Вейся, наше знамя!

«Кто людям помогает, тот тратит время зря.

Хорошими делами прославиться нельзя!»

С. Шапокляк

Время нашего повествования подходит к концу, так что пришла пора отставить в сторону утомительные подробности, сменить объектив и взглянуть на события с точки зрения расширенной перспективы. Ради этого мы немного изменим устоявшийся порядок подачи материала: сначала дадим общую оценку событий вокруг нашей организации за последующие несколько лет, и лишь после этого откроем читателю те несколько историй, которые мы специально приберегли на потом. Начнем с того, что наш праведный труд, о котором вы читали в предыдущей паре глав (1997, 1998), не остался незамеченным. Наши недоброжелатели из «СПб Института подростка» (В. А. Гущин и А. Э. Лустберг) составили и распространили несколько «информационных справок», подкрепленных их положением социальных педагогов и кипой горячих «депутатских запросов». Половина из этих бумаг предназначалась Комитету по Лесу и Госкомэкологии, треть ушла к ментам, а остатком Гущин с Лустбергом бомбардировали всевозможные службы — от муниципальных управлений до ФСБ. Речь в таких «документах» шла вот о чем:

«На территории Санкт-Петербурга и области действует группа экофашистской направленности „Грибные Эльфы“, члены которой борются за „очищение леса от людей“ и легализацию наркотических средств. Группа занимается избиениями, поджогами туристических палаток и уничтожением лесозаготовительной техники.

Группа возникла в 1994 году на базе Движения ролевых игр. Самоназвание „грибные“ связано с грибами, содержащими наркотические вещества (псилоцибин), употребляемых членами группы. В 1996-м году социальные работники Санкт-Петербургского Института подростка предприняли неудачную попытку социализировать „грибных“ посредством привлечения их к природоохранной деятельности в качестве общественных лесных инспекторов. К сожалению, такой метод (в начале 90-х успешно сработавший с панками и металлистами) в случае с „грибными“ не дал желаемых результатов.

Такая форма „воспитательной“ работы привела к усилению молодежной хулиганской группировки и формированию на ее базе организации экологических экстремистов — формирования, пропагандирующего решение экологических вопросов неправовыми методами и легализацию наркотиков.

В природоохранной работе (в период работы в качестве общественных инспекторов по охране леса) группа ориентировалась на силовые методы воздействия на экологических нарушителей в ущерб правовым. Впоследствии в группе началось интенсивное злоупотребление правами общественных инспекторов для оказания давления на участников ролевых игр.

Один из лидеров „Грибных эльфов“ (кличка Крейзи) в интервью газете „Стрела“ в 1998 году заявил о том, что его группа является экотеррористами. Из состава общественной лесной инспекции хулиганов и экотеррористов удалось вывести только в 1999 году, за счет роспуска самой общественной инспекции после депутатских запросов из Законодательного собрания Санкт-Петербурга…».

Все эти доносы были сплошь нелепость и болезненный бред — особенно рассуждения про экофашизм и «поджог и уничтожение техники». Что такое «экофашизм» нам так до сих пор и не ясно, а вместо «поджога и уничтожения техники» в багаже нашей экологической организации лежало пять масштабных (причем легальных) природоохранных кампаний. За последний (1998) год мы вышли на лидирующие позиции среди питерских экологических организаций: по оперативному «охвату» и численности инспекторов, по количеству задержанных нарушителей, составленных протоколов и объему изъятой лесопродукции. А также по числу жалоб, поступающих на членов нашего патруля.

И хотя нами было допущено немало безобразия, актов коррупции и должностных преступлений — хорошего было сделано по меньшей мере столько же, если не больше. Составленными при нашем участии протоколами можно было оклеить средних размеров дом, и коли это и есть «экотерроризм», то мы на весь город первейшие «экологические террористы». В своем доносе Гущин и Лустберг упоминают публикацию в газете «Стрела», в которой Крейзи якобы «заявил о том, что его группа является экологическими экстремистами». Скорее всего, они имеют в виду заметку, принадлежащую перу журналиста А. Щербакова, который по Крейзиной просьбе взялся «написать о нашей конторе что-нибудь приличное». Некоторое время после этого Щербаков размышлял, а затем выдал вот что (ниже я привожу наиболее впечатляющие выдержки из этой статьи):

«В северной пальмире экстремизм набирает силу. Психология сторонников крайних взглядов примерно одинакова, а потому экстремисты разных толков очень хорошо понимают друг друга.

