Глава восемнадцатая

Гарри расплатилась с таксистом и, посмотрев на вход в «Пэлэс», подумала о том, как ей узнать репортершу.

Она взяла сумку в левую руку и зашагала по булыжной мостовой. Свой ноутбук Гарри захватила с собой, не желая оставлять в квартире ценные вещи. Быстро оглянувшись через плечо, Гарри опасливо обвела взглядом толпу прохожих, шедших следом за ней, и почувствовала, что ее руки покрылись гусиной кожей. Впервые после происшествия на вокзале она была на улице одна.

Толчком открыв дверь, она вошла с залитой солнцем улицы в бар «Пэлэс». Внутри было темно и как-то неожиданно тихо, и Гарри потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, каких звуков недостает. Ни громкой музыки, ни рева толпы – только стук кассового аппарата да еле слышный бубнеж горстки завсегдатаев у бара. Скользнув взглядом по их лицам, Гарри поняла, что она – единственная женщина в заведении. Она посмотрела на часы и отметила, что опоздала всего на несколько минут. Неужели Руфь Вудс уже ушла?

– Я позвонила в «Дейли Экспресс», – раздался у нее за спиной незнакомый голос. – Они знать не знают никакой Каталины Диего.

Гарри резко обернулась. На нее пялилась худая брюнетка лет за сорок. Она разглядывала ее, слегка наклонив голову, будто птица, нашедшая червяка.

– Вы Руфь Вудс?

– Да. – Брюнетка прищурилась. Она носила круглые очки в черной оправе. Волосы, подстриженные в каре, доходили ей до подбородка; прямая челка опускалась на самые брови. Со стороны казалось, будто на голове у нее плотно прилегающий мотоциклетный шлем и специально подобранные в тон защитные очки-«консервы».

Звякнув браслетами на запястье, Руфь ткнула пальцем в Гарри и сказала:

– Вы – его дочь, не так ли?

Черт. Гарри должна была это предвидеть. Ей всю жизнь говорили о том, как она похожа на отца. Она и сама это видела. Те же черные глаза и брови, тот же прямой нос. И – если верить матери – то же неуважение к правилам и предписаниям.

Пожав плечами, она кивнула.

– Ладно, я Гарри Мартинес. Это что-то меняет?

– Это делает историю гораздо интереснее. Ступайте, займите столик. – Не дожидаясь ответа, Руфь развернулась и величаво прошествовала к стойке бара.

Гарри огляделась по сторонам. Ожидать толчеи и драки за места явно не приходилось. Она прошла на свое любимое место в пабе – квадратный зальчик с ободранным деревянным полом и сводчатым потолком, расположенный в тыльной части здания. Сквозь купол из витражного стекла пирамидой струился дневной свет, и казалось, что зал озарен сиянием фонаря. Здесь никого не было.

Гарри села за угловой столик. С портрета, висевшего на стене, на нее зыркнул Брендан Бихан;^[51] его римский нос и мрачный вид отчего-то напомнили Гарри о Диллоне. Неожиданно она почувствовала тупую боль; ей захотелось, чтобы Диллон был сейчас рядом с ней. Она заставила себя встряхнуться. Ждать, пока кто-то придет и утешит, – не в ее привычках.

Вернулась Руфь. Со стуком поставив на столик две чашечки с кофе, она села и уставилась на Гарри. Гарри незамедлительно сделала то же самое.

Наконец Руфь сказала:

– Итак, с какой стати дочь Сала Мартинеса обращается ко мне за информацией?

Называй ставки уверенно, учил Гарри отец, особенно когда блефуешь. Она взяла пакетик с сахаром и изящно щелкнула по нему пальцами, прежде чем вскрыть.

– С такой, что мне нужно узнать, как все было на самом деле. Узнать о том, что не попало в газеты. Вы были близки к следствию и наверняка о многом слышали.

– Разумеется, слышала, – подтвердила Руфь. – Но что с того? Ваш отец осужден и сидит в тюрьме, где ему самое место.

– Но остальные члены круга по-прежнему разгуливают на свободе.

