Глава 52: То, что давно упущено

Наверное, если не считать заснеженный Киев, больше всего я люблю осеннюю Москву. Сам не знаю, почему так, но осенью там особая, обладающая своим тонким зачаровывающим шармом, атмосфера. Вроде бы всё такое же, как и во всех других городах: слякоть, желтые и красные опадающие с оголённых деревьев листья, непрерывно двигающиеся машины, торопливо спешащие по своим делам пешеходы. Большой город, суетливая столица, ночью вспыхивающая тысячами разноцветных, манящих к себе огоньков.

Думаю, коренной москвич не ощущает ничего особенного, но приезжий или мимолётный турист, осмотревшись вокруг, думает: «Я в Москве. Вот это да…»

Хотя Киев мне всё равно ближе.

Сегодняшняя погода как никогда напоминала осеннюю Москву. Небо, словно обиженный маленький ребёнок, нахмурилось, собирая тёмные грозовые тучи вокруг единственного небесного светила, перетаскивая их откуда-то с запада.

На электрическом проводе бетонного столба собралась целая стая важных хорохорящихся воробьев, а я мысленно поблагодарил Ярослава за поданную идею. Не знаю почему, но вот такая погода, независимо ни от чего, постоянно поднимала мне настроение на несколько градусов вверх. Наклёвывался дождь.

Ни жарко, ни холодно, только вечером комары грызут слишком остервенело. Мне не пришло в голову взять с собой пайту, а на торс я надел только черную безрукавку под горло. Из-за этого видна татуировка, начинающаяся с правой руки и заканчивающаяся на левой голени. Мысль сделать что-нибудь подобное пришла спонтанно – проходил мимо тату салона с большой яркой вывеской, и мне позвонила Вика. От предложения Элеоноры она отказалась потому, что у неё нашлись родственники. И не в Украине, а аж в Беларуси – по вероятности случая прочитавшие анкету Вики на специальном сайте. Провели экспертизу и узнали - у подруги есть дядя, хотя он понятия не имеет о местонахождении родителей.

Блондинка позвонила мне, сразу же, как только обустроилась, чтобы пригласить в гости. Я остановился, чтобы переговорить, а после обещания приехать попозже, забыл, зачем шел. Зато захотел набить татуировку. Маленькие мне никогда не нравились, они какие-то слишком мелкие, но и большие, типа ирэдзуми, на всё тело, не привлекали. В каталоге не обнаружилось ничего особенного, но я же художник, и в голову пришла одна настолько простая идея, что захотелось воплотить её в жизнь.

В принципе, ничего особенного - колючая проволока, оплетающая тело. Там, где она заканчивается и начинается, складывается такое ощущение, что сама железка выходит из тела, а в начале – на предплечье - из тела «вылазит» ещё и длинная бледно-зелёная лоза с шипами, переплетающаяся с проволокой и оканчивающаяся чем-то средним между змеёй и бутоном цветка на бедре. Получилось очень даже неплохо, учитывая, что проволока сделана черно-белой, а лоза - цветной.

Мне всегда нравились татуировки, в отличие от пирсинга, поэтому, когда мои близкие увидели, удивились разве что такому выбору рисунка. Ну, ещё и мать печально повздыхала с укорами, мол лучшее тело – чистое. Впрочем, Андрей быстро прекратил «лекцию», порадовавшись, что в своём возрасте мне удалось совершить хоть один сумасбродный поступок, как и положено обычным молодым людям. Юльча, услышав это, хохотала до слёз.

Не люблю показывать свою татуировку кому-то постороннему, но сейчас такая жара, что надевать что-то с рукавами – самоубийство, а все мои футболки отправились в стирку – осталась только такая.

Ключи мне не нужны – Ярослав остался дома. Когда я уходил, он уже с кем-то увлечённо разговаривал по телефону. Может, даже кого-то пригласит.

Осталось решить, куда пойти. Можно, конечно, наведаться к Лере или Ване, но в такую погоду не очень хочется запираться в четырёх стенах и болтать о всяких глупостях. Наоборот, лучше посидеть в каком-нибудь открытом кафе и, подперев рукой щёку, задуматься о чём-нибудь вечном, позадавать самому себе риторические вопросы. После такого на меня практически всегда накатывает вдохновение, заставляющее чуть ли не бежать к холсту.

