На кладбище

С молчаливой силою

В стороны, вокруг

Кладбище могилами

Заполняет луг.

Всё растёт и ширится,

Словно на парад,

Выстроила улица

Серебро оград.

Всё теснее в городе

Сна и тишины,

Вон кресты покорные

Встали средь весны.

Белые берёзки,

Белая сирень

Мне кидают блёстки

В майский этот день.

С памятников даты

Именами бьют,

Гранитные солдаты

Из шеренг встают.

В век наш очумелый

Всё короче год,

Уплывает белый

В море пароход.

Нет теперь сторожки,

Пуст у входа пост –

Приютил смотрителя

Самого погост.

Я увидел неба

Ломтик под ногой –

Незабудка машет

Головкой голубой.

Солнце не нахмурилось

И кричат грачи.

Нет, не всё здесь умерло,

Нет, не всё молчит.

Только лишь прохладу

Дарит мне покой

Да берёзка машет

Веткою – рукой.

Низкая скамейка,

Невысокий стол.

Отдохни под тенью

Коль сюда пришёл.

1996.

Х х х

Я так соскучился

Давно по этим дням,

Я так устал.

Так не мешайте больше нам

Испить воды;

Да нет, хотя-бы зачерпнуть,

Чтобы уйти,

Нет, улететь в далёкий путь.

Избитый ковш,

И ломит зубы от воды.

Успел, схватил,

Теперь уж точно жди беды

От чьих-то глаз,

Беззубых ртов, корявых рук.

Стучат часы,

Горят огни, натянут лук.

А губы ждут

Тепла и ласки без обид.

Да вот беда:

Я натыкаюсь на гранит.

Течёт ручей,

Да только видно не туда,

За горизонт…

Такая вышла ерунда.

Что делать здесь?

Я не пойму, хотя привык.

Пришла весна,

Растаял детский снеговик.

Продолжим путь

Навстречу солнцу и теплу,

Припав щекой

Во сне к трамвайному стеклу.

Трамвай бежит

Коль впереди проложен рельс,

Но вряд ли он

Теперь проехать сможет здесь –

Лишь проползти

За метром метр, за шагом шаг,

А из динамика

Желают мне всех благ.

Так как же быть?

Зажать судьбу свою в горсти,

Кричать и петь:

Пусти, пусти, пусти!

Иль продолжать

Игру до дедовских седин

Пока совсем

Пройдёт парад из серых льдин?

Ломает лёд

Апрельский бешенный разлив

И в грудь мою

Он застучится словно риф.

А кровь бежит,

Поёт натянута струна,

Горят глаза,

Ко мне опять пришла весна.

1996.

Год

Простёрта снежная равнина,

И солнце в спины светит нам.

Проходим земли Украины,

Идём по слякотным полям.

Скорей окольными путями,

Нас север ждёт с его звездой.

Но кто нас примет, кто встречает? –

Лишь пули да туман сырой.

Восстали мы. Близка расплата,

Но цепи сорваны оков,

За нами верные солдаты,

Прорвёмся сквозь ножи штыков?

На утро в Городе мы были,

На площадь роты развернув.

Всходило солнце, иней пылью

Дарил деревьям седину.

В тени мороз, на солнце тает,

Полощет боевой наш стяг.

И батюшка дрожа читает,

Не понимая, что да как.

Ура! Вперёд! За нами вольность,

За веру и Царя-Христа!

Теперь ни муки нет, ни боли,

И совесть трезва и чиста.

А в Петербурге в казематы

Бросает братьев Николай.

В стенах «священного» сената

Осядет эхом пушек лай.

Мы не услышали сигнала

Тогда, в пороховом дыму,

Для размышлений время мало,

Восстать осталось самому.

Вперёд. Но мы идём всё дальше

Неделю. Только всё кружим.

И всё сильнее запах фальши

Отдачей порванных пружин.

Предательство сквозит повсюду

И ропот стонущей толпы.

Уже не роты поведу я,

А сонм разбойников слепых.

Вот на высотах ждут заслоны,

И пушки жерла навели.

Быть может помощь? И колонны

Мы встретив, словно расцвели.

Солдаты шли, но грянул выстрел,

И засвистел картечи град.

А мы всё шли, (на смерть ли?) быстро

И падали за рядом ряд.

Кто жив остался полонили,

То боль великая смотреть;

Клялись и клятвою решили:

На всех свобода или смерть!

И снова сани и дорога,

Закованные в железа,

До Петербурга ехать долго,

Глядеть в родные небеса.

Да, Церковь белая осталась

Вблизи Устимовских высот.

В могилу общую всех свалят,

Да будет пухом тот песок.

Пусть не сбылись мечты благие,

Вы не судите нас, отцы,

Мы были без забрал, нагие

Свободы первые птенцы.

Что ждёт живых, позор ли, горе?

Иль посрамление; так что ж,

Мы, растворившись в вечном море,

Колосья сбросим, словно рожь.

Спаси Россию только, Боже!

Над нею простирает Зверь

Свои знамёна, ладит вожжи;

Россия гибнет.

Даждь нам днесь!

Дата добавления: 2015-09-04