IV. Концепция истории 4 страница

Один из величайших еврейских философов в Испании, Исаак бен Иуда Абрабанел (1437–1509), подвергшийся влиянию каббализма, предсказывал приход мессии в 1503 г. и начало мессианской эры в 1531 г., одновременно с падением Рима. В результате его предсказаний немецкий еврей Ашер Леммлейн объявил себя предшественником мессии.

Одним из самых фантастических и поразительных примеров веры в немедленный приход мессии был Диего Пирес (1501–1532), португальский марран. Когда он вернулся к иудейской вере своих предков, он назвался Соломоном Молхо. Он достиг высокого положения королевского секретаря в верховном суде Португалии, когда познакомился с Давидом Реувени. Реувени появился в Европе с рассказом о том, что является представителем своего брата, короля еврейского государства в Чардаре. Он предлагал папе и христианским королям армию в триста тысяч человек для освобождения Святой земли от мусульман, если они обеспечат огнестрельное оружие и корабли. Молхо под впечатлением от слов Реувени объявил, что царство мессии наступит в 1540 г., а он сам несет послание евреям и язычникам. Несмотря на покровительство папы, Молхо был в конце концов схвачен инквизицией вместе с Реувени и сожжен на костре.

Ряд ложных мессий, начавшийся с Бар Кохбы, был увенчан Шаббтаем Цви из Смирны в XVII веке. Он тоже претендовал на то, что является мессией, и объявил о себе в 1648 г. Началом мессианского времени он назначил 1666 г. По всей Европе евреи были полны ожиданий того, что наступает «конец дней», многие продали свои дома и всю собственность и приготовились к походу в Иерусалим. Еврейский «крестовый поход» окончился таким же ужасным провалом, как и война Бар Кохбы. Шаббтай Цви уступил угрозам султана, сделался мусульманином, изменил имя на Мехмед Эффенди и женился на турчанке. В то время как большинство его последователей пришли в ужас от такого предательства, некоторых твердолобых не убедило даже это. Напротив, вернувшись к мистической доктрине, согласно которой для достижения спасения нужно погрузиться в пучину греха, они заключили, что сама измена ложного мессии есть доказательство его подлинности. Зачем иначе совершил бы он грех отказа от своей веры, как не ради спасения своих братьев?

Хотя Шаббтай Цви был самым значительным из всех ложных мессий, последним он не был. Его немедленным преемником оказался Николай Кардозо (1630–1706), обращенный марран, объявивший себя мессией. Конец его карьере положил убивший его племянник. Мордехай Эйзенштадтский в Германии, Якоб Куэндо в Турции и Якоб Франк в Галиции, в Польше, – все они объявляли себя мессиями и все кончили так же плачевно, как и их предшественники.

Я перечислил всех этих ложных мессий для того, чтобы показать: надежда на приход мессии никогда не угасала со времен разрушения Храма до XVIII столетия. Снова и снова большая часть еврейской общины верила в то, что мессианское время пришло. Эта вера была так реальна, что люди продавали свои дома и прекращали всякую мирскую деятельность. Они были убеждены в том, что на сей раз мессия явился, но каждый раз их надежды не оправдывались, оставляя людей в состоянии шока и отчаяния, что часто приводило к их обращению в христианство.

Начиная с XVII века положение евреев в Европе начало улучшаться. Только в Восточной Европе преследования продолжались в своих худших формах, вместе с этим произошло возрождение надежд на приход мессии. Особенно ярко это проявилось в хасидизме – религиозном движении, возникшем среди бедных и необразованных жителей Польши и Галиции во второй половине XVIII века после разрушительных погромов. Это движение, отводившее центральное место радости и религиозному энтузиазму, а не раввинской дисциплине и учености, и в некоторых аспектах сходное с общественной организацией ранних христиан и с их отношениями с фарисеями, было наполнено нетерпеливой и яростной надеждой на приход мессии, хотя и не создавало ложных мессий [215]. Хотя роль мессианских ожиданий в хасидском фольклоре хорошо известна, все же, может быть, полезно привести несколько примеров, включая даже апологии ложных мессий [216].

