Глава 4. Вторник

Я проснулся раньше Евы. Нужно было пойти в магазин. Я написал ей записку и ушел. Пока ложил в корзину продукты, я думал о том, насколько страшна жизнь. Маньяки судят, репортеры добиваются расследования полиции, множество людей ежесекундно подвергается жестокости и насилию… На кассе мне широко улыбнулась хорошенькая кассирша. Я улыбнулся в ответ.

-Может, номерок мой запишете? – шепнула она.

-Можно.

Не всегда же мне холостяком ходить.

Она выбила чек, написала на нем свой номер и имя и продиктовала сумму покупки, отдавая мне чек. Я заплатил. Когда вышел из супермаркета, я достал чек и посмотрел на имя. Ева. Черт побери, что же творится в этом мире? Я скомкал и выкинул чек.

По дороге домой, я купил букет небольших белых роз.

Когда я пришел, Ева уже не спала. Она пила чай, стоя возле окна на кухне.

-Доброе утро, - я вручил ей букет.

-Спасибо… Доброе… Я бы поставила их в вазу, но не знаю, где она…

-Не переживай, я сам поставлю. Какой чай?

-Прости, мне, наверное, не стоило тут хозяйничать…

-Сделать себе утром чай – это не хозяйничать. Так какой?

-Зеленый с лаймом и ванилью.

-Хороший выбор. Как тебе?

-Освежает и вдохновляет.

-Ты наш человек.

Она улыбнулась.

-Я тут принес продуктов. Если ты голодна, то я сейчас быстренько приготовлю.

-Нет, спасибо.

-Может, хотя бы бутерброды?

-А ты будешь?

-Да.

-Тогда и мне сделай.

Я принялся готовить, заодно раскладывая в холодильник продукты. Поставил цветы в вазу, а Ева предложила поставить их в центр обеденного стола. Затем мы оба сели завтракать, наслаждаясь ароматом роз.

-Что дальше? – спросила Ева.

-А что было в том плане, который я предлагал по телефону, еще будучи линией доверия?

-Убиваем, лечим, знакомим, - загнула три пальца Ева. – Убивать уже не надо. Лечить… не стоит… - она опустила глаза.

-Точно. Значит, нам нужен врач.

-Ты серьезно?

-Но я же обещал тебе.

-Это будет стоить немалых денег, Альберт. У меня их, конечно, нет. А тебе тратиться так на чужого человека нелогично.

-Ты послана мне, - я протянул руку через стол и взял её руку в свою. Она отвела взгляд. – Не знаю, кем послана или чем, но это означает, что я обязан потратиться на тебя. И не только финансово.

Что ощутила она в этот момент? Я не знаю. Но когда она посмотрела на меня, в её глазах застыли слезы. И мне стало не по себе. Во-первых, я боялся слез. Именно боялся. Потому что возникают они неожиданно (особенно у женского пола), а проходят лишь через длительный срок и со множеством усилий обычно с моей стороны. Во-вторых, это я заставил её плакать. И даже если это были слезы радости, мне от этого лучше не было. А в-третьих, её искренность разбудила во мне давно забытое чувство… Любовь? Нет. Скорее, влюбленность. В последний раз я испытывал такое в 19 лет, на последнем курсе в техникуме. Кстати, это была моя одногруппница и она отвергла меня ради упыря из университета. Но это совсем неинтересная история. С Каролиной, как я уже говорил, влюбленности не было. Была страсть.

-Ты никому ничего не обязан, Альберт, - тихо произнесла Ева.

Нет, ты не права, Ева. Но сказал я иное:

-Возможно, и так. Но я обязан сам себе.

Чуть позже я позвонил Каролине. Узнав о моей просьбе, она обрадовалась тому, что может помочь.

-Я договорюсь на завтра с утра, - сказала она. – Будьте готовы. – И добавила: – Доктор Зернов мой хороший старый друг и восхитительный лазерный хирург.

