Светлана Лаврентьева, 25 лет, Краснодар Псевдоним: Кот Басё.

· Она пахнет мужским Кензо и адреналином, научилась в жизни взвешивать каждый грамм. У нее ботфорты – 3 пары – ходить по спинам и одни кроссовки – бегать в них по утрам. Она чья-то находка, тайна, жена и мама, она может – коньяк, бездорожье, шипы и грязь. Но когда она в воскресенье подходит к храму, с колокольни ей голубь машет крылом, смеясь. Она знает так мало, но знает довольно точно, и стихи не расскажут главный ее секрет… Между прочим, привычка ложиться в 12 ночи – это просто побочный, вынужденный, эффект. Вы ей пишете в личку – а как, мол, и что имели, препарируя тексты, копаясь в ее душе. У нее камасутра вышита на постели и Харлей непременно пропишется в гараже. Она помнит и вальс во дворце с золотыми люстрами, и как выла от боли, случаем спасена…
Эта девочка слишком
слишком
умеет чувствовать…
И что платит за это – знает она одна.

· Слышишь, Гром, под копытом песок поет и земные недра звучат в ответ. Знаешь, Гром, есть предел у земли и вод, только этому небу предела нет. Где ты был, мой конь? Убегал, дичал, забывал мой голос в чужой земле. Непокорный, как ты по мне скучал, обменяв свободу со мной на плен без меня…
Вожди собирались в круг, говорили с духами прошлых лет, и горячая бронза их древних рук выжигала на коже за следом след. По преданию, эти следы ведут от себя через бездну назад к себе. И теперь мои духи меня найдут, если мы с тобой остановим бег.
Так неси меня, Гром, я легка, легка, мы одно, в наших жилах течет не кровь и на холке твоей не моя рука, а дыхание воздуха… Слышишь, Гром, под твоим копытом песок поет и земные недра звучат в ответ...
Я ждала у предела земли и вод.
Ты вернулся.
Больше пределов нет.

· Прошло почти пять лет, и даже странно, что в этой жизни было что-то до… Ты появился солнечно и рано, ты дался мне тогда таким трудом, за каждый луч, за каждый шаг и слово я заплатила небу, чем могла… Но охраняя сон твой от иного, я от себя тебя не сберегла. Ты повзрослел намного раньше срока и понимаешь больше, чем хотел. Ты странник мой, а я твоя дорога. Я тот закон, граница и предел, что ты однажды тоже переступишь, чтоб прикоснуться к линии огня…
Мой лучший текст. Мой Сын. Любимый спутник.
Земное воплощение
меня.

· Становится все одиночее. Так дичают
Шаманы племен накануне великих битв.
Я не боюсь и боли не замечаю.
Но не умею пока еще не-лю-бить.

· Ты бежишь в своих мыслях – проблемы, дела, счета,
Неотвеченный вызов, несказанное «люблю».
Ты бежишь в своих мыслях, а рядом с тобой – черта,
За которой все это будет равно нулю.
Замыкание времени. Вспышка. Один момент.
Ничего не успеешь, не вымолишь, не решишь.
Я приехал сюда не за парой чужих монет.
Я приехал увидеть.
Увидеть,
как ты бежишь.

· «Что это было? Не знаю. Мне было скучно.
Пусто. Безвыходно. Я состоял из сотни
Странных наречий… Я сам изнутри разрушил
Все, что хранил до этого межсезонья».
Барная стойка впивалась в ребро упрямо.
Он закурил, вздохнул, наклонился ближе:
«Знаешь, тогда… Она выходила замуж.
А я в это время…
просто
пытался
выжить».

