Смеяться — значит быть злорадным, но с чистой совестью. Фридрих Вильгельм Ницше

L-i-k-a 08.04.2014 20:11» Пролог
«Сегодня он устал, и нету больше сил,
Он долго эту маску клоуна носил.
Он слишком много пел, хоть все, казалось, знал,
Но вот, он весь в крови, а все смеется зал...»

Le clown (Bruno Pelletier).

Все снова повторяется…
Холодная больница, мертвые палаты, бледные стены, удушающий запах лекарств…

Ненавижу белый цвет.

Он отождествляется у меня со смертью и пугает до дрожи. Белые халаты, белые простыни, белые потолки, белый кафель и… белесый оттенок кожи в минуты, когда смерть подбирается к тебе слишком близко и дышит в затылок.

Никто не видит пугающего монстра с косой, который притаился за спиной незаметной тенью. Он невидим, прозрачен и наверняка напоминает туман.

Ненавижу туман.

Он в подчинении у Смерти, которая таится за каждым светлым углом. Светлым потому что так он сливается с белым цветом. Для меня Смерть всегда белого цвета.

Никто не видит призрачного гонца, пришедшего забрать душу. Туман всегда прикрывает его, защищая.
Но я научилась чувствовать его.

Различаю тихие шаги, которые то приближаются, то отдаляются. Все ближе и ближе, заставляя замирать от страха. Все дальше и дальше, даря несбыточную надежду.

Ненавижу игры.

Потому что Смерть любит играть с нами. Ее злобный смех вызывает дрожь. От него по всему телу ползут липкие до тошноты мурашки, впиваясь в кожу и отравляя кровь своим ядом.

И я ненавижу этот мир, который стремится забрать у меня всех близких и дорогих людей. Как жестоко судьба любит подшутить. Заманивает в клетку, завлекает, обещая чудеса, и захлопывает дверцу, когда ты, поверив, заходишь в ее владения.

Я столько раз обманывалась. Наивная.

Снова.

Я вновь сижу на жестком стуле, глядя на тебя, всего окутанного проводами и трубками. Рядом нависает капельница, сердито моргают желтыми лампочками электроприборы. Из-под простыни выбилась рука, которую я могу обхватить одной своей. А раньше, помнится, ты не был таким хрупким.
Или так было всегда? Не знаю, не помню.

Моя спина выпрямлена, плечи расправлены, а голова гордо поднята. Глаза широко распахнуты, а губы поджаты. Нельзя показывать страх, дать понять, что боишься до безумия.

Мне не нужна маска клоуна, чтобы прятаться за ней.

«Смотри всегда вперед, девочка моя. Не дай сломить себя, не отступай».

Я не проиграю, мама! На этот раз не позволю выиграть этот бой.

Это как игра в шахматы. Любой непродуманный ход в самом начале предопределяет всю партию. Мы со Смертью давно сидим за столом, перебирая маленькие фигурки и сменяя одну партию за другой. Увы, ни один раз я не смогла выйти победителем.

Время – свидетель, люди-пешки, а их Жизни-Короли и Королевы, ради которых затеялась игра и делаются ставки.

Я ощущаю ее рядом, она бродит по палате, бросая на меня «пылкие» взгляды и злорадно усмехаясь.

Проверяет, испытывает.

«Страх - инструмент кукловода. Не поддавайся ему».

Я не позволю в очередной раз использовать себя, мама. Обещаю. Не дам управлять, дергая за ниточки и вводить в заблуждение, мило улыбаясь.

-Я не отдам его, - шепчу упрямо и голос мой бесстрастен. Не выдает ни страха, ни злости. – На этот раз я не проиграю. Эта партия- МОЯ!

Я чувствую, как Смерть гадко ухмыляется, посылая в мою сторону волны презрения и сокращая расстояние между нами размеренными шагами. Босые ступни ступают по холодному полу неслышно, но шипящее дыхание выдает. Оно служит ориентиром.

Она рядом. Слишком близко, но я уже не боюсь.

Игра не терпит трусов. Я жду её шага.

Белые ходят первыми!

L-i-k-a 08.04.2014 20:49» Глава 1
Глава 1

Смерть не страшна - страшен страх смерти.

-Сестра, я хочу пить.

Тихий шепот пробудил меня мгновенно. Я вскочила с небольшого кресла и кинулась к кувшину, стоящему на подоконнике. На улице стояло лето, и солнце светило ярко, заглядывая в окна больничной палаты. Своими лучами оно грело воду, делая ее теплой.

Софии нельзя было пить кипяченую воду, как и холодную. Поэтому такой способ был наилучшим. Думать о том, что буду делать зимой не хотелось.
Такие мысли нужно отбрасывать, не позволяя им распускать корни в ослабевшем сознании. Они как сорняки - губят, лишая последней надежды.

Рефлексы выработались в течение полугода, а сон стал таким чутким, что любое движение не оставалось незамеченным.

Вернувшись к кровати со стаканом воды, я осторожно приподняла одной рукой голову сестры, а другой начала медленно поить.

Ее хватило только на несколько глотков. Надрывный кашель вырвался из перевязанного горла, из уголков губ показалась кровь. Поставив стакан на тумбочку, я вытерла ее рот рукавом своего халата и уложила обратно на подушки.

София устало закрыла глаза и снова уснула. В воду было подмешано обезболивающее, которое служило хорошим снотворным.

Не позволяя себе опустить руки, я наклонилась, поднимая с пола красный платок, и положила его в карман. Нужно хорошенько его выстирать.
Пусть палата и была стерильно чистой, и медперсонал выполнял свою работу на славу, я все равно не могла доверить им этого.

Взяв маленькую ладошку, по цвету сливающуюся с простыней, я поднесла ее к лицу и прижала к щеке. Какая хрупкая и холодная.
Из глаз закапали слезы, но я даже не двинулась с места, продолжая разглядывать осунувшееся лицо сестры, с темными кругами под глазами и потрескавшимися губами.

-За что, малышка? Почему не я?

Каждый день мне казалось, что из меня по крупицам вырывают душу. Так больно было смотреть, как тает твой родной человек. Сердце обливалось кровью, наблюдая за терзаниями малышки, а подушка мокла от слез каждую ночь. Днем я была веселой и жизнерадостной, вселяла надежду, дарила мечты. А ночью…

Ночью кошмары становились сильнее, они знали, как задеть, где нажать, чтобы было больнее. Реальность кружила голову, вызывая тошноту и ломая изнутри.

Софии всего 7 лет, а она столько всего пережила. Сперва смерть родителей, после потерю брата. Малышка не выдержала, психика сломалась…

Нервные клетки не восстанавливаются, иммунитет ослабевает и внешние вредители легко проникают в организм. Как я могла допустить это? Как могла не сберечь, не досмотрела?

Сама упивалась горем после потери близких и вот результат. Из горла вырываются всхлипы, постепенно перетекают в рыдания.
Сейчас уже можно снять маску, можно дать себе слабину… Уже не нужно притворяться, казаться веселой.

Пересаживаюсь на кровать, касаюсь мягкой щеки, провожу рукой по лысой голове. А какими пышными были ее волосы, как же любила мама заплетать их в густую косу, расчесывать их старинным гребнем.

Две тяжелых операции и лечение радиоактивным йодом дали о себе знать, лишив такой красоты и подарив вместо этого неестественную худобу.

В палату заходит медсестра, чтобы провести очередные процедуры и я отстранившись, выхожу на негнущихся ногах. Денег на специальную палату нет, приходится довольствоваться тем, что есть. Но я уже ищу способ достать их.

Готова отдать свою жизнь, продать душу лишь бы помочь сестре. Единственному родному человеку, оставшемуся у меня на всем белом свете.

***
-Устала? – пухленькая невысокая санитарка улыбается грустно и понимающе. В ее теплых карих глазах нет жалости и это радует.
Не могу терпеть, когда меня жалеют. Есть сотни людей достойных ее(жалости), но только не я.