Справка „Стрелы“: „Грибные Эльфы“ — экстремистская экологическая организация, члены которой полагают, что природу необходимо защищать от человека любыми методами, включая насилие, уничтожение техники и т. д. Среди акций „эльфов“ — облавы на браконьеров и торговцев растениями, занесенными в Красную Книгу, охрана заповедников…

После этого в статье приводятся аналогичные справки по двум ОПОРГ, с которыми мы имели дело во время природоохранных кампаний, и дается весьма угрожающая оценка проведенной ими „работы“. Затем Щербаков вновь возвращается к нам, продолжая свои рассуждения о „смычке экстремистов самого разного толка“.

…ему вторят „Грибные Эльфы“: „Мы ненавидим всех!“ — говорится в одном из их манифестов. Их слова не расходятся с делом. В комитете по экологии лежат уже несколько десятков заявлений на „крайне зеленых“, обвиняемых в избиениях, поджоге туристических палаток и прочих „подвигах“. Так, прошлым летом группа „грибных“ обстреляла из помпового ружья лагерь так называемых „индеанистов“. Другой пример: во время работы в заповеднике в Псковской области группа „эльфов“ полностью разнесла внутренность здания местного совета…»

Нечего сказать — этой публикацией Щербаков здорово нам удружил. Мягко говоря, его просили несколько не о том, но Щербаков решил, что «острая» статья сделает нашей конторе хорошую рекламу. С его легкой руки «экстремистское клеймо» накрепко прилипло к нашей организации и лишь через много лет сменилось (так как в смысле экстремизма предъявить нам было нечего) на еще более абсурдные ярлыки типа «псевдоэкотеррористы» и «деструктивные мимикранты».[242]Впрочем, до этого было еще далеко, а пока на конференции «Greenpeace» в Москве было зачитано послание лидеров «Дружины Гринхипп», сообщавшее о якобы имевшем место внесении группы «Грибные Эльфы» в международный список экологических экстремистских организаций. Это сообщение сопровождало воззвание к другим экологическим организациям с просьбой бойкотировать наши акции и отказывать нам в какой-либо поддержке.

Невзирая на это, конференция «Greenpeace» не стала бойкотировать выступление Егора Панаева, который выступил на этом собрании с обращением от нашей организации по поводу вот какой проблемы. По словам Благодетеля, наглые финны пробили постановление о передаче значимой части лесов Карельского перешейка в долгосрочную аренду для целевого использования — рубок генерального назначения, иначе называемых «сплошные рубки».

Финны сумели сделать это достаточно тихо, не привлекая к факту аренды ненужного внимания, но выступление Панаева подняло вокруг этого события просто невообразимую вонь. Гринписовцы принялись «бить в барабан» изо всех сил, общественность всколыхнулась, и для пересмотра «вопросов аренды» была собрана специальная комиссия (возглавить которую поручили нашему Благодетелю).

В итоге финнам в аренде отказали, леса Карельского перешейка были (хотя бы на время) спасены, а мы вернули природе долг за те две фуры елок, которые вырубили в прошлом году в районе поселка Каменка. Этим мы как бы «подвели итоги», после чего собрали собственное заседание и принялись рассуждать: что достигнуто, чего мы лишились и каким образом наша организация станет действовать дальше?

Как мы уже говорили, инспирированные Гущином депутатские запросы уничтожили общественную инспекцию на корню.[243]Но мы не собирались сдаваться: кроме «оперативной природоохраны» у нас были в запасе и другие методы. Поэтому мы повесили камуфляжные ватники в шкаф и решили попробовать свои силы на новом поприще.

