Альфред Маршалл, 1842-1924. 3 страница

Выше я обещал попытаться изложить причины или найти оправдания отсрочке публикаций маршалловских принципов и теорий в области графических методов экономического анализа, его теорий внешней торговли, денег и кредита. Я полагаю, что причины этого — причем некоторые из них распространяются на все периоды жизни Маршалла — были отчасти обоснованными, а отчасти несостоятельными. Рассмотрим сначала обоснованные,

Маршалл, как уже отмечалось, очень рано пришел к мысли, что голые постулаты экономической теории сами по себе мало что стоят и не приближают сколько-нибудь существенно полезные, практические выводы. Все дело заключается в том, как их применять для истолкования повседневной экономической жизни. А это требует глубокого знания реальных фактов из практики функционирования промышленности и торговли. Однако эти факты и отношение к ним отдельных людей постоянно и быстро меняются. Некоторые выдержки из его Вступительной лекции в Кембридже иллюстрируют эту позицию.

«Перемена точки зрения современного поколения на экономическую науку обусловлена открытием того, что сам человек в большой мере являет собой порождение обстоятельств и изменяется вместе с ними. Главная ошибка английских экономистов начала нынешнего столетия заключалась не в том, что они игнорировали историю и статистику, а в том, что они рассматривали человека, так сказать, как некую постоянную количественную величину и не давали себе труда изучать ее изменения. Они поэтому приписывали действию факторов предложения и спроса гораздо более механический и регулярный характер, чем ему фактически было свойственно. Самой существенной их ошибкой было то, что они не увидели, насколько сильно подвержены изменениям поведение и структуры индустрии. Между тем социалисты оказались людьми, обладавшими глубоким ощущением и известным знанием скрытых источников человеческого поведения, которые экономисты вовсе не принимали в расчет. В путанице сумбурных речей и сочинений социалистов крылись мудрые наблюдения и важные соображения, из которых философы и экономисты могут почерпнуть много поучительного. В ряду негативных последствий узости в работе английских экономистов начала века наиболее достойным сожаления является то, что социалистам была предоставлена возможность цитировать и неправильно истолковывать экономические догмы. Рикардо и его главные последователи не разъяснили другим и даже сами не отдавали себе ясный отчет в том, что созданное ими учение отнюдь не является универсальной истиной, а лишь универсальным механизмом, служащим для открытия определенного класса истин. Признавая высокую степень и выдающееся значение универсальности главного направления экономического анализа, я не приписываю принцип универсальности экономическим догмам. Это не само воплощение конкретной истины, а лишь механизм для открытия конкретной истины» [Это лишь сжатое изложение смысла ряда непоследовательно расположенных абзацев. Отдельные части цитируемой лекции были почти дословно помещены в «Принципах...», кн. I, гл. IV.].

Придерживаясь подобных взглядов и живя во времена, когда господствовало осуждение экономистов и когда отмеченные им выше ошибки его предшественников причиняли максимум вреда, Маршалл, естественно, не желал публиковать отдельные разделы своей работы в отрыве от надлежащего приложения их к практике. Графики и чистая теория сами по себе могли принести больше вреда, чем пользы, увеличивая противоречия между объектами и методами математических наук, с одной стороны, и общественных наук — с другой; они могли бы приобрести не тот смысл, который Маршалл считал правильным. Публикуя свои умозрительные концепции без надлежащего раскрытия их связей с реальными процессами в обществе, он показывал бы дурной пример. С другой стороны, необходимые факты действительности было тогда выявлять чрезвычайно трудно, гораздо труднее, чем в наше время. События в 70-х и 80-х годах, особенно в Америке, развивались очень быстро, и организованные источники информации, которые теперь имеются в изобилии, тогда едва ли существовали. За два десятка лет, с 1875 по 1895 г., Маршалл, по существу, энергично овладевал массой реальных фактов и развивал свою способность экономического анализа, а потому труд, который он мог бы опубликовать в период между 1875 и 1885 гг., был бы намного слабее того, который ему удалось издать в период между 1885 и 1895 гг.