· Эти песни по радио, новости в интернете, километры рекламы – как фильм за окном авто… Я не знаю, кому и за что мне сейчас ответить, потому что вопросы заданы не о том. Вы стоите двумя полюсами, развилкой, камнем, на котором написано: «Прямо пойдешь – тупик», вы уходите просто, чтоб было кого искать мне, каждый в прятки играет – не нравится, но привык. И пока я ищу одного, у другого - море нерешенных вопросов, претензий, пустых обид… Я похожа на человечка на светофоре – вы должны перейти – и успеть, пока он горит. Если кто-то торопится – матом ругает красный, не дождавшись зеленого, лезет в поток машин… Я меняю направление ежечасно – направление разделяющейся души… Я пытаюсь быть каждому – праздником и покоем, я пытаюсь для каждого выдумать новый день. Я боюсь вашу радость чем-то побеспокоить, мои самые долгожданные из людей, я боюсь вас обидеть своим «не могу, устала», задыхаюсь от совести – просто не позвонить, а меня - для меня - остается чертовски мало, все, что есть – я обязана поровну разделить.
И я еду по трассе, считаю столбы и вышки, обещаю обоим, что каждому – и сполна. Я устала от бега по кругу, устала слишком, никому ничего я все-таки не должна. Я мечтаю уснуть и согреться, услышав что-то, кроме вечного: «Сделай, вылечи, порешай». Если вся наша нежность становится вдруг работой, то любовь превращается в битву за урожай. Тихой гавани нет – бесконечно пылит дорога, все проходит, как знаки – важно, но стороной…

Вас во мне слишком много, любимые, слишком много. Иногда мне необходимо побыть одной.

· Состояние – Вавилон, откровение – как печать, знаешь, как это тяжело – столько дней о тебе молчать? Пусть во мне суета сует разноцветной толпой пестрит, башня строилась столько лет, чтоб сгореть у меня внутри, в каждый камень вмурован грех – первородный инстинкт тебя, вязью выписан на ковре день, в который он был распят, день, в который он стал для нас недоступен – недопустим, не бери моего вина, я прошу тебя, отпусти, я блудницей у ног твоих отмолю для себя покой, сделай сердце мне – без любви, тихим городом над рекой, пусть не знают мои дома шума этих хмельных страстей, состояние – вне ума, состояние – на кресте, как стояние – под крестом с губкой в уксусе на копье… У меня для тебя престол – преклоненных моих колен, у меня для тебя – наклон слуха, больше, чем у иных. Состояние – Вавилон, априори – не спасены, Апокалипсис – а пока… нам отпущен какой-то срок, этот город – под облака – у твоих засыпает ног, все богатства его сторон, все несметные чудеса я тебе положу в ладонь, не умея тебе сказать, не умея тебя спасти, не желая спастись – тобой, я согласна на суд идти твоей пленницей и рабой, я согласна страдать за все несвятые твои мечты… Босиком по твоей росе, загореться – и не остыть, полюбить тебя и пропасть, небо пеплом заволокло…
Расстояние – пара фраз. Состояние – Вавилон.

· Дождь..

Дождь разбивает здесь привал и ставит старую палатку, как будто он не уезжал. Никто не нарушал порядка и слишком часто не дышал, и не влюблялся без оглядки и никого не раздражал…

Дождь наливает в котелок глагольных рифм и прочей мути, он окончательно промок, он так устал – не обессудьте, он плохо выучил урок, он бросил старенький компьютер и молча курит в потолок.

Дождь забывает облака, как птицы забывают гнезда, он начинался слишком просто и продолжается пока, в моей руке твоя рука – невероятно, несерьезно и утомительно слегка…
Дождь что-то делает с душой, как лучший пятновыводитель, стирая все, что хорошо впиталось в полотно событий – следы простым карандашом и перепутанные нити. Опасен и вооружен…

Вооружен - не узнаешь, но понимаешь, что особо, и верный нож высокой пробы, которым прошлое убьешь, идет в ладонь… Следил бы в оба, за тем, кому себя даешь…

Кому рассказываешь сны и открываешь ночью тайны… Дождь остается до весны – так ожидаемо-случайный, что окончательно ясны законы этой волчьей стаи и сказки призраков лесных…

Дождь разбивает здесь меня и будет жить в моем покое, слова вчерашние менять на что-то новое, другое, веселой мелочью звеня, в потемках засыпать легко и не поддерживать огня…

И если другу и врагу вдруг надоест брести по лужам - и он заглянет на бегу в мой дом смешных кофейных кружек, где я забвенье берегу, я предложу ему послушать, как ходит дождь по чердаку…

Дождь…

Дождь..

Дождь.

