Шербур-Октевиль, август 2009

Джейсон был вынужден признать: его отношения с Дэниелом если и не улучшились кардинально, то стали менее враждебными. Он, ненавидя за это самого себя, сознавал, что через месяц, или два, или три вернётся к Дэниелу. Не простит его, а именно вернётся, потому что не может без него. Если бы он не видел его постоянно, если бы он уехал, то смог бы рано или поздно забыть, но они жили в одном доме – и забыть было невозможно.
Он часто слышал, что с годами любовь угасает, превращается в привычку и обыденность, и чувства теряют свою остроту. Почему с ним этого не происходило? Его тянуло к Дэниелу так же, как и три года назад. Даже после того, что Дэниел сделал, он не мог перестать любить его. Он ненавидел его, презирал и всё равно любил.
После их возвращения из Цюриха прошло две недели. Большую часть времени Джейсон провёл в Лондоне, а потом они уехали в Нормандию. Дэниел давно говорил, что хочет показать ему небольшое старое шато в префектуре Шербур-Октевиль, где он сам любил когда-то отдыхать. В последние годы времени на отдых оставалось всё меньше – учитывая, что приходилось разрываться между работой, семьей и любовником – и Астон не был там несколько лет.
На это лето поездка туда тоже не планировалась, но Дэниел, видимо, решил, что им обоим может пойти на пользу перемена обстановки и жизнь в тихом, уютном и, главное, романтичном шато. Астон не мог позволить себе в течение недели совсем не заниматься делами, разве что ограничить их только самыми важными и неотложными. Предполагалось, что его заместители будут приезжать к нему в Нормандию, если будет такая необходимость.
В первый же день после прибытия в шато Дэниел повёз Джейсона к морю. Оно было всего в двадцати минутах езды. Рядом находился курортный город Барневиль, но они отправились в сторону от него, на менее заполненные пляжи.
Пустынное побережье чем-то неуловимо напоминало Хиддензе, возможно, приглушёнными красками, сдержанной суровой красотой и ощущением покоя. Тогда, на Хиддензе, Джейсон думал, что то, что было между ними, не вернётся никогда, что оно потеряно безвозвратно. Он ошибался. Несомненно, что-то в их отношениях изменилось, но любовь осталась прежней. Она связывала их слишком крепко.
Джейсон хотел бы разорвать эти узы, но не мог. Несмотря на то, что Дэниел бил его и унижал, силой и шантажом заставлял жить с ним в одном доме, лишил его свободы, он всё равно нуждался в нём, зависел от него, тянулся к нему. Почему из всех людей именно этот был так нужен ему?.. Так невыносимо нужен.
Джейсон стоял у кромки прибоя. Дэниел держался на расстоянии.
С моря дул ветер, даже не дул порывами, а давил сплошной стеной. Джейсон отступил на несколько шагов назад, чтобы не замочить ноги, когда особенно высокая волна ударила о берег. Он оказался рядом с Дэниелом, тот смотрел на него жадным, неотрывным взглядом, словно запоминая и впитывая каждое его движение, поворот головы, взмах ресниц, желая навсегда сохранить в памяти.
Джейсон развернулся и пошёл от моря, в сторону машин.
- Так быстро? – удивился Дэниел.
- Да. Зачем ты меня вообще сюда привёз? – недовольно бросил Джейсон.
- Что-то напоминает, да? – спросил Астон.
Джейсон обернулся и внимательно посмотрел на него. Неужели Дэниел думал о том же, о чём и он? О Хиддензе, о прошлом лете, о том, что они любили друг друга, несмотря ни на что?
Когда Джейсон дошёл до дороги, где остались машины, телохранитель тут же открыл перед ним дверь автомобиля. Джейсон сел и посмотрел в окно: Астон стоял на том же самом месте, глядя на море. Его пришлось ждать ещё несколько минут. Когда он занял своё место на заднем сиденье рядом с Джейсоном и машина тронулась, он произнёс:
- Я никогда не откажусь от тебя.

***

В ту ночь Джейсон позволил Дэниелу обнять себя. Даже хуже – он сам сказал:
- Обними меня.