Любава, как все зовут ее, встречает меня каждое утро у входа в палату с чашкой крепкого кофе и бодрой улыбкой. Вот и сейчас, она протягивает мне горячий напиток, от которого исходит пар.

-Нет, я хорошо выспалась, - вру, хоть и знаю, что мне все равно не верят. – Спасибо.

О каком сне идет речь, когда твоя сестра мучается от ужасной боли? Рак щитовидной железы - это не шутка. В особенности, когда он на третьей стадии.

-Кстати, у Софии гость, - заговорщицки подмигивает мне Любава, заправляя за ухо выбившийся из прически седой локон.

Роняю кружку и срываюсь с места, с шумом врываясь в палату и не обращая внимания на удивленные взгляды персонала. Сердце быстро колотится, удары отдаются в голове звоном колокола.

Не могу объяснить причины своего страха, не знаю, что на меня вообще нашло. Охвативший ужас был слишком силен, чтобы я о чем-то задумывалась. Инстинкты вели меня, не давай шанса задуматься над действиями.

Перед глазами мелькают красные полоски, и я застываю посередине палаты, недоуменно вперив глаза в цветное пятно у кровати.

Стук сердца не становится глуше, наоборот, гул нарастает, когда до ушей доносится мелодичный звонкий смех.

Как давно она не смеялась.

София полулежит на подушках и с весельем наблюдает за действиями… Клоуна. Тот держит в руках скручиваемые шарики и о чем-то причитая, создает удивительные фигурки.

Ноги словно ватные и я не могу сдвинуться. Не обращаю внимания ни на кого, просто не могу отвести глаз от счастливого личика сестры.

Как давно… моя милая…

Удерживаю слезы, сцепляю кулаки и улыбаюсь, ловя взгляд Софии. Она радостно раскрывает объятия, и я кидаюсь к ней, боясь проснуться и осознать, что это всего лишь сон.

Маленькое тельце прижимается крепко, хрупкие ручки обнимают за шею, сухие губы целуют в щечку.

-Надя, смотри… посмотри на него… он такой классный.

Ее голос срывается, кашель заставляет согнуться пополам, но она отталкивает меня, когда Любава, спохватившись, протягивает стакан воды. София отчаянно мотает головой, отстраняясь, и почему-то смотрит на нас с болью.

-Нет, я не хочу засыпать. Пожалуйста, сестра, я хочу посмотреть еще.

Меня мгновенно бросает в дрожь. Ледяные щупальца страха проникают внутрь, но я непринужденно взмахиваю рукой.

-Убери, Любава. Позволь ей.

Моя малышка все это время знала, что ее насильно усыпляют, но не сказала и слова против. Допущу ли я теперь, чтобы ее лишили мимолетного счастья?

Да, никогда в жизни. Убьюсь, но подарю ей эти минуты.

Сажусь рядом на кровати, обнимая сестру за плечи, и нахожу в себе мужество обернуться к незнакомцу. Обида душит меня, а ревность царапает… Не я, а кто-то иной смог вызвать улыбку на родном лице.

Пестрый, разноцветный комбинезон в клеточку с большим воротником и манжетами. Вместо пуговиц - яркие помпоны. На голове красуется колпак той же цветовой гаммы, что и костюм.

Зеленые туфли-лодочки с острыми, вытянутыми вверх, носами; перчатки с обрезанными пальцами; красный круглый нос. Лицо разукрашено белой, голубой и красной красками. Губы растянуты в широкую улыбку…

Что сказать? Настоящий Клоун.

Со склоненной набок головой он с интересом разглядывает меня, и я смущенно улыбаюсь. Не могу сдержаться, он заражает меня.

В темных глазах вспыхивают задорные искорки и он сгибается в поклоне. Бархатным голосом приветствует словно королеву:

-Добрый день, Госпожа. Рад приветствовать вас в своем королевстве. Вы так поспешно ворвались, что мой дружок, - он поднимает шарикового клоуна, которого смастерил, - чуть не лопнул от страха.

Сестра смеется и протягивает руку, чтобы коснуться маленькой копии реального Клоуна. Тот сразу вручает игрушку ей:

-Возьми, принцесса. Я подношу тебе этот скромный дар. Держи его всегда при себе и он убережет от любых невзгод.

София доверчиво прижимает к себе подарок и клятвенно заверяет:

-Никогда. Он теперь всегда будет со мной.

Я созерцаю эту милую сцену и в душе становится намного легче. Так легко и непринужденно сестра уже давно ни с кем не общалась.

-Что нужно говорить? – строго спрашиваю, насильно заставляя откинуться на подушки, и укутываю одеялом.

-Спасибо, - шепчет сестра. Ее глаза слипаются, а голос звучит устало.

Истратила все свои силы.

Мы вместе дожидаемся, пока она уснет, и вдвоем выходим из палаты на цыпочках. Любава ждет за дверью и, увидев меня, обнимает. Нежно гладит по голове.

Она понимает насколько это тяжело, она одна. Только…

Только я рада и не собираюсь плакать. Слезы не давят и не требует выхода, как происходило непрестанно в последнее время. Обида и ревность испарились, не оставив и следа.

Сейчас мне хочется одного из: расцеловать незнакомца, стиснуть в объятиях, упасть на колени и склонить голову.

Моя благодарность не имеет границ. Тот, кто подарил сестре минуты горькой сладости, достоин лучших благ этого мира. Мой ангел сегодня улыбался.

Мы отходим в сторону, оставляя Любаву, которая быстро все смекает и уходит «по своим делам». Я не знаю, что сказать. Как выразить свои чувства. Стою и не свожу с него глаз, пытаясь ими передать все, что ощущаю в этот момент.

Кажется, меня понимают правильно и Клоун кивает, нежно улыбаясь. Вновь кланяется мне и выпрямляется уже с бананом в правой руке. Я удивленно наблюдаю за тем, как он сдирает кожуру и откусывает небольшой кусок.

Колпак сдвигается немного влево, но он лишь забавно морщится, не переставая улыбаться. Глотает и, заметив мой пристальный взгляд, протягивает мне:

-Хочешь?

-Нет, спасибо.

-И слава Богу.

Волшебство спадает в ту же секунду. Мой взгляд проясняется, и я уже таращусь с негодованием на это чудо.

-Что тогда предлагал, если не хотел вообще отдавать?

-ТЫ смотрела на меня таким голодным взглядом, что я подумал немного и решил отдать тебе банан.Он, конечно, не такой вкусный как я, но тоже вполне сойдет.

-Что? Я не смотрела на тебя так.

-Еще как смотрела. Могу продемонстрировать даже как именно…

Он начинает корчить рожу с вытаращенными глазами, в которых плещется смех, и я осознаю, что меня водят за нос. Черт, попалась на крючок.

-Да иди ты.

-Не могу. Боюсь повернуться к тебе спиной, вдруг ты что-то задумала? – он смотрит испуганно и, доев, наконец, банан, начинает облизывать свои пальцы. При этом громко причмокивая губами.

-Кажется, у тебя нет никаких манер, - я морщусь, чтобы показать отвращение, но этот трюк с ним не проходит.

Положив в карман комбинезона кожуру, он достает жевательную резинку, уже использованную, и бросает ее в рот. Блин, как мерзко.

-Не стал тебе предлагать. Ты же не взяла бы у меня ее, правда?

-Естественно.

Я не понимаю, почему стою тут, следя за каждым движением Клоуна. Говорю о пустяках и терплю аморальное поведение. Во мне нет отвращения, ни капли и это удивительно.

Будучи чистоплотным человеком, я всегда относилась ко всему чужому с пренебрежением. Ела из собственной посуды, не обедала в общественных местах, не покупала еду без упаковки, даже не надевала одежду, к которой мог нечаянно коснуться незнакомый человек…

Сейчас все это было в прошлом. Я научилась терпеть, привыкла. Жизнь приучила меня ко многому и заставила изменить отношение почти ко всему.

-Демир, - слышу тихое и поднимаю глаза, которые по привычке разглядывали пол.

Он перестал жевать резинку и весело улыбаться. Это и правда немного раздражало.

-Надя. Приятно познакомиться.

