Подземные дворцы Хайдаркана

Несколько лет назад, путешествуя по Забайкалью, мы увидели в минералогической коллекции главного геолога небольшого рудничного поселка Калашуй несколько великолепных пещерных созданий. Это были: каменная спираль, гриб мухомор, сростки кристаллов в виде звезд и другие.

— Откуда такие красавцы? — поинтересовались мы у обладателя этих шедевров.

— Это образцы из киргизских пещер, а точнее, из Хайдаркана,— услышали в ответ.

Хайдаркан — место у спелеологов известное. Однако, попав туда, не пытайтесь обнаружить на склонах скалистых гор, окружающих этот небольшой современный поселок, входов в царство Плутона. Их нет. Кроме, пожалуй, огромного грота Соль-Ункур у подножья Плавиковой горы и неглубокой 40-метровой пещеры с подземным озером с поэтическим названием Забережная, расположенной в одном из тесных ложбин, западнее ее.

А Хайдаркан знаменит. И знаменит, прежде всего, своими пещерами, о красоте которых рассказывают чудеса. В чем же дело? Где же прячутся эти загадочные подземыые кладовые? Все очень просто, хотя и достаточно необычно. Как известно, Хайдарканское и Кадамджайское месторождения дают стране ртуть и сурьму, добыча ведется закрытым способом, так вот при проходке горных выработок и вскрываются многочисленные естественные полости. Такие пещеры, не имеющие непосредственной связи с земной поверхностью, именуются в специальной литературе «слепыми». За время работы на месторождении их было вскрыто множество. Расположены они на разной глубине, различны по размеру и конфигурации. Но все они в значительной степени препятствуют ведению горно-проходческих работ. Поэтому в своем большинстве нижние части этих полостей засыпаются пустой породой. Делается это прежде всего из экономических соображений. Для спелеологов, мине-рологов, карстологов эти пещеры уникальны. Развиваясь па большой глубине, вне связи с земной поверхностью, пещера живет в особых гидрохимических условиях. Кроме того богатая минерализация вмещающих пород создает удивительные возможности для образования вторичных форм внутри таких полостей.

Авторам выпала счастливая возможность на протяжении многих лет бывать в пещерах Хайдаркана и Кадам-джая. В своем большинстве это незначительные подземные полости, состоящие из одного или нескольких залов, соединенных узкими переходами. Как правило, в них отсутствуют натечные образования — сталактиты, сталагмиты, колонны, но в то же время сильно развиты кристаллические формы кальцита, арагонита и барита, разных цветов и формы. Природа инкрустировала ими стены, украсила кружевами каменных нитей, а более толстые волокна собрала и спутала в замысловатые клубки и фигуры. Это разнообразие поражает. Более того, в отсутствии привычных массивных колонн, подземные дворцы Хайдаркана напоминают сказочные сокровищницы, где все блестит и сверкает различными цветами радуги.

Прислушайтесь к названиям пещер, которые дали им спелеологи: Изумрудная, Зеленая, Лунная, Хрустальная, Виноградная, Музыкальная и т. п. Эти названия говорят сами за себя. Для Изумрудной характерны густые заросли зеленоватых, прозрачных кристаллов, обволакивающих всю пещеру, которые искрятся и сияют от обилия влаги. Лунная переносит посетителя на Луну или на какую-нибудь другую планету. Идешь по белесому каменному снегу, а навстречу прямо с потолка и стен, вопреки земному тяготению, растут каменные «коряги». Виноградная — это настоящая подземная кладовая. Грозди, красные и янтарные, самые настоящие виноградные гроздья, грудами рассыпаны по полу мешкообразной пещеры. Часть их, в поисках удобного положения, скатилась по наклонному полу, да так и осталась, навечно превратившись в камень.

Словом, встречи с хайдарканскими пещерами — всегда незабываемы и интересны. Конечно, попасть в эти подземные дворцы хотели бы многие. Но рудник работает. Да и посещение любых пещер требует строгого соблюдения правил техники безопасности, спортивных навыков.