Другая причина, оправдывающая отсрочку Маршаллом публикации его экономических изысканий, носила личный характер, В критический момент его жизни он заболел. После того как его здоровье восстановилось, подготовка лекций и время, посвященное его ученикам, обусловили продолжительные перерывы в работе Маршалла над написанием книг. Он был слишком дотошен в поисках точных формулировок, а также в стремлении к сжатости изложения, чтобы оказаться уже зрелым сочинителем. Особенно ему не удавалось сводить разрозненные фрагменты своих исследований в большое единое целое, и поэтому он постоянно заново переписывал их, добиваясь их последовательности и логической взаимосвязи. Он всегда пытался писать большие книги, но ему недоставало способности быстрого осуществления своих замыслов и умения длительно сосредоточиваться (чем обладал Дж. С. Милль), ему не хватало артистического чувства целого (какое было свойственно Адаму Смиту), т.е. качеств, которые столь необходимы для полного успеха крупного научного труда.

Теперь мы переходим к объяснению того, что следует отнести к негативным причинам задержки Маршаллом публикации его концепции экономической науки («экономикс»). Даже учитывая его взгляды относительно невозможности достигнуть какой-то завершенности экономической науки и относительно стремительности, с какой изменяются процессы в реальной жизни, учитывая ограниченность его литературных способностей и свободного времени для написания книг, не стало ли роковым решение Маршалла отказаться от своего первоначального намерения написать ряд самостоятельных монографий в пользу создания всеобъемлющего научного труда? Я полагаю, что оно действительно оказалось роковым и что принятию его способствовали определенные слабости, свойственные Маршаллу.

Маршалл осознавал свое громадное превосходство над современными ему экономистами. В своей Вступительной лекции в 1885 г. он говорил: «Двенадцать лет тому назад Англия обладала, быть может, самой способной группой экономистов из всех, какими когда бы то ни было обладала одновременно какая-либо страна. Но один за другим от нас ушли Милль, Кэйрнс, Бейджгот, Клиф Лесли, Джевонс, Ньюмарч и Фоусетт». Не осталось ни одного экономиста, который к тому времени мог бы соперничать с Маршаллом. Своим собственным ученикам, которые могли бы продолжать в будущем развитие экономической науки, Маршалл был готов посвятить и свое время, и свои способности. Но он вовсе не хотел предавать гласности свои полусырые произведения, поверить в эффективность сотрудничества многих умов и позволить миру ученых воспользоваться его помощью. Не пытался ли он, вопреки собственным принципам, добиваться неосуществимой завершенности? Экономический трактат может иметь большую просветительскую, педагогическую ценность. Быть может, каждому поколению необходимо иметь свой «трактат», свое «главное блюдо». Однако в силу преходящего характера экономических фактов и ограниченности изолированных экономических концепций не требуют ли прогресс и повседневная польза экономической науки, чтобы пионеры и новаторы в науке отказались от написания целого трактата и предпочли писать брошюры и монографии? Выше я умалил значение «Политической экономии» Джевонса только потому, что она представляет собой не более чем блестяще написанную брошюру. Тем не менее готовность Джевонса выплеснуть свои идеи, озарить ими мир завоевала ему высокое личное положение и наградила его непревзойденной способностью стимулировать творчество других ученых. Каждый вклад Джевонса в экономическую науку имел форму брошюры. Мальтус испортил свой «Опыт закона о народонаселении», когда после первого издания превратил его в целый трактат. Величайшие труды Рикардо были написаны в виде недолговечных брошюрок. Разве Милль, проявив особый талант в создании своего удачного трактата, не сделал больше для педагогики, чем для науки, и не завершил свою карьеру в роли занудного старика, приставшего к синдбадам-мореходам последующего поколения? Экономическая наука должна сохранить одному лишь Адаму Смиту славу создателя объемного труда, ученые-экономисты должны ловить момент, засыпать публику брошюрами, действовать под знаменем срочности, а бессмертие завоевывать лишь случайно, если вообще им это удастся.