У него красивое имя. Оно перекатывается по языку, его можно смаковать, как сладкое вино. И это имя ему очень подходит. Отражает внутреннюю силу, которая у него точно имеется. Это видно по глазам.

-Вы очень красивы, Надя. - Он делает акцент на имени и по моему телу отчего-то разливается тепло. - Ваши волосы напоминают красный каштан, а глаза - два ярких изумруда. От вас идет необычайный свет, к которому хочется быть ближе, а к эти пухлые губы требует поцелуя…

-Кажется, вы начитались романов, - произношу сурово, словно нарекаю провинившегося ребенка, - хватит добиваться моего расположения. Вам это не удастся.

Демир разочарованно вздыхает и приподнимается на цыпочки. Шмыгает носом и чему-то задумчиво кивает:

-Я вынужден оставить вас, милая леди, - произносит он, растягивая слова, - меня ждут другие пациенты.

И только тут я вспоминаю. Вспоминаю, для чего именно стою здесь и болтаю ни о чем.

Спохватившись, срывающимся голосом, выдавливаю из себя:

-Спасибо.

Как давно я не благодарила от чистого сердца чужих людей. Любава не в счет, она уже перешагнула этот барьер.

Клоун с минуту смотрит на меня, заставляя нервничать, и в третий раз за день склоняется в поклоне. Что за идиотская привычка?

-Не за что, моя леди. Всегда к вашим услугам.

Он разворачивается, чтобы уйти, но в последний момент бросает на меня веселый взгляд через плечо, снова нацепив улыбку до ушей и с умоляющими нотками в голосе, просит:

-Пожалуйста, перестаньте смотреть на меня изголодавшимися глазами. Боюсь, моя пятая точка не в состоянии этого выдержать.И не отбирайте у Софи маленького Демира.

Клоун шел по коридору больницы развязной походкой, слегка покачивая бедрами и привлекая внимание окружающих. Ему плевать на мое недоумение и вспыхнувшую ярость от такой наглости.

Плевать на то, что все смотрят ему вслед слегка удивленно, что кто-то показывает пальцем, а другие смеются. Он держит голову высоко, спина ровная, а плечи распрямлены.

Он не идет, а словно летает над землей. И впервые за несколько лет во мне возникает безудержное желание увидеть скрытое за маской весельчака настоящее лицо.

Впервые за долгое время я начинаю интересоваться кем-то, кроме сестры.

Это всего лишь любопытство, но оно воспринимается мной как диковинка.

Как давно…

L-i-k-a 12.04.2014 11:42» Глава 2
-И как много тебе нужно на этот раз?

Грозно полыхающие глаза больше не вызывали страха. Наоборот, я нашла в себе силы сдержаться и не начать дрожать.

Несносная привычка, которую подхватила еще в детстве. При малейшей ситуации, которая приводит меня в ужас или же противоречит моим планам, все мое тело - от кончиков пальцев до макушки – начинает покрываться мурашками и биться в мелкой дрожи.

Сначала было противно из-за этой слабости, но со временем научилась использовать в свою пользу. Она служит мне сигналом к действиям и предупреждением об опасности.

Сейчас, стоя перед невысоким, но плотным мужчиной мрачного вида, я смогла победить саму себя, пересилить.
Его лицо постоянно выглядело перекошенным из-за безобразного шрама, пересекающего пол-лица. От правого глаза до подбородка.

Два передних золотых зуба делали улыбку безумной, а многочисленные цепи, перстни и браслеты, украшавшие его, придавали грозный вид. Но в душе…

В душе этот шестидесятилетний мужчина, седые волосы которого блестели в темноте, был добрым и сострадательным. С редкими людьми, избранными.
Его серые, почти обесцветившиеся от пережитых лет, глаза, сияли искренним сочувствием по отношению ко мне. Дочери умершего лучшего друга.

-Дядя, на этот раз я пришла не за этим.

Я нервно перебирала браслет на левой руке, пряча глаза и не решаясь взглянуть на него. Заранее было стыдно за то, что я хотела ему предложить.

Рогозин Сергей был известен всем в городе предельно опасным деятелем, который держал в своих, испещренных шрамами и морщинами, старческих руках почти все частные организации и некоторые государственные предприятия. Везде, где можно, у него имелись свои люди, и никто не мог осмелиться потревожить покой этого человека, бывшего в молодости отъявленным преступником и вором.

Вор в законе.
Криминальный Авторитет.

И я стояла перед этим мужчиной, склонив голову словно маленькая провинившаяся девочка и не могла заставить себя произнести ни единого слова. Не было страха и стыда тоже уже не было. Он прошел сразу, как только вспыхнул образ Софии, ожидающей меня в одинокой палате.

-Для чего же тогда, девочка? – Он присел на высокую табуретку стоящую у пустующего бара и я ощутила на себе его испытующий взгляд.

Я осторожно, боясь выдать себя, подняла глаза и посмотрела прямо в его задумчивое лицо. Твердым взглядом, в глубине которых притаились невысказанные эмоции. Ему не нужно было открываться, он понимал абсолютно все без всяких подсказок и слов.

С отцом они были знакомы с самого детства, только вот став взрослыми их пути разошлись. Один стал преступником, второй-терапевтом. Казалось, что еще может их связывать? О чем они будут бедовать, когда один постоянно вынужден скрываться?

Но они общались. Постоянно, встречаясь тайком, и знакомя друг друга со своими семьями.
У Рогозина не было своих детей, но он не горевал об этом. Его жена предпочла жить с ним на любых условиях, главное -с ним. А дети… такая жизнь отца могла бы только нанести им вред и попортить всю жизнь.

Выдержав его пристальный взгляд, заглядывающий прямо в душу, я стиснула кулаки и, наконец, заставила себя проговорить заранее подготовленную речь:

-Я хочу, чтобы ты задействовал меня в ваше общее дело. Из своих источников я узнала, что планируется что-то серьезное. Я…

-Нет!

Выкрик был злобным и решительным. Рогозин даже подскочил, надвигаясь на меня и прожигая яростными искрами, сыплющимися из выцветших глаз.

Я знала, что так и будет, только поэтому не растерялась. Не отступила назад. Твердо стояла на ногах и готова была выдержать осаду.

-Я могу помочь и ты это знаешь. Папа меня научил всему.

-Я же сказал тебе нет. Никогда, - он подошел ко мне вплотную, давая полностью ощутить всю свою злость и раздражение. Его руки вцепились в мои плечи, причиняя боль, но я даже не вздрогнула.

Перед Рогозиным, ставшим в эту секунду Драконом, как прозвали его в народе, нельзя было выказывать страх. Он, как животное, впитывал его в себя и становился сильнее, больше.

-Если не согласишься ты, будут рады другие. Сейчас такой бизнес в моде и меня примут с распростертыми объятиями.

-Не боишься, что сожрут живьем? Подчинят себе и без твоего согласия начнут использовать твои «способности»?

-Стоит упомянуть весьма известную личность и меня не то, что не тронут, будут пылинки сдувать. Все знают, что Дракон питает слабость к двум сиротам.

Серый туман перерос в шторм и мне казалось, что он ударит. Не сдержится. Но все вышло не так.

Дядя Сережа, как называли его мы с сестрой, рассмеялся. Гордо и ликующе.

-Говорил же твоему отцу, что вырастит вся в меня. Ух, прохвост, не верил. Вот увидел бы тебя сейчас… - он потер руки, продолжая посмеиваться, - вот гадюка, скрылся раньше времени, а ведь остался мне должен. Целой бочкой алкоголя.

-Дядя, - при упоминании об отце мое сердце сжалось, волны боли прошлись по всему телу. Даже кончики пальцев начали подрагивать. –не надо…

Боль была еще острей, чем раньше. Сковывала движения, туманила глаза. Прошло не так много времени, чтобы излечиться полностью. Да и возможно ли это? Вряд ли.
Спазмы немного сошли на нет и я осмелилась спросить:

-Так ты согласен?

Рогозин протянул мне стакан с водой, и я жадно приложилась к нему, делая слишком большой глоток. Подавилась.