В недавний наш приезд в Хайдаркан, нам повезло. На одном из участков горных работ вскрыли очередную карстовую полость, в которую, с разрешения руководителя горных работ, нам предстояло совершить небольшую экскурсию. Фонарь, каска, специальный комбинезон. На поясе блок электропитания, нехитрое альпинистское снаряжение,

самоспасатель. За спиной транспортный мешок. Все готово к подземному «десанту». Идем непривычно быстро, преодолевая бесчисленные повороты, спуски и лестничные подъемы. Нескончаемые коридоры впереди, сзади, с боков. Светят редкие лампочки, с трудом рассеивающие мрак. И все эти подземные тоннели созданы человеком!

Вход в пещеру круглой формы. Обозначился он как-то неожиданно. Небольшое отверстие в правом углу кровли выработки. По деревянной лестнице поднялись к пещере. И сразу попали в просторный зал. Простирался он параллельно штреку и имел длину более 25 метров. Высота зала достигала 4 метров. В нижней его части несколько небольших озер. Это был сказочный подземный дворец! Девственная, похожая на сновидение красота совершенно покоряет нас. Пытаемся с чем-то сравнить покрытие стен. С кисточками для бритья, с ежами. Но нет, ни с чем несравнимы эти, состоящие из 6-8 сантиметровых кристаллических иголок, пушистые образования! Под ногами со звуком, похожим на звон стеклянного колокольчика, ломаются тысячи кристаллов, напоминая о том, что мы ходим по святая - святых природы. К сожалению, нет другого выбора: куда бы не ступили, все равно что-то ломаем. Находясь под впечатлением от увиденного, идем вдоль левой стены. Впрочем, совершенно наугад, с таким же успехом можно было пойти в одном из трех других направлений. Высоко над головой, почти от центра зала, подобно извилистым ручейкам, растекались струи разнокалиберных сталактитовых потоков. Они путались в тончайших сетях каменных кружев, сверкали гранями осыпающихся звезд. Да! Ради таких впечатлений стоило родиться на свет!

В верхней части пещера переходила в извилистый лабиринт, по которому через несколько метров мы вышли в новый просторный зал. Он был несколько поуже первого, располагался почти перпендикулярно к нему, вытянувшись по длинному фронту метров, наверное, на 30. Сюда не проникали пыль и копоть горных работ. Его янтарные стены украшали чистейшей белизны натеки. В основном это были гелектиты. Они обволакивали стены и потолок, цепляясь за неровности уступов, свисали, словно спутанные сети. Украшение пола было несколько иным. Здесь господствовали кораллиты. Создавалось впечатление, что находишься в беседке, увитой розовыми и кремовыми гроздьями винограда. Нет слов, чтобы описать красоту нежных каменных цветов, арагонитовых роз, окружающих нас.

Мы медленно бродим по залам, заглядываем в каждую щель, каждую каморку, в надежде найти хоть какое-нибудь подземное продолжение этих залов. Тщетно. Время, отведенное нам для пребывания под землей, истекает. С неохотой возвращаемся в первый зал, которому уже дали название Озерный. Собираемся на берегу подземного водоема, обмениваемся впечатлениями.

Пещеру покидали последними. Ноги коснулись влажных скользких ступеней лестницы. Луч фонаря скользнул по тонущим во мраке сокровищам, и все погасло.

По дороге в Ош подумалось о том, что несколько лет назад в Хайдаркане был открыт сувенирный цех. «Алай-ские самоцветы»— значилось на упаковке этой «фирмы». Материал для изготовления Алайских самоцветов добывали в пещерах. Делалось это просто. Друза кристаллов ставилась на полированную ониксовую подставку. И сувенир готов! Что и говорить, до настоящего искусства тут далеко. Они не нашли, да и не могли найти настоящего покупательского спроса. И не только потому, что такой сувенир стоил немалых денег. Пещерный камень смотрится лишь в пещере, в естественных условиях, а на поверхности он теряет свой чарующий изначальный вид. При добыче, обработке, транспортировке нежные хрупкие колючки осыпаются, а лишенные воды грани кристаллов меркнут.

Давайте порассуждаем так. Да, действительно, камень, особенно красивый, редко кого оставит равнодушным. И понятно стремление мастера, когда он из невзрачной глыбы создает произведение искусства, скажем, вазу. А ведь в хайдарканском варианте все наоборот. Созданные вековыми усилиями природы неповторимые произведения сознательно разрушаются, а жалкие осколки этой красоты преподносятся как сувениры. Очевидность того, что эта идея чистейшей воды авантюра — налицо. Обидно, что она нашла понимание в свое время и вот теперь откликнулась долгим каменным стоном, который еще много тысячелетий будет наполнять опустошенные полости.

