|
Читайте также: |
– Она видела твое лицо, Стефан. Когда ты увозил этого ничтожного священника, доктора Фреера. Она видела твое лицо.
Кунц это знал. Он тоже видел ее лицо и понял, что она его узнала.
– Да. Я ошибся, – ответил он.
Он сможет решить эту проблему. Когда он увидит Сьюзан, он ей все объяснит. Она поймет. Это был всего лишь ничтожный священник. Насекомое. Мертвое насекомое.
– Слишком много ошибок, Стефан. Я думаю, именно любовь к этой женщине влияет на правильность твоих решений.
От резкого холодного голоса мистера Сароцини у Кунца поползли по спине мурашки. Прежде чем он смог ответить, мистер Сароцини продолжил:
– Ты постоянно совершаешь ошибки, Стефан. Я уже сбился со счета, сколько ошибок ты допустил в последнее время. Ты позволил Сьюзан Картер убежать в Соединенные Штаты. Ты позволил священнику остаться одному в комнате Верити. И теперь ты не выполнил моих прямых указаний. Вместо того чтобы сразу отправиться домой в Эрлс-Корт вчера вечером, ты поехал к дому Картеров.
Кунц застыл. Он посмотрел в зеркало и встретился со взглядом мистера Сароцини. Тут же отведя глаза, он стал смотреть на дорогу. Как? Как? Как?
Затем он понял, и волна холода прошла по его телу. Ну конечно. Няня. Мистер Сароцини не разрешил ему подобрать няню, сказав, что ее выбор должен быть случайным. Но в мире мистера Сароцини никогда, никогда не было места случайностям.
Мистер Сароцини подослал няню не только для того, чтобы присматривать за Верити, но чтобы шпионить за ним.
– У Сьюзан Картер неуравновешенная психика. Это очень опасно, Стефан. В нашем с ней телефонном разговоре она напомнила мне о тех обещаниях, которые я дал ее мужу: что больше никто не умрет и что не будет никакой слежки и прослушивания. Она угрожает, что причинит ребенку вред, что убьет себя и ребенка. Она говорит, что если увидит тебя еще раз, то убьет Верити.
– Я ей все объясню, – дрожа, сказал Кунц. – Я успокою ее. Она все поймет.
– Я не могу так рисковать, Стефан. – В голосе мистера Сароцини прозвучало: «Это не обсуждается».
Кунц промолчал.
– Ты сам создал настоящую ситуацию, Стефан, и я предоставлю тебе на выбор два варианта выхода из нее. Ты либо убьешь Сьюзан Картер, либо больше ее не увидишь.
– Я не могу убить ее, – тихо сказал Кунц.
Они догнали еле двигающийся фургон, Кунц выехал из ряда и попытался обогнать его, но навстречу шел поток машин. Он вернулся обратно в свой ряд.
– Значит, ты больше никогда ее не увидишь.
– Но я должен передать Верити знание об Истинах, – сказал Кунц.
– Верити обладает врожденным знанием всех Истин, Стефан. Именно это делает ее особенной. Именно это делает ее уникальной. Для их восприятия ей не нужен учитель. Она просто поймет их, когда вырастет. Они станут ее второй натурой. Как и многое другое.
– Вы обещали мне, что Сьюзан Картер будет со мной вечно.
– Двадцать вторая Истина гласит, что ничто не длится вечно. Это закон энтропии. С течением времени хаос естественным образом начинает преобладать над порядком. Даже обещания не длятся вечно, Стефан.
Кунц молча вел машину. Он попытался представить, как он убьет Сьюзан, и не смог. Он попытался представить, как будет жить дальше, не имея возможности увидеть ее, и не смог.
Что с ней станет без его защиты? Она слишком гордая, слишком свободолюбивая. Когда-нибудь она снова разозлит мистера Сароцини.
И что тогда?
У него в голове закричала Клодия.
Он выехал из ряда, чтобы посмотреть, можно ли обогнать фургон. По встречной полосе ехал большой грузовик. Он был еще далеко, и у Кунца было время – ровно столько, сколько нужно для того, чтобы нажать на педаль газа и обогнать фургон.
Но он снова спрятался за фургон. Затем, встретившись с взглядом Сароцини в зеркале, сказал:
– Я подвел вас. Мне требуется очищение. Пятая Истина гласит: «Очищение возможно только путем уничтожения».
