Боюсь ночных бабочек

— Мне повезло с профессией. Журналистика — способ изучать жизнь и себя. Я даже несколько открытий сделал. Шестой закон Кожухова звучит так: «В мире с каждым годом все больше хорошеньких барышень, которые все меньше и меньше обращают на тебя внимание». Третий закон Кожухова: «Человек начинает жить и мечтает об устройстве мира, а заканчивает мечтой об устройстве своих 12 соток». Остальные я еще не сформулировал.

Есть один, но он скорее не закон, а тезис, наблюдение. В журналистике на коротких дистанциях к успеху могут привести разные вещи: связи, сексуальная ориентация, удачливость. На длинных дистанциях остаются только те, кто относится к этому делу как к искусству и чему-то главному.

Еще один важный профессиональный закон поведала мне подружка Джана Шнайдер. Ее судьба трагична. Эта американская журналистка прошла 18 войн, получила тяжелейшее ранение в Сербии, чудом выжила, но повредилась рассудком. Сейчас она живет в сумасшедшем доме под Нью-Йорком. Джана говорила: «Цель журналистики — напоминать власти о долге, а обществу — об идеалах». Ни убавить, ни прибавить. Джана была бесстрашней многих мужчин. И уж точно бесстрашней меня.

Я многого боюсь. Мои страхи неоригинальны — боюсь инсульта. Инфаркта меньше — после него люди как-то ногами-руками шевелят. Еще немощи, старости, нищеты. А панический ужас вызывают во мне толстые мохнатые ночные бабочки...

Смерти боюсь, того, что «жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе...» Обидно, что все эти горы и реки останутся, но ты их уже не увидишь, и на них будет смотреть кто-то другой.

Меня интересует, как другие люди справляются с неотвратимостью смерти, как уговаривают себя, учатся не плакать. Со страхом смерти лучше всего борются в индуистских странах. Я в свое время скептически отнесся к идее снять похороны на Бали. Но потом был очень доволен, что согласился: ничего радостнее, чем это событие, не видел. Сотни людей приходят к дому покойника, смеясь в голос и обмениваясь подарками. Затем начинаются танцы, песни, шествие с карнавальными фигурами. Очень весело. Завидуешь их умению верить в то, что после смерти человек получил шанс на новую, более счастливую жизнь. Я ни во что такое не верю. По крайней мере в себе присутствия души не ощущаю. Печень ощущаю, сердце чувствую, но не душу...

С большим интересом изучаю все, что касается мировых религий. Мне интересно. Я такой теолог-атеист. В этом нет ничего удивительного. Знаю, например, человека, который всю жизнь изучает звезды и не верит в их влияние на землю. Мы познакомились недавно на Тенерифе. Там находится крупнейшая в мире лаборатория, где работает уехавший в свое время из СССР астроном. У нас с ним случилась серьезнейшая дискуссия. Я с ним спорил до хрипоты, потому что с уважением отношусь к астрологии. Это древнейшая наука. А большие человеческие массы на протяжении длительного времени не могут заблуждаться. Это противоречит логике. К тому же совершенно понятно, что все науки произошли из астрологии и только идиот не может не замечать существование зависимости типажа, темперамента и характера от даты рождения. Я нахожу в астрологии очевидное и здравое зерно. Например, сопоставив даты рождения друзей, обнаружил, что мне комфортнее с людьми, родившимися с февраля по март, и еще с осенними...

Мое неверие в Бога совсем не мешает мне иногда перекладывать на него ответственность. В зависимости от настроения поминаю разных святых. Иногда читаю буддистскую мантру, иногда «Отче наш», могу прочитать мусульманскую молитву или перекреститься. На всякий случай. Я остаюсь атеистом, потому что считаю, что мною никто не руководит, никто не ведет меня. Все хорошее и все плохое я сделал своими руками, мне никто не помогал. И в принципе, без крайней нужды предпочитаю не обращаться за помощью к посторонним.

Наталья НИКОЛАЙЧИК

Дата добавления: 2015-10-24