Глава двенадцатая. Медовый месяц в Бруме стал настоящим чувственным раем – с жаркими днями и

Медовый месяц в Бруме стал настоящим чувственным раем – с жаркими днями и упоительными ночами, где не было места никаким проблемам, а было только немыслимое удовольствие и наслаждение от познавания друг друга во всех смыслах.

Меган чувствовала, как постепенно привыкает к сексуальному наслаждению, которое испытывает каждый раз в объятиях Джонни. Он был потрясающим любовником, не оставившим в ней и тени сомнения в том, что желает ее. Желание постоянно светилось в его глазах, мгновенно перерастая в неистовую страсть, когда ей приходило в голову провоцировать его, а потом в спокойное мерцание удовлетворения, когда они, утомленные любовью, лежали в объятиях друг друга.

И все‑таки иногда в ней вспыхивала ревность, когда она видела выражение благоговейной любви на его лице, стоило ему почувствовать движение ребенка у нее в животе. Он ни разу не сказал ей слов любви, и мысль о том, что он женился на ней только из‑за ребенка, по‑прежнему не давала ей покоя. Но Джонни очень старался быть хорошим мужем, старался, чтобы она была счастлива.

И по большей части она была. Когда они возвратились в Гундамурру, Джонни с головой окунулся в работу, трудясь на ферме наравне с другими мужчинами и приходя домой с видом человека, глубоко удовлетворенного сделанной за день работой. Как партнер по бизнесу, он вел себя безупречно. Единственной проблемой, периодически возникающей между ними, был благотворительный концерт, о котором говорила Лара на их свадьбе.

Лара прислала Джонни все материалы и документы, и Меган прилагала все усилия к тому, чтобы он согласился участвовать, понимая, что его нежелание спровоцировано ее прежним отношением к его карьере. Желая показать, что она изменила свое мнение, Меган настаивала на его участии, мотивируя это тем, что она не понаслышке знает, какой ущерб нанесла засуха, и поскольку он теперь сам связан с землей, его талант, его участие будут ценны вдвойне.

Но насладиться победой в этом споре Меган не успела, поскольку тут же, как следствие, вспыхнул новый конфликт. Джонни поступила просьба об интервью, и он наотрез отказался дать его.

– Ты сказал, что не намерен скрывать меня, – сказала Меган.

– Дело не в сокрытии. Я просто хочу защитить тебя, – ответил Джонни. – У тебя нет опыта общения со средствами массовой информации. Любое твое слово они будут трактовать как им заблагорассудится…

– Но кто, как не я, может рассказать о засухе?

– Засуха волнует их меньше всего.

Меган не поверила ему.

Теперь она еще сильнее подозревала, что он не хочет показывать ее широкой публике, и все‑таки настояла на интервью, надеясь донести до городских жителей информацию о том, какой ущерб наносит затянувшаяся засухам людям, работающим на земле. Кому повредит такое интервью?

От чего ее следует защищать?

– Ты не сможешь проконтролировать, что в результате эти люди напишут в своих газетных колонках, – терпеливо отговаривал ее Джонни. Если бы еще это был прямой эфир, но и такие выступления требуют большой практики, поверь мне.

И снова Меган подумала, что он не хочет пускать ее в эту сферу его жизни. Джонни Эллис был звездой, любимцем публики. А она была его беременной женой, где‑то там, на заднем плане.

Чувствуя, как между ними ширится пропасть, Джонни согласился на интервью в Гундамурре.

Получилось все именно так, как он и предрекал.

Статья под названием «Спасение невесты‑фермерши из Аутбэка» сопровождалась фотографией, сделанной Риком на их свадьбе, и засуха была упомянута в ней только один раз в том смысле, что без денег Джонни Эллиса некогда процветающая овцеводческая ферма неизбежно погибла бы.

Вся остальная статья была посвящена карьере Джонни и домыслам о том, что же заставило его жениться. Не решил ли он сыграть роль благородного ковбоя из своего фильма в реальной жизни?

Меган возненавидела статью тем сильнее, что она вновь обострила все ее сомнения.

– Господи, как ты можешь так жить? – негодовала она, поняв, что ничего из того, что она хотела донести до людей, напечатано не было.

– Меган, ты сама настояла на том, чтобы пустить их сюда.. Будешь слушать меня впредь? спросил он примирительно.

Меган пообещала.