– И что? Вы думаете, правосудие будет гоняться за всеми виновными, пока не настанут тишь да гладь? – Руфь покачала головой. – Они хватают одного-двух главных игроков и на этом успокаиваются. Игра окончена.

– Какая же это игра, если круг пытается убивать людей?

Руфь пристально оглядела Гарри, задержавшись взглядом на ее исцарапанных щеках.

– Стало быть, переходим к главному. На кого они покушались? На вас?

Гарри закусила губу – меньше всего ей хотелось сейчас оказаться на первых полосах газет.

– Возможно, – безразлично произнесла она.

Руфь, пропустив ее увертку мимо ушей, спросила:

– Почему вы не сообщите об этом полиции?

– Может, и сообщу. Но сначала я хочу узнать о Феликсе Роуче.

Руфь не спеша отпила кофе. Казалось, она раздумывала над ответом.

– Если я расскажу вам все, что мне известно, то потребую от вас эксклюзивного права на освещение этой истории, – заявила она после паузы.

– Как только я ее узнаю, она вся будет в вашем распоряжении, обещаю. Итак, расскажите мне о Феликсе Роуче. Он был в списке имен, который предоставил полиции Леон Рич?

– Нет, полицейские вышли на Феликса своими силами. Но поймать его за руку так и не смогли.

– Как же он во всем этом замешан?

– Феликс был всего лишь скромным системным администратором в «КВК», но имел доступ ко всему. К электронной почте, документам и так далее. Роуч возомнил, что он – сам Господь Бог. Похоже, он перехватил несколько электронных писем и совершенно случайно наткнулся на инсайдерский круг.

– И тогда он присоединился к ним?

– Нет, круг даже не подозревал о его существовании. Роуч просто помалкивал, тайком отслеживая все их сделки. Каждый раз, когда в их переписке проскальзывала секретная информация, он использовал ее с выгодой для себя. По слухам, отхватил неслабый куш.

Выходит, крах инсайдерского круга положил конец прибыльной халяве Феликса. Неудивительно, что он глядел таким сычом при встрече с Гарри. Оказывается, она была даже ближе к истине, чем думала.

– Как вышло, что он сохранил работу в «КВК»?

Руфь пожала плечами.

– Его нельзя было просто так уволить, ведь ничего конкретного относительно Роуча так и не сумели доказать. Я слышала, что вместо этого его задвинули подальше – перевели на должность, которая не дает доступа к важной информации.

– Сейчас он в отделе внедрения ИТ.

Руфь усмехнулась.

– Это его, наверное, чуть не подкосило.

– Но если Феликса не было в списке Леона, то кто же был?

– Честно говоря, я ни разу не видела этот список, но слышала, что там было только три имени. Ваш отец – раз. Анонимный источник, которого они называли «Пророк», – два. Пророк сливал им информацию, благодаря которой они провернули самые крупные свои сделки.

– Пророк? Впервые слышу. Как вышло, что о нем не упоминает ни одна газета?

– Полиция запретила. Полицейские хотели его выследить – тайком, без лишнего шума. Пробовали вычислить его по переписке – как электронной, так и бумажной, – но безрезультатно.

– Что, у них не было даже наметок насчет личности этого Пророка?

– Его инсайдерская информация всегда была связана со сделками, проходившими через «Джей-Экс Уорнер», так что единственное, до чего смогли додуматься полицейские, это предположение, что Пророк был одним из тамошних инвестиционных банкиров.

Гарри вспомнила о газетных статьях, в которых упоминались три инвестиционных банка, якобы вовлеченных в инсайдерские махинации. Она перечислила их, загибая пальцы:

– Значит, Леон действовал изнутри «Меррион энд Бернстайн», мой отец был контактным лицом в «КВК», а Пророк орудовал в «Джей-Экс Уорнер»?

– Точно. Ходили слухи, что в деле был замешан еще один инвестиционный банкир – некто настолько высокопоставленный, что о нем знал только Леон; но никаких конкретных имен я не слышала. Впрочем, о ком бы ни шла речь, в списке Леона других имен не было, а сам он вообще отрицал их существование.

– С чего бы это Леон вдруг стал кого-то покрывать, если известно, что он с самого начала закладывал всех подряд?

