Октября 1812 г., новый стиль 12 октября 1812 г.). 6 страница

Все улицы были завалены пьяными, спящими и мёртвыми. Дворы, галереи и лестницы всех зданий были полны людей, и никакие крики, никакая команда не могла принудить их к послушанию.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ. То, что осталось от Итальянской Армии.

Еве, 10 декабря. В четыре часа Мюрат выступает, и все войска идут по ковенской дороге. В течении ночи многие опять побросали свои полки. Несчастные напуганы были ужасами такого, беспримерного в летописях военной истории, отступлении, а кроме того стали носиться слухи о предстоящих новых страданиях и новых опасностях. Поэтому они дезертировали. Но чувствуя себя не в силах проводить ночи на биваках в такой смертельный холод, они оставались дома в квартирах, где стояли. Императорская гвардия уменьшилась теперь до 800 человек.

Баварский отряд и дивизия Луазона, к которым присоединились все депо, составили арьергард, под начальством Нея. Весь отряд этот состоял в общем из 2 300 человек пехоты и 200 кавалерии, так что великая армия елва доходила до 5 000 вооружённых человек, не считая поляков и кавалерии, отправившейся к Олите. Мюрат и Бертье ехали в карете. Евгений, Даву, Лефевр, Мортье и Бессьер, с остатками своих штабов следовали пешком или верхом.

Вильна, очищенная французами, была, благодаря этому, захвачена русскими. Пикет из 40 человек французов из 99 и ИЗ армейских полков, был забыт на мосту близ Вильны. Капитан Паоло Лани, ординарец генерала Гратьяна, был послан вернуть их и едва сам не погиб. Его атаковали казаки, бившие и грабившие наших отставших солдат. Лани сдвинул ряды и с своим крошечным отрядом отбил атаку, выдержав натиск многочисленной кавалерии, и только вблизи Погулянки уже нагнал наконец, арьергард со своими 40 людьми.

В двух милях от Вильны, по дороге в Ковно, стоит Понарская гора, Там, из-за непредусмотрительности нашего нового начальника, нас опять ожидало бедствие, напомнившее нам катастрофы при Березине и Вильне. Глубокий снег и ледяная кора делали гору неприступной, взобраться туда было невозможно. Цепляясь ногами и руками, солдаты едва держались, а между тем так легко было избегнуть этой опасности, взяв влево, между Вильной и Понарской горой, дорогу на Новые Троки, Эта дорога идёт по равнине и по ней, через Троки, Еве и Жижморы легко было попасть на большую дорогу между Вильной и Ковно. Это — та самая дорога, по которой итальянская армия двигалась при своём наступлении в Россию. Почему-то не догадались поставить пикеты у подножия этой ледяной горы, чтобы поддерживать порядок в движении экипажей; и в результате все фуры, пушки, багаж, все вывезенные из Москвы и ещё остававшиеся трофеи наконец, экипажи самого императора и вывезенная из Вильны казна — всё это сбилось и перепуталось. Пришлось всё бросить да сверх того мы вынуждены были оставить и значительное число раненых и больных офицеров, ехавших до сих пор в своих каретах Какая жестокая судьба ожидала их! Они поняли, что смерть, давно грозившая им, теперь приближалась, подходила она как раз в тот момент, когда они считали себя уже спасёнными.

Во время этого беспорядка, когда люди давили друг друга, всё яснее и яснее слышится канонада со стороны приближающихся русских, направленная на наш арьергард. Ужас охватывает всех, и опять повторяются такие же сцены, как при переправах через Березину и Вопь.

Позади нас появляется батальонный командир Казанова, во главе 300 тосканцев, выполнявших разные поручения и потому отделившихся от остального войска. Благодаря своей неустрашимости и выдержке своего отряда, он пробивается через неприятельские ряды и присоединяется к маршалу.

Не имея достаточного количества сил, чтобы сопротивляться русским, число которых все увеличивалось, и сознавая полнейшую невозможность перетащить на Понарскую гору все скопившиеся эки~ пажи, Ней дал приказ полковнику Тюренну, камергеру императора,

открыть все ящики с казной и разделить деньги между всеми, кто их только захочет.

Всемогущий рычаг всех человеческих деяний — корыстолюбие, сделало своё дело. Забывая опасность, все жадно бросаются к деньгам. Жадность доходит до того, что никто уже не слышит ни свиста пуль, ни неистовых криков казаков, мчавшихся под пред под ительством четырёх русских генералов. Говорят, что казаки, соблазненные видом этого золота, стали брататься с нашими (32). И русские, и французы забыли войну на время и сообща грабили из ящиков казну — шесть миллионов золотом и серебром.