«Неверующий стал говорить рабби из Бердичева, что великие учителя древности погрязли в ошибках. Например, рабби Акива верил, что Бар Кохба был мессией, и выступал под его знаменами.

На это Бердичевер ответил ему: «Однажды единственный сын императора заболел. Один врач посоветовал обмакнуть полотно в кипящую мазь и приложить к голому телу больного. Другой врач, однако, запретил это, потому что мальчик был слишком слаб, чтобы вынести такую боль. Тогда третий врач порекомендовал снотворное, но четвертый врач побоялся, что оно может повредить сердцу пациента. Тогда пятый врач посоветовал давать снотворное по чайной ложке каждый раз, когда мальчик будет просыпаться от боли, вызванной горячей мазью. Так и сделали.

Так и Бог, увидев, что душа Израиля смертельно больна, обернул его в жгучее полотно нищеты и страданий, но наложил на него сон забывчивости для того, чтобы он мог вынести боль. Однако чтобы он совсем не испустил дух, Бог время от времени будит Израиль ложной надеждой на мессию, а потом снова усыпляет до того времени, когда ночь кончится и явится истинный мессия. По этой причине глаза мудрых иногда оказываются слепы» [217].

Тот же дух нашел выражение в следующей истории: «Бешт, основатель хасидизма, сказал о Шаббтае Цви, ложном мессии и псевдоизбавителе из Смирны: “Многие шли той же крутой дорогой [в изучении каббалы] и достигли счастливой цели. Он также имел в себе святую искру; он попал, однако, в сети Самаэля, лжеца и обманщика, который навязал ему роль искупителя. Это захватило его только из-за его высокомерия”» [218].

Следующие истории выражают интенсивность мессианских ожиданий среди хасидских лидеров и даже нетерпение и требовательную природу этой веры. Один из хасидов задал вопрос Бердичеверу:

«Разве строка Книги Малахии 3:23, где говорится, что перед великим днем искупления явился Илия, чтобы подготовить сердца отцов и их детей, не противоречит утверждению Санхедрина (98), что мессия ответил на вопрос о времени его прихода строкой из псалма 95:7: “Сегодня, если ты послушаешься Его голоса”»?

Рабби ответил: «Мессия мог бы прийти сегодня без того, чтобы ему предшествовал Илия, если мы сами подготовим свои сердца, не беспокоя пророка тем, чтобы сделать это за нас. Давайте же подготовимся принять мессию в любой день, послушавшись голоса Господа» [219].

Трогательное выражение мессианской надежды и нетерпения содержится в следующей молитве хасидского лидера: «Перед Коль Нидрей Охелер встал перед Аркой и сказал: «Повелитель вселенной! Ты знаешь, что я недостоин, но ты также знаешь, что я не лгу и что теперь, перед наступлением Йом Киппура, я желаю поведать тебе свои истинные мысли. Если бы я знал, что мессия не придет в дни моей жизни, я бы уже давно отдал тебе душу. Все, что удерживает меня в жизни, – это ожидание, что мессия придет скоро. Позволь же мессии прийти сейчас, не ради нас, а ради Тебя, чтобы имя Твое прославилось. Я готов умереть немедленно, если будет решено, что я недостоин видеть его приход и если моя жизнь хоть на мгновение задерживает искупление» [220].

Ризинер сказал: «От нас требуется, чтобы мы раскаялись и исправились перед искуплением, однако мы утратили силу, потому что шатаемся под грузом страданий, как пьяные, которые не могут идти. Наши законоучители требовали, не словами, а смыслом, искупления до исправления, когда говорили, что давящая бедность заставляет людей отворачиваться от знания о Создателе» [221].