Конечно, мы далеки от мысли остановить разработку месторождения. Нет, конечно. Но когда-то месторождение исчерпает свои запасы или, что тоже не исключено, уйдет куда-нибудь в сторону. Вот тогда-то и будет самое время вспомнить об уникальных сокровищницах Плутона. Они превратились бы в научные лаборатории, музеи, туристические объекты, лечебницы, если хотите, а пока требуется единственное — их учет и охрана.

С такими мыслями мы встретили на поверхности уходящий день. Пока шли по извивавшейся тропе, упала ночь, до удивления темная, лишь высоко-высоко вспыхивали звезды.

* * *

Удивительное это образование: каменный натечный гриб из пещеры. Красноватая шляпка, белоснежная ножка, ну точно, как лесной мухомор.

— Есть такой еще один,— рассказывает Александр Сергеевич Егоров, инженер по технике безопасности Хайдар-канского рудника. — Его нашли спелеологи вблизи приморского города Дальнегорска. А этот я нашел здесь, у себя в Хайдаркане.

Минералогическая коллекция Егорова довольно известна у нас в стране. Пока он показывал свои шедевры, мы вспоминали один из весенних дней. Со своими товарищами-спелеологами мы приехали в Хайдаркан к своему другу, страстному исследователю пещер Ивану Дорофеевичу Шапо — токарю ремонтных мастерских рудника. На следующий день мы с Иваном Дорофеевичем пошли на медную гору — так называлась небольшая, расположенная на северо-западной окраине поселка вершина. Пока мы осматривали небольшие карстовые трубы, в изобилии развитые на крутых склонах горы, Шапо скрылся в штольне. Появился он часа через два радостный и возбужденный.

Вечером, когда вся группа собралась у него дома, Ваня рассказал, что в штольне Медной горы нашел щель, по которой ему удалось проникнуть в просторную полость — большую и красивую.

Долго тянулась ночь, уснуть так и не смогли, ждали утра, ждали встречи с медной горкой. Узкий лаз — и мы в невысоком подземном дворце. Пещера оказалась небольшой, ее основной ход уходил вглубь метров на пятьдесят. Но зато, какая это была фантастическая пещера! Формы, краски — все было сказочным. Пещера оканчивалась озером, над которым и висел шляпой вниз этот необыкновенный гриб.

О существовании пещеры в Медной горе знали немногие, лишь очень близкие друзья Шапо. Иван Дорофеевпч очень любил ее. Часто бывал в ней и всегда маскировал вход. А в 1974 году он погиб, возвращаясь из пещеры на поверхность. Уже в то время на вершине Медной горы начали разрабатывать карьер. Он и поглотил несколько лет назад чудо Медной горы.

...Сегодня мы идем в сопровождении Александра Сергеевича Егорова в только что открытую проходчиками полость. Тишина. Под ногами скрипит и грохочет деревянный настил. Длинная наклонна. Тусклый свет. Поворот. Снова наклонна, теперь вверх. Идем молча. И вот два просторных белых зала. Стены и потолок густо заросли каменными кустами. Нет, нет, мы не оговорились, именно кустами. Десятки веток, больших н малых, сплетены, подобно застывшим растениям. В пещере полумрак. Потолок искрится и играет в тусклом свете фонариков. Залами хочется любоваться и любоваться. Будто бы попадаешь в какой-то новый, неизвестный мир. Забываешь обо всем, и о том, что нужно возвращаться. Александр Сергеевич торопит.

Перед отъездом мы опять зашли к Егорову. С многочисленных полок смотрели украшения необычной коллекции. Но как они не похожи на своих подземных собратьев. В них нет тон живой игры воды и света, нет жизни. Взгляд снова остановился на грибе — единственном свидетеле хранившем тайну Медной горы.

Гипсовое «царство» и «зинданы»

На предгорьях Алайского хребта наступали сумерки. Огромное солнце полное кипящего золота и меди, катилось по макушкам холмов. До наступления темноты осталось часа полтора, может, чуть меньше.