Торопясь захватить побольше денет, много людей из авангарда запоздали, потеряли из вида свой отряд и сделались жертвами своей непростительной жадности!

Только ночь положила конец всей этой невыразимой суматохе.

Жижморы, U декабря. В четырёх часах езды от Понарской горы находится деревня Еве, где Мюрат устроил свою главную квартиру. Стоявшая влево от дороги церковь и несколько домиков, приблизительно около двадцати, вместили теперь всю Великую Армию, всех состоявших при ней, всех ускользнувших из Вильны, и все подкрепления, которые при них были.

Ней расположился лагерем в Рыконтах. Сегодня утром, 11-го декабря, когда мы выступили из Еве, у нас на флангах показались казака. Несколько солдат, у которых ещё сохранилось оружие, кинулись отразить их набег во главе с полковым адъютантом Ложье (автор записок), который также вооружён был ружьём. Мы отняли у казаков лошадь вице-короля, у которой на спине был привязан чемодан, содержавший в себе планы и очень богатую шубу (33).

Казаки попадались всё реже и реже, и пушечные выстрелы прекратились. Это кажущееся спокойствие обманывало многих солдат, и они по нерадению или по лености попадали в руки неприятеля.

В 7 час. вечера король, гвардия, маршалы и часть толпы, которую уже более нельзя было называть армией, прибыли в Румжишки, а малочисленные остатки итальянской армии и 1-го корпуса расположились вместе с авангардом у Жижмор.

Ковно, 12 декабря. Мюрат считал своё присутствие в Ковно необходимым, и в ночь на сегодня направился туда. Хотя нам оставалось пройти до города всего 10 миль, но мы так устали, что нам казалось невозмож-

(32) Сержант Бургонь упоминает о тех же случаях: «MeiCH уверяли что многие черпая» из кассы вместес казаками» (Воспом. Сержанта Бургоня.)

(33) Эта лошадь находилась в руках казаков несколько минут и была вручена казачьим офицером генералу Джифленга, адъютанту вице-короля, в 3 милях от Еве.

ным пройти такое большое расстояние в один день; особенно в такой обуви как наша. Наконец все те, кого только пощадила зимняя стужа, все бежавшие из Вилъны и спасшиеся от казаков, подошли к Ковно между 2 и 5 часами дня. Вид этого города, окружённого крепостями, положение его, пушки, многочисленные сторожевые отряды и хорошо расположенные передовые посты, — всё это возбудило в нас опять надежду, что мье, наконец отдохнём.

Напрасная надежда!!

Город оказался переполненным спешившейся кавалерией. Король приказал генералу Бертрану и графу Дарю вывезти из города всё, что только можно было, распределить провиант на 8 дней, а дома, которые служили складом оружия, поджечь, кладовые с припасами разорить и поставит!) батарею из 9 орудий на высотах Алексотена, за Неманом для того, чтобы можно было защищать мост и арьергард.

Трудно описать, какое от этого произошло смятение. Все бежали, давили друг друга, торопились запастись провизией. Заведующие складами только о своём спасении, и все разбежались, когда толпа стала ломать ворота амбаров. Водка текла по улицам. Одни солдаты тащили мешки с сухарями и рисом, другие катили бочки с винами и, желая тотчас же распить их, врывались даже в те дома, где квартировали штабофицеры. Пожар быстро распространился и перешёл с винных складов на соседние дома; жители обезумили от горя и с ужасом смотрели, как всё их имущество стало добычей огня.

В 7 часов вечера все маршалы сошлись и обсуждали вопрос: возможно ли держаться на такой позиции и соображали, много ли солдат находится в их распоряжении. Оказалось, что вместе с гвардией насчитывалось всего только 3000 человек. Решено было оставаться и ждать момента, когда возможно будет присоединиться к армии под прикрытием привислинских крепостей и отряда Макдональда.

Время шло, а беспорядок всё увеличивался и увеличивался. Солдаты, так долго не пившие вина, до того перепились, что все улицы были переполнены мёртвыми и пьяными. Опьяневшие валялись на снегу и незаметно погружались в вечный сон, т.е. засыпали, чтобы не проснуться.

13 декабря. Сегодня утром, в 5 часов, Мюрат выступил из Ковно в направлении к Гумбиннену, вместе с гвардией и четырьмя пушками, которые и расположил на высотах Алексотена. Остальные пять пушек оставили под охраной небольшого отряда из 80 рекрут.