Теплые объятия, длившиеся всего секунду, были трудно различимы сквозь кашель, но от этого стало легче. Намного легче.

Как давно…

-Я никогда не мог отказать ни одному члену семьи Власовых. И вряд ли смогу сделать это сейчас.

Торжествующая улыбка пробежала по моему лицу и я поспешила спрятать ее за очередным приступом кашля.

***
Больше, чем больничные палаты я ненавидела коридоры. Они навевали тоску.

Казалось, что повсюду меня окружают призраки, которые следят за каждым движением.Ждут, пока ты оступишься и они смогут подчинить. Глупости, конечно, но чего только не выдумает мозг от стресса.

Подходя к палате, я вновь столкнулась с Клоуном. Прошла неделя с нашей первой встречи и с тех пор мне не доводилось его видеть. Да и не удивительно, я редко выходила из палаты сестры, развлекая ее и отвлекая разговорами.

Только София скучала по этому шуту, постоянно расспрашивая и прося с ним встречи. Не выпускала из рук маленького Демира, даже укладывала его спать у себя под боком.

Порасспросив Любаву, узнала, что парень приходит в онкологическую клинику несколько раз в неделю, по очереди навещая всех детей.

«-Он стал для них светом в окружающей их тьме, - рассказывала с теплой, любящей улыбкой Любава, - только он один и может рассмешить, вызвать улыбку на их грустных личиках. Он - ангел, посланный нам с небес.

-Разве не берет плату? Это же его работа? – в моем голосе звучало искреннее удивление, ведь Любава редко о ком отзывалась в таком тоне.

-Нет, в этом то все и дело. Никто не знает, кто он и откуда к нам приезжает. Просто заходит к нам изредка, развлекая малышей, и вновь исчезает. Как и не было его вовсе.

-И никто не пытался выяснить, кто он? Как его так просто пропускают сюда? Вдруг он преступник?

-Да, упаси тебя Господи, о чем ты, Надюша. Он светлый человек, никого в обиду не даст. Вот уже полтора года как сюда захаживает. Говорят, и не только к нам. Он еще наведывается во взрослые палаты на третьем этаже и там умудряется всех развеселить. Казалось бы, не верят они, но все равно смеются…».

Все было странно. Даже слишком. Человек без имени? Просто Клоун для всех.

Но мне он свое имя называл, если оно настоящее. Все это вызывало подозрения, и я поспрашивала остальной персонал. Такой же результат.

Стоило только упомянуть Клоуна, как все начинали улыбаться, а глаза их загорались. Речи были восхищенные и, чего таить, влюбленные. Никто не видел его без маски. Да и хотели ли они этого?

Для них их Клоун был посланником с небес. Человек без лица, без имени, без прошлого… и так было легче всем. Это вселяло надежду и дарило веру в Бога. В исцеление.

Если бы только он помог и мне. Хоть на один день избавил бы от страха.

-Добрый день, моя леди. Рад видеть вас.

Он вновь склонился в поклоне, придерживая маленькую розовую шляпу. На этот раз волосы его были сине-желтыми с вкраплениями красного и золотистого. Они переливались на солнце и у воротника комбинезона были немного влажными.

Мне было интересно, какого цвета его волосы на самом деле, и глаза. Сегодня он явно надел линзы, скрывая горький шоколад за небесной синевой. Или, наоборот, снял их?

-Не могу сказать того же, - сдержанно произнесла я, обступая его и проходя в палату сестры.

Демир направился следом.

София спала на боку, подложив руку под щеку и хмуря брови. Кажется, ей снилось что-то неприятное. В последнее время она спала все беспокойнее и просыпалась вся в поту, дрожащая и всхлипывающая. Я сама не могла заснуть из-за терзаний о ней, о ее самочувствии, которое, как я была вынуждена, скрепя сердце признать, все ухудшалось.

На глазах выступили слезы, что происходило все чаще, и я подняла глаза к потолку, не позволяя пролиться ни капле.

«Начинай играть, Надя. Сейчас еще не вечер и сестра может проснуться в любую секунду».

На топчущегося рядом Клоуна я не обращала внимания, но он сам привлек его, монотонным голосом выдав:

-А вы с ней очень похожи. Софи, конечно, красивее, но все-таки сходство есть.

-Намекаешь на лысую голову? – осведомилась я с сарказмом, поправляя сбившееся одеяло. София горько всхлипнула во сне и отвернулась.

-Да нет, у тебя вполне приличные волосы. Длинные, пусть и не слишком густые.

Я возмущенно повернулась в его сторону:

-Слушай, мне кажется, Клоуны должны веселить людей, а не раздражать одним своим присутствием.

-Я - исключение, - в его голосе звучало самодовольство, а клоунский нос чуть подрагивал, словно потакал и подтверждал это заявление, - выделяюсь среди прочих.

Ему осталось скрестить руки на груди и выпятить нижнюю губу, Ей Богу. Настоящий ребенок.

-И чем же, интересно, ты выделяешься?

Демир медленным шагом, ухмыляясь, подошел ко мне и выдохнул прямо в лицо, опаляя теплым дыханием. Пахло мятой и виноградом.
-Я могу быть Джокером.

Я прыснула со смеху, прижимая руку к животу и чуть сгибаясь. Признаться честно-притворным смехом. Просто хотелось рассердить и вызвать злость.

Хоть на минуту стянуть с него маску веселого и беззаботного, и заменить ее на другую. Чтобы опровергнуть мысли остальных. Он простой человек, как и все, и полон своих недостатков.

Но Демир продолжал улыбаться и дальше, только смотрел на меня понимающе и с жалостью. Кажется, он понял, что за спектакль я тут раскатываю.
И это взбесило сильнее прочего. Зашипев сквозь зубы, я выпрямилась и с ехидством выпалила:

-Тебе не нужно становиться Джокером. Ты и в этом костюме вполне годен, чтобы пугать детей.

-Но этого не происходит, и именно поэтому ты так злишься на меня, не так ли?

Его голос был полон такого сочувствия и мнимого переживания, что я сморщилась, не желая поддаваться на провокацию. Он специально травит меня, притворяясь чутким и милым. Но, по сравнению с другими, со мной этот номер не пройдет.

Так случается, что тот или иной человек становится тебе неприятен, как только ты бросаешь на него всего лишь мимолетный взгляд. Пусть вы и не близкие знакомые, и вообще никто друг для друга, а просто мимо проходили… все равно. В глубине души возникает липкое отвращение к этому человеку, и каким бы хорошим он не оказался в итоге, ты все равно продолжаешь презирать без всякой на то причины.

Такова природа. Наша человеческая сущность.

-Ты у нас еще и провидец? Не знала. Что, подработка клоуном не дает стабильного дохода?

-Как раз наоборот. Я всем доволен. Порой возникают досадные случаи, когда кто-то не хочет признавать меня, но они не стоят моего внимания. Эти люди пусты внутри раз отрицают возможность Чуда.

Это был камень в мой огород, но я решила его проигнорировать. Пусть ломает комедию в других местах, главное, чтобы не плевался.
Не сдержавшись, я сообщила ему это прямо в лицо. А что, не один он умеет оскорблять.

-Может, запасешься брызговиками для лица? Уж сильно ты плюешься. Ощущение, что попала под моросящий дождь.

Ждать от него реакцию не пришлось. Потому что её вообще не было. Раздражающая меня улыбка не сходила с разукрашенного под цвет волос лица и нервировала. Хотелось вцепиться в нее ногтями и согнать. Нужно было отращивать ногти.

Демир рассмеялся, еще сильнее наклоняясь ко мне.

-Я таким образом заражаю всех весельем. Действенный способ, не так ли? Вон, как ты минуту назад сгибалась от смеха.

-Я так и знала, что твои слюни отравлены. – Я повысив голос, проорала, забыв о сестре, - умираю. Подайте противоядие.

-Сестра?