Мы проехали более сотни километров, чтобы увидеть уникальное творение природы — гипсовую пещеру Ак-Турпак. Эта поездка не была разведкой. Пещера известна давно. Вот и Анатолию Наздрачеву — известному в наших краях спелеологу, приходилось бывать в ней ие раз. Нам же как-то не удавалось свидание с Ак-Турпаком, хотя она манила своим не совсем обычным происхождением. Она возникла в загипсованной толще небольшой горы, а это для Киргизии — редкость.

...За спуском быстрая дорога побежала по берегу реки Сох. Читаем указатели, проносящиеся за окном автомобиля. Стоп! Шоссе делает неожиданный поворот. Дальше оно поведет в Риштан, а нам надо прямо, по разбитой дороге, ведущей к небольшому кишлаку Ак-Турпак.

Пещера «Ак-Турпак»

Вход в пещеру располагается среди макушек застывших тысячелетия назад красноватых земляных холмов. Полукруглая арка открывается прямо под ногами, ее нутро кажется ужасающе черным. Включаем фонари, крутой пол резко убегает в глубину. За спиной опускается ночь. Окруженные тишиной и мраком, медленно продолжаем путь. Ноги глубоко вязнут в пыли, а точнее, в гипсовом песке. Спуск достаточно крут. О размерах полости можно только догадываться, глаза еще не привыкли к темноте и не могут охватить размеров полости. Вот луч скользнул по ровному, серому и сухому потолку, высветил замысловатую паутину трещин, блеснул па чем-то, остановился, засиял ярче, раздробился множеством маленьких ярких вспышек. Это гипс! Быстрая растворимость гипса способствует возникновению безграничного множества форм, цветовых гамм, разновидностей. Вот, например, селенит — материал, состоящий из тончайших плотных волокон, отливающих шелковистым блеском. Он и предстал нашему взору. Янтарный селенит, золотистый..., как в лавке драгоценностей.

А полость все падала и падала вниз. Какой-нибудь тропы или хотя бы твердого пола не было. Мы шли, с трудом передвигая утонувшие по колено, в гипсовой пыли и песке, ноги. Все чаще и чаще поглядывали мы на потолок пещеры, где гипсовые слон, подхватив игру кристаллических граней разноцветных пластов, превращали эту невзрачную полость в сказочную сцену, на которую вступали все новые действующие лица. Если раньше расстояние между пластами селенита составляло полметра и более, то теперь ленты пластов теснились друг к другу, встречались, пересекались, порой обменивались окраской. Спуск продолжался. Думается, мы опустились метров на 50. Теперь уже боковые степы окончательно выплыли из мрака, и полость приобрела законченные очертания. Образно выражаясь, мы находились внутри гигантского каменного мешка, который на треть засыпан гипсовым песком и пылью. На дне мешка, куда мы вскоре спустились, картина не изменилась. Стены и особенно потолок сверкали теперь уже без всякого стеснения. Любуясь этой веселой игрой, задались целью подсчитать, сколько же цветовых разновидностей гипса собрано здесь? От полупрозрачного, белого и до густо-янтарного. Более 10 цветов и оттенков.

...Вверх поднимались медленно. Гипсовая пыль, в которой вязли ноги, жидкая глина тянули вниз, словно не хотели отпускать нас на волю. Пещера, освещенная нашими фонарями, по прежнему играла тысячами вспышек, рисовала па стенах бесчисленные картины долгой истории, рассказывала свою удивительную и красивую сказку. Но вот стены разомкнулись, и если бы не ветер, ударивший в лицо запахами земных пространств, все было бы как там — в гипсовом царстве Ак-Турпака. Глубокая ночь, высокое небо и звезды, сверкающие словно грани драгоценных камней.

* * *

О существовании Кара-Ункура мы узнали еще осенью, совершая с группой туристов многодневный поход в верховья реки Тар. Маршрут заканчивался в Кара-Кульдже, где мы услышали рассказ об этой пещере. Информация была противоречивая. Одни говорили, что пещера неглубокая, другие утверждали, что знали человека, который сам опускался по лабиринтам пещеры, где пробыл несколько часов. Говорили также, что в пещере слышен шум воды, что в глубине ее трудно дышать. Словом, уже тогда мы знали, что снова приедем сюда.

