краснота, плясавшая в зрачках, сменилась прохладной темнотой. Бонакур призывал к прекращению охоты на троллей и даче им прав… но Лихтенштейн был не в ладу с особо жестоким племенем горных троллей… вот как дело было.

Он открыл глаза; его до боли ослепил чистый пергамент. Медленно, он написал две строчки о троллях, потом перечитал написанное. Не густо, подумал Гарри, хотя был уверен, что в конспектах Гермионы теме Ассоциации было отведено несколько страниц.

Он снова закрыл глаза, пытаясь увидеть страницы, вспомнить их… первая встреча Ассоциации прошла во Франции… это он уже написал…

Гоблинов не допустили на встречу… это он тоже написал…

А из Лихтенштейна никто не желал присутствовать…

Думай, приказал он себе, закрыв руками лицо. Вокруг безостановочно двигались перья, и песок иссякал в песочных часах впереди…

Он шел по длинному, прохладному коридору Отдела Магических Происшествий, твердым и намеренным шагом, иногда бросаясь в бег, пытаясь быстрее добраться до цели… как и прежде, черная дверь открылась, и он оказался в круглой комнате с множеством дверей…

Пробежав по каменному полу, он открыл вторую дверь… пляшущие на стенах и полу отсветы, странное механическое тиканье… нет времени на раздумья, ему надо торопиться…

Он подбежал к третьей двери, которая тоже открылась…

Он снова оказался в комнате с высокими, как в соборе, потолками, заставленной полками с хрустальными шарами… его сердце стучало очень быстро… в этот раз он намеревался достичь цели… он дошел до стеллажа под номером девяносто семь, повернул налево и побежал вперед…

В конце стеллажа, на полу, лежала тень… черная движущаяся тень, напоминающая корчащееся животное… Гарри съежился от страха… от волнения…

Из его рта раздался высокий, холодный голос, которому не были знакомы никакие положительные человеческие чувства…

— Забери это и отдай мне… возьми это… я не могу до него дотронуться, но ты можешь…

Черная тень на полу слегка двинулась. Гарри увидел вместо своей руки бледную, длиннопалую руку, сжимавшую палочку… услышал холодный, высокий голос, произнесший: — Круцио!

Человек на полу вскрикнул от боли; он попытался встать, но упал, содрогаясь. Гарри смеялся. Он опустил палочку; заклинание прекратилось, человек на полу застонал и затих.

— Лорд Вольдеморт ждет…

Очень медленно, на дрожащих руках, человек приподнялся и показал свое лицо — залитое кровью и изможденное, искривленное болью и ненавистью…

— Тебе придется убить меня, — прошептал Сириус.

— Обязательно, но не сейчас, — произнес холодный голос. — Сначала ты принесешь мне его, Блэк… ты хочешь снова чувствовать боль? Подумай… у нас впереди — вечность, и никто не услышит твоих воплей…

Но Гарри услышал чей-то вопль, когда Вольдеморт направил палочку; кто-то закричал и упал из-за раскаленной парты на холодный каменный пол. Гарри очнулся на полу, продолжая кричать; его шрам пылал. Вокруг него собрался весь Главный Зал.

Дата добавления: 2015-10-02