Кунц резко вывернул руль вправо. «Мерседес» вылетел из-за фургона прямо на встречную полосу.
Под колеса приближающегося грузовика.
Сьюзан, любовь моя, это для тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя так, как ты и представить себе не можешь.
В голове у Кунца вновь закричала Клодия. Затем, первый раз в жизни, он услышал крик мистера Сароцини.
За это можно было заплатить любую цену.
Массивный грузовик въехал в борт лимузина и сорвал ему крышу, перевалившись через него передними колесами. Он тащил зажатый под ним искореженный корпус автомобиля долгих двести ярдов, пока, наконец, не съехал с дороги и не остановился в широком неглубоком кювете.
Через несколько секунд после того, как водитель выскочил из кабины, топливный бак «мерседеса» взорвался. Пламя очистило автомобиль мистера Сароцини и попутно подожгло грузовик.
Эпилог
Чик… чик… чик… чик… чик… чик…
Шум сводил Сьюзан с ума. На следующей неделе у нее истекал срок редактуры антологии сочинений Фергюса Донлеви, и она работала над ней все выходные. Эта книга была ее детищем. Для ее составления она убедила «Магеллан Лоури» нанять хорошего научного консультанта, который, по странному стечению обстоятельств, несколько лет назад написал краткую биографию Эвана Фреера.
Работа шла медленно, но она чувствовала, что Фергюс гордился бы ею. В результате пятилетнего кропотливого труда получалась книга, достойная Фергюса Донлеви.
Чик… чик… чик… чик… чик… чик…
Звук доносился сверху, через потолок. Этот чертов мышонок Баззи – две недели назад они купили его Верити в качестве подарка к ее пятому дню рождения. И уже две недели он, почти не отдыхая, бежал в колесе у себя в клетке. Иногда Сьюзан казалось, что Верити нарочно его подстегивает. Каждый раз, когда Сьюзан садилась работать, он начинал свою дурацкую аэробику.
Она сражалась с трудным куском книги – одной из многочисленных мыслей Фергюса по поводу теорий времени. Она помнила, как пыталась осознать этот пассаж, когда работала над изданной посмертно последней рукописью Фергюса. На книгу были хорошие отзывы, но бестселлером она, вопреки надеждам Сьюзан, так и не стала. Ее успокаивало то, что Фергюс был бы доволен: хорошие отзывы ученых всегда значили для него больше, чем размеры продаж.
Время – это кривая, а не прямая линия; линейное время является иллюзией; мы существуем в пространственно-временном континууме.
Иногда она надеялась, что это правда, что время является иллюзией; что не бывает так, что люди умирают и просто перестают существовать; что все, кто когда-то был, существуют и поныне. Она хотела бы, чтобы Фергюс существовал и поныне. И Харви Эддисон. Но только не мистер Сароцини.
Она хранила в ящике стола газетную вырезку с сообщением о смерти мистера Сароцини: она служила для нее постоянным напоминанием о том, что он и правда мертв. Это была небольшая статья, в одну трехдюймовую колонку. В ней говорилось, что швейцарский банкир Эмиль Сароцини и его шофер Стефан Кунц погибли в автокатастрофе, когда их «мерседес» столкнулся с грузовиком.
Она была слегка удивлена – но не разочарована – тем, что некролога по поводу смерти мистера Сароцини не появилось больше ни в одной газете.
Чик… чик… чик… чик… чик… чик…
Она взглянула на часы. Четыре часа. Через час Джон вернется с гольфа, и им нужно будет уже собираться. Он играл с Арчи Уорреном, который полностью восстановился после удара и жил нормальной жизнью, хотя ему посоветовали воздержаться от игры в сквош.
Чик… чик… чик… чик… чик… чик…
Потеряв терпение, она посмотрела в потолок и закричала:
– Верити! Заткни этого звереныша!
Шум прекратился практически сразу. Тишина! Желанная, блаженная тишина!
Не то чтобы Верити росла шумным ребенком: напротив, временами она была даже слишком тихой. Она не любила общаться с другими детьми и предпочитала проводить время в одиночестве, за чтением или компьютером. Учителя в школе говорили, что она очень умная для своего возраста, – директор школы объяснял это тем, что она единственный ребенок у образованной матери.