Ничего больше, но это был ещё один шаг к примирению, который уже по счёту. В Лондоне, вскоре после возвращения из Цюриха, они ещё раз занимались сексом. Это тоже произошло спонтанно, когда они вернулись поздно вечером с приёма. Джейсон обычно уходил переодеваться в ванную или гардеробную, но кое-что снимал и прямо в спальне. Он скинул смокинг и хотел снять галстук-бабочку, но узел не распускался. Поэтому он и подошёл к зеркалу, висевшему над комодом, возле которого стоял Дэниел и расстёгивал запонки. Дэниел искоса посмотрел на него, аккуратно уложил запонки в маленькую шкатулку и потом сказал:
- Давай помогу.
Джейсон раздражённо дёрнул галстук:
- Спасибо, я справлюсь.
Астон, не обратив на возражение никакого внимания, потянулся к узлу. Джейсон убрал руки и приподнял голову вверх, чтобы дать лучший доступ к затянувшемуся узлу. Дэниел быстро развязал его, но потом… потом они уже не смогли оторваться друг от друга.
На второй день Джейсон поехал на остров Мон-Сен-Мишель посмотреть на знаменитое аббатство – Дэниел сам ему предложил, и это в любом случае было лучше, чем находиться в одном доме, пусть и большом, с Астоном. Тот остался в шато, так как у него были какие-то неотложные дела. Когда Джейсон вернулся вечером, то оказалось, что на ужин у них остался парижский нотариус, приезжавший специально для встречи с Дэниелом. Это его не обрадовало: в присутствии гостей ему приходилось притворяться и общаться с Дэниелом, словно всё между ними было хорошо. Он, как и Астон, не считал возможным демонстрировать при посторонних свои разногласия с партнёром, создавая тем самым неловкую обстановку.
Когда нотариус уехал, и они поднялись в свою комнату, чтобы лечь спать, Дэниел, хотя Джейсон ни о чём его не спрашивал, сказал:
- Я приглашал нотариуса, чтобы изменить завещание.
Джейсон только равнодушно пожал плечами и пошёл в сторону ванной.
- Я давно должен был это сделать. То, что происходило в последние месяцы, заставило меня серьёзно задуматься над этим вопросом. Я внёс тебя в завещание.
- Ещё один стимул подсыпать тебе яда в кофе, - бросил Джейсон, захлопывая за собой дверь ванной комнаты.
Астон последовал за ним. Джейсон сидел на узком подоконнике, прижимая к себе пижаму и большое белое полотенце; вид у него был немного растерянный и задумчивый.
- Джейсон, прекрати вести себя как ребёнок, - сказал Дэниел. – Я прекрасно знаю, что ты готов восстановить наши прежние отношения, но упираешься в силу какой-то глупой гордости.
Джейсон поднял на него усталые, разочарованные глаза:
- Я не готов… я не хочу этого. Просто я полное ничтожество, вот и всё. У меня не хватает сил сделать то, что я должен.
- Ты как все. Ты хочешь быть счастливым. Я понимаю, что ты чувствуешь. Я тоже делал – и продолжаю делать – вещи, которых стыжусь. Мне не доставляет никакого удовольствия держать тебя при себе против воли, как не доставляет удовольствия изменять жене. Я стыжусь этих поступков, но не могу иначе. Поступить иначе – значит потерять человека, которого я люблю, а это для меня неприемлемо, я не смогу быть счастливым без тебя, – Дэниел подошёл к Джейсону и сел рядом. – Пусть я лучше буду раскаиваться и стыдиться, чем проживу без тебя всю жизнь.
Он обнял Джейсона за плечи.
- Иногда гораздо больше силы и смелости требуется, чтобы быть «ничтожеством», как ты выражаешься… Гораздо больше, чем для того, чтобы быть правильным человеком и поступать как должно. Я знаю это. Я понимал, что если приближу тебя к себе, все будут считать меня подлецом и мерзавцем, недостойно поступающим по отношению к жене и детям, влюблённым глупцом, разрушающим свою репутацию ради симпатичного мальчика на пятнадцать лет младше себя. И я всё равно это сделал. И сделать это было гораздо тяжелее, чем сохранить честь и достоинство и вести добропорядочную жизнь. То же самое и с тобой: уйти, гордо подняв голову, легче, чем остаться.