Более того, разве Маршалл, держа свои знания при себе до тех пор, пока не смог изложить их в завершенном виде, не заблуждался относительно истинного характера своего своеобразного таланта? «Экономическая наука, — утверждал он, — это не совокупность конкретной истины, а лишь орудие для открытия конкретной истины». Это орудие, в том виде, в каком мы его используем сегодня, в значительной мере представляет собой творение Маршалла. Он вручил его своим ученикам задолго до того, как предоставил его миру. Создание этого орудия явилось главным достижением исключительного таланта Маршалла. И чем не менее он настойчиво охотился за «конкретной истиной», хотя сам для себя отрицал возможность ее открытия, да и не обладал необходимыми качествами для этого.

В 1877 г. Маршалл отвлекся от своих исследований, чтобы помочь своей жене написать «Экономику промышленности» (изданную в 1879 г.), которая была задумана как учебное пособие для преподавателей вечерних курсов при Кемб- риджском университете, но которая по мере продвижения работы над ней все более превращалась в труд самого Маршалла, В последующие годы Маршалл проявлял все большее недовольство этой книжкой. После публикации «Принципов...» он запретил ее распространение и заменил в 1892 г. почти совершенно иной книгой под тем же названием, которая в основном представляла собой сокращенный вариант «Принципов...» и «попытку приспособить ее к потребностям студентов младших курсов». Эти настроения Маршалла, как я полагаю, были обусловлены тем, что его теория стоимости, которая в той книжке была впервые представлена публике, по необходимости трактовалась в усеченном и незавершенном виде и тем не менее оставалась на протяжении одиннадцати лет единственным источником, которым широкая публика могла пользоваться для суждения об указанной теории. Его споры в «Куортерли джорнэл оф экономикс» в 1887 и 1888 гг. с американскими экономистами, которые читали ту маленькую книжку, отразили эти его настроения. Позднее он выступил также против представления об экономической науке как о дисциплине, которую можно рассматривать как простое пособие для полуобученных преподавателей вечерних курсов, с помощью полусерьезных книжек читающих лекций студентам-первогодкам. «Этот том, — писал он в 1910 г. японскому переводчику книжки, изданной в 1879 г., — был задуман в надежде на то, что возможно совместить простоту изложения с научной точностью. Но хотя на отдельные темы и можно написать упрощенную книжку, главные доктрины экономической науки нельзя рассматривать как простые и их нельзя превратить в таковые».

Однако эти заключения Маршалла совершенно несправедливы по отношению к указанной книге. Она получила высокую оценку компетентных ученых и за все время ее существования была практически наилучшим из имеющихся кратким учебником. Если вообще нужен учебник для начинающих, эта книга была по сравнению с современными и предшествовавшими ей книгами, вероятно, наилучшей из когда-либо написанных на эту тему, намного превосходившей учебники Фоусетта или Джевонса или любые из издававшихся ранее. Более того, последняя часть кн. III, посвященная проблемам торговых объединений, профсоюзов, торговых конфликтов и сотрудничества, явила собой первую удовлетворительную с современных позиций трактовку этих важных тем.

После того как эта книга исчезла из продажи, здоровье Маршалла окончательно расстроилось. Когда он в 1881 г. отправился на лечение, его мысли не занимали проблемы денег или внешней торговли, а были сосредоточены на главных теориях, которые впоследствии были изложены в «Принципах...». С перерывами, обусловленными его назначением в Оксфорд, переходом в Кембридж, подготовкой к лекциям, участием в споре о биметаллизме и выступлениями в Комиссии по золоту и серебру, Маршалл последующие девять лет посвятил работе над «Принципами...».