Они с Джоном уже три года пытались завести второго ребенка, но пока безуспешно. Оба прошли обследование, и ни у Джона, ни у нее не было выявлено никакой патологии. Просто не получалось. Пока.
В глубине души Сьюзан больше всего на свете хотела верить, что Джон – отец Верити. И иногда, когда он разговаривал с Верити или играл с ней, она чувствовала – хотя из Джона на эту тему слова было не вытянуть, – что он тоже в это верит. Она постоянно твердила себе, что, в конце концов, это возможно.
Несмотря на то, что Верити родилась на месяц раньше срока, она была крупным младенцем, и все удивлялись, какая она здоровая и крепкая. Может быть, она понесла на месяц раньше, чем все полагали, и на самом деле ее отцом был Джон.
Каждые несколько месяцев Сьюзан снился один и тот же странный сон. В нем мистер Сароцини сидел у ее постели, печально улыбался и говорил: «Двадцать восьмая Истина гласит, что иногда лучше верить, чем знать».
Было еще кое-что, о чем Сьюзан никогда не забывала: она хранила в сердце разговор, состоявшийся с мистером Сароцини в ее палате в клинике вскоре после рождения Верити. Банкир тогда сказал: «Посмотрите на свою дочь, посмотрите на нее. Посмотрите на Верити. Она греховна? Она порочна? Такой она рождена? Так вы думаете, когда смотрите на нее, держите ее, кормите грудью? Неужели она злобное порочное чудовище? Да, Сьюзан?»
И она страстно верила в то, что Верити родилась чистой и невинной, как и все дети. Кем и какими они станут, когда вырастут, зависит не только от генов, но и от воспитания. Если они с Джоном смогут подарить Верити достаточное количество любви, заботы, тепла, если они смогут научить ее человечности, они победят те плохие гены, которые могла унаследовать их дочь. Они изменят предназначение, уготованное ей мистером Сароцини.
Поэтому Сьюзан и решила отказаться от няни и работать только дома, вне штата. Она хотела быть всегда рядом с Верити. Она хотела стать для нее самой лучшей матерью.
В начале шестого она услышала, как открылась входная дверь, как застучали, задев за косяк, клюшки для гольфа, как бухнула об пол брошенная в прихожей сумка. Затем в ее кабинет, прихрамывая, вошел Джон. Загорелый и сияющий, он поцеловал ее в лоб.
– Привет, – сказал он.
Хромота Джона останется с ним на всю жизнь, но она, к счастью, была единственным напоминанием о жестоком нападении на него. Врачи сказали, что он не погиб только благодаря решительным и быстрым действиям няни. Полиция не смогла отыскать нападавшего, как не смогла определить и мотив нападения. Джон почти не запомнил, как выглядел преступник, но по его скудному описанию Сьюзан нетрудно было догадаться, кто это был. Она сказала Джону, что, по ее мнению, это был один из помощников мистера Сароцини, но ни за что на свете она не упомянула бы о той ночи в клинике, когда произошло зачатие Верити.
– Привет, Джон, – сказала она. – Как игра?
– Хорошо. Я хорошо играл.
– Выиграл?
– Проиграл на восемнадцатом ударе. Мне последний удар остался, но Арчи что-то невообразимое совершил – и выиграл. Я быстро приму душ. Мы идем?
– Да, конечно. – Она сурово посмотрела на него.
– Конечно, нет проблем. Сейчас соберусь. Где Верити?
– Наверху. Играет на компьютере в «Вымирающие виды», твою новую игру.
– Ей нравится?
– Да вроде бы. – Сьюзан часто было трудно понять, что Верити в действительности думает о том или ином предмете.
– Лучше бы гуляла – погода просто замечательная.
– Да и я бы лучше гуляла. – Сьюзан улыбнулась. – Надеюсь, я не подаю ей плохой пример.
Сьюзан поднялась по лестнице и пошла по коридору, направляясь к комнате Верити. Дверь была закрыта – как обычно. Она открыла дверь и вошла. Верити, в шортах и футболке, сидела перед экраном компьютера и что-то внимательно изучала, надув губки в помощь мыслительному процессу. У нее были длинные рыжие волосы. Она нажала несколько клавиш, затем передвинула мышку по коврику. Раздался трубный крик слона.
