Царь Борис

Оставить трон уже не в силах,

Не зная больше страх и риск,

Одной ногой уже в могиле,

Вздыхает новый царь Борис.

Не привлекают позолота

И юных девушек шелка.

Кругом враги, кругом болото,

Дрожит небритая щека.

Параличём разбит и водкой

Могучий ранее организм.

И голос непослушен. Только

Для борзописцев оптимизм.

Не дремлет чуткая охрана,

Мелькают лица перед ним;

Незаживающая рана

Терзает грудь клеймом своим.

Слащаво знатные вельможи

К ногам с поклонами спешат.

Но кто из них милее, гоже?-

Один лишь рыжий конокрад?!

Очередной в большой кагорте

Сиюминутный фаворит.

Рукой Царя пером он водит,

Его устами говорит.

Борису больно и досадно,

Когда же он так сдал, ослаб?

Но вместо света воздух смрадный,

Владыки место занял раб.

Борис всегда любил утехи –

Вино, спектакли и балы,

Срывал ненужные доспехи

Коль становились те малы.

Игрок он бойкий был, громада,

В рулетку, карты и крикет,

Перед народом клоунады

Играл в пылу горячих лет.

Теперь все эти развлеченья

Не для него, а для других:

Осталось горькое мученье,

Могучий торс в бинтах тугих.

- А Царь ли я на самом деле?!

Взыграл его могучий дух.

Но голос слышен еле-еле,

И даже раб остался глух.

В груди возник презеренный холод

И судороги на руках.

Ему неведом даже голод

И озарение во снах.

Всё чаще в голове холодной

Он возвращается туда,

К тем убиениям народным,

И мальчики стоят в глазах…

Уйдёт Борис, сойдёт в могилу,

Но вырастет взамен другой…

Как нам всё это опостыло,

Откликнись кто-нибудь живой!

Х х х

Я ловил в синеве

Полуночные птицы,

Я искал на снегу

Тень вчерашней луны,

По зелёной траве

Провожал колесницы,

Золотые копыта

Несли скакуны.

Я увидел спалили как

Небо пожары,

Я почувствовал дым,

Я услышал свирель,

И аккорды чужой

Семиструнной гитары,

И родную в саду

Соловьиную трель.

Гром ночной на ладони

Остался слезою

И упала на зелёное

Листьев сукно,

А черёмухи запах,

Омытый грозою,

Мне врывался

В открытое настежь окно.

Х х х

Я проснулся сегодня осенью,

А ложился спать по весне.

На озябшую голову проседью

Опускался вчерашний снег.

Поднимая тяжёлые веки,

Возвращаясь из пустоты

Снова вижу родные реки

И над ними всё те же мосты.

Вдоль дороги деревья в багрянце

Растерявшие летний наряд.

Тихо падают листья в танце,

Всё подольше прожить норовят.

Ах дорога, дорога, дорога,

Я с тобой неразлучен, увы,

Ты везде – от земли до Бога,

От Архангельска до Тувы.

Я люблю это время года,

Бабье лето, ты на семь дней.

А потом заскулит непогода,

Сбросит дождь водопад камней.

Делать нечего, спозаранку

Я начну куролесить, пить,

Выворачивать наизнанку

Закоулки моей души.

Моё тело устало работать,

А душою петь – никогда.

Я давно бы свалился в пропасть,

Если б не стихов череда.

Я проснулся снова, не знаю –

Завтра или вчера засну.

Но в глазах голубых читаю:

Я увижу свою весну!

Х х х

Если завтра небо упадёт,

И засвищет жгучая нагайка,

Если Солнце больше не взойдёт,

В мышь летучую вдруг превратится чайка,

Если песня превратится в стон,

А в симфонию – раскаты урагана,

Рухнет предком выстроенный дом

От набега злого хулигана,

Станут словно нежный поцелуй

Все давно прошедшие кручины,

Господи, терпенья нам даруй

Кануть гордо в пламени пучины

Не прося пощады, не бранясь,

Не твердя несбыточных посулов.