...Стремительно летит лента асфальта под колеса автомобиля — Узген, Мирза-Аки, Кара-Кульджа и вот Кара-Гуз — небольшое село, вытянувшееся вдоль левого берега Кара-Дарьи. Теперь нам нужно свернуть налево и по ухабистой грязной дороге, проложенной по дну ущелья, проехать до места, где и расположена подземная знаменитость.

Местные жители заинтересовались нами. Объяснять долго цель приезда не приходилось. То ли по нашей необычной полушахтерской экипировке, то ли еще по каким-то признакам, но все единогласно связывали визит горожан именно с пещерой. Вход в подземелье открывался на дне неглубокой воронки, с круто обрывающимися краями, расположенной буквально в нескольких метрах от тропы. Под нависшими, зелеными от плесени блоками бурого гипса проскальзываем в просторный сумеречный зал. Короткая остановка для адаптации — глаза должны привыкнуть к резкому переходу от дневного света к слабому лучу фонаря. Снег, холодный ветер, мороз — все это осталось наверху.

В зале тепло и тихо. Луч фонаря вяз в черной бездне, откуда веяло влажным дыханием пещеры. Темно-коричневые гипсы, гладко отшлифованные древними водами, густо испещрены десятками имен и фамилий. По всей видимости, здесь и заканчивался маршрут всех смельчаков, поспешивших увековечить свой «подвиг». Нам же идти дальше. Широкий просторный ход устремляется вниз. Гаснут сумерки первого зала. В лучах света на стенах искрятся, переливаются изменчивыми расцветками кристаллы. Неожиданно сверху, из мрака появляется грозная голова каменного льва. Не верится, что здесь, в тишине вечной ночи, когда-то неистовствовали потоки воды, миллиметр за миллиметром вытачивая в горной породе эту просторную полость.

Дает о себе знать подземный ручей. А вот и он сам уже весело звенит на крутых перекатах подземного русла. Теперь ручей, как путеводная нить, ведет нас вглубь Черной пещеры, выписывая замысловатые петли и кружева. Неожиданно своды лабиринта опускаются все ниже и ниже. Сердце замирает. Неужели конец? Нет, пока только поворот. Но вот впереди снова стена и вновь поворот. Под прямым углом ускользает от нас каменная труба, а дальше вообще, вопреки всем законам, узкий коридор пустился закручиваться в виражи и спирали. И все вниз, вниз вкручивается штопором пещера в гипсовую толщу гор. Идти можно, лишь сильно согнувшись. Помните, есть такой термин: ходьба «гусиным шагом»? Конечно, не сложно пройти подобным образом, скажем, 10 или 20 метров, но когда 150— 200... От напряжения хочется разогнуться, но не пускает кровля. Она упирается острыми ребрами в поясницу. Можно, конечно, продвигаться и ползком, но тогда, по меньшей мере, нужно представить себя подземным крокодилом, так как вода в бесконечных лужах порой доходит до колен. Потом мы вошли в довольно просторный зал. В густом мраке высокого свода бессильно вязнут острые лезвия электрических лучей. То тут, то там на темном фоне стен поблескивает маленькими зеркалами прозрачный пластинчатый гипс. В одних «пачках» он совершенно прозрачный, в других — отливает медово-янтарным и коричневым оттенками. В зале уютно. «Меблированный» массивными плоскими глыбами, он приглашает отдохнуть, послушать тишину и звонкую капель падающих с высоты более трех метров струй. Журчит, переливается из одной каменной чаши в другую робкий подземный ручей.

За Бахчисарайским фонтаном, так мы окрестили этот зал, тянется узкий подземный каньон с порожистым ручьем, который вывел нас в небольшое расширение, названное нами Залом голубого озера. Его берега, «сложенные» из грубой кладки массивных блоков мелкозернистого светло-серого гипса, замыкались широким каменным ободком. Внезапно луч фонаря скользнул в спокойную глубь кристально чистой воды, и вот уже заструился нежным зеленовато-голубыми оттенками, разбрасывая по стенам зала веер мелких бликов отраженного света. Холодная вода обожгла горьковатым привкусом гипса. За озером ручей проваливался неизвестно куда. Стены сомкнулись, оставив лишь малую брешь. Зажатые тесными каменными тисками, мы продолжали путь.