Им оказалась общественно-политическая арена: наша организация приобрела достаточную известность, чтобы во весь голос заявить о себе. Справедливости ради заметим, что до своей статьи про экстремистов А. Щербаков сработал про нас еще одну, несколько более «лояльную» публикацию. Она была озаглавлена «Особенности национальной охоты на браконьеров» и примечательна картинкой на обложке напечатавшей её газеты «Стрела» (№ 51-1):

В статье шла речь о работе одного из наших штабов (Московский вокзал) и о суровых буднях общественного лесного инспектора. Понятное дело, Щербаков и тут не преминул сгустить краски («с оптовыми нарушителями „эльфы“ разговаривают с суровостью сталинских троек…»), но в целом статья производила вполне благоприятное впечатление.

Другой материал выпустил в свет журналист «Вечернего Петербурга» А. Дмитриев, под броской шапкой «Молодые Грибные Эльфы» (№ 2 2000). Это было развернутое интервью, которое дал «Вечернему Петербургу» Крейзи, выступивший перед читателями в качестве «лидера молодежного экологического движения „Грибные Эльфы“».

Начал Крейзи неплохо, рассуждая «о росте числа молодых людей с активной жизненной позицией, охране заповедников и важности рекультивации можжевельника», но затем его интервью стало приобретать все более тревожную окраску. Это произошло, когда Крейзи повел речь о политических взглядах:

«Мы принимаем помощь людей независимо от их политических убеждений, нам достаточно их желания помочь делу сохранения природы. Я считаю положительным фактом, что с нами сотрудничают политические радикалы: люди часто через какие-то радикальные убеждения приходят к пониманию подлинных истин, которые оказываются потерянными в современном цивилизованном обществе…»

Затем политика утомила нашего команданте, и он заговорил о проблемах наркоманов и о необходимости легализации марихуаны. Некоторое время он рассуждал на эту тему, а потом перекинулся на глобальные вопросы.

«Древние языческие заповеди учили, что природа — это храм, и что нужно жить в гармонии с ней. Со временем человек решил, что может спокойно эксплуатировать природу, как ему хочется. Плоды такого отношения мы сейчас пожинаем в виде загубленных рек, озер и лесов», — заявил Крейзи совершенно охуевшему от таких речей журналисту. А потом подумал еще немного и закончил интервью вот какими словами: «Нас всех ждет неминуемая смерть в техногенном аду!»

Впрочем, это интервью — ничто по сравнению с тем, которое втрескавшийся кислотой Крейзи дал однажды питерскому телевиденью. Это произошло во время масштабного митинга, устроенного молодежным общественно-политическим движением «Единый Антинаркотический Фронт», в которое «Грибные Эльфы» входили в качестве одного из учредителей.

В тот раз мы подъехали к зданию Законодательного Собрания на микроавтобусе «Ford Transit», на боках и капоте которого красовались полуметровые эмблемы с символом нашей организации — кругом, в который вписаны три псилоцибиновые поганки. Вся площадь была заполнена людьми: здесь собралось человек четыреста, причем половина собравшихся была представлена бойцами ОПОРГ товарища Гребнева.

— Наркотикам — нет! — хрипло кричал в мегафон один из устроителей митинга. — Наркоторговцам…

— СМЕРТЬ! — разрывами фугасов отзывались Гребневские бойцы, в едином порыве скандируя свой партийный лозунг: — ДА, СМЕРТЬ!

Любопытная картина, должно быть, открывалась в тот день из ЗАКСовских окон. «Зазывалу» и его лозунги про наркотики было практически не слышно, так что единственный клич — который вихрем метался над площадью, бился о стекла и заставлял глухо вибрировать толстые каменные стены — был партийный клич соратников Гребнева.