Тихий шепот за спиной вмиг привел в чувство. Бросив упрекающий взгляд на виновного, я обернулась на звук родного голоса, и уселась рядом. Рукой ощупала лоб, чувствуя как он пылает и с улыбкой поинтересовалась, пряча тревогу в глазах за веселыми искорками:

-Что снилось? Панды, которые тебе так нравятся?

София отрицательно покачала головой, обиженно сверкая черными глазами.

-Ты же говорила, что фея подарит мне этот сон, а мне снился кошмар. Было так страшно, сестра.

Она вцепилась в мою руку, не желая отпускать и готова была уже разрыдаться, как вмешался Демир:

-Просто сегодня фея была немного занята и не смогла заскочить к тебе, - произнес он и присел на корточки рядом. – Но она послала меня, чтобы загладить свою вину.

Сестра радостно вскрикнула, заметив гостя, и всем телом потянулась к нему. Демир откликнулся сразу, сжимая девочку в объятиях и что-то шепча ей на ухо. До меня доносились обрывки фраз, но я не вслушивалась.

Голос Клоуна изменился до неузнаваемости, стал ласковым и теплым. Как теплые брызги моря он омывал скованное холодом сердце, заставляя лед треснуть.

Слезы на глазах у сестры высохли, а редкие ресницы начали дрожать. Смех прозвучал сразу же, как Демир прекратил свою возбужденную речь и начала шептать что-то сама София.

Как давно я не видела ее такой. Сердце защемило, и накатила необъяснимая тоска. Хотелось зарыться лицом в подушку и выть от отчаяния. Чувствуя себя третьей лишней, тихо, на цыпочках, вышла, оставив этих двоих наедине.

Вышла за дверь, бесшумно прикрыв ее за собой, и прислонилась к холодной поверхности лбом. Меня накрыло по полной и я трусливо сбежала.
Нужно избавиться от этого клоуна. В его присутствии слетает привычная маска, которая мне так нужна для «обороны».

***
Я в одиночестве бродила по коридорам больницы, останавливаясь у каждой двери, и заглядывая внутрь. Хотелось увидеть страдания других.

Не для того, чтобы эгоистически насладиться ими, а чтобы осознать – не одна я такая. В мире миллионы, если не миллиарды, таких же несчастных сирот, которые вынуждены скитаться по миру, в надежде найти пресловутое чудо.

Через сколько бы испытаний не прошлось пройти, я до сих пор верила в него, но отчаялась отыскать. Где оно? В каком месте? И есть ли вообще?
Уже долгое время не погружалась в себя, ища ответы на эти вопросы. Постоянно загружала сознание все новыми и новыми проблемами и заботами о сестре, чтобы только не думать. Не надеяться.

Глупое имя- Надежда. Ни капли не оправдывает себя. Я устала надеяться. Устала…

Лечащий врач сестры, завидев меня у палаты, поделился совсем не хорошими новостями.

«-Состояние вашей сестры ухудшилось. Болезнь обострилась и нужно приступать к новому этапу лечения.
-А для этого нужны деньги, - продолжила я тихо, давая всплыть правде на поверхность. Подтекст всего разговора был ясен и понятен.
Врач только кивнул головой».

И от этого было еще больнее. Стало хуже. В тысячи раз тяжелее и я не осмелилась вернуться в палату к сестре. Маска испарилась, как утренняя роса в лучах яркого солнца. Материал был непрочным, и не выдержал такого болезненного потрясения.

Деньги.

Я добуду их. Как же вовремя навестила дядю Сережу. Нужно попросить его нанести визит Софии, она соскучилась. А то все боится, и я понимаю этот страх.

Он растил нас, как своих дочерей, помогал во всем и поддерживал. И теперь до жути боится увидеть сестру… увидеть своими глазами, как неизлечимая болезнь сморила девочку.

Рогозин и сейчас готов был дать мне денег. Одолжить их, зная, что не возьму задаром. Но теперь, когда он согласился на мои услуги, я чувствовала облегчение и готова была приступить к работе хоть сегодня. Вот только с кем оставить Софию?

Нанимать няню денег не было, а попросить у Любавы не хотелось. У нее своих внучат было целый дом.

Углубившись в свои мысли, я забрела на третий этаж, в отделение для взрослых, и начала затуманенным взглядом вглядываться в проходящих мимо пациентов. Здесь не было детей, которые, не понимали, что происходит на самом деле и не утратили навыка искренне смеяться. Они жили и улыбались.
Тут же все дышало смертью. Мрачные тени лазали по стенам, обдавая холодом, и остро захотелось свалить отсюда подальше. В глазах больных читались всего два чувства: Обречение и смирение.

Они забили на все, смирившись со своей судьбой, и перестали бороться.

«Слабаки. Это же именно то, чего добивается Смерть, а вы поддаетесь. Хотя бы спрячьте свои чувства под маской, которая у вас всегда под рукой. Но, кажется, вы напрочь забыли и о ней. Вам так легче».

Несмотря на желание скрыться из этого места, я, как зачарованная, пошла прямо по коридору. Меня вел внутренний инстинкт, сообщая, где поворачивать и где остановиться.

У самой дальней палаты, дверь которой была приоткрыта. Открыв ее, я зашла, подозрительно оглядываясь вокруг.
Никто не обращал на меня внимания, все погрузились в жалости к себе и не замечали происходящего вокруг.

Медперсонал, кажется, отправился на обед. Как раз была половина второго.

На широкой кровати, весь забинтованный бинтами, за исключением лица, лежал молодой парень. От небольшого аппарата, стоящего на тумбочке, к нему тянулись прозрачные трубы, опутывая истощенное тело. Цвет его кожи был смуглым от рождения и пусть немного поблек, все равно четко выделялся на кристально белой простыне.

Подойдя ближе, я остановилась у изголовья кровати и пристально вгляделась в заостренные черты лица. Гладкий подбородок, густые брови, тонкие губы… его лицо было идеалом красоты и поражало воображение.

Я уже давно не имела чести созерцать такое великолепие и сейчас, стоя в чужой палате у незнакомого человека, не могла отвести глаз.
Можно ли быть таким красивым, несмотря на болезнь? Русые волосы были коротко подстрижены и, проведя рукой по щеке, я поняла, что парень подвергается утренним процедурам. Кожа была нежной и теплой на ощупь, со слегка проступающей щетиной.

Казалось, что он просто заснул, скрывшись от мира в своих мечтах. Таким умиротворенным и спокойным выглядел. Хотелось примоститься рядом и зарыться в жесткие волосы лицом. Забыться хоть на миг.

-Он лежит тут уже полтора года.

Знакомый голос за спиной заставил вздрогнуть и встрепенуться. Словно очнувшись от наваждения, я удивленно оглянулась на Демира и неловко улыбнулась:

-Я тут… мимо проходила… захотелось прогуляться…

-Хорошее место выбрала для прогулки, - он говорил это со своей обычной улыбкой, но в голосе его звучала непонятная грусть.

Встав рядом, он устремил потемневший взгляд на больного парня и уточнил:

-Он в коме.

-Так долго?

-Да. – Он язвительно усмехнулся. - Если хочешь знать, почему его еще не отключили от аппаратов, то я не знаю. За ним ухаживает приходящая сиделка. Кроме неё никто не навещает. Совсем одинокий.

-А ты?

Он недоуменно вздернул бровь, не понимая, и я пояснила:

-Ты же навещаешь его?

Демир отвел взгляд и кивнул головой.

-Я ко всем прихожу. Только вот, к сожалению, не могу вызвать его улыбку. А хотелось бы услышать, как он смеется. Ну ладно, - Демир вновь превратился в Клоуна, - твоя сестра уснула, утомленная моими представлениями. Думаю, ты можешь вернуться.

Не обращая внимания на тонкий намек о моем бегстве, хоть он и уколол, я поблагодарила его и уже хотела выйти, как в голову пришла гениальная идея. Тревожная, немного ранящая, но вполне подходящая.

Боясь передумать, я быстро выпалила, следя за выражением его «нарисованного» лица.

-Ты согласишься сидеть с Софией, пока меня не будет?