Вот пример установки на то, что мессия ни в коем случае не Бог, но в полной мере человек, и что его приход есть результат растущего совершенства людей: «Сказал Стретинер: “Каждый еврей имеет в себе элемент мессии, который ему следует очищать и растить. Мессия придет, когда Израиль доведет себя до совершенства роста и чистоты внутри себя”» [222].

Надежда и ожидание ни в коей мере не выражаются в тихой мольбе к Богу. Они часто формулируются как требование, которое должно побудить Бога прислать мессию:

«Перед своей смертью Аптер сказал: “Бердичевер, прежде чем покинуть этот мир, заявлял, что как только попадет на небеса, сразу же потребует немедленной отправки на землю Мессии во исполнение обещаний относительно Искупления. Когда же он оказался в небесном жилище, ангелы предусмотрительно поместили его в зал величайших наслаждений, чтобы Бердичевер забыл о своем обещании. Я же торжественно обещаю, что когда достигну небесного жилища, не позволю отвлечь себя удовольствиями и буду требовать пришествия мессии”» [223].

Тот же дух вызова человека Богу виден из следующей истории.

«После Йом Киппура Бердичевер посетил портного и попросил его рассказать о его споре с Богом накануне. Портной сказал: «Я сказал Богу: ты желаешь, чтобы я покаялся в своих грехах, но я совершал только мелкие прегрешения: оставлял себе остатки ткани или ел нееврейскую пищу там, где работал, не вымыв рук. Но Ты, о Господь, совершил более тяжелые грехи: Ты отнял младенцев у матерей и матерей у младенцев. Давай будем квиты: Ты прости меня, а я прощу тебя». Сказал Бердичевер: “Почему ты позволил Богу отделаться так легко? Ты мог заставить его даровать искупление всему Израилю”» [224].

Парадокс надежды

Рассматривая постбиблейское развитие мессианской концепции, мы видели отчаянные взрывы надежды, которые часто приводили к фатальной вере в ложных мессий. Даже один из величайших гуманистов среди мудрецов, рабби Акива, не преодолел искушения ложной надеждой. Даже после предательства Шаббтая Цви многие не могли поверить в то, что он был самозванцем.

Экономические, социальные и политические тяготы, которые евреи претерпевали на протяжении многих столетий, облегчают понимание их нетерпения и горячего желания увидеть приход мессии. Однако разочарования заставляли также более остро осознавать опасность поддаться надеждам и желаниям. Раввинская литература снова и снова предостерегает против любой попытки «заставить мессию». Мы встречаем повторяющиеся предостережения против попыток назначить определенную дату в результате различных вычислений. Так, рабби Йозе говорил: «Тот, кто пытается обозначить конец [т. е. предсказать приход мессии], не имеет никакого шанса избегнуть сильнейших выражений осуждения» (Мегилла 3a). Или: «Рабби Самуил бен Нахман сказал от имени Ионатана: “Да рассыплются кости тех, кто вычисляет конец [приход мессии], потому что они говорят, когда предсказанное время настает, а он не пришел, что он не придет никогда. Однако [даже тогда] ждите его, как было написано; хоть он и задерживается, ждите его”» (Санхедрин 97b).

Это высказывание ясно выражает талмудический взгляд: не следует «принуждать мессию», но следует ожидать его в любую минуту. Такая установка не предполагала ни безоглядного нетерпения, ни пассивного ожидания: это динамическая надежда.

Такая надежда, несомненно, парадоксальна. Она предполагает отношение, при котором визуализируется спасение, происходящее как раз в этот момент, однако одновременно имеет место готовность принять тот факт, что спасение может не наступить при жизни данного человека, а может быть, и при жизни многих будущих поколений. Принять такую парадоксальную надежду нелегко, как никогда не бывает легким принятие любого парадокса. Естественная тенденция заключается в разведении двух конфликтующих сторон парадокса. Надежда, не предполагающая ее немедленного осуществления здесь и сейчас, вырождается в пассивное ожидание, желанная цель отодвигается в далекое будущее и теряет силу. Такое вырождение надежды в пассивное ожидание может быть обнаружено во многих религиозных и политических движениях.