Вскоре, непонятно где и как, тропа перешла на стены каньона, теперь под ногами не было привычного дна, а над головой — кровли. Вместо них зияли пустота и заполненные водой щели. Передвигаться приходилось, повиснув в воздухе, изо всех сил упираясь ногами в противоположные стены. Неожиданно сделали интересное открытие, меандр оказался многоэтажным. Представьте себе лабиринт в виде соединенных, поставленных друг на друга нескольких труб, с пропиленной узкой щелью. Теперь для полного понимания картины необходимо согнуть всю эту конструкцию в замысловатые петли и растянуть на добрую сотню метров. Наконец, страшный меандр позади. В глухую ночь подземелья ведут похожие, как близнецы, ходы. Их десятки — узких, будто улочки старого города. Они сплетаются в мертвые узлы, извиваясь, разбегаются в разные стороны и опять собираются вместе, словно сговорившись сбить посетителя с пути.

Тускло горят хорошо потрудившиеся фонари.

Сколько метров мы прошли? В каком направлении простирается пещера? Каковы ее перспективы? Чтобы ответить на эти и еще массу других вопросов, нужна топографическая съемка, а значит, новая экспедиция, новая встреча с Черной пещерой. А сейчас — назад, пока еще есть силы в мышцах и энергия в фонарях. Молча, выбираемся из заснеженной воронки. Молча идем по темному мерзлому склону, а нескончаемая каменная волна стен, словно застряв в памяти, еще долго несется навстречу. И лишь на гребне величественная картина мира завладела нашим воображением: луна, повисшая меж белых тихих холмов, и два ярких созвездия друг против друга...

* * *

Утром к лагерю пришли гости — седовласые аксакалы, за которыми пряталась детвора. Разноцветные палатки мы разбили ночью, и было это неожиданно: всегда пустое место и вдруг — палаточный городок. На вопрос, знает ли кто-нибудь из них о пещере, аксакалы дружно закивали головами, показывая в сторону холмистого, запорошенного недавно выпавшим снегом плато.

— Зиндан пойдешь. Очень глубоко пойдешь. Зиндан пойдешь — Алай придешь.

Плато Джалпак-Таш занимает огромную площадь. Оно вытянуто на десятки километров с юго-запада на северо-восток и высоко приподнято над уровнем реки Кара-Дарья. Несколько ниже центрального гребня плато так усеяно воронками, словно массив подвергся сильной бомбежке. В бортах этих своеобразных кратеров обнажаются острые ребра молочно-белого гипса. Можно было предположить, что массив сложен гипсовыми толщами. Интересно, что в каждой из таких воронок исчезает ручей, берущий начало из снегов на вершине гребня. Вгрызаясь в каменную толщу, он проделывает длинный и загадочный подземный путь, выходя в виде родников далеко внизу. Удастся ли нам пройти вдоль хотя бы одного из таких подземных ручьев?

Осмотр первых воронок показал, что отверстия, в которых исчезают ручьи, как правило, забиты щебнем или глиной. Но вот и удача! В борту одной из воронок чернеет отверстие, за которым подземный тоннель круто устремляется вниз. Несколько ответвлений, коридоров, отвесов. Потолок украшают сталактиты, на кончиках которых мерцают и серебрятся капельки влаги. Длина всей системы более ста метров. Это уже настоящая пещера!

Двигаясь на юго-восток, продолжаем осматривать воронки. К вечеру вновь удача. Со дна гигантского провала открывается вертикальный круглый колодец, за которым необъятный омут пещерной темени. Может, это и есть пещера Зиндан, о которой говорили старики?! Навешиваем веревку. Через семь-восемь метров — площадка. Наклонный коридор и вновь колодец, который, судя по звуку брошенного в него камня, уходит на значительную глубину. Теперь уже официально присваиваем пещере имя Зиндан.

На поверхности была ясная морозная ночь, промерзший снег звонко скрипел под ногами. Чувствовалась усталость и поэтому поскорей в лагерь, где ждал горячий ужин, чай и теплые спальники.

— Завтра идем штурмовать Зиндан,— объявил на маленьком совещании перед сном руководитель экспедиции — начальник контрольно-спасательной службы Ошского областного совета по туризму и экскурсиям Аскар Джакыпов.— Мы должны достичь дна, если даже оно находится на глубине 300 метров, лестниц, веревок и другого необходимого снаряжения у нас хватит.