Помню, как-то, гуляя, я встретил путешествующего художника. У него потрясающе получались пейзажи, особенно здания и природа, однако я влюбился в другую картинку – танцующую босиком ведьму. Никогда не думал, что можно рисовать так. Поначалу не разберёшь, что эта простая девушка с зажатыми в руках пучками полевых цветов - колдунья. Ты всего лишь смотришь на неё и понемногу влюбляешься. Влюбляешься в каждую черточку, каждый мазок, запечатлевший красоту открытого улыбчивого лица, в каждый волос пышной кудрявой гривы угольного цвета, разметавшейся в огне символического танца. Начинаешь любить лукавую улыбку с приподнятыми уголками губ, узкие босые ступни, ещё чуть-чуть, и наступившие бы на какие-то непонятные горящие угольки, озорные ярко-зелёные глаза… И только после этого понимаешь, что вон те цветы на самом деле характерная для волшебниц остроугольная шляпа, практически незаметная в ночном лунном свете; на угольках стоит котелок, край которого виднеется на картине, а где-то в траве - метла. Лесная Джоконда, и никак иначе.

Я попросил продать её, но мне отказали, с загадочной усмешкой сказав, что она уже предназначена для одного человека. Я понимающе усмехнулся – наивный, и как сразу не понял - такие картины не рисуются просто так?..

Вот теперь я точно знаю, куда пойду. Жаль, правда, туда нельзя брать собак – с удовольствием бы взял Шики или Локи, а то в последнее время они чаще гуляют с Андреем и Ярославом, чем со мной.

Знакомые улицы по-обычному встретили меня прохладным уютом и немного прибитой пылью прошедшего вчера мелкого дождя. Пока шел, встретил пару знакомых, обменявшись с ними новостями. Идти недалеко, но тучи уже начали сгущаться, предвещая то ли небольшой дождь, то ли полноценный ливень. Один из знакомцев проинформировал, что «Яндекс-погода по Интернету предсказала осадки», а значит, нужно подыскать что-нибудь с широкой крышей. Но я по-прежнему не сожалел о прогулке – может, даже следовало помочь Андрею в поисках «подопечного». Если будет такая погода, они оба промокнут до нитки.

На зазывающие цветные вывески не обращаю никакого внимания – чтобы ходить в такие заведения, тоже необходимо определённое настроение. Сейчас же меня интересует одно тихое немноголюдное кафе, не имеющее ничего общего с вышеперечисленным.

Оставалось лишь перейти дорогу, но моё сердце остановилось. Нет, не в прямом смысле, на самом деле замер именно момент. Как в одной из теорий Эйнштейна о длительности мгновения, правда немного не так.

Это мгновение длилось вечность. За эту вечность перед глазами промелькнуло немыслимое количество картинок. Воспоминаний.

Он, шутливо выдёргивающий у меня сигарету; он, с издевательским поклоном зовущий к ужину; он, цепляющийся за меня изо всех сил, чтобы не упасть в глубокую бездну. Такой разный, яркий, живой. Никогда не похожий на управляемую картонную куклу. Самодовольный эгоистичный сукин сын. Одним словом – Он.

Загоревший, улыбчивый, подкачанный, что видно даже через распахнутую белую рубашку с длинным рукавом и светло-голубые джинсы. Мышцы ног особенно накачаны и привлекают к себе внимание больше, чем кубики пресса на животе. Красавчик, мать его. Любимец публики.

В ухе так нелюбимый мною пирсинг – аж три штуки, на шее серебряная цепочка, на которой висит до боли знакомый ключ, а ноги обуты в серые тряпчатые вьетнамки. Вдобавок на руке часы, стоящие определённо дороже всей его одежды и украшений вместе взятых.

Такой вот турист на выезде – богатый развлекающийся мальчик, что, в принципе, недалеко от истины.

Сейчас он кого-то высматривает. Черты за прошедшее время стали жестче, резче, заостреннее. От него разит свободой и ветром, так привлекающим ночных бабочек и восхищённых девиц, в то время как от меня - только дождём и сигаретным дымом.

И создаётся ощущение, что для завершения образа ему не хватает лишь блестящего упругого мяча – как мне никотина. Мы оба… сумасшедшие. Не вписывающиеся в чопорные рамки условностей этого мира. Ненормальные, сумасбродные, разные. Будто тёмные тучи, сталкивающиеся лишь для того, чтобы грянул гром.

Только бы мы никогда не пересеклись снова… Не просто «не сейчас», а именно «никогда», однажды безмолвно произнесенное в потоке общих неутешных слов. Ведь и сейчас он - Весна, а я навсегда - Осень.