Второе пришествие Христа, на которое все еще надеются верующие христиане, для многих стало событием далекого будущего. То же самое произошло с представлением о приходе мессии в тех еврейских кругах, представители которых жили в относительном благополучии, касалось ли это Вавилонии или Германии начала XX века. Когда надежда теряет свою сиюминутность, возникает тенденция к ее отчуждению. Будущее трансформируется в богиню, которую я почитаю и которой подчиняюсь. Моя вера трансформируется в идолопоклонство. Этот феномен отчуждения надежды и превращения будущего в идола очень ясно показан на примере Дидро и Робеспьера. Вот пример из речи Робеспьера в якобинском клубе о войне с Австрией. Свою речь он закончил призывом:

«О будущее, сладкая и нежная надежда человечества, ты нам не чуждо, для тебя мы выдерживаем все удары тирании, твое счастье – цена нашей мучительной борьбы. Часто угнетаемые препятствиями, которые нас окружают, мы чувствуем потребность в твоем утешении. Тебе мы доверяем задачу завершить наш труд и судьбу всех еще не рожденных поколений людей! Да займут в твоей памяти мученики свободы то место, которое в нашем времени узурпировали самозванцы и аристократы. Пусть твоим первым порывом будет презрение к предателям и ненависть к тиранам, пусть твоим девизом станет защита, любовь, милосердие к несчастным и вечная война с угнетателями! Поспеши, о будущее, принести равенство, справедливость, счастье!» [225]

От почитания Робеспьером будущего к искаженной мысли Маркса, которую популяризировал Сталин, всего один шаг. Для Сталина «законы истории» были тем же, чем было будущее для Робеспьера и Дидро. Согласно сталинскому «марксизму», законы истории (в интерпретации Сталина) определяют правомерность и моральную ценность действий. Все меры, соответствующие законам истории, политически и морально оправданы, те, которые им не соответствуют, – «реакционны» и вредны. Маркс и Энгельс в середине XIX века, Ленин в 1917–1923 гг. верили, что «царство небесное» – великая мировая революция – близко [226].

То, что происходит в результате огромного разочарования, сходно и в религиозной, и в политической сферах. Когда ожидаемое спасение не приходит, надежда на то, что со временем оно придет, не отвергается открыто, но вытесняется мнением о том, что спасение в определенном смысле уже имело место. Этот переход сочетается с созданием организации, которая сама становится носительницей спасения. Развитие христианства привело к возникновению церкви как инструмента спасения. Те, кто присоединялся к ней, своей преданностью достигали индивидуального спасения несмотря на то, что второе пришествие Христа со временем окажет воздействие на все человечество. Когда оказалось, что ожидания Ленина беспочвенны, коммунистическая партия во главе со Сталиным стала заявлять, что предвидит великую революцию, и членство в партии обернулось заменой надежды, которая не осуществилась. Со временем партия оказалась вынуждена утверждать, что социализм построен, хотя ничего подобного не произошло.

«Парадокс надежды» основывается на вере – на уверенности, исходящей из внутреннего ощущения цели, хотя таковая и не была еще достигнута и нет доказательств, что будет достигнута когда-либо. Такая вера невозможна для наблюдателя, который «ждет и смотрит», что произойдет. Она возможна только для того, кто со всей своей энергией устремляется к цели и чья вера не зависит от того факта, что идеал явился во плоти. Таким образом, для верующего поражение не обесценивает его веры, в то время как на победу всегда смотрят с подозрением, поскольку может оказаться, что она только маскирует поражение. Эта концепция парадоксальной веры нашла выражение в кратком тексте из Мишне: «Не для тебя – закончить работу, но ты и не имеешь права бросить ее» (рабби Тафтон в Пиркей Авот II, 21).

Дата добавления: 2015-10-02