В болотах Елевсинских; братья бродом

Отправились, я плыл через разлив... (7359 — 7421)

За такими разговорами Хирон прискакал к Манто, кото­рая приветствует всадника Фауста:

Войди сюда, смельчак,

И радуйся: вот темный ход, которым

Дойдешь путем надежным ты и скорым

До Персефоны. (7489 СЛ.)

Так было и с аттическими мистами на Рэтах.

Павсаний сообщает об этом месте следующее: «Так называемые Рэты (Соляные озера) похожи на реки только тем, что они текут, так как вода у них столь же соленая, как в море. <...> Говорят, что Рэты посвящены Коре и Деметре и что рыбу ловить в них можно только [элевсин-ским. — А Л-.] жрецам. <...> По ту сторону Рэт первым обитателем был Крокон; то место, где он жил, еще и сейчас называют "дворцом" Крокона» (1.38,1—2). Через "ручьи" еще в VII веке был перекинут узкий деревянный мостик, Лишь император Адриан в 129 году, а может, и раньше, в 112-м, построил там каменный мост для пово­зок. С той поры сановные афинские дамы могли доехать прямо до самого священного участка в Элевсине. А преж­де по крайней мере отсюда все мисты шли пешком. Свита — молодые конники, — возможно, переплывала Рэты или скакала в объезд, по берегу мелководья; так или иначе, они и дальше светили процессии факелами. Мисты исполь­зовали мостик два часа, совершая описанный ниже обряд.

Сначала мисты еще раз очищались в море и отдыхали, пока их не призывали к мосту. В Элевсине, как подтверж­дают надписи, был особый жрец — гидрон ("водный учи­тель"); он-то и стоял за мостиком Кроконидов. Здесь каж­дому мисту на правое запястье и левую щиколотку повя­зывали kroke — красную шерстяную нить. Она должна была защищать от дурных влияний и одновременно слу­жила опознавательным знаком.

Вместе с Керени153 мы реконструируем ход событий сле­дующим образом: мисты поодиночке переходят через мос­тик. На той стороне их ждет "внук Крокона", который спра­шивает о подготовке. Каждый отвечает: "Я постился, пил кикеон" и т.д., по обряду в столичном Элевсинионе. После этого миста наделяют двойным кгоке. Нечто похожее Павса-ний сообщает о Мантинее: "У края горы находится храм Посейдона Покровителя Коней <...>. Есть предание, что в древности этот храм выстроили в честь Посейдона [великие (мифические) храмовые и придворные строители. — ДА.] Агамед и Трофоний, использовав как материал дубовые ство­лы, скрепив их друг с другом. Чтобы преградить людям [а также мертвым и ду"хам. — ДА.] вход в этот храм, они <...> протянули только [красную. — ДА] шерстяную нить <...>" (VIII.10,2-3).

Вечереет, теперь путь процессии сворачивает от побе­режья, ведет к стихии земли, точнее говоря, через свеже-вспаханные для посева октябрьские поля, называемые "три-асскими" — по трезубцу владычествующего здесь Посей­дона. Посредине находится "ток Триптолема", где в июне-июле шла молотьба; быть может, мисты несколько минут награждали друг друга ударами, чисто символически, как поступали в подобной ситуации и египтяне.

Уже при свете факелов, которые держали в руках сопро­вождающие процессию юноши-всадники, — тем самым при участии стихии огня — мисты подходили к другому мосту, окрестности которого Павсаний описывает так: "Около Элев-сина протекает [второй. — ДА.] Кефисс; его течение здесь гораздо сильнее, чем выше; около него (одно местечко) на­зывают Эринеон ["смоковница гнева". — ДА] и рассказы­вают, что, когда Плутон похитил Кору, он спустился под землю именно в этом месте; у этого же Кефисса Тесей убил разбойника Полипемона [Уничтожителя. — ДА], по про­звищу же Прокруста [Растягателя. — ДА] " (1.38,5).

О месте схождения Коры в подземный мир у смоковни­цы гнева поет также V гомеровский гимн: "...вдруг раско­лолась широко почва Нисийской равнины" (17). "Илиада" упоминает Нису, где фракийский царь Ликург преследовал "питательниц буйного Вакха" (6,133). "Одиссея" помещает дерево гнева над водоворотом Харибды (12,103). Павсаний сообщает из лаконских Брасий: "Семела [в Фивах. — ДА], родившая сына от Зевса и уличенная Кадмом, была заключена в бочку вместе с Дионисом. Эта бочка была подхвачена волнами и, как говорят, была выброшена на эту землю; так как Семела не пережила уже всего этого, то они ее пышно похоронили, а Диониса, говорят, воспитали. <...> К этому жители Брасий еще прибавляют, что Ино, блуждая по земле, прибыла в их страну, а придя, пожелала стать кормилицей Диониса. Они <...> равнину называют садом Диониса" (Ш.24,3).

Поскольку корень слова "Дионис" звучит как "нис", ученые ищут nysseion oros повсюду там, где существовали плодовые сады. Смоковница гнева, однако, сюда не вписы­вается, ибо рядом с нею Кора спустилась к мертвым.

Об этом мосте ок. 500 года от Р.Х. писал византиец Гесихий, говоря о gephyris, или "шутках на мосту", что почтенным гражданам (мистам), когда они шли через элев-синский мост, приходилось молча выслушивать брань. Сами поношения и невнимание к ним считались отводящими беду. Впрочем, возможно, что слова Гесихия относились к возвратному пути уже "оббженных" мистов и имели в виду брань ради отрезвления, как полагаем и мы. Ибо и на римских триумфах чествуемый полководец в одеждах Диониса вынужден был безропотно выслушивать подоб­ные поношения толпы. За мостом, возле жертвенника Триптолема, еще не дойдя до хороводной площадки, процессия достигает своей цели.

Далее на просторной площадке между Каллихороном, то есть Колодцем Прекрасных Хороводов, и храмом Арте­миды открыто, как самостоятельный обряд, происходит пляска океанид. Сопровождавшие ее песнопения, возмож­но, каждый раз сочиняли заново, хотя содержание их ме­нялось мало. До наших дней сохранился написанный в VII веке до Р.Х. V гомеровский гимн Деметре — особенно удачный образец такого рода песнопений.

Дата добавления: 2015-10-24