Сначала он намеревался уместить все темы в один том. Его теория распределения сложилась в 1883 и 1884 гг. Летом 1885 г. книга начала приобретать свою окончательную форму,

Труд Маршалла быстро двигался к завершению и был издан в июле 1890 г. К этому времени слава Маршалла была уже велика, и том I «Принципов экономической науки» был представлен миру, который ждал этой публикации. Книга сразу же имела огромный успех. Ей были посвящены передовицы и пространные рецензии в печати. Журналисты не могли точно определить вклад и новшества, внесенные этой книгой в науку, но они заметили ту необычную быстроту, с которой она возвестила наступление новой эры в экономической мысли. «Это великолепно, — писала «Пэлл-Мэлл газетт», — что в одном из наших старых университетов есть профессор, который труд своей жизни посвятил переработке науки «политической экономии» в науку о «социальном усовершенствовании». Возникла «новая политическая экономия», а «старая политическая экономия», эта зловещая наука, «которая рассматривала индивидуального человека в качестве исключительно эгоистичного и жадного животного, государство лишь как массу таких животных», ушла в прошлое. «Дейли кроникл» писала, что книга Маршалла «будет способствовать возрождению пошатнувшегося авторитета политической экономии и, вероятно, станет для нынешнего поколения тем, чем были «Основы политической экономии» Дж. С. Милля для прошлого поколения». Труд Маршалла, писала «Манчестер гардиан», «сделал почти все другие концепции этой науки отжившими или устаревшими. Уже вполне можно предвидеть, что трактат Маршалла явится рубежом в развитии политической экономии и что его воздействие на направление и характер экономических исследований окажется вполне благотворным». Здесь приведены лишь отдельные примеры из общего хора откликов.

Тем из нас, кто в своем образовании находился целиком под влиянием Маршалла и его книги, трудно оценить состояние экономической науки в длительном интервале между «Основами политической экономии» Милля и «Принципами экономической науки» Маршалла или точно определить, к каким переменам привела публикация последнего труда. Ниже мы предпринимаем попытку с помощью заметок, предоставленных проф. Эджуортом, указать на некоторые наиболее примечательные аспекты вклада, внесенного в науку этой книгой.

(1) Порожденное невразумительностью Рикардо и безапелляционностью Джевонса неизбежное противоречие в толковании роли соответственно спроса и издержек производства в определении стоимости было наконец разрешено. После данного Маршаллом анализа этой проблемы добавить уже было нечего,

Новый подход к пониманию издержек производства, пишет проф. Эджуорт, позволил более четко выявить огромную роль, которую они играют в определении стоимости; как однажды заметил Маршалл, классики правомерно руководствовались своей интуицией, когда подчеркивали преобладание фактора предложения над фактором спроса. Реабилитация старых экономистов, в большой степени недооцененных Джевонсом, Бём-Баверком и другими авторами 70-х и 80-х годов прошлого столетия, произвела на Эджуорта, рецензировавшего первое издание «Принципов...», огромное впечатление, выраженное в следующей форме: «Туман легковесной критики был рассеян. Вечные вершины вновь явились в своем естественном величии, обозреваемые с такой же высоты».

(2) Общая идея, лежащая в основе утверждения о том, что стоимость устанавливается на равновесном уровне спроса и предложения, получила такое дальнейшее развитие, что обнаружила всю своеобразную систему Коперника, согласно которой все элементы экономической вселенной прочно удерживают свое место путем взаимного уравновешивания и взаимодействия [Еще в 1872 г. в своей рецензии на книгу Джевонса Маршалл уже развивал идею о взаимозависимости позиций экономических факторов. «Точно так же, как каждая планета Солнечной системы, — писал он, — подверждена воздействию движения и оказывает воздействие на движение любой другой планеты, обстоит дело и с составными элементами проблемы политической экономии».], Общая теория экономического равновесия была подкреплена и сделана эффективной в качестве системы научного познания двумя глубокими дополнительными концепциями — а именно теориями «предела» и «замещения». Понятие «предел» было распространено за рамки понятия «полезность», чтобы охарактеризовать равновесную точку в данных условиях любого экономического фактора, который можно считать способным на небольшие колебания относительно данного уровня стоимости, или чтобы выявить его функциональную связь с данными уровнем стоимости. Понятие «замещение» было введено для характеристики процесса, посредством которого «равновесие» восстанавливается или устанавливается. В частности, идея «замещения» на «пределе» не только между альтернативными предметами потребления, но также и между факторами производства оказалась чрезвычайно плодотворной. Далее идет «...двойное отноше- ние, которым факторы производства связаны друг с другом. С одной стороны, они часто конкурируют за занятость: тот, производительность которого выше, стремится вытеснить другой и тем самым ограничивает цену спроса на него. С другой же стороны, они формируют сферу занятости друг для друга, так как для любого из них не существует сферы занятости, кроме той, которую создают другие; национальный дивиденд, который является общим продуктом всех их и который растет вместе с предложением каждого из них, является также единственным источником спроса на любой из них» (т. III).