К несчастью, приказы очень быстро сменялись контр-приказами: так, например, получив приказ идти вТильзит, мы немедленно получаем другой: отправляться а Гумбинен. Эти колебания способствовали тому, что окончательно разрывалась всякая связи между отдельными частями армии, представлявшими собой последние остатки прежних корпусов.

Пожар в Ковно, охвативший лавки и амбары, ясно показал русским, что французы покинули их владения.

17 декабря в Гумбиннене мы, к крайнему нашему удивлению, встретили Нея с жалкими остатками армии. Таким образом, начиная с Ковно замешательство в войсках было полное, мы уже шли без арьергарда, который мог бы служить нам охраной. Вице-король послал в Кенигсберг генерала Джифленга для того, чтобы тот направил всех людей 4-го корпуса в Мариевердер; а они, согласно приказу (позднее присланному) следовали уже по дороге в Тильзит.

Преследование русских прекратилось.

Пруссаки, увидя вновь войска, сначала подумали, что это был только передовой отряд нашей армии, но когда убедились в своей ошибке, то не могли уже скрывать ненависти, какую питали они к французам.

Вначале они смотрели на нас с удивлением, по было ясно видно, что к чувству некоторого сострадания примешивалось большое злорадство. Патриотизм брал верх над человеколюбием...

Действительно, Великая Армия, в течении 20-ти лет входившая с триумфом во все столицы Европы, теперь являлась впервые изувеченной, обезоруженной и преследуемой. В таком виде Великая Армия была радостным зрелищем для всех, кто считал её главною виновницей своего позора и своего угнетения. С восторгом перечислялись все наши бесконечные неудачи, радовались нашему печальному виду, в их жадных взорах светились теперь надежды!

О! Как тяжело было после стольких испытаний, стольких страданий, невзгод и опасностей, встречать к себе такое отношение! Ни сострадания, ни безграничного удивления, как того заслуживали люди, сохранившие свои знамёна и своё оружие! Вместо этого, повторяю, мы видим злорадство, встречаем презрение. Я чувствую, что эти оскорбления способны вызвать озлобление в солдатах и разного рода выходки с их стороны, а может быть даже прямое возмущение и бунт.

Конец декабря, Кенигсберг. Неаполитанский король перенёс свою главную квартиру-в Кенигсберг, куда нахлынули все отставшие солдаты Великой Армии. Кафе, рестораны, отели — не могли вместить огромного количества приезжих. Не хватало золота, чтобы сделать покупки, какие хотелось; а теперь всякий желал упиться наслаждениями, и это излишество, в связи с тем, что температура внезапно, в одну ночь опустилась до 20 градусов — не замедлило на всех гибельно отразиться. Многие, оставшиеся в живых, ещё держались на ногах вследствие постоянного лихорадочного состояния, а теперь вдруг слабели и умирали. Таков был конец Ларибуазьера, главного начальника артиллерии, Эбле, боровшегося так долго и упорно против стихийных сил, против беспорядка, бывшего таким смелым в опасные

моменты и показавшего себя героем при переходе через Березину. Каждый день и каждый час уносили новые жертвы и усугубляли наше горе.

«С-Петсрбургская газета» опубликовала следующий список наших потерь:

Пленных офицеров.......................6 000

Пленных солдат........................130 000

Трупов сожжённых между

Москвой и Вильно......................308 000

Отнятых пушек или покинутых...............900

Покинутых или отнятых ружей...........100 000

Телег, колясок, фур,

Покинутых в России.....................25 000

Post — Scriptum

27 января 1813 г. Неаполитанский король был освобождён от своих обязанностей и заменён принцем Евгением. Тотчас же все приняло иной вид.

Почетный караул и итальянские войска, тосканские и пьемонтские велиты, составили его стражу. Он вызвал немедленно две итальянские дивизии, под командою Фонтанели и Пьери.

Под охраной этих дивизий, остатки московской армии образовали кадры, предназначенные принять рекрут, набранных ещё до 1812 года.