Не один мускул не дрогнул, он даже не перестал улыбаться. Лишь немного наклонил голову, и взгляд стал острее и пронзительнее.

-Работа?
Я кивком головы подтвердила его догадку, ожидая продолжения.

-И что я получу взамен?

-25% от моей заработной платы.

-А если попрошу 50 на 50?

-Ты принимаешь меня за дуру?

Поединок взглядов длился несколько минут, пока Демир не отвел его первым. Закатив глаза в потолок, он прижал руку к сердцу и сдавленно прошептал:

-Какова участь жалкого Клоуна? Его добротой и отзывчивостью пользуются все, кому не лень.

Он смахнул несуществующую слезу и горько простонал.

-Прими мои соболезнования, - подыграла я и уже серьезнее продолжила, - так чего ты хочешь?

Клоун немного помолчал, раздумывая над чем-то, а после радостно хлопнул в ладоши. Даже взвизгнул, как девочка. Он улыбнулся. Точнее не переставал улыбаться, просто улыбка его сделалась подозрительно мягкой и предвкушающей.

Бросив на парня мимолетный взгляд, он изъявил свое условие:

-Знаешь, я уже давно тут собираю изысканную коллекцию насекомых…
________________________________________________________________________
Глава 3

Мне клоуны не кажутся смешными.
Если честно, они меня даже пугают.
Я попытался понять, когда это началось, и, пожалуй,
все началось с того дня,
когда мы пошли в цирк и клоун убил моего отца.

Джек Хэнди

***

Инсектофобия.

Боязнь насекомых.

Никогда не подозревала, что у меня наблюдается эта фобия со странным, еле произносимым, названием.
Во всяком случае, до этого дня мне и не приходилось сталкиваться с такой мерзкой и жуткой задачей.

«-Ты должна принести мне 102 экземпляра насекомых. Таких, чтобы ни одно не совпадало по расцветке и виду с другим.

Сперва я рассмеялась, наивно посчитав, что он просто издевается и решил подшутить надо мной. Он же Клоун.
Но его разукрашенное лицо оставалось непривычно серьезным, а синие глаза смотрели пристально и долго.
Смех постепенно стих и осознавая, во что впуталась, я смогла лишь уточнить у него:

-Разве бывает столько видов насекомых?

Демир коварно улыбнулся, подмигнул правым глазом, накрашенным в оранжевый цвет, и преподнес мне шокирующую информацию из Википедии:

-По состоянию на август 2013 года учёными описан 1 070 781 вид насекомых. Оценка же общей численности находится в промежутке от примерно 2 млн., 5-6 млн. до около 8 млн. видов. – Он потер руки о широкие штаны и вытащив из кармана небольшой резиновый шар, ушел, поигрывая им в такт размеренным шагам».

Если честно, я предпочла бы и дальше оставаться в неведении на счет точного или приблизительного количества этих гадов, но кто интересуется моим мнением?

Уж точно не Демир со своими глупыми выдумками и пожеланиями, нарушил мой сон и заставил жить в страхе перед нашествием мелких и противных насекомых. А ведь помимо китайцев и они могут служить угрозой Третьей Мировой.

На следующий день мы обговорили все условия сделки за чашкой зеленого чая в столовой, размещавшейся на первом этаже клиники. Яркая улыбка этого пижона ясно свидетельствовала о том, как он наслаждался моим смятением и страхом.
Но ради Софии я готова была пойти не только на это.

Через два дня, за которые я могла бы уже получить немалую прибыль, моя голова была набита ненужными, «страшными» сведениями о представителях домена Эукариотов, подкласса Эуметазои, членистоногих насекомых.

Линяющие, трахейнодышащие… они поселились в моей небольшой однокомнатной квартире; проникли в разум и даже часто посещали МОИ сны.
Точнее, это были кошмары. Одетые в синие комбинезоны с розовым воротником, шестиногие шли прямо на меня, держа в лапах, на которых красовались полосатые кеды Адидас, маленьких клоунов.

Ненавижу Клоунов.

А Демир смотрел на меня со злорадной ухмылкой, которая выводила из себя. Только благодаря сестре я держалась и не позволяла себе срываться.
София же все больше проникалась Клоуном. Создавалось ощущение, что он пленил ее своими шутками и диковинным весельем, с каждым шагом становясь все ближе и ближе.

Она даже перестала мучиться во сне, просыпаясь в слезах. Для нее маленький Демир стал талисманом, который оберегал и защищал на время отсутствия своей старшей копии. Было немного обидно, что это не я так подействовала на самого близкого и родного человека и, что таить, я жутко ревновала Софию к Клоуну. За такое короткое время он добился таких ошеломительных результатов, которые не сумела достичь я за эти 3 года.

«Поверить и Довериться».

Мама всегда повторяла, что это два абсолютно разных понятия и ни в коем случае нельзя одно принимать за другое.

«Поверить - не значит довериться, а Доверие не всегда предполагает правду».

И только сейчас я осознала смысл этих слов, о которых не задумывалась раньше. Я верила Демиру, но ни капли не доверяла ему.

Человеку без прошлого невозможно доверять!

***
-Восемнадцать. Всего восемнадцать, а сколько еще осталось.

Я со злыми слезами на глазах, туманящих взор, уставилась в прозрачный, стеклянный ящик, в котором обитали мерзкие существа. Они ползли в разные стороны, толкая друг друга, и лапами перебирали мелкие крошки специального корма, усами принюхиваясь к еде.
Вызывали отвращение и гадкое чувство страха. Как я осмелилась до них дотронуться?
Как смогла поймать?

И это только начало. Осталось еще 84 вида…

Я истратила почти два дня, чтобы достать этих, а сколько потребуется еще? Но самое страшное то, что я поймала только самых безобидных.
Владелец зоомагазина посмотрел на меня с таким шоком, когда я попросила дать мне корм. Оказывается, они таким не торгуют.
Неудивительно, кто в наше время интересуется этим? Хмм, дайте-ка подумать, кто именно.

Но, Клоун разобрался и с этой ситуацией. Он сам, без вопросов и объяснений, принес мне бумажный пакет, полный какой-то зеленой и коричневой смеси, заявив, что его «деткам» он понадобится.

Быстро побросав корм в небольшое отверстие, я одним движением захлопнула стеклянную крышку, с ужасом наблюдая, как несколько насекомых подобрались слишком близко к выходу.

Ненавижу! Клоунов и Насекомых. Хорошо, что сегодня обошлось без пауков. Их я ненавижу еще больше.
Вытерев покрывшиеся липким потом руки о платье в горошек, я отошла от Ящика Пандоры и побежала в ванную. Нужно смыть с себя эту грязь, которая норовит проникнуть и под кожу. Про сломанные и ногти нечего и упоминать.

Стоят под горячими струями, смывавшими помимо всего прочего и усталость, я с глухим отчаянием размышляла о прогрессирующей с каждым днем болезни. София увядала, и это было заметно не только мне и врачам. Даже Демир порой глядел на нее с тоской, когда думал, что его никто не замечает.
Было непривычно и странно видеть Клоуна таким, но я уже ничему не удивлялась. Наоборот, такие взгляды вызывали злость, которая искала выход. И моим нападкам подвергался сам Демир. Хотелось выплеснуть все эмоции, прокричать ему в лицо, что он ошибается в своем диагнозе и чтобы не смел смотреть на нее так обреченно.

Он не смеет! Никто не смеет отнимать у меня Софию. Я не позволю.

«За что?»

Этот вопрос постоянно терзал меня днями и ночами, отравляя душу. Впускал внутрь темноту и осыпал все новыми и новыми сомнениями в вере. Но кто мне ответит на него? Кто опустится до того, чтобы помочь той, которая ни разу в жизни даже не подала милости и не пожалела слабых и беззащитных?
Порой вспыхивали мысли о том, что это расплата за все мое безразличие и эгоизм, и всем было бы лучше не появись я на этот свет. Душа, израненная потерями и мнимыми предательствами родных, выла волком и проливала слезы по былому.