Но в этот миг мы встречаемся взглядами. Зрачок его нереально-аквамариновых глаз расширился, а потом резко сузился до одной крохотной точки. Мы замерли, остановленные магией взгляда, ничуть не потерявшей над нами своей дьявольской, колдовской власти.

А может, я всего лишь поддался свойственному художникам преувеличению…

Он так близко – всего-то через дорогу…

Первым контакт разорвал брюнет - тряхнув короткой шевелюрой угольно-черных, чуть выгоревших под палящим солнцем волос, футболист двинулся ко мне.

У меня же подогнулись колени. Нет, нет, нет. Не может быть, чтобы судьба, как мелочная стервозная проститутка, подсунула мне такую свинью, когда всё только наладилось.

Хотелось, словно какая-то малолетка, на весь мир закричать: «За что? Несправедливо!» - надеясь, что он решит только поздороваться и дружелюбно спросить о делах.

Но нет, я прекрасно понимал, зачем он идёт, чего ему от меня нужно, и… и банально струсил. Он же не послушает меня, без чьего-либо согласия – по собственной инициативе и разрешению - разобрав меня, мою жизнь по кусочкам, чтобы собрать снова, но уже с собой. Но я же не пазл, не послушная марионетка, не незавершенный эскиз, только и ждущий, пока мастер соизволит обратить на него своё драгоценное внимание. Я человек, и я не хочу его слышать! Я не хочу его слушать!

Господи, скажи, я действительно много о себе возомнил?!

Впрочем, интуиция меня редко подводила, поэтому я, струсив, позорно сорвался с места, кинувшись, куда глаза глядят. И бежал на запредельной скорости, слыша свист ветра в ушах, такие же быстрые шаги за спиной и оклики: «Миха… Миша… Да подожди же ты, Мишка…»

Какой я ему плюшевый медведь?

Осознав это, я резко остановился и одним махом, развернувшись, припечатал опешившего Женю к стене жилого дома в малолюдном переулке.

Когда я с ним, то постоянно ощущаю себя героем какой-то женской мелодрамы. Таким же тупым, психованным и неуравновешенным. Но хрена с два я буду соответствовать установленным отвратным штампам. У нас нет никакого будущего, равно как и «большой светлой любви». От такой формулировки начинает тошнить.

- Блять, попробуй выкинуть что-то из своих извращённых шуточек, и я сделаю так, что ебать ты больше никого не сможешь, - одной рукой грубо сжимаю его шею, сдавливая сонную артерию, а второй закрываю рот.

Он примирительно поднимает вверх руки ладонями ко мне.

А то, что я сбежал… Это тактическое отступление типичного человека, не желающего поиметь неприятности на свою пока ещё здоровую, м-м-м… голову.

Осторожно отпускаю, пока брюнет живо кивает. Он прямо излучает доброжелательность, однако знаю, чувствую – нервничает не меньше моего. Не иначе, как большая сытая пантера, охотящаяся на не менее крупного хищника. Не по причине голода, а из-за… зависимости? Притяжения? Действия магнитного поля?

Без понятия.

При всём своём желании я не могу понять, почему он вернулся. Недавно Андрей чуть ли не силой заставил меня просмотреть спортивные новости – у Жени есть всё, чего можно желать. Так зачем?

Андрей… любовник, защитник, лучший друг, которого можно только пожелать. Временами мне даже кажется, что я со всеми своими страхами и недостатками недостоин его, и безмерно радует, что он, в отличие от меня, никогда так не подумает.

- Мих, пойдем в какое-нибудь кафе, поговорим спокойно, - впервые заговаривает.

Голос у него тоже изменился. Стал таким бархатным… мурлыкающим. Ну точно кот – дикая сытая кошара, я и раньше это замечал.

- Пойдем, - с трудом возвращаю себе спокойствие, а это ой как нелегко в его присутствии.

Я знаю, что он от меня хочет. Прекрасно вижу это по его напряженному виду и норовящим сжаться в кулаки рукам. Но держится, паршивец, точно так же, как и я, чтобы не сбежать отсюда подальше, в тёплые уютные объятия того, с кем не страшно прожить жизнь до старости. Интересно, а от чего удерживается он?

До кафе идём молча. Он пропускает меня вперёд, словно боится, что я могу сбежать, и закрывает затемнённые стеклянные двери. Я бы предпочёл открытое пространство, но данное здание попалось первым.