Этот метод позволил подчинить категорию заработной платы и прибыли действию общих законов стоимости, предложения и спроса, так же как ранее теория денег была включена в теорию указанных общих законов. Одновременно были подвергнуты всестороннему анализу особенности функционирования спроса и предложения, которые определяют уровни заработной платы рабочего и прибыли предпринимателя.

(3) Четким введением элемента «времени» в качестве фактора в экономическом анализе мы обязаны главным образом Маршаллу. Понятия «долгосрочного» и «краткосрочного» периодов принадлежат ему, а одна из его задач состояла в том, чтобы провести «линию непрерывности, связывающую приложения общей теории равновесия спроса и предложения к различным периодам...» (т. III), К этому следует также добавить другие различия, которые мы теперь считаем очень важными для четкого экономического анализа и которые впервые ясно сформулировал Маршалл, особенно различия между «внешней» и «внутренней» экономией и между «основными» и «дополнительными» издержками. Из этих пар первая, как я понимаю, оказалась совершенным новшеством, когда появились «Принципы...»; однако вторая пара уже существовала в языке промышленности, хотя и не в словаре экономического анализа.

Установление различия между долгосрочным и краткосрочным периодами придало точность значению понятия «нормальная» стоимость, а с помощью двух других чисто маршалловских концепций — «квазиренты» и «репрезентативной фирмы» — получила развитие доктрина «нормальной прибыли».

Все это пионерские идеи, игнорировать которые уже не может ни один человек, желающий ясно мыслить. Тем не менее здесь перед нами та область, в которой, по моему мнению, маршалловский анализ наименее завершен и удовлетворителен и в которой главное еще предстоит проделать. Как говорит сам Маршалл в предисловии к первому изданию «Принципов.,.», фактор времени «лежит в основе главных трудностей при решении почти любой экономической проблемы».

(4) Особая концепция «потребительской ренты» или «потребительского избытка», явившаяся естественным продолжением идей Джевонса, оказалась, быть может, наименее плодотворной по своим практическим результатам, чем могло показаться на первый взгляд. Но без этой концепции как органической части механизма анализа уже обойтись невозможно, и она занимает особенно важное место в «Принципах...», поскольку ее использование (как отметил Эджуорт) «показывает, что laissez-faire, т. е. максимум выгоды, достигаемый неограниченной конкуренцией, вовсе не обязательно обеспечивает достижение наибольшей возможной выгоды». Приведенное Маршаллом доказательство того, что при определенных условиях принцип неограниченной конкуренции, рассматриваемый как принцип максимальной общественной выгоды, оказывается несостоятельным не только практически, но и теоретически, имело огромное философское значение. Но Маршалл недостаточно глубоко развил это конкретное доказательство, и дальнейшее исследование данной проблемы выпало на долю любимого ученика и преемника Маршалла, проф. Пигу, который показал, каким мощным двигателем при прокладке путей в запутанной и трудной области служит маршалловский метод анализа для того, кто получил достаточное образование, чтобы его хорошо понимать.

(5) Здесь следует также отметить проделанный Маршаллом анализ монополии. Возможно, что его анализ возрастающей отдачи, особенно там, где существует внешняя экономия, заслуживает рассмотрения скорее в данном случае, чем в приведенном выше.

