Разве люди не воинственны по своей сущности?

Такие политические философы, как Томас Гоббс, и психологи, как Зигмунд Фрейд, предположили, что государство и цивилизация оказывают регулирующее действие на то, что они понимали под человеческой воинственностью и брутальным инстинктом. Представления массовой культуры о человеческом происхождении, как, например, первые сцены фильма «2001: Космическая Одиссея» или изображения в детских книгах супермужественного пещерного человека, сражающегося с мамонтом и саблезубым тигром, дают нам картину, которая может быть настолько же убедительной, как и воспоминания: доисторические люди вынуждены были сражаться друг с другом и даже с природой, чтобы выжить. Но если бы ранняя жизнь человечества была бы такой же кровавой и воинственной, как это описывает наша мифология, то человек бы просто вымер. Любой вид с репродуктивным циклом 15-20 лет, воспроизводящий обычно одного отпрыска за раз, не смог бы выжить, если бы вероятность смерти превышала бы пару процентов. Было бы математически невозможно для Homo Sapiens пережить эту воображаемую битву с природой и друг другом.

Анархисты давно заявляют, что война — продукт государства. Некоторые антропологические исследования выявили факты существования мирных безгосударственных обществ, и сведение об их военных стычках с другими безгосударственными обществами, которые были не более чем грубыми спортивными состязаниями с несколькими несчастными случаями[12]. Естественно, что государство нашло своих защитников, которые занялись доказательством того, что война неминуема и поэтому не является порождением определенных структур угнетения. В монументальном исследовании «Война до цивилизации» Лоуренс Кийли («War Before Civilization» Lawrence Keeley) показал подробные примеры безгосударственных обществ, многие из которых принимали участие в агрессивной войне, и значительное большинство, как минимум, участвовало в оборонительной войне. Лишь крошечное меньшинство никогда не участвовало в войнах, и некоторые оставили свою родину во избежание войны. Кийли пытался показать, что люди воинственны, несмотря на то, что результаты его исследования продемонстрировали способность людей выбирать поведение из многих возможностей, в том числе принять войну и сражаться, избегать войны, но защищаться в ответ на агрессию, не знать войны вообще, ненавидеть ее настолько, чтобы покинуть родину, а не сражаться. Вопреки названию книги, Кийли документировал войну после цивилизации, а не до. Большая часть его данных о незападных обществах получена от путешественников, миссионеров, солдат, торговцев и антропологов, оседлавших волны колонизации по всему миру, несущие территориальные и этнические конфликты в заранее неизвестных масштабах через массовое порабощение, геноцид, оккупацию, преимущественную христианизацию и внедрение нового оружия, болезней и аддитивных веществ. Не стоит и говорить о том, что цивилизационное влияние колонизаторов породило войну на границах.

В исследовании Кийли называет военизированными общества, которые были мирными многие сотни лет, но их прогнали с их земли, и они были вынуждены выбирать между голодной смертью или вторжением на соседскую территорию, чтобы найти место для проживания, и выбрали последнее. Факт в том, что в условиях глобального колониализма, геноцида и порабощения любое общество, остающееся мирным, доказывает, что если человек действительно захочет, то сможет быть мирным даже в худших условиях. Не говоря уже о том, что в таких условиях нет ничего неправильного в том, чтобы отвечать на агрессию!

Война может быть результатом естественного человеческого поведения, но и мир является таковым. Насилие определенно существовало до государства, но государство развило войну и доминирование до небывалого уровня. Как отметил один из величайших сторонников войны: «Война — здоровье государства». Не будет ошибкой сказать, что институты власти в нашей цивилизации (медиа, научное сообщество, правительство, духовенство) преувеличили распространенность войны и занизили возможности мира. Эти институты инвестируют в непрекращающиеся войны и захваты; они делают на этом деньги, а попытки создать более мирное общество угрожают их существованию.