Идем к крайнему, не слишком заметному столику в углу у окна, а мне вспоминается встреча с Элеонорой. Какие же неожиданности принесёт сегодняшняя?

Почти как старые приятели, усаживаемся друг напротив друга. Он протягивает мне меню. Дожидаемся официанта, так и не вымолвив ни слова.

Я практически спокоен, осталось лишь избавиться от дурацкой дрожи. Что в этом, в конце концов, такого? Ну, пришел он, ну, нашел меня, это ещё ничего не означает. Совершенно. Женя может хоть повеситься, но я не собираюсь к нему возвращаться.

Посетителей внутри мало, так что официант приходит практически сразу. Мы оба заказываем кофе. Ждём. Смотрим на друг друга, не отрывая глаз. Сейчас у него совершенно нечитаемый взгляд.

Я весь будто состою из таких рубленных отрывков событий, калейдоскопом укладывающихся в памяти до следующей вереницы событий, и выныриваю только тогда, когда после ухода официанта он говорит:

- Мих, я приехал для того, чтобы вернуть тебя.

- А ты не считаешь, что шесть лет - это как-то многовато? - за иронией пытаюсь скрыть мелькнувшую горечь. – Мы давно не дети, а это не какой-то мексиканский сериал со счастливым концом. Просто наши пути разошлись. Ты так решил, я так решил – жалеть не о чём.

И глупо кого-то в чём-то обвинять - я не остановил, он не остановился. Виноваты оба.

В воздухе витает напряжение, а я пытаюсь найти оправдание учащённому пульсу. Я ведь не волнуюсь, это всё прошло и забыто.

- Но я всё ещё люблю тебя, и это что-то значит.

Слюна застревает где-то в глотке. Пытаюсь сохранить самообладание, оставаясь невозмутимым хотя бы внешне.

Он всегда добивается своего – умеет же так играть словами.

Любит, да? Мне как-то не верится.

Сознание напрочь отрицает подобный факт. Да что он вообще может знать о любви?

- И что, по твоему сценарию я сейчас должен традиционно зареветь: «Да, я тоже люблю тебя» - бросаясь на шею герою-любовнику? Извини, Жень, через стол пролезать неудобно, так что тебе придётся обойтись, - насмешливо хмыкаю, а он, неотрывно глядя, будто запоминая всё до мелочей, отчего даже мне становится не по себе, наконец говорит:

- Ты изменился.

Скептически фыркаю:

- А что, ты ожидал, что я останусь таким же трепетным мальчиком-зайчиком?

Теперь он улыбается:

- Мальчиком-зайчиком ты никогда не был, но и циником тоже.

Я и сейчас не циник, просто пытаюсь избавиться от твоих долбанных феромонов и чокнутого обаяния.

- Какой есть.

Всё, нам лучше закончить разговор.

Чувствую, что не смогу больше сказать и слова, поэтому беззвучно встаю и направляюсь к выходу, уговаривая себя не бежать. Хотя чего я боюсь?

В голове какая-то каша и паника. У меня есть Андрей, в конце концов. Так какого черта эта самодовольная эгоистичная скотина снова вмешивается в мой внутренний мир, срывая границы, путая старые пластинки? И сейчас. Я почти ненавижу его за все, что он сделал. Ненавижу уже за то, что приехал сюда, надеясь что-то изменить.

Но когда я уже у выхода, меня хватают за плечи, разворачивают и буквально вжимают в стену. Теперь я зажат между ним и стеной, а тихий шепот щекочет кожу, обжигая ухо:

- Я хотел по-хорошему.

Он не посмеет! Здесь же кафе – люди! Причём, если мне ещё простительно, то он, мать его, крупная знаменитость. Если это снимут на телефон, разразится такой скандал, что дойдёт и до Бразилии, даже если там не так предосудительно к этому относятся!

Но он посмел. Нагло, голодно впивается засосом в мою шею – до сих пор знает, что там чувствительное место.

От шока я даже завис, отстранённо отмечая, что людям за столиками не хватает только попкорна. 5D бесплатно, со всеми спецэффектами. Надеюсь, завтра никто не накатает о нас какую-нибудь скандальную статью в желтой газетёнке.

Его губы на моей коже ощущаются странно – Андрей никогда не целовал так – жарко, голодно, всасывая кожу, чтобы надолго оставить отметину. Сколько же человек этот би-Донжуан соблазнил после меня?