· Если знаешь истину – научи. Посмотри внимательнее в глаза. Я пишу в пустоту – пустота молчит. Значит, просто нечего мне сказать. Значит все, что дорого для меня, для нее не стоит и пары фраз. Новый год придет календарь менять – заодно, шутя, поменяет нас. Я приму, как данность, с ее руки тишину, которая – ни о чем. Я устала плавиться вопреки – мне внутри действительно горячо. Если я говорю: это боль – болит. Если я говорю: это страх – боюсь. Я – безумный, рисующий текст Дали, я страдающий – минус, бессмертный – плюс. Я могу корабли в океан листа отпускать, рукой усмиряя шторм… В горизонт упирается пустота – обжигающим вечным полярным льдом. Я устала верить, что я нужна для чего-то большего, чем дела. Мне к стигматам прошлое прижимать… Ошибайся в тысячный раз, Пилат! Ты поймешь – дорога ведет к луне, но опять – неизбежно – свернет к кресту. Я просила так мало – ответить мне…
Пустота, зовущая пустоту.

· Его дети не будут ни честными, ни живыми.
Поколение, идентичное натуральным
человеческим чувствам, выросшее в режиме
деградации смысла, более аморальном,
чем другие системы…
Псевдоодушевленность.
Маргиналы структуры, отступники от искусства…
Суррогатный мир, побуквенно им вживленный.
Это даже концептуально.
Поскольку пусто.

· Я вышла из воды – как выходил когда-то мир… Я обретаю силу. В моих лесах не высохли трясины, селения, что полнились людьми, давно мертвы… Огромная волна накрыла все, что создавалось мною… Но я ждала и спорила с волною: кто будет выше – я или она. И сорок дней мы были наравне, не уступая в дерзости друг другу… Но срок настал - я протянула руку и ветвь оливы, выросшую в ней. И голубь сел на ветвь... Из пустоты я поднялась на снежные вершины своей души… Земля несокрушима. Она предел безумию воды.
Я наблюдаю, как растет трава на теплых склонах, как свежи деревья… Внутри меня, размеренный и древний, колдует пульс, войдя в свои права праязыка... И в говоре ручьев гортанным звуком слышатся наречья… Я выбираю – утро или вечер, подставив солнцу теплое плечо. Я отдыхаю ночью от погонь за горизонтом – он недосягаем… Я обретаю силу. Я другая. Я жду тебя. Мне нужен твой огонь. Верни его, впусти его в меня – горящим танцем, пламенем, молитвой о новой жизни…
Видишь, я открыта.
Вода ушла.
Играй.
Я жду огня.

· Ищи меня…

между случайных писем,
в обрывках песен, в капризах вёсен…
Ищи меня… жемчуг, осколок, бисер,
я бестелесен, как всплески вёсел
над сонным плёсом, как светлый пояс
лесного платья, что гибкость стана
в себе скрывает…
Иди на голос.
Ищи.
И я исчезать не стану.

· И там тебя встретят оба, на звезды тусклые косясь и читая свиток твоей судьбы. Но вдруг заиграет тихо такая музыка, ради которой захочется все забыть. Да, время и место для песен не подходящее, ты злишься, но держишься, думаешь не о том. И дьявол мешает сонорные и шипящие, из жизни твоей вынимая их, как лото. Ты сам понимаешь, куда тебя – знал заранее, и нечего спорить – прошло уже столько лет… А музыка бьется внутри, нарушая правила, которые сам себе выдумал на земле. А музыка бьется… И ты отпускаешь музыку – в себя, неприступного. Камни твои круша, свободной рекой летит по ущелью узкому небесная музыка… Или твоя душа. Слезами выходит – так, что не знаешь, пусто ли внутри… Только думаешь: счастье мое, играй!
И Бог улыбается: если ты можешь Чувствовать, тебе откроют даже ворота в рай.

***
Нет живущим у Везувия
Ни свободы, ни покоя.
Чтобы выпасть из безумия,
Надо просто впасть в другое.

***
Жажда владеть прекрасным не знает меры.
Вечные поиски мнимого идеала…
Да, у меня религия Парфюмера.
Впрочем, я этого даже и не скрывала.