Поняв, что такими темпами загоню себя в могилу раньше времени, я вышла из душа и шатающейся походкой подошла к зеркалу.
Сказывались бессонные ночи и отказ от еды из-за отсутствия аппетита. Врачи, конечно, предупреждали о последствиях, но кусок в горло не лезет. Как я могу спокойно есть, когда моя малышка мучается от участившихся спазмов острой боли?

Смотреть на свое отражение было тошно. Эти мешки под глазами, впалые щеки, заострившиеся скулы и потрескавшиеся губы. Все вызывало отвращение. А ведь раньше, помнится, я была Королевой Школы и гордилась своим внешним видом. Так ухаживала и следила за собой, за изящностью фигуры.
Ноги неожиданно подкосились и я осела на кафельный пол ванной, прислонившись к стене и обхватив себя руками. Встать сил не было, голова шла кругом, мир покачивался, а перед глазами заходили темными круги, все увеличиваясь и приближаясь.

Все-таки довела себя.

***

Очнулась я от трели телефонного звонка. Знакомый рингтон выдавал такие громкие частоты, что я даже могла представить, как ей в такт двигаются барабанные перепонки.

Голова раскалывалась, а тело требовало отдыха, но я заставила себя отлипнуть от холодного пола и, держась за стену, прошествовать в спальню. Не хватало ко всему прочему подхватить еще и грипп.
На ходу накинув халат, лежащий на спинке кресла, я потянулась к сотовому. Тот лежал в куче сброшенных вещей на кровати и исходил воплями, требуя внимания хозяйки. Не глядя на экран, приняла вызов.

-Слушаю.

-Как официально, девочка, - голос Сергея Рогозина звучал слегка насмешливо, - как вы там?

Под этим вопросом значился совсем иной смысл.

«Как там София?»

-Все очень плохо, дядя, - просипела я, не скрывая. Какой смысл, если его щенки и так повсюду ходят за мной по пятам и выведывают всю информацию? Парочку я мельком видела в холле клиники.

На том конце послышался долгий вздох и молчание, нарушавшееся только его прерывистым дыханием.

-Так что ты томишь или позволь мне самому действовать?

-Нет! Ты и так поместил нас в самую лучшую клинику и вложил кучу денег, притащив сюда чуть ли не весь персонал из Германии и Нью-Йорка…
-Ради Софии я готов не только на это.

Я, не удержавшись, горестно хмыкнула. Знакомая фраза.

-Когда мне прийти? – перешла я сразу к делу, понимая, что пустой болтовней только тяну время. Все-таки было немного боязно нарушать закон и противоречить наставлениям, которые втолковывались чуть ли не с рождения.

-Если можешь, то уже сейчас. Я нашел заказчика. Есть на кого оставить Софи или я…

-Не волнуйся, об этом я уже позаботилась. Я буду на месте где-то через час.

Рогозин одобрительно что-то замычал, а потом произнес таким серьезным и нежным голосом, что выступили слезы на глазах:

-Не волнуйся, девочка. Мы обязательно прорвемся. – И отключился, оставив на душе трепетный комочек надежды.

***

В условленное место я добралась минута в минуту и немного растерянно огляделась, не застав заказчика.

По словам Рогозина он должен был дожидаться меня у входа в метро, где толпилось достаточное количество людей, чтобы остаться незамеченным и не привлекать к себе лишнее внимание. На мне было черное до самых щиколоток прямое платье и серые макасины. На голове красовался светлый парик, а глаза прятались за темными стеклами очков.

Под ярким солнцем темный цвет был неуместен и раздражал влажную от жары кожу, но я терпела. Этот цвет был менее заметен, а в силу того, что в Москве было полно «странных» иностранцев и представителей самых разных национальностей и верований России, то такому виду никто не придавал значения.

В очередной раз пробежавшись по толпе выходящих и входящих в метро людей нервным взглядом, я незаметно для других взглянула на наручные часы. Полдвенадцатого, а Демиру я обещала быть в час.

Черт! Неужели, мое первое дело закончится даже не начавшись, и я лишусь такого важного клиента? Не слишком многообещающее начало.
Когда я уже готова была грызть ногти на руках, позади меня послышался радостный визг, и не успела я обернуться, как мне на шею бросился маленький комочек, обвивая всеми четырьмя конечностями.

-Мама! Мама! Я так по тебе скучала.

В шею уткнулось мокрое от слез лицо, а хрупкое тельце забилось в рыданиях.

Не понимая, что происходит, я попыталась отцепить от себя девочку, от которой воняло похуже отбросов, но так и застыла, услышав злобное.

-Че ломаешься, идиотка? Все дело решила завалить? Я тебе зубами шею разгрызу, если посмеешь сдать.

Пока мне на ухо шептали ругательства, девочка продолжала цепляться за меня и изредка вздрагивать. Прохожие кидали на нас сочувствующие взгляды и несмело улыбались, наблюдая встречу матери и ребенка.
Поняв, что к чему, я, стараясь дышать ртом, обвила девочку руками и шепотом спросила, притворяясь, что шепчу ласковые слова.

-Куда?

-Прямо напротив нас находится небольшой переулок. Там постоянно происходят ограбления, и редко кто решается проходить даже мимо. Валяй туда.

-Хочешь, чтобы и нас ограбили? – я впилась ногтями в поясницу «дочки». Со стороны это походило на поглаживание.

В ответ мне выдали непристойное и прежде неизвестное ругательство.

-У меня задница затекла на тебе висеть, и кожа от твоих костей явно пошла царапинами. Двигай булками и побыстрее, детка, пока не пострадала твоя изящная шейка. И еще… - она неприятно засмеялась, - саму себя грабить уж никак не получается.

Когда до меня дошел смысл сказанных слов, я яростно зашипела:

-Только посмей шарить руками в моих карманах и этот переулок будет славиться не только воровством. И к слову: у меня хотя бы есть немного мяса, а тебя, судя по всему, обделили и этим.

Не разжимая «теплых» объятий, я двинулась в указанном направлении.
Переулок и правда был страшным. Повсюду валялись шприцы, бутылки, окурки и прочая гадость, а крыша, вместе с заставленными коробками входами, не давала просочиться ни капли света. Спрыгнув с моих рук, воровка сперва продемонстрировала пустые руки и карманы большой для нее ветровки и широких бриджей.

После же, отодвинув одну из коробок в самом низу, она вошла в импровизированное помещение и прислонилась к стене. Скрестила руки на груди. На вид она была ровесницей Софии, только небесного цвета глаза выдавали. Они были полны такой мудрости и печали, что было понятно о нелегкой жизни девочки.

На миг во мне вспыхнули жалость и желание помочь, защитить, но я поспешила отбросить их, как ненужный мусор.
Это моя работа и тут нет места жалости.

Удивляло другое, почему Рогозин назвал эту малявку столь важным клиентом и просил ни в коем случае не опаздывать?

-И зачем тебе поддельные документы? Если для того, чтобы изменить возраст, то уж извини, ничего не получится. Твой вид говорит сам за себя, малышка. – Специально съязвила я, пытаясь за презрительным голосом скрыть растерянность.

Но девочка даже не шевельнулась, лишь глаза на секунду яростно вспыхнули.

-На себя посмотри, швабра. Еб*** таких как ты мало, пиз**те слишком много, считая себя пупами земли.

-Тебе бы не мешало рот промыть, - спокойно усмехнулась я, разглядывая сальные, слипшиеся от грязи, непонятного цвета волосы и грязное от сажи лицо. – Да и все остальное тоже.

-Не твои проблемы, - воровка отскочила от стены и сжала кулаки, сверля меня ненавистным взглядом. – Не нравится, не смотри. Кто тебя просить так зырить?

-Чтобы ты в ту же секунду обворовала? Нет уж, обойдусь. Мне еще обратно на такси добираться, - я разгладила платье и, давя в себе противоречивые чувства, решила закончить с этим делом, - так что тебе понадобилось от меня?

-Мне на тебя наср***. Я всего лишь посредник.

После этих слов на меня накатило такое облегчение, что я нежно улыбнулась девочке. Слава Богу, а то все это начинало напоминать комедию. Я уж начала думать, что Рогозин решил подшутить надо мной.