Эта мысль странным образом выводит из ступора, заодно включая и гнев. Блять, он опять выставил меня чёрт знает кем, решив всё за обоих.

Крепким точным ударом бью в живот, заставляя согнуться пополам, и выбегаю на улицу. Идя по тротуару, слышу оклик:

- Миха, стой! Не смей уходить так легко!

- Я не верю в любовь на расстоянии, такого не бывает! Тем более после шести лет! Не ве-рю!

- Я заставлю тебя поверить!

- Да пошел ты!

И мне плевать, что мы, как два придурка, переругиваемся через всю улицу.

- Неужели нельзя дать мне один шанс?

- Нет никаких шансов. Нет и не было. У меня есть Андрей, а ты можешь закрутить роман хоть с трупом Мэрилин Монро!

Светофор мигает зелёным – значит, я успею перейти, а Женя вряд ли ради своего «чистого и пламенного чувства» кинется за мной.

Перехожу, даже не оборачиваясь, и только «ныряю» в подземку, как слышу истошный визг шин, чей-то стон, ругательства и ещё какой-то непонятный звук. Только не это…

Панически оборачиваюсь, надеясь, что это не то, что я подумал, и застываю. Женя, откинутый вперёд на дорогу, до крови прикусывает губу, неловко прижимая к себе правую руку. Модные рваные джинсы стёрты в коленях, а белая рубашка в грязи. Рядом, практически вплотную, стоит какая-то машина, а её водитель кроет придурка матом.

Рывком поворачиваюсь, подбегая к пострадавшему, и помогаю ему подняться.

- Дебил… Ты в порядке?

- Да, - морщится.

На коленях тоже кровь – неудивительно, водитель наверняка спешил, и на асфальт откинуло неслабо.

- И зачем ты бросился под машину? Совсем без царя в голове?

- Я же не специально… - но уголок губ, дернувшийся в улыбке, выдаёт с головой. – Ну… почти. Хотел привлечь твоё внимание.

- И как, успешно? – сжимаю зубы, еле удерживаясь, от того, чтобы закатить глаза. – Каких только балбесов аисты приносят.

Негромко смеётся, держась за меня, чтобы не упасть. Кажется, у него сотрясение. Хорошо хоть не убило.

- Как видишь.

- Если тебе захотелось привлечь внимание масс, проще было заняться эксгибиционизмом. Это менее травмоопасно, - не скрываясь, ржет на всю округу:

- Зависит от того, как посмотреть.

Со вздохом поддерживаю, чтобы не упал, обращаясь к водителю того несчастного авто, которого угораздило встать на пути Евгения Савченко – похоже, он не так-то и изменил себе фамилию:

- Простите, он по жизни клинический идиот.

- Это видно, - бурчит изрядно выдохшийся после очередной порции мата мужик, а потом обеспокоенно спрашивает: – Так, может, скорую вызвать?

- Вызывайте, - соглашаюсь, оттаскивая чертового психа на тротуар.

И где ходят местные представители ГАИ?

Другие водители, видя ДТП, ничего не вякали, осторожно объезжая остановившуюся машину. Мужик рыкнул на зевак, как обычно бывает, сделавших вид, что у них какие-то срочные дела, и позвонил.

Я же, быстро осмотрев синяки и ушибы, с облегчением заключил, что никаких несовместимых с жизнью повреждений не наблюдается – разве что в мозгах.

Мы сидели прямо на асфальте – вот будет весело, если еще с правоохранительными органами разбираться придется. Хотя, если подумать, до ближайшей больницы не так уж далеко. Можно сказать, что футболист упал с чего-нибудь высокого…

Мы с мужиком переглянулись, сходясь в мыслях. Так и не договорив, он отключился и предложил:

- Давайте я вас сам довезу.

Киваю, пытаясь поднять Женю, закинув его руку себе на плечо. Тот бормочет:

- Мих, а может, передохнём, как-то мне нехорошо…

Внимательно смотрю на брюнета – кажется, шок и сотрясение.

И всё-таки под машину он бросился не так уж специально, суицидник хренов.

- Вечно у тебя всё через жопу, - тяжко вздыхаю, принимая помощь подоспевшего мужика.

Совместными усилиями сажаем Женю на заднее сидение, трогаемся с места.

Каких богов мне надо просить, чтобы всё это оказалось сном?

Дата добавления: 2015-09-05