Ч.П.Эмерсон. Эмоциональная жизнь и ее влияние на развитие патологических состояний. Журнал медицинской ассоциации штата Индиана, 15 декабря 1926 г., с. 475.

В другом случае у двадцатидвухлетнего мужчины вырос зоб почти сразу же после того, как его назначили старшим в бригаде, которая выполняла ответственные строительные работы. Страх не оправдать доверия спровоцировал болезнь уже через несколько недель после назначения на должность. Дело осложнялось тем, что, по его признанию, незадолго до назначения он собирался жениться на южанке, но сразу же после вступления в должность у них произошла беспричинная ссора, во время которой она сымитировала самоубийство, сказав, что наглоталась булавок. В его присутствии она упала на пол и стала истошно кричать. Он же немедленно взял расчет и уехал с Юга, лишь потом узнав о том, что попытка самоубийства невесты была мнимой.

В третьем случае в больницу поступила двадцатидвухлетняя американка с огромным зобом, базедовой болезнью, очень беспокойная, с дрожащими руками, сбивчивой речью, крайне истощенная. Незадолго до этого она вышла замуж за мужчину, который годился ей в отцы, и некоторое время (по словам знакомых) они ладили друг с другом; это длилось до тех пор, пока за день до обращения в клинику она не услышала ужасные вопли и, выбежав из дома, увидела, что ее муж застрелил двух своих братьев. Она была единственной свидетельницей преступления, и судебные власти так к ней и отнеслись. По обвинению в убийстве с целью самообороны ее муж был приговорен к пожизненному заключению, которым заменили смертный приговор. И все же он упрекнул жену в том, что она не дала более четких показаний, которые могли бы даровать ему свободу. По словам пациентки и ее матери, зоб у молодой женщины вырос в течение недели после упомянутых событий.

Последствия этого случая еще более убедительны, чем обстоятельства, ему предшествовавшие. Возмущенная тем, что хирург счел оперативное вмешательство нежелательным, пациентка обратилась в другую больницу, где пошли навстречу ее желанию, однако в день, когда была назначена операция, женщина умерла.

Недавно со мной консультировалась сорокапятилетняя женщина, страдавшая тем же заболеванием в течение двадцати лет. Ее пользовали лучшие специалисты, было сделано несколько операций, но кардинального улучшения не наступало. В большей степени меня интересовала подоплека заболевания и соображения самой пациентки по поводу причин ее болезни. Я спросил ее о причинах, заставивших обратиться за помощью к психиатру.

«Это все мои нервы, — заявила она. — Врачи лечили зоб, а на нервную систему не обращали внимания. Из-за болезни я стала очень нервной».

На это я возразил: «Не считаете ли вы, что путаете причину и следствие? Вполне вероятно, что как раз ваше нервозное состояние стало причиной заболевания».

«Вы правы, доктор, я всегда так считала. Вы знаете, — она сыпала словами безостановочно, — в нашей семье произошла ужасная трагедия. (Здесь она разрыдалась.) Мой брат застрелил нашу мачеху. Думаю, это имеет прямое отношение к моей болезни. Она началась сразу же после того... как его арестовали... потом его нашли в колодце мертвым... Возможно, он сам решил утопиться».

Примечательно, что этот случай аналогичен тем трем, о которых сообщает Эмерсон, в том, что убийство ассоциируется с началом заболевания. Для того чтобы понять механизм происходящего, я провел дополнительные исследования.

Брат пациентки был двумя годами ее моложе. Кроме них, в семье детей не было. Мать умерла в возрасти тридцати пяти лет, когда дочери едва минуло семь. Дети жили у дедушки с бабушкой, которые все свое внимание дарили внуку, забывая о внучке. Затем дети вернулись домой и стали жить с отцом, который к тому времени женился на раздражительной и деспотичной женщине. Несколько лет спустя без видимых причин брат убил свою мачеху.

Конечно, нет прямых доказательств тому, что болезнь была спровоцирована шоком от убийства, но хронологические ассоциации просто поражают. Психологическая реконструкция событий дает следующую картину. Девочка ненавидела как брата, так и мачеху, и, когда один из объектов ненависти уничтожил другой, у нее возникло чувство вины, как если бы она сама совершила убийство. Жертва всегда относилась к ней враждебно, и поэтому девочка почувствовала ответственность за поступок убийцы. Иными словами, она привыкла к тому, что ее постоянно наказывали за разные проступки, и теперь подсознательно ожидала очередного наказания.

То, что во всех четырех случаях болезнь ассоциируется с насильственной смертью, вполне может быть волей случая. Должен признать, что я был крайне удивлен таким совпадением. Еще более меня поразили два случая, упомянутых Терезой Бинидек[1]. В первом случае у мужчины начались проблемы со щитовидной железой сразу же после самоубийства его сожительницы. Во втором случае женщина изводила себя мыслью о том, что ее могут обвинить в убийстве девушки, труп которой был обнаружен случайно. Более того, она сама уверовала в то, что виновата в этом убийстве. Следовательно, оба пациента доктора Бинидек ощущали себя убийцами.

Дата добавления: 2015-10-02