Теоретические заключения Маршалла в этой области и его глубокое сочувствие социалистическим идеям совмещались, однако, со старомодной верой в могущество сил конкуренции. Проф. Эджуорт пишет: «Должен отметить глубокое впечатление, которое произвел на меня Маршалл уже во время первой встречи с ним — полагаю, что это было в самом начале 80-х годов, — своим твердо выраженным убеждением в том, что конкуренция еще, быть может, очень долго будет задавать тон в качестве главного фактора, формирующего стоимость. Это были не его собственные слова, а приведенная им в благоприятном смысле цитата, опубликованная впоследствии в его статье «Старое поколение экономистов и новое их поколение» [«Quarterly journal of Economics». 1886, Vol. XI, p. 129]: «Когда человек желает продать вещь по цене, которую другой человек готов заплатить за нее, им удается встретиться и совершить сделку, несмотря на запреты короля, или парламента, или руководителей треста, или профсоюза».

(6) Я не думаю, что разработкой терминологии и аналитического аппарата Маршалл сослужил экономистам большую службу, чем четким формулированием идеи «эластичности». В гл. III кн. III первого издания «Принципов...» дано фактически самое первое истолкование этой концепции, без помощи которой прогрессивная теория стоимости и распределения едва ли может получить дальнейшее развитие. Представление о том, что спрос может реагировать на изменение цены в большей или меньшей пропорциональности, было, конечно, известно еще со времени дискуссий в начале XIX в. относительно связи между предложением пшеницы и ценой на нее. В самом деле, весьма примечательно, что ни Милль, ни Джевонс не дали себе труда более обстоятельно охарактеризовать это представление. Но это так. И формула целиком принадлежит Маршаллу.

Способ, посредством которого Маршалл вводит понятие «эластичность» без какого-либо указания на то, что эта идея новая, примечателен и характерен для Маршалла. Сфера исследования, открытая этим инструментом анализа, снова относится к тем, в которых зрелые плоды были собраны проф. Пигу, а не самим Маршаллом.

(7) Историческое введение к «Принципам...» заслуживает некоторого комментария. В первом издании кн. I включает две главы, озаглавленные «Рост свободной индустрии и предпринимательства». В последних изданиях большая часть из сохраненного содержания этих глав была отнесена в Приложение. К этому вопросу Маршалл всегда подходил двояко. С одной стороны, его взгляды относительно постоянно изменяющегося предмета — экономической науки — побуждали его придавать большое значение истории происхождения проблемы в качестве поправки к идее о том, что сегодняшние аксиомы вечны. Его не удовлетворяли также научные, но довольно путаные труды немецкой исторической школы. С другой стороны, он боялся затрачивать на эти вопросы слишком много времени (был период, когда он занимался историческими исследованиями, которые, как он говорил, могли бы заполнить шесть томов) и перегрузить ими главное содержание его книги. В то время, когда он занимался экономической историей, было очень мало готового для использования материала, и он, вероятно, зря потратил много сил на блуждание по историческим проселкам и на колебания по поводу места, которое следовало уделить историческому фону в его собственной книге. Принятое Маршаллом компромиссное решение в том виде, в каком оно было реализовано в «Принципах...», оказалось не очень удовлетворительным. Все здесь было сведено к широким обобщениям, для иллюстрации которых фактическим материалам места не осталось. Вероятно, наилучшим историческим трудом Маршалла является его книга «Промышленность и торговля», изданная в 1919 г., т. е. много лет спустя после ее написания. Исторические пассажи в «Принципах...» подверг резкой критике д-р Уильям Каннингем в речи в Королевском историческом обществе, опубликованной в «Экономик джорнэл» в 1892 г.; Маршалл, в нарушение своего правила не отвечать на критику, дал ему достойный ответ, опубликованный в том же номере этого журнала.