В это время к нашему микроавтобусу подошел один из присутствующих на мероприятии тележурналистов, постучался в окно и принялся расспрашивать: что это за символика у нас на бортах, правда ли, что наша организация называется «Грибные Эльфы», и как контора с таким названием оказалась на митинге «Единого Антинаркотического Фронта»? Не может быть, чтобы мы и в самом деле являлись учредителями…

Тогда из машины вылез Крейзи — с лицом, совершенно белым от кислоты. (Надо заметить, что из четырехсот митингующих не менее сотни были наркоманами всевозможных мастей, ради такой потехи съехавшихся к зданию ЗАКСа едва ли не со всего города. Они размахивали руками, подпрыгивали и кричали «Наркотикам — нет!», как мне показалось, с особым остервенением). Спрыгнув на землю, Крейзи уставился прямиком в телекамеру, прищурился и спросил:

— Вы хотели что-то узнать?

— Да, — обрадовался журналист, делая знак оператору. — Я хотел узнать, почему ваша организация называется «Грибные Эльфы»? Откуда пошло такое название и что оно означает? Вопрос был, право слово, непростой. Успевшее на крыльях человеческой молвы облететь не один регион название нашего братства было выбрано совершенно без расчета на участие в подобных «антинаркотических акциях». Мы уже объявляли меж братьями конкурс на «лучшую отмазку», но так до сих пор ничего убедительного и не придумали. Наше старое объяснение, типа «мы — эльфы, которые едят грибы» выглядело теперь, мягко говоря, недостаточно политкорректным. Но Крейзи это, оказывается, вовсе не смущало.

— Вы знаете, — указывая пальцем прямо в объектив, заявил Крейзи, — что государство денег на охрану природы не дает?!

— Что?! — спросил журналист, несколько сбитый с толку такой постановкой вопроса. — Причем тут…

— Притом, что кто-то должен этим заниматься, пусть даже без всякого финансирования! — гнул свою линию Крейзи. — А поскольку денег нет, то в далеких походах члены нашей организации часто остаются без пищи. И чтобы не умереть с голоду, мы вынуждены собирать и есть грибы. Поэтому мы и называемся — «Грибные Эльфы». Потому что едим грибы!

Через пару дней по питерскому телевидению показали ролик, в котором совершенно упоротый Крейзи, снятый на фоне микроавтобуса с поганками, во всеуслышание заявлял: «Поэтому мы и называемся — „Грибные Эльфы“. Потому что едим грибы!» Все остальное журналисты благополучно вырезали, оставив от Крейзиного «объяснения» только самую суть. Получилось весьма убедительно, хотя несколько не в том ключе, на который мы изначально рассчитывали. Зато достаточно честно.

Это был не единственный случай, когда Крейзи проявил свое искусство по части «высказаться перед народом». Как-то по весне он, Королева и я баллотировались в Московском районе в депутаты местного самоуправления. В своей предвыборной листовке Крейзи, помимо прочего, написал вот что: «Долой кровососущую плодильню в наших подвалах!». Крейзи имел в виду комаров, но поскольку в листовке он никак этого не объяснил, далеко не всеми гражданами было правильно понято это его заявление.

Кроме этих историй, было много чего еще, в чем мы приняли самое деятельное участие — общественно-политическое движение «Новый Город», пара предвыборных кампаний, пикеты, съезды и митинги. Были успешные акции и внимание прессы, была ругань и вонь, хулиганские выходки и обвинения в экстремизме. Это целая история, но она не для этой книги — не вышли еще положенные сроки, да и не про все тут стоит писать.

Канва этого произведения лежит в стороне от мира людей, от журналистов и прессы, от партийных разборок и политических дрязг. Так что мы развернем коней нашего повествования, обратив их бег несколько в другую сторону — так, чтобы в заключительных главах вновь пошла речь про хоббитские игры, про сорокоманов и ролевиков.

Мы обещали приберечь кое-что напоследок — несколько ярких фрагментов, дающих представление о беспокойных событиях тех далеких лет. И хотя это время почти не оставило отражения в зеркале нашей летописи — не беда. В своем повествовании мы уже достигли того места, откуда берет начало совсем другая история. Сказка почти рассказана, осталось добавить лишь несколько мелких, завершающих картину штрихов.

Дата добавления: 2015-10-02