Еве о том, кто нас ждет завтра с визитом я рассказал вечером, после ужина. Весь день мы пили чаи, болтали, смотрели телевизор. Я рассказывал ей про книги, хвастался своей библиотекой (полки с книгами стояли в зале). Она поинтересовалась Каролиной. Я рассказал всё, что считал нужным. Про то, что она моя бывшая жена тоже упоминул. Предлагал погулять на улице, но Ева отказалась категорически. Мы обсуждали свои жизни. Она рассказала мне еще немного о себе, о своих предпочтениях. Я рассказал о себе. В частности о том, что мой любимый писатель Стивен Кинг, а поэт – Есенин. Он тоже нравился моей госте. В своей нелегкой жизни она всё же оставляла место для чтения. Много читала в школе, где и познакомилась с творчеством Сергея Александровича.

-Его стихи грустны, но полны оптимизма. Его интимная лирика многообразна, но сердце его было готово писать еще. – Так сказала она.

Я рассказал ей о своей первой любви в 14 лет. О том, как мы расстались потому что разъехались из детского лагеря по домам. Я улыбнулся: «У всех, видимо, первая любовь была в лагере». На что Ева тоже улыбнулась, но грустно: «У меня, допустим, и лагеря-то не было». Также я поделился тем, что пишу рассказы и стихи с 17 лет. Даже пообещал дать прочитать ей свои творения. Она, конечно, снова была в восторге.

Я заметил, насколько она прекрасна. Она постоянно радовалась всему. И это делало её очень милой. У неё была потрясающая улыбка. Я надеялся, что завтра увижу эту улыбку без шрама. Также я случайно увидел родинку у неё на шее (Ева скрывала её волосами). Родинка была небольшой, но выпуклой, что не нравилось Еве. Я лишь улыбнулся на это заявление. Мне родинка показалась забавной, даже красивой. Захотелось поцеловать её. Вообще, за весь день мне хотелось поцеловать Еву три раза. Первый – в родинку. Второй – когда она рассказывала про то, что любит белые розы. Не знаю почему. А третий – и он оказался самым мучительным – когда она узнала, что завтра утром мы идем удалять её шрамы к лазерному хирургу. Я сказал, что помогла Каролина. Ева снова расплакалась. Она начала благодарить меня. Настолько искренняя, настолько нежная… Когда она обняла меня, я еле удержался от поцелуя.

Поужинав и покупавшись, мы легли спать. Пораньше. Еве не терпелось «вновь стать красивой» – как выразилась она. Я не мог уснуть. Все равно спал в зале, поэтому включил телевизор. Искал Дискавери. Нашел передачу про судьбу. «От неё не убежать, - вещал с экрана какой-то профессор философии, - она всегда рядом. Если вам что-то суждено – значит, суждено. Как плохое, так и хорошее. Она – кукловод, а мы, люди, никчемные марионетки в её руках». «Возможно, судьба – живое и совсем не абстрактное существо, как принято считать, - продолжил ведущий. – Возможно, мы – муравьи в муравейнике Вселенной, а над нами существует другой мир, больше, намного больше нашего. Возможно, в том мире тоже есть наука и есть научные работники, ставящие эксперименты. Возможно, и над всеми нами просто ставится эксперимент. И именно поэтому нам не убежать от так называемой судьбы. Если взять эксперимент с морской свинкой, о том, будет ли она жить в условиях неживой природы, то вряд ли она убежит с клетки. Ей будут давать еду, особь противоположного пола, остальные блага. Но рано или поздно кто-нибудь решит провести другой эксперимент – умрет ли она, если вколоть ей 3 грамма морфина. И, конечно, она умирает. Рано или поздно эксперимент обязан подойти к концу, а конец – это неминуемая гибель экспериментальной особи. Пусть не от морфина, а от чего-нибудь другого. Смерть – конечная точка жизни. Если ты-эксперимент. Возможно, у тех, кто над нами, смерти нет…»

Я выключил телевизор и лёг спать.

Дата добавления: 2015-09-05