Она полностью согласилась с планом их поездки в Сидней на концерт. С учетом репетиций и повышенного внимания прессы они решили жить отдельно: он в отеле, где к нему будут приставлены телохранители, она – в чудесном доме Рика и Лары на Балморал‑Бич.

Меган с удовольствием походила по магазинам с Ларой и Кэтрин, много гуляла по городу, но ей не хватало Джонни. Особенно по ночам, в одинокой постели.

Джонни часто звонил ей по мобильному телефону, и, по существу, она не могла пожаловаться на невнимание, на то, что он исключил ее из своей жизни, и тем не менее чувствовала себя исключенной. Их разговоры касались в основном того, чем она занималась, где была, что купила и как себя чувствует.

Во время одного разговора она не выдержала.

– Неужели так будет всегда? – закричала она. Ты там, я здесь?

Опомнившись, она не могла не подумать о злой иронии судьбы. Ведь именно на этом она настаивала в самом начале: он со своей карьерой отдельно, она с ребенком в Гундамурре – отдельно.

Но теперь она отчаянно хотела, чтобы та близость, которую они обрели за эти два месяца, не терялась ни на миг. Или Джонни считает, что это невозможно?

Меган проклинала себя за свое прежнее поведение, уверенная, что Джонни не забыл ни ее слов, ни отношения, хотя она изо всех сил пыталась показать ему, что изменилась. В ожидании его ответа ее нервы натянулись как струны. Она так хотела, чтобы он развеял ее подозрения.

– Нет, не всегда. Ты же не всегда будешь беременна, Меган. – Мягкость и терпимость в его голосе заставили Меган почувствовать себя капризным ребенком. – Как я уже объяснял тебе, я просто хочу уберечь тебя от ненужных стрессов. Еще неделя, и мы будем дома. Потерпи, хорошо?

Что ж, весьма убедительно.

Но в том взвинченном состоянии подозрительности, в котором пребывала Меган, она восприняла его слова так, как будто он считает ее не способной участвовать в его жизни и ему не хочется возиться с ней, исправлять ошибки, которые она неизбежно допустит из‑за неопытности и неискушенности, нанося ущерб его имиджу.

Обозвав себя эгоисткой, Меган поклялась, что научится жить в его мире и будет впредь прислушиваться к его советам, вместо того чтобы навязывать свои идеи и взгляды.

Что же касается ее состояния, она не сомневалась, что Джонни прежде всего беспокоится о ребенке. Меган не могла не думать о том, жили ли бы они вместе в его роскошном гостиничном номере, если бы она не была беременна? Или ребенок уже родился бы? Захотел бы он, чтобы его семья была с ним? Может быть, их брак, казавшийся таким надежным и стабильным в Гундамурре, лишь иллюзия и непреодолимая пропасть между ними готова разверзнуться в любую минуту?

Рика и Лару умиляло ее непременное желание смотреть по телевизору каждое шоу с Джонни, слушать его выступления по радио, читать все интервью в газетах. Они считали, что, как и всякая молодая жена, она без ума от своего мужа. Но Меган двигали прежде всего сомнения и неуверенность, она хотела точно знать, что говорил Джонни, упоминал ли он о ней и их браке.

Как правило, он отказывался отвечать на вопросы о личной жизни, но с неожиданной страстностью говорил о проблемах фермеров и скотоводов, многие из которых работают на земле из поколения в поколение. Он приводил строки из известных стихотворений и песен, в которых говорилось о трудностях жизни на земле, об умении выживать, которое лежит в основе патриотизма австралийцев.

– Его слова доходят до самого сердца, – заметил Рик одобрительно, когда однажды они все вместе смотрели какую‑то передачу о текущих событиях.

Похоже, прежде всего до сердца телеведущей, которая брала у него интервью, подумала Меган.

Она не могла не видеть, как языком тела та посылала Джонни сигналы о том, что считает его привлекательным во всех смыслах. И он действительно был очень… обаятелен. Сознательно или бессознательно, его голос был сильнейшим инструментом соблазнения, и сам он излучал такой мощный сексуальный магнетизм, что женщина буквально на глазах тысяч телезрителей превращалась в подтаявшее желе, хотя имела репутацию острой на язык и резкой ведущей.

Это еще раз убедило Меган в том, что Джонни мог жениться на ком угодно, просто у него не возникало необходимости. Женщины буквально падали к его ногам. А вот жениться на ней он счел необходимым из‑за ребенка. Их занятия любовью, его забота… Что бы было, не будь она беременна? И было бы что‑нибудь?