- …и быть в собственных глазах и в глазах всех остальных, - продолжил Джейсон, - тем самым «ничтожеством». Любовником на содержании у богатого мужчины. Проституткой.
- Все остальные могут думать о нас, что им угодно. Это порой ранит, но это цена, которую мы платим за счастье.
Они сидели какое-то время молча. Потом Дэниел тихо сказал:
- Я жесток по отношению к тебе, но что мне ещё остаётся, если я люблю тебя и не могу без тебя жить?
- Ты влюбился не в того человека, - произнёс Джейсон.
- Я знаю.
Когда они легли в постель, Астон сказал:
- Если со мной что-нибудь случится, ты будешь обеспечен до конца жизни. Я позаботился об этом.
Джейсон повернулся к Дэниелу, хотя видел в темноте лишь его силуэт:
- Я откажусь. Я не хочу ничего.
- Так надо, Джейсон. Тебе будут нужны деньги, чтобы не быть зависимым ни от кого, - сказал Дэниел и добавил: - И чтобы обеспечить свою безопасность.
- Исключи меня из завещания. Это опасно для меня, неужели ты не понимаешь? Я не доставлял твоим родственникам серьёзных неприятностей, но завещание – это другое дело…
- Я не собираюсь никому рассказывать. И не спорь, я знаю, что делаю.

***

На следующий день на совещание к Дэниелу приехали ван Бредероде и ещё двое заместителей. Джейсон поприсутствовал на первой части, но потом Астон его отпустил.
Он ушёл в библиотеку. Она была совсем небольшой по сравнению с теми, что были в домах Астона в Лондоне или Женеве: и само помещение было скромных размеров, и собрание книг оказалось небогатым. В основном там были книги первой половины двадцатого века на французском языке, видимо, оставшиеся от предыдущих владельцев поместья. Отец Дэниела, бывавший здесь редко, добавил к коллекции немного деловой литературы. Вклад Дэниела состоял буквально в нескольких книгах на английском и стопке альбомов с репродукциями. Джейсон взялся за них.
Вкусы Дэниела, на его взгляд, были излишне классическими. Веласкес, Тициан, Беллини… Джейсон начал с Джорджоне, потом перешёл к Караваджо, пролистывая страницы без особого интереса, пока не дошёл до разворота с «Отдыхом на пути в Египет». Хотя он был знаком с самыми известными работами Караваджо, эту видел, скорее всего, впервые. Но внимание Джейсона привлекла не картина. Между страниц лежала его фотография. Он был снят примерно до середины груди, на улице, в полутьме. Сзади виднелись расплывчатые световые пятна фонарей и вывесок магазинов.
Он догадывался, почему фотография оказалась именно здесь. Снимок был сделан со спины, и поворот головы и наклон плеча в точности повторяли позу ангела на картине, а порыв ветра слегка приподнял волосы на голове, сделав их похожими на пышные кудри ангела. Сходства в чертах лица не было, цвет волос был другим, и всё же близость двух образов нельзя было не заметить.
Джейсон немного удивился. Насколько он помнил, Дэниел не бывал в шато несколько лет. Он даже на секунду подумал, что на фотографии был не он, а кто-то другой, очень на него похожий. Но нет, это была его светло-серая куртка, и когда-то давно он носил волосы именно так, немного длиннее, чем теперь. В углу фотографии стояли цифры, на которые он сначала не обратил внимания: 12/20/05.
Та секунда, когда он увидел эту дату, показалась долгой и застывшей во времени, как тот момент, когда стеклянная вещь падает из рук, и ты понимаешь, что должен бы её подхватить, но ни за что не успеешь, и сейчас она разлетится вдребезги. И Джейсон хотел бы, чтобы этой секунды никогда не было, чтобы он никогда не открывал этого альбома, не находил фотографии, не видел этих цифр, потому что после этого падение уже невозможно было остановить… Он с минуту сидел в кресле, держа фотографию в руках, и пытаясь… пытаясь… он и сам не знал, что он хотел сделать… Может быть, собрать осколки…
- Только не это, - прошептал он. – Господи, только не это!