– Может, он приберегал кое-кого про запас – на случай, если станет совсем туго и придется выпрашивать у суда поблажки. Насколько я могу судить, инстинкты выживания у Леона развиты отлично. Как бы там ни было, свои следы он заметал гораздо искуснее, чем ваш отец.

Прервав зрительный контакт, Гарри завозилась с очередным пакетиком сахара.

– Вы когда-нибудь встречались с моим отцом? – спросила она Руфь, по-прежнему не поднимая глаз.

– Пыталась. Я звонила ему несколько раз. Он говорил со мной вежливо, но встречаться не пожелал. И постоянно сбивался на испанский – мне показалось, что он это делал нарочно.

Гарри охотно верила. Отец вечно носился со своим испанским происхождением, хорошо зная, что оно придает ему некий экзотический шарм – особенно в глазах женщин.

– В конце концов я подстерегла его, когда он выходил из здания суда, – продолжала Руфь. – Он был весел, элегантен и невероятно обходителен. – Уголки ее рта чуть заметно дрогнули. – Сказал мне, что я похожа на Клеопатру.

– По-моему, вы к нему неравнодушны.

– Я презираю Мартинеса и все его грязные дела. Но признаю́: шарма у него было не отнять.

Гарри бросила сахарный пакетик на стол.

– Ладно, мой отец был само очарование. Но вернемся к списку Леона. Вы сказали, что там было три имени. Мой отец, Пророк… Кто третий?

– Парень по имени Джонатан Спенсер. Он работал в «КВК» вместе с вашим отцом. Полиция привлекла Спенсера к следствию, но привлечь к суду не смогла.

– Почему?

– Потому что он погиб.

Гарри часто заморгала.

– Что с ним случилось?

Руфь отхлебнула кофе и, по-прежнему не сводя глаз с лица Гарри, спросила:

– Скажите, если, по вашим словам, инсайдерский круг хотел вас убить, то… что именно с вами пытались сделать?

Гарри не видела причин скрывать правду и ответила:

– Меня столкнули с платформы… Прямо под поезд.

Помолчав, Руфь кивнула.

– Этого парня, Спенсера, за несколько месяцев до ареста вашего отца толкнули под грузовик. В самую середину потока, в час пик. Шлеп! Никаких шансов.

Гарри на миг показалось, будто она снова лежит на рельсах – ничком на холодной стали, скорчившись от воя приближающегося поезда. Она с трудом подавила дрожь.

– Где это случилось?

– Прямо у выхода из МЦФУ, рядом с мемориалом и Вечным огнем. Спенсер шел домой, в сторону вокзала Конноли. В тот раз полиция списала все на несчастный случай. Затем имя Спенсера всплыло в списке Леона.

У Гарри екнуло сердце. Она вспомнила, как сама шла домой после встречи в «КВК». Она тоже двинулась сперва в сторону бешеного транспортного потока рядом с Вечным огнем, но на полпути ей захотелось прогуляться и проветрить мозги, и она повернула обратно, к вокзалу Пирс.

Руфь продолжала:

– Я навела о Спенсере кое-какие справки. Двадцать с небольшим, недавно женился, в послужном списке – ни пятнышка. Наверное, он вообще тогда впервые в жизни нарушил закон. Бог его знает, почему он это сделал. Может, из-за долгов. Как бы там ни было, Спенсер втянулся в инсайдерский круг, – но уже через несколько месяцев, похоже, струсил. Он захотел выйти из круга и обратился за помощью к вашему отцу.

– Когда это было?

– В октябре двухтысячного. Примерно тогда же Пророк слил им информацию о поглощении «Сорохана». Эта сделка должна была стать самой удачной за всю их историю, однако Спенсер стал для них потенциальным источником проблем. Он мог все испортить.

Что-то холодное кольнуло Гарри в спину.

– И они убили его?

– Полиция ничего не смогла доказать. – Руфь по-прежнему сверлила Гарри взглядом. – Что до меня, то я знаю одно: на следующий день после разговора с вашим отцом Спенсер погиб.

Дата добавления: 2015-10-02