Метод, которым пользовался Маршалл при написании «Принципов экономической науки», отличается большей необычностью, чем может заметить поверхностный читатель. Книга подчеркнуго лишена сенсационности и категоричности. Литературный стиль ее наипростейший, без всяких красивостей. Ход рассуждений автора спокойный, ясный, редко какие абзацы трудно доступны или непонятны умному читателю, даже если он плохо разбирается в экономической науке. Совершенно отсутствуют претензии самого автора на новации или на оригинальность. Главные трудности для читателя представляют взаимосвязанность и непрерывность действия экономических факторов, нашедшие выражение в двух девизах Маршалла: «Природа не делает скачков» и «Множество в единичном и единичное в множестве». Но и с учетом этих трудностей главное впечатление, которое книга производит на не обладающих экономическими знаниями читателей, особенно на тех, кто еще не продвинулся дальше кн. IV, заключается в том, что они получают ясное, выразительное и гуманное представление о вполне очевидных вопросах.

Этим удачным литературным стилем Маршалл достиг нескольких из поставленных им перед собой целей. Книга стала доступной для широкой публики. Она повысила общественную репутацию экономической науки. Она вызвала минимум споров. Большинству рецензентов понравилось отношение автора к предмету своего исследования, к своим предшественникам и к своим читателям. Они порадовали Маршалла, обратив внимание на то, как ему удалось удачно выделить нравственные и остро необходимые гуманные аспекты науки, считавшейся прежде мрачной и жестокой. Он также был доволен тем, что рецензенты при этом сумели не подвергать сомнению интеллектуальный уровень книги. Более того, с течением времени интеллектуальные качества книги практически незаметно, без всякого шума и треволнений, пропитали британскую экономическую науку.

С другой стороны, литературный стиль Маршалла страдает и серьезными изъянами. Недостаточно резкое формулирование выдвигаемых тезисов, смазанные границы между светом и тенью, упорное сглаживание резких граней, острых углов, смягчение ярких красок — вплоть до того, что самое новое может показаться вовсе банальным, — все это позволяет читателю слишком легко пройти мимо нового. Подобно тому как утка выходит из воды почти сухой, мы можем проскочить этот поток идей, почти не восприняв их. Возникающие в процессе анализа трудности спрятаны; решение самых сложных проблем отнесено в сноски; глубокое и оригинальное суждение преподносится в невыразительной форме. Выдвигая содержательные идеи, автор избегает показывать свой товар лицом, он создает мало возможностей, чтобы эти идеи прочно запечатлелись в уме читателя. Студент может прочитать «Принципы.,.», восхититься изяществом их стиля, подумать, что он все понял, и тем не менее уже неделю спустя почти не иметь представления о них. Разве мы не наблюдали такие факты, когда люди, даже прошедшие школу «Принципов...», столкнувшись с показавшейся им новой проблемой или, казалось бы, новым решением, возвращались к «Принципам...» и в конце концов обнаруживали, что сама проблема и ее лучшее решение уже содержались в книге, но совершенно не привлекли к себе внимания! От самого читателя требуется глубокое изучение книги и самостоятельное ее осмысление, прежде чем он познает хоть половину того, что содержится в скрытых расщелинах гигантской планеты знаний, какую являют собой «Принципы экономической науки» Маршалла,

После публикации «Принципов...» в 1890г. Маршалл поставил своей главной задачей создание сокращенного их варианта, озаглавленного «Экономика промышленности». Эта книга увидела свет в 1892 г. Он затратил также много времени на внесение поправок в свой главный труд, наиболее важные изменения были внесены им в 3-е издание, вышедшее в 1895 г., и в 5-е издание, опубликованное в 1907 г. Сомнительно, чтобы степень произведенного улучшения книги соответствовала затраченным на это усилиям. Между тем они сильно препятствовали продвижению работы над созданием книги, которую он первоначально намеревался написать в качестве II тома «Принципов...».

Однако главная причина перерыва в этой работе крылась в том, что в 1891 — 1894 гг. Маршалл состоял членом Королевской комиссии по труду. Он был очень рад возможности ближе познакомиться с практическими аспектами предмета своего исследования и принял активное участие в составлении Заключительного доклада комиссии. Разделы доклада, посвященные профсоюзам, минимуму заработной платы и нестабильности занятости, фактически были написаны Маршаллом,

Дата добавления: 2015-09-04