А если бы той судьбоносной ночью он сам бы позаботился о предохранении?

Теперь он говорит, что заботится о ее положении.

Нет. Прежде всего; он заботится о своем отцовстве.

К вечеру того дня, когда должен был состояться концерт, Меган превратилась в сплошной комок нервов. Лара, которая была одним из членов благотворительного комитета, достала билеты, которые считались лучшими, – в первом ряду центрального яруса, прямо напротив сцены.

– Во‑первых, это на возвышении, – объяснила она, – во‑вторых, отгорожено от сумасшедших фанатов, которые могут ринуться на сцену.

– Такое бывает? – удивленно спросила Меган.

– Ты что, никогда не была на поп‑концерте?

– Нет.

– Пространство перед первыми рядами партера считается зоной риска. Если фанаты заведутся и ринутся к сцене, могут все сокрушить. Поэтому я выбрала для нас эти места, там безопасно.

Безопасно… Это слово засело в мозгу Меган как заноза. Но когда они заняли свои места в огромном зале, до отказа забитом тысячами зрителей, в котором стоял гул нетерпеливого ожидания, Меган невольно подумала о том, насколько правильным был выбор Лары. Она еще более убедилась в этом, когда заиграла первая рок‑группа и при первых же аккордах фанаты стали кричать, свистеть, вскакивать со своих мест. Они вели себя как сумасшедшие.

Это был абсолютно новый опыт в жизни Меган, который еще раз показал, как же далеки друг от друга их с Джонни судьбы. Она знала, что он дал множество концертов за время своей карьеры, объездил весь мир. Его концерты чаще всего проходили в США, даже чаще, чем в Австралии. Он был мегазвездой мирового масштаба, и среди его поклонников были не только сумасшедшие фанаты. Его песни нравились самым разным людям, и именно поэтому он был заявлен как «гвоздь» сегодняшнего концерта и должен был выступать последним.

Для Меган стало откровением, что все исполнители получают огромный эмоциональный заряд от восторженной реакции слушателей. Это был своего рода энергетический обмен. Интересно, насколько певцы привыкают к такому идолопоклонству? Не нуждаются ли люди, познавшие такую славу, в регулярных дозах этого обожания публики?

Охранники уже задержали нескольких наиболее рьяных фанатов, пытавшихся взобраться на сцену к своим кумирам. Некоторым, чья экзальтация приняла чересчур выраженные формы, пришлось даже оказывать медицинскую помощь.

Перед тем как на сцену должен был выйти Джонни, какая‑то девушка с длинными белыми волосами в узком ярко‑красном платье была буквально закинута на сцену своим другом. Она успела сунуть в руки закончившего выступать певца какую‑то записку прежде, чем охранники стащили ее со сцены.

– Это группи[3], – сухо пояснила Лара. – Наверняка хочет встретиться со своим кумиром после концерта.

Меган испытала облегчение, что эта девица нацелилась не на Джонни.

Не то чтобы она волновалась, что Джонни может поддаться натиску подобной девицы. Он не раз говорил, что его никогда не прельщало пользоваться сексуальной одержимостью своих фанаток, но видеть то, насколько он желанен для других женщин, было ей невмоготу. Когда же Джон‑» ни появился на сцене перед многотысячной беснующейся толпой, нервозность Меган достигла пика.

Определенно, это мое последнее выступление, раздраженно думал Джонни, ожидая, пока парни из выступавшей перед ним рок‑группы покинут сцену. Они никак не могли насытиться аплодисментами и криками и продолжали кривляться на сцене. Но Джонни понимал, что этот массовый выброс адреналина у многотысячной толпы связан скорее с музыкой и концертом как таковым, а не конкретными исполнителями. И еще он понимал, что все это ему больше не нужно. А особенно не нужен пустой гостиничный номер поле концерта.

Завтра они с Меган будут уже дома, в Гундамурре. Он навсегда оставит в прошлом эту мишурную любовь и поклонение и посвятит себя семье, где любовь будет настоящей. Меган будет рада, ведь он понимает, что она никак не может принять то, что влечет за собой слава и известность.

– Тут тебе кое‑что передали, Джонни. – Солист группы, которая наконец покинула сцену, вложил ему в руку фотографию и подмигнул. – Секси‑блондинка в красном платье с классными сиськами.