– Как ты тут, малышка?
Не отрываясь от экрана, Верити подняла руку, показывая: «Не мешай».
– Я веду слонов к водопою.
Сьюзан подошла к клетке мышонка:
– Привет, Баззи, ты так шумел…
Мышь неподвижно лежала на боку на полу клетки.
Сьюзан метнула взгляд в сторону Верити, но девочка смотрела в экран и ничего не замечала. Сьюзан опасливо открыла дверцу клетки – зубки у Баззи были ох какие острые, и неделю назад он сильно ее укусил. Она дотронулась до зверька пальцем. Он не шевельнулся.
Верити по-прежнему не обращала внимания ни на что, кроме игры. Сьюзан взяла мышь в руки и стала ее рассматривать. Нахмурилась. Голова зверька располагалась под странным углом к туловищу. Она дотронулась до нее. Голова свободно мотнулась, будто держалась только на коже. Во рту мышонка была кровь. Ею были сплошь покрыты длинные тонкие резцы.
По спине Сьюзан пополз холодный слизняк.
– Верити, – сказала она дрогнувшим голосом. – Что произошло с Баззи?
– Баззи умер, – равнодушно ответила Верити, двинула мышкой и нажала еще несколько клавиш.
– Как это случилось?
– Он тебе мешал, и я сломала ему шею. Это самый лучший способ. – Верити подалась вперед, чтобы рассмотреть что-то на экране.
Сьюзан не знала, что делать.
– Ты убила Баззи? Ты убила своего зверька? Я думала, ты любишь его. Разве тебе не больно?
Верити мотнула головой, чтобы убрать волосы с лица, затем спокойно посмотрела на мать и сказала:
– Истинная боль только одна – страдание того, кого любишь.
– Что? – изумленно сказала Сьюзан.
Верити вернулась к игре.
Сьюзан подошла к ней и положила руку на плечо.
– Дочь, что ты сказала?
Верити развернулась и с неожиданной яростью сбросила ее руку с плеча.
– Оставь меня в покое!
– Уже почти полпятого. Тебе надо собираться в церковь.
– Не пойду в церковь. Не хочу идти в церковь. Мы каждую неделю туда ходим. Это скучно, и я не хочу больше туда ходить. – Из глаз девочки полились слезы. Она закричала: – Не хочу идти! Не хочу идти!
В комнату вошел Джон:
– Что здесь…
Он увидел мышонка в руках у Сьюзан, стальной блеск в ее глазах – и замолчал.
Сьюзан наклонилась и выдернула вилку от компьютера из розетки. Затем ухватила Верити за футболку и выволокла ее из кресла.
– Нам нужно собираться в церковь, – спокойно сказала она.
[1] Песто – итальянский соус, приготовляемый из листьев базилика, кедровых орехов, сыра и масла. (Здесь и далее примеч. пер.)
[2] Мистер Тоуд, или Жаба – персонаж повести для детей Кеннета Грэма «Ветер в ивах».
[3] Ассорти из даров моря (фр.).
[4] Имеются в виду скачки на ипподроме Аскот рядом с Виндзором, которые ежегодно проводятся в июне. На них всегда присутствуют члены королевской семьи.
[5] Гилдхолл – здание ратуши лондонского Сити, известно огромным банкетным залом, в котором устраиваются официальные приемы в особо торжественных случаях.
[6] Льюис Кларенс Ирвинг (1883–1964) – американский философ, основоположник современной модальной логики.
[7] Маунтбаттен Л., лорд – последний вице-король Индии до объявления ее независимой державой и ее первый генерал-губернатор.
[8] Мишурный город – используемое в обиходе название Голливуда.
[9] Солент – водная территория между южным побережьем Англии и островом Уайт.
[10] Речь идет о знаменитом британском яхт-клубе.
[11] Напа-Вэллей – долина в Калифорнии, расположенная севернее Окленда.
[12] Свежий сыр (фр.).
[13] Национальный трест – организация по охране исторических памятников, достопримечательностей и живописных мест.
[14]
Анх (анк, анкх) – египетский символ (Крест, увенчанный сверху кольцом), символ жизни в Древнем Египте (прим. ред. FB2)
Дата добавления: 2015-09-04; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Благодарности 30 страница | | | Призвание ученого |