Он заметил, что кончики пальцев у него дрожат.
Джейсон встал с кресла, положил фотографию на стол, аккуратно убрал альбом на прежнее место и вышел из библиотеки. Потом поднялся в спальню, достал с полки в гардеробной дорожную сумку и начал собирать вещи. Ему не нужно было много, только самое необходимое: документы, ноутбук, деньги, телефон, сменная одежда, чтобы хватило на дней или два, запасная пара обуви. Он быстро покидал это всё в сумку и спустился вниз, потом вышел на парковку перед домом, где стояла его машина, и оставил сумку на пассажирском сидении. Он уже хотел сесть за руль, когда вдруг передумал.
Было глупо уезжать вот так, не говоря ни слова. Его всё равно найдут через полчаса, и придётся всё объяснить. Лучше сделать это сразу. И в глубине души он надеялся, что, может быть, он ошибся, что он всё перепутал и Дэниел убедит его в этом. Убедит его остаться…
Джейсон вернулся в дом, забрал в библиотеке фотографию и направился в кабинет Астона. Дэниел просил не беспокоить его во время совещания, но Джейсон не собирался ждать, когда оно закончится. Он постучался и, не дожидаясь ответа, вошёл.
Заместитель Астона прервал фразу на полуслове, увидев Джейсона, а Дэниел взглянул на него с лёгким недовольством:
- Что-то срочное?
- Прошу прощения. Я не задержу вас долго. Всего один вопрос, - сказал Джейсон.
Он подошёл ближе к столу – он был не таким длинным, как в кабинете Астона в банке. Дэниел сидел на дальнем от двери конце. Джейсон положил фотографию на край стола и толкнул, чтобы она перелетела к Астону. Поверхность была из гладкого полированного дерева, но листок всё равно прокатился по ней совсем недалеко, остановившись возле недоумевающей Анны ван Бредероде: Дэниелу пришлось привстать с кресла, наклониться и вытянуть руку, чтобы взять его. Он непонимающе нахмурился и внимательно посмотрел на фотографию.
- Ты за этим стоял? – спросил Джейсон.
Дэниел поднял на него глаза, и на доли секунды, прежде чем на его лицо успело вернуться обычное непроницаемое выражение, там промелькнули вина и страх. Астон, как ни пытался он это скрыть, понял, о чём его спрашивают.
Джейсон развернулся и быстрым шагом вышел из кабинета. Присутствующие, все, кроме Астона, проводили его недоумёнными взглядами. Дэниел помедлил буквально несколько секунд, затем своим обычным голосом произнёс:
- Прошу меня извинить.
Он вышел из кабинета вслед за Джейсоном. Того уже не было видно. Он поднялся на второй этаж и открыл дверь в спальню. Он ожидал найти Джейсона там. В спальне никого не было.
Дэниел вышел обратно в коридор и, зайдя в гостевую комнату напротив, бросился к окну, которое выходило на подъездную дорожку. Машина Джейсона ехала по аллее между двумя рядами деревьев, удаляясь от шато.
Охрана тоже заметила неожиданный отъезд Джейсона: Марч и Берг уже садились в «Мерседес», чтобы ехать за ним.
Дэниел, забыв об ожидавших его в кабинете людях, стоял у окна. Обе машины уже скрылись из виду, но он всё смотрел на опустевшую аллею.
Он боялся этого момента несколько лет. Он сделал всё, чтобы он никогда не наступил. Но всё было напрасно. И теперь Джейсон уезжал от него, и никакая охрана не сможет его остановить. Они могут привезти его обратно, но…
Астон заметил, что до сих пор держит в руке фотографию.
Один снимок. Листок глянцевой бумаги, который разрушил всё.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ

Дата добавления: 2015-09-05