Засыпая, думали о том, что в Киргизии крупные подземные пустоты встречаются довольно редко. Первая тройка выглядит так: Кан и Гут — более 3000 метров, Победная — около 1500, Кара-Ункур — около 1000 метров. Сможет ли Зиндан посоперничать с этими пещерами в длине? Ответ даст завтрашний день. Ну, а то, что она по глубине превзойдет их, было уже ясно. Вертикальные, подобные Зиндану, пещеры в Киргизии редкость. В специальной литературе такие пещеры называют шахтами, а особенно глубокие — пропастями.

Прежде, чем приступить к рассказу о штурме пещеры Зиндан, несколько слов о шахтах. Многие сотни и тысячи лет, находя слабые места, вода вымывает себе путь, создавая причудливые формы, вертикальные и наклонные ходы. Размеры этих ходов самые различные — от вместительных тоннелей до узких недоступных щелей. Чистые вертикальные пролеты порой имеют глубину до ста и более метров. Словом, шахта — это сложное устройство, а ее штурм — задача непростая.

Мир пещеры Зиндан темен, мрачен и неприветлив. Лена Багаева, инженер гидрометеослужбы Ошского аэропорта — единственный представитель прекрасного пола. После нескольких часов работы под землей она признается, что мечтает лишь о том, чтобы увидеть солнце и поесть простой рисовой каши. Когда утомленные мышцы отказываются работать, усталость и холод приказывают остановиться, вдруг ощущаешь, что ты находишься в неизвестной пещере, что эти глубины не знакомы ни зверю, ни птице, ни насекомому. Исследовательский азарт возрастает. А что там, в конце хода? И причем тут усталость, голод, холод...

— Кажется, все,— сказал шедший впереди ферганец Сергей Чувадар.

Сережа прав: мы стоим на дне, оно на 120 метров ниже входа. Лишь вправо тянется узкий отшлифованный водой канал. Но где-то рядом должна быть пещера глубже этой. Надо и ее найти. Но не сейчас: сил-то почти не осталось.

Потом был подъем. Два кольца по сорок метров и несколько наклонных переходов вконец вымотали.

Ослепительно горели звезды и навстречу по мерзлому снегу, длинной черной цепочкой поднимались кони.

* * *

А теперь, о другом Зиндане — алайском, который возможно оправдывал свое название в прошлом.

В далекие времена Алаем правила Курбанджан-Датха, или, как ее называли,— «алайская царица». Она жестоко расправлялась с неугодными ей людьми. В народной памяти до сих пор сохранились рассказы о страшной пещере Зиндан. Повелительного взмаха руки «алайской царицы» было достаточно, чтобы человека, связанного волосяным арканом, бросили в подземную темницу, где несчастный узник погибал от голода и холода.

...Тропа, вытоптанная среди густой низкорослой травы, переходила с одного увала на другой, пока не вывела нас к развалившейся глинобитной ограде.

Пещера «Зиндан»

—Здесь Зиндан,— сказал проводник Абдыкар,— теперь идите сами...

Облачившись в комбинезоны, мы прошли к подножью светлых скал. Под ними, уходя вглубь, темнело отверстие диаметром в пять-шесть метров. Сначала пришлось спуститься в трехметровый колодец, со дна которого начинается сильно наклонный тоннель.

Нас окружают мрак, подземная тишина, холод и сырость. Лучи фонарей, растворяя темноту таинственной пещеры, нащупывают подземную тропу, пробивавшуюся средь каменных глыб. Чем дальше, тем круче тропа. Глыбы, упавшие с потолка прямо на тропу, словно грозные, безмолвные шлагбаумы преграждают путь.

Сейчас разгар весны и струящаяся вода обдает нас каскадами мельчайших брызг. Еще несколько минут продолжается этот акробатический слалом. Пещера раздвигается, и вот свет фонарей окончательно рассеивает тьму. Мы останавливаемся у подземного озера. Стены пещеры, сложенные из прозрачного гипса, сверкают на гранях кристаллов тысячами огней. Застывшая поверхность воды отражает причудливые переливы света и опрокинутые изображения прибрежных скал и утесов. Дальше идти некуда. Мы так и не смогли ответить на вопрос — была ли пещера Зиндан темницей? Думается, что это только легенда.

Дата добавления: 2015-09-01