И в раба простого гордый князь

Обратится с криком аракулов.

Будет взрыв и пламень, а потом

Вместо них останется лишь холод.

А кто не был стар – под горьким льдом

Навсегда останется тот молод.

Надорвутся, небо уронив,

Все Атланты и Кориатиды,

Снова повторится древний миф

О звезде и смерти Атлантиды.

Времени не будет, только лёд,

День единый тих и бесконечен.

И никто ни капли не соврёт,

И покой отныне станет вечен.

Памяти Александра Башлачёва

Заиграйте солнцем, овражки,

Зажурчите, мутные воды,

Из щелей выползайте, букашки

В предвкушении ясной погоды!

Затрубите, медные трубы,

Чугунки вынимайте из печи,

Не ходите в лес, лесорубы,

Молодую жизнь не калечьте!

Всё ютились на грубых палатях,

А тут сразу всемером стало тесно,

Вы на двор выбегайте, давайте,

Обещает быть денёк интересным.

Как же жили мы впотьмах? – Только спали,

Ели кашу, только больше всё пили,

Тили-тили и трали-вали,

Ни хрена никого не любили.

С черенками обгрызены ложки,

В черепки перебиты все чашки,

Снегом замело все дорожки,

Да какие к чёрту овражки?

Потираем только мозоли,

Всё ворчим, ругая кого-то,

Да руками топим в рассоле

Огурец – закусить то охота.

По стене бегут тараканы,

За стеной ни света ни мира,

Путь осветим себе синяками,

Да какие к чёрту кумиры?

Так и будем мы тужить, неужели?

Только кончится питьё и похлёбка,

Самовар прогорит – не из Гжели,

И никто не поставит заклёпку?

Лебеду зажуём вместо хлеба,

Приговаривая: я то не гордый,

На дрова переколем телеги,

Потирая опухшие морды?

Неужели до того очумели,

От великой ли беды исстрадались,

От неверья, да от похмелья

Не хватает, чтоб разрыдались.

До краёв, по горло, от пуза

Нажрались берёзовой каши,

Котелок вырывая кургузый

С головой перемазались в саже.

Мы недавно только жали серпами

И в снопы вязали тугие колосья,

А за зиму попротухли клопами,

Оттого-то мне вчера не спалося.

До чиста опустели амбары,

На иконах жирная копоть,

Угорели в бреду кочегары,

Дыры в душах легко ли заштопать?

Сквозь удушье добраться до двери

Дверь с петель, а из-под ног табуретки,

Двери настежь, чтобы не угорали,

Очумелые Васьки да Петьки.

Еле-еле кое-как оклемались

Показали вихрастые рожи,

Месяцами не умывались,

На арапов стали похожи.

Ни тепла, ни мороза. Ну и ладно.

Лишь бы солнышко подольше светило:

Мы его хватаем лёгкими жадно

И опять наливаемся силой.

Расправляя покатые плечи

Вдоль по швам затрещала рубаха,

Это Вам не палати на печке,

Не согреет меня злая плаха.

Зашатавшийся от сна ли, с похмелья

Всё бреду, а в голове: «Слава Богу!»

Отряхнувшись от злой канители

Выхожу один на дорогу…

Поэт

Когда мечтою окрылён

Поэт над рифмой безмятежной

Другую землю видит он

И буйный океан безбрежный.

А он на палубе стоит,

Прикованный к рулю фрегата,

А буря хлещет и шумит,

И кровью хлещет от заката.

Его готова поглотить

Морская чёрная пучина,

А он на палубе стоит –

Нет для волнения причины.

Пока в руках зажат штурвал –

Не выбросит его на скалы,

Столь неминуемый финал

Придёт в лучах вина и славы.

Коль грудь его проколет риф

И будет выброшен на берег,

Он кровью начертает стих

Последний

На камнях Америк.

Дата добавления: 2015-09-04