Ветераны заражали рекрут благородной, пламенной отвагой. Рассуждали о причинах всех несчастий. Почему так запоздали открытием кампании? Почему 27 июля не дали сражения при Витебске? А 7 сентября — при Бородино почему русскую армию не преследовали немедленно после боя? К чему было столь продолжительное пребывание в Москве? Почему не воспользовались победой, одержанной итальянцами при Малоярославце, 24 октября, и отступили вместо того, чтобы идти в Украину? Думали, что в этом заключалась причина многих неудач, но главном образом вся беда была в стихийных силах. Итальянская армия, представлявшая теперь из себя только немного уцелевших воинов, всё же с гордостью несла среди 50 или 60 человек, составивших кадры полка, своих орлов, свои развевающиеся победные знамёна, прошедшие с триумфом берега Двины, Лужи и Вязьмы. Все остались целы! Ни одного не отдали! Престиж оружия не пострадал, и можно было сказать, как сказал Франциск 1-й после битвы при Павии: «Всё погибло, кроме чести!»

ПРИЛОЖЕНИЯ

Действия флота во время Отечественной войны 1812 года

Российская Империя к 1812 году имела военный флот, занимавший по громкой боевой славе видное место среди первокласных флотов других государств.

Блестящие победы, которые одержал флот в Средиземном море во время войн 1798—1800 и 1805—1812, против Наполеона и Турции, повели не к процветанию его, но после Тильзитского мира к временному забвению, в виду того, что главное внимание правительства было обращено на заботы об армии.

По характеру войны 3812 года, которая почти исключительно была сухопутной, флот наш значительных столкновений с неприятелем и имеете с тем больших сражений и побед, как наша сухопутная армия, не имел. Но тем не менее влияние флота на исход кампании было чрезвычайно важное.

Император Наполеон первоначально составил план войны против России таким образом, что предполагал двигаться со своею великой армией, по вступлении в пределы Российской Империи, на С-Петербург, опираясь на побережье Балтийского моря, откуда должны были достаатять армии его провиант, снаряды, военные и другие необходимые припасы (1).

10-го марта по Высочайшему повелению было приказано немедленно приступить к постройке в двухмесячный срок, в дополнение к уже имевшимся 60 канонерских лодок, которые, плавая вдоль берегов Балтийского моря, должны были защищать их от неприятеля и не давать возможности ему приближаться к берегу.

Вышеупомянутые канонерские лодки в назначенный 2-х месячный срок были закончены постройкою, вооружены и летом 1812 года вступили в состав действующего флота.

Известие о постройке этих лодок и опасение Бонапарта относительно действий нашего Балтийского флота против него были одною из главных причин, заставивших его изменить первоначальный план и

двинуть свою армию не на С-Петербург, а на Москву, по Смоленской дороге, которая была гораздо более тяжёлою, чем дорога на С-Петербург и значительно затрудняла великому завоевателю достижение цели, которую он себе назначил, решив начать войну с Россиею.

Война с Турцией, продолжавшаяся с 1805 года по 16-е мая 1812 года, окончившаяся, несмотря на настоятельные убеждения турок Наполеоном о продолжении войны, выгодным нам миром отдавшим России Бессарабию с крепостями Аккерманом, Килиёю и Измаилом, позволила действующие в Турции войска направить против великой армии Наполеона.

В это время военный флот состоял из судов «Корабельного флота» и «Гребного флота».

Суда были укомплектованы храбрым молодецким личным составом и находились под командою отлично знающих военно-морское дело начальников.

В командах, которые плавали на судах действующего флота, помимо принимавших участие в военных действиях в последних годах, предшествовавших 1812 году было много нижних чинов, совершивших дальние плавания в Средиземное море и бывших сподвижников в славных подвигах адмирала Сенявина в Адриатическом море, при блокаде Дарданелл, занятии острова Тенедоса и в сражениях Дарданелльском и Афонском.

Среди офицеров было значительное число таких, которые плавали в эскадрах адмиралов Ушакова и Сенявина и одержали ряд блистательных побед в Средиземном море.

Во время Отечественной войны 1812 года все суда Балтийского флота, способные плавать, были вооружены, оказывали помощь сухопутным войскам и принимали участие в военных действиях. Значительное содействие армии корабельный флот оказал в начале августа, когда эскадра, состоявшая из 8 линейных кораблей, 3 фрегатов, 1 корвета, 1 брига и 1 люгера, под командою адмирала Тета перевезла из Финляндии в Ревель корпус войск генерал-лейтенанта Штенгеля, который 2-го сентября перешёл в Риту и соединился с корпусом генерал-лейтенанта Эссена. После их соединения генерал-лейтенантом Эссеном было произведено успешное движение против французских войск, находившихся под начальством генерала Макдональда, который готовился всеми своими силами обрушиться на фланг гр. Витгенштейна и этим пробить себе путь к С-Петербургу.