***
Здесь так легко обретаешь смысл,
Реинкарнируя вдруг досрочно.
Я себя чувствую кипарисом,
Соединяющим небо с почвой.

АпReль

Я вижу эту весну – каждый лепесток на цветущем дереве – маленькую перламутровую жемчужину на синем атласе неба. Я могу дышать этой весной – так глубоко, что воздух проходит через грудную клетку, спускается ниже, наполняя живот теплой легкостью, и чтобы полететь – достаточно просто посмотреть вверх. Этой весной я становлюсь абсолютным кинестетиком – когда отключаешь шестое чувство, остальные пять обостряются неимоверно. Я чувствую людей физически, даже говоря с ними по телефону. Мне достаточно минуты рядом – неосторожного касания, едва уловимого запаха – и я расскажу о человеке все. В сущности, все меня не интересует. Я безошибочно определяю главное – смогу ли быть с ним рядом. Мгновенное сканирование – и человек либо становится моим, либо перестает для меня существовать. Это странное свойство – дар или наоборот, это что-то из первобытных инстинктов, проделки какого-то не пойманного учеными гена, путаница в спирали ДНК, фокусы моей четвертой отрицательной группы крови - я донор, отбирающий своих реципиентов по принципу абсолютной совместимости. Я не знаю людей. Я их чувствую…

… и мне плевать, что ты красив, как сын бога-олимпийца и нахален, как сам бог-олимпиец. Ты можешь быть сандалово-загорелым, ослепительно – обаятельным, самым умным и веселым совершенством. Я животное – мне это неинтересно. Я подхожу и осторожно касаюсь тебя – незаметно, кончиками пальцев – смахивая пылинку с безупречного плеча. Если ты далеко – я касаюсь твоих слов в письме, звука голоса в телефонной трубке, я не помню слов – только вибрации, обертон, резонанс. Я провожу ладонью над буквами на экране, выделяю текст и нажимаю Delete. Я не чувствую тебя. Ты не мой. Ты чужой мне по крови. Я не знаю тебя. И лучше тебе не знать меня. Моя группа принимает любую. Но ей не стоит попадать в твою. Детям богов-олимпийцев противопоказан резус-конфликт.

…и нам достаточно просто встретиться взглядом, чтобы понять безоговорочную возможность совпадения. Совпадения, которое, быть может, никогда не случится, но сама мысль о сочетаемости друг с другом уничтожает все возможные рамки и границы. Это твоя стая, в которой тебе позволено что угодно. Я могу говорить с тобой обо всем, совершенно не задумываясь, что время нашего знакомства измеряется неделями. Я могу лежать у тебя на коленях, в полудреме от нежности, могу царапаться, если ты меня разозлишь. Я могу быть собой – и это самое главное. Мы не видимся месяц, но я набираю твой номер – и тепло змейкой пробегает по позвоночнику. Завтра мы будем пьяны и проснемся в одной постели. Послезавтра мы забудем имена друг друга. Но ни то, ни другое не причинит боли. Мы просто про-чувствуем друг друга – на уровне ДНК.

… и мое правило не работало бы так безупречно, если бы не имело исключений. Я вижу эту весну – каждый лепесток на цветущем дереве – маленькую перламутровую жемчужину на синем атласе неба. Я могу дышать этой весной – так глубоко, что воздух проходит через грудную клетку и растворяет меня в себе. Я могу воспринимать мир всеми пятью чувствами – потому что я отключила шестое. А шестым я воспринимала тебя. Когда я думаю о тебе, я похожа на космонавта перед выходом в открытый космос. Сейчас исчезнет вакуум, тяжелая металлическая дверь откроется – и что там?.. Полная неизвестность. Я боюсь сканировать тебя. Я не знаю, что мне делать – при любом результате. Либо нажать Delete, либо принять тебя в стаю. Первое невозможно. Второе невероятно. Ты никогда не исчезнешь из моей жизни – просто потому, что мы никогда не забудем имена друг друга.
Я иду под белоснежными сводами цветущих деревьев, по-звериному наслаждаясь весной, различаю тысячи запахов, знаю настроение ветра, который касается моей кожи, чувствую волны людских эмоций. И когда телефон начинает знакомый разговор о море, и на экране появляется твой портрет, я делаю глубокий вдох, замираю – и только потом нажимаю на зеленую клавишу.

Я устала от своего шестого чувства...
И я боюсь оставшихся пяти.

Дата добавления: 2015-10-24