Джонни хотел было уже отбросить фотографию, когда парень насмешливо добавил:

– Да, она просила передать, что она твоя пропавшая сестра.

Сестра?!

Он никогда не задумывался над тем, что его мать могла родить еще детей. Во всяком случае, он ничего такого не помнил, хотя, честно говоря, вообще мало что помнил из того времени. Но ни о какой сестре он точно ничего не знал. А вдруг ему не сказали, потому что девочку еще младенцем удочерили? Ей могло бы быть сейчас лет тридцать шесть.

Джонни посмотрел на фотографию. Явно не тинейджер, скорее, женщина к тридцати. Он не увидел никакого сходства с собой, но это ничего не значит. У них наверняка разные отцы.

Пропавшая сестра… Джонни почувствовал спазмы в животе. Он никогда не предпринимал никаких поисков, никаких расследований, будучи уверенным, что был единственным ребенком своей рано умершей матери.

А если все‑таки не единственным?

– Твоя очередь зажигать, Джонни, – напомнил ему один из парней из его группы.

Он услышал, как ведущий объявляет его выход.

Не зная, куда деть фотографию, он стал засовывать ее себе под рубашку и в этот момент увидел, что на обратной стороне что‑то написано.

«Пожалуйста, позволь увидеться с тобой.

Твоя сестра, Джоди Эллис».

Неужели она уже пыталась встретиться с ним, но ее не пропустили его охранники?

Или это просто один из трюков очередной фанатки?

Впрочем, сейчас не время размышлять об этом.

Он уже на сцене.

Блондинка в красном мини‑платье. Первый ряд.

Меган была буквально потрясена выступлением Джонни. При первых же звуках его голоса вопли фанатов мгновенно стихли. Он приковал к себе внимание всех зрителей в огромном зале, эмоциональные заряды, шедшие от его сильного, красивого голоса, казалось, проникали в самые сердца людей.

Ему не требовалось скакать по сцене и подстрекать публику к аплодисментам и крикам. Он просто стоял у микрофона и пел, а люди раскачивались в такт и взрывались аплодисментами только после окончания очередной песни. Он одаривал их своей теплой харизматичной улыбкой, которая могла растопить не то что сердца, а камни.

Мегазвезда.

Конечно, к его образу много добавляла его мужественная сексуальность. Настоящий мужчина.

Меган не могла не заметить, как грудастая блондинка в красном делала все, чтобы привлечь его внимание. Похоже, она решила сменить объект своего поклонения на этот вечер. Конечно, она не конкурентка Меган, но все‑таки неприятно.

Кроме того, Меган стала замечать, что взгляд Джонни то и дело останавливается на блондинке.

Все с таким трудом подавляемые сомнения и комплексы вновь всколыхнулись в ней, тем более что Джонни ни разу не посмотрел в ее сторону. С другой стороны, он мог просто не видеть ее, поскольку зал для него, ослепленного прожекторами и подсветкой, скорее всего, темная масса.

Но он знал, что она здесь, с его старыми друзьями и их женами. Когда Джонни объявил последнюю песню, он посмотрел прямо в ее сторону, и Меган немного расслабилась, тем более когда он сказал, что сочинил ее для своей жены к их свадьбе. Это было публичное признание их брака.

Джонни с самого начала завладел многотысячной аудиторией, но его исполнение песни «Возвращение домой» было таким проникновенным, берущим за душу, что в огромном зале стояла полная тишина, а после последних аккордов зрители устроили ему настоящую овацию. Все вскочили на ноги, хлопали, кричали, не желая отпускать его со сцены.

Но Джонни помахал публике рукой, ушел со сцены и больше не появился. Зрители поняли, что концерт окончен, и стали продвигаться к выходу.

Меган тоже хотела бы поскорее уйти, но тут заметила, как охранники ведут блондинку куда‑то за сцену. Увиденное вселило в нее какую‑то необъяснимую тревогу. Кэтрин, Лара, Рик и Митч, восторженно обсуждая концерт, двигались по проходу в сторону выхода, когда Меган решилась.

– Мы не могли бы пройти за кулисы? – спросила она, пытаясь выдать свою тревогу за любопытство. Но она хотела знать, что происходит.

Их приход не был запланирован, но все дружно прошли за кулисы.

Открыв дверь гримерной, они стали свидетелями весьма пикантной сцены – блондинка в красном платье, обвив руками шею Джонни, приникла к нему всем телом.

Дата добавления: 2015-09-02