Одна из таких попыток — Лагерь Мира Фаслэйн: расположен на захваченной земле за пределами Шотландской Военно-Морской Базы Фаслэйн, на которой расположены ядерные ракеты Тридент. Лагерь Мира — массовое выражение желания мирного общества, организован на анархистских и социалистических началах. Лагерь Мира Фаслейн существует с июня 1982 года и на данный момент хорошо оснащен: имеются горячая вода и душевые, общественная столовая и зал, 12 домов на колесах, а также место для гостей. Лагерь Мира служит базой для протестов, во время которых перекрывают дороги, закрывают ворота и даже проникают на саму базу для акций саботажа. Существует широкое сопротивление, инициированное Лагерем Мира, против военной базы; и некоторые политические партии призвали к закрытию базы. В сентябре 1981 года группа женщин из Уэльса организовала похожий лагерь — Лагерь Мира Женской Общины Гринхэма, рядом с базой ВВС в Беркшире, Англия, на которой хранились крылатые ракеты. Женщин прогнали силой в 1984 году, но они сразу же вернулись обратно, и к 1991 году последняя ракета была вывезена. Лагерь оставался на месте до 2000 года, когда женщины получили право поставить победный мемориал.

Эти лагеря мира имеют некоторые общие черты с общиной толстовцев «Жизнь и Труд» — сельскохозяйственной коммуной, созданной под Москвой в 1921 году последователями пацифистских и анархистских идей Льва Толстого. Ее члены (около тысячи человек в ее лучшие времена) были не в ладах с советским правительством, так как отказывались служить в армии. Из-за этого в 1930 году власти, в конце концов, общину закрыли, но на протяжении ее существования коммунары создали большую самоорганизованную коммуну, существовавшую в гармонии и сопротивлении.

Движение католических рабочих зародилось в Штатах в 1933 году в ответ на Великую депрессию, но сегодня большинство из 185 общин движения в Северной Америке и Европе сфокусировано на противодействии милитаризму правительства и создании основы мирного общества. Неразрывно с их противостоянием войне идет и их преданность социальной справедливости, что доказывают бесплатные столовые для нуждающихся, приюты и прочие услуги для помощи бедным — неотъемлемая часть любого дома католиков-рабочих. Несмотря на то, что они христиане, они критикуют церковную иерархию и проповедуют терпимость ко всем религиям. Они также антикапиталисты, проповедующие добровольную бедноту и «распределительный коммунитаризм; самодостаточность через фермерство, занятие ремеслами и экологичные технологии; радикально новое общество, в котором люди будут рассчитывать на плоды своего тяжелого труда; чувство общности и справедливости при разрешении конфликтов»[13]. Некоторые участники католического рабочего движения даже называют себя Христианскими Анархистами. Коммуны католиков-рабочих, которые действуют как общины или центры помощи бедным, обычно служат базой для протестов и прямого действия против военных. Участники католического рабочего движения входят на военные базы для саботирования вооружения, затем ждут там полицию и намеренно отправляются в тюрьму в продолжение своего протеста. Некоторые из их коммун предоставляют убежище жертвам войны, таким как выжившие после пыток, бежавшие от результатов американского империализма в другие страны.

Насколько мирным будет созданное нами общество, если мы сможем преодолеть воинственность государств и воспитать новые ценности в нашей культуре? Семаи, фермеры из Малайи (западной части Малайзии), характеризуются одним показателем: у них на 100 000 человек приходится 0,56 убийств в год; сравните с Норвегией (0,86), США (6,26) и Россией (20,20)[14]. Это может быть связано с их методом воспитания детей: традиционно семаи не бьют своих детей и проявляют уважение к независимости детей. Это нормальные ценности в их обществе. Одним из немногих случаев, когда взрослые могут вмешаться, является драка или ссора. В этом случае взрослые, оказавшиеся поблизости, разнимают детей и отводят их по домам. Главной силой, поддерживающей миролюбие семаи, является упор на обучение самоконтролю и огромная роль общественного мнения в обществе, которое нацелено на сотрудничество.

По словам Роберта Дентана, западного антрополога, который некоторое время жил с ними, «насилие почти не присутствует в обществе семаи. Насилие, в действительности, похоже, пугает семаи. Семаи отвечают на силу не силой, а пассивностью и отступлением. Тем не менее, у них нет никакого институционализированного пути предотвращения насилия — нет социального контроля, полиции или судов. Каким-то образом семаи учатся держать в узде агрессивные импульсы»[15]. Впервые они участвовали в войне, когда британцы рекрутировали их на борьбу с коммунистическим восстанием в начале 1950-х гг. Очевидно, что воинственность не неизбежна и определенно не является человеческой потребностью — скорее, это последствие политических, социальных и экономических устройств, и эти устройства мы сможем формировать сами.

Дата добавления: 2015-09-04