Ух уж это Клоун. Вот до чего довел меня своими шутками? Даже дядю начала подозревать.

-Тогда хватит тут ломать из себя несчастную, и переходи к делу. Или хочешь, чтобы я расторгла этот контракт и ушла, оставив твоего хозяина ни с чем? – Мой голос сочился холодом и был тверд, и сразу подействовал на нее. Она испуганно сжалась, мигом утратив всю напускную смелость, а глаза подозрительно заблестели.

«Извини, но я не могу по-другому», - мысленно попросила я у нее прощения.

-Дело неотложное и требует особого подхода. Все реквизиты должны быть расставлены четко по своим местам. Малейшая ошибка, и все накроется, тогда никому несдобровать. В том числе и тебе, и Рогозину. Печать, подпись, обложка… все на тебе, но ведь ты и сама все это знаешь. Завтра к обеду все должно быть готово. Встретимся тут же.

Воровка изложила это механическим, лишенным какой бы то ни было эмоции, голосом и сразу же поспешила скрыться.
Когда я, по полочкам расставив в голове каждое ее слово, вышла из подъезда, той и с след простыл. И только бросив взгляд на часы, я позволила себе от души послать вслед за ней немыслимой длины проклятье.

Малявка стащила часы.

***
-Ты опоздала. – Огорошил меня упреком Клоун, стоило только вступить в палату.

Я состроила извиняющуюся гримасу и подняла правую руку.

-Меня ограбили, - почти не соврала.

Демир почесал искусственный нос и кивнув на спящую Софию, улыбнулся.

-Она ангел, - я уже было улыбнулась, услышав это, но Клоун продолжил, - в отличие от своей сестры. Вы вообще не сильно похожи, она намного красивее.

Я закатила глаза и подойдя к кровати, нежно коснулась горячего детского лба.

-Я же не отрицаю этого, - шепотом произнесла, не желая будить ее, - Софи вылитая мать. У нее тоже были изумрудного цвета глаза и светлые волосы. Они обе красавицы, такие нежные и хрупкие. Папа всегда повторял, что они обе ангелы и он порой боится к ним притронуться. Вдруг, это всего лишь видение и оно развеется от прикосновения? Теперь я понимаю, что он имел ввиду.

Воспоминание отозвалось тянущей болью в области солнечного сплетения и даже в пальцах отдалось электрическими разрядами.

-А ты? – так же шепотом спросил вдруг Клоун, который смотрел на меня, привычно наклонив голову.

-Я пошла в папу, - я встряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания. – Ну что ж, спасибо тебе и извини, что задержалась. То были непредвиденные обстоятельства.

-Дорогие?

-Что?

-Часы спрашиваю, дорогие были?

Я махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху, и лишь бесстрастно бросила:

-Пустяки.

Клоун лишь пожал плечами, выдавая, что задал вопрос из вежливости и, резко подскочив ко мне, протянул сжатую в кулак руку.

-Это для тебя, - улыбнулся он.

Я удивленно всмотрелась в его лицо, ища подвох и не решаясь принять неожиданный дар.

-Что это?

-Давай руку и увидишь. Тебе что не дарили никогда подарков?

Я застенчиво качнула головой, признавая правду, и неуверенно протянула раскрытую ладонь. Сердце зашлось в гулких частых ударах, а глаза точно загорелись. Мне так давно не делали сюрпризов.

-Закрой глаза, - Демир подмигнул мне и призывно прошептал, - доверься мне.

Я сразу же закрыла глаза, доверившись. Руки коснулось что-то теплое и щекочущее.
И явно живое.

Распахнув глаза, я посмотрела на раскрытую ладонь, где несмело перебирало лапками черное мохнатое существо. Сглотнула и в следующую секунду закричала во всю глотку. До самого хрипа.

-Паук. Боже мой, убери его… убери его от меня…

Я в панике отряхивала руку, в то же время отодвигая ее как можно дальше от себя, забыв, что отделаться от части тела так просто нереально.
Демир смеялся, изредка похрюкивая и следя за моими передвижениями по комнате. Сделав черти знают сколько кругов по палате, я с ногами забралась на кровать и зашипела на него:

-Где он? Где он, черт тебя возьми? Покажи мне, где эта зараза. Покажи быстро.

Признаться честно, я пожалела, что так опрометчиво поступила с пауком, сбросив его, даже не глядя куда именно. Страшнее паука незнание того, где именно он находится.

Лучше бы он был у меня перед глазами.

В палату ворвались лечащий врач с двумя медсестрами, которые ухаживали за Софией и подбежали ко мне.

-Что случилось? Почему вы кричите?

Страх, который ползком передвигался по коже, оставляя повсюду влажную слизь, начал немного утихать и я могла лишь выдавить из себя охрипшим от крика голосом:

-Он где-то здесь. Поймайте его, пожалуйста.

Врачи недоуменно окинули меня взглядом, потом посмотрели на все еще спящую сестру и снова на меня. Они явно не понимали, что происходит.
Поняв, что от меня им не добиться разумного ответа-лишь безумного взгляда, шарящего по полу-они повернулись к Демиру.

Тот уже давно перестал улыбаться и сейчас отчаянно крестился, с испугом поглядывая на меня.

-Что это с ней? – спросила у него молодая практикантка, поправляя халат и волосы.

Клоун водрузил покачнувшийся нос на место и недоверчиво произнес, вытягивая руку, в которой лежал маленький сморщившийся комок:

-Она убила Сашу!

"Верить, но не доверять". Знала же, что нельзя.

***
Я лежала на больничной кровати, одной рукой крепко прижимая к себе сестру, а второй гладя ее по безволосой голове. София уткнулась лицом мне в шею и рассказывала про свои мечты.
Самой желанной для нее всегда было пение. Ее нежный голосок разносился по палате грустной мелодией, переплетенной тонкими нитями скрытого отчаяния.

Моя малышка понимала многое!

По моим щекам катились крупные слезы и я была рада, что сегодня луна не осчастливила нас своим присутствием, спрятавшись за темными тучами. Прихватив с собой и звезды.
Казалось, будто их укрыли теплым одеялом.

София вспоминала о прошлом. О времени, когда мама сидела у её кровати и напевала колыбельные, передавая ей свой дар, а папа носил на руках, рассказывая смешные истории.

О том, как мы вместе со всей семьей ходили в кино, как я наряжала ее к Новому Году. О брате, который всегда катал ее на своем байке, усадив впереди себя.

Она пела песни, которые любила напевать мама, стоя за плитой или занимаясь уборкой. Пела те, которые всегда звучали в наушниках брата.

Она пела для меня, а я смотрела на приоткрытую дверь, где была видна тень Клоуна, и не могла остановить горьких слез.

«Боже, за что?»

София изливала душу, будто прощаясь, а внутри меня все горело огнем, который выжигал до остатка, превращая все чувства в пепел.
Как же мне хотелось к маме. Прижаться к ней, почувствовать на себе её нежные руки, так ласково гладившие меня. Обнять папу, который мог часами держать меня на своих коленях, несмотря на мои возмущения о том, что я уже выпускница и взрослая. И мне безумно хотелось увидеть брата, своего близнеца, который всегда защищал и оберегал нас ото всех.

Как все мимолетно. Казалось бы, вот вся твоя семья и она будет с тобой вечно, но один миг – и все превращается в прах. Секунда и твоя жизнь вслед за ней превращается в черное пятно.

Моя малышка все чувствовала и я не могла не вспомнить того факта, что она не проснулась от моего крика сегодня днем. Прижимала ее к себе чуть ли не до хруста костей и молила Бога, чтобы хоть она осталась со мной до самого конца.

L-i-k-a 26.04.2014 14:46» Замечательная обложка от Иринки (irina tarasova)!!!

Девочки, хочу продемонстрировать вам Чудо, которое сотворила Ирина. Я просто в восторге.
Спасибо тебе, Ирин, огромнейшее

Обложка, Разворот, 3D

Дата добавления: 2015-09-05