Затем корабельный флот был послан к берегам Голландии, чтобы там действовать против неприятельского флота, укрывшегося под защиту приморских крепостей.

Гребной флот помогал сухопутным войскам при защите и освобождении от неприятеля наших западных границ (и затем при осаде Данцига).

Посылка эскадры адмирала Тета

Вес лупиие суда корабельного флота Балтийского и Белого морей вошли it состав эскадры под начальством адмирала Тета и в половине октября 1812 года вышли из Кронштада, пошли к Англии, на соединение с союзным нам английским флотом, для блокады и парализования французского флота.

Эскадра эта состояла из 10-ти линейных кораблей, 6 фрегатов, 2 корветов, I брига, 2 шлюпов и 1 транспорта.

В Винго-Зупде, близ Гогенбурга, к эскадре присоединился отряд из 6 кораблей, пришедших в вице-адмиралом Кроу ном из Архангельска (2).

На переходе от мыса Скагеп к берегам Англии, наша эскадра готовилась к встрече с французским флотом в 25 кораблей (из Шельды и Текселя), но неприятель не появился. В дальнейшем продолжение компании 18J2 года эскадра наша столкновений с неприятельским флотом не имела.

Активная деятельность нашей эскадры — крейсерства у берегов Франции и Голландии, занятие острова Бевеленд, участие в осаде крепости Бац, блокада французского флота, сражение при Флиссингене и пр. относятся уже к последующим 1813 и 1814 годам.

Главная цель посылки эскадры заключалась в том, чтобы заставить сильный французский флот укрыться под защитою своих крепостей и не выходить в море; в случае же- выхода его — вступить в сражение с соединённым русско-английским флотом. Цель эта была достигнута в 1812 годуДеЙСТВИЯ гребного флота в Балтийском море в кампанию 1812 года

Гребной флот Балтийского моря, состоявший из канонерских и бомбардирских лодок, числом 100, был разделён на три отряда и, вместе с яхтою «Фоченсалым», поступил под командование контр-адмирала фон Моллера, которому было поручено защищать от неприятеля Рижские порт и крепость.

Флот этот был расположен между Дюна-Мюнде и Ригою. Часть его судов всегда высылалась в крейсерство, для наблюдения за движением неприятеля. Вместе с тем, находившиеся при отрядах мелкие суда постоянно содействовали нашим сухопутным войскам при переправах через реки.

Канонерские и бомбардирские лодки, занимавшие по рекам Западной Двине и Болдер-аа форпосты, весьма часто, почти ежедневно име-

ли стычки с неприятелем и кроме того значительные сражения: 26-го июня вблизи Дризена, за деревню Калинец, 10-го августа при овладении у неприятеля батареей из 4-х пушек, 17-го сентября при взятии Митавы и 6-го октября, при местечке Вольгукта.

Из стычек наиболее интересною можно отметить 16-го июля. В этот день значительное количество неприятельской конницы и пехоты, показавшихся по левому берегу реки Западной Двины, по дороге, ведущей к городу Риге, были отражены и обращены в бегство пушечными выстрелами с канонерских лодок, под командою лейтенанта Яновского. Здесь при отряде канонерских лодок находились 4 английских бота, которые вместе с нашими лодками стреляли по неприятелю.

26-го июля при следовании отряда канонерских лодок, под командою капитан-лейтенанта Сеславина, по реке Аа, от Ворен-Kpyra к Шлоку, был взят в плен неприятельский отряд, состоявший из 1 офицера, и 2-х унтер-офицеров 50-ти рядовых. Оружие сдавшимся неприятелем было почти всё брошено в воду и из того, что он ещё не успел бросить, было захвачено 8 ружей, 19 штыков, 32 сумы, 25 тесаков и порядочное количество пуль и пороха.

В этот же самый день, 26-го июля, — 6 канонерских лодок, идя по реке Аа, под командою капитан-лейтенанта Развозова, вступили в сражение у корчмы Дризен с неприятельскими укреплениями и войсками. При этом канонерские лодки Мя 15, № 24 и №32 сбили неприятельские батареи.

Под огнём лодок неприятель не мог держаться и бежал.

В сражениях отличились капитан-лейтенант Бирштет, лейтенант Рикорд, мичманы Глотов и Борисов.

Бирштет был дважды ранен, но несмотря на это продолжал командовать лодкой № 32.

На канонерских лодках было всего убито 10 матросов и ранено 4 офицера и 42 матроса.

Дата добавления: 2015-09-04