Любимый дом Бога

Если вы устроите его, Бог придет

Впервые я понял, что у Бога есть любимый дом, только после того, как однажды свозил свою семью на "экскурсию" в дом моего детства. Тем летом мы должны были съездить в Уэст Монро, чтобы проведать дедушку. И, раз уж мы оказались у меня на родине, однажды жарким луизианским полднем я погрузил свое семейство в микроавтобус и повез, чтобы показать улицу и дом, где прошло мое детство.

Кто-то может сказать, что этот квартал, каких много в Уэст Монро, ничем не примечателен. Однако для меня он особенный: там на улице Слэк Стрит в доме № 114, обшитом, как и много лет назад, выкрашенной в белый цвет доской, прошло мое детство. Издалека показалась по-прежнему растущая в углу двора раскидистая магнолия (пробираться по ее ветвям было одно удовольствие), но кроны высокого дуба, который когда-то возвышался в другом углу, уже не было (влезть на него было довольно трудно). Чем ближе мы подъезжали, с каждым поворотом руля, в моей памяти все острее всплывали картины, которыми мне не терпелось поделиться с заинтригованной семьей. Я показал им дорогу, по которой ходил в школу, и, пока мы по ней ехали, рассказывал обо всех памятных для меня местах (что, впрочем, у моих слушателей не вызвало ничего, кроме плохо скрываемой зевоты).

Когда мы, наконец, подъехали к дому и выгрузились из автобуса, я показал им весьма примечательный кювет. В этом кювете я сцепился с соседским забиякой Клинтом за то, что он обозвал мою сестру. Значение этого события в то время для меня ничуть не уступало значению библейских битв, но на самом деле все было довольно просто: я врезал Клинту по носу, он пнул меня в живот, и мы, разревевшись, побежали по домам.

Да, я любил каждый уголок дома, в котором я вырос, и предполагал, что мои дети также полюбят его. Я не знал, кому теперь принадлежит дом, и по всему было видно, что хозяев мы не застали. Однако согласно неписаным законам гостеприимства Северной Луизианы бывший владелец дома может в любое время приводить своих отпрысков на "экскурсию". Поэтому я был уверен, что если семейство Тинни немного побродит по своим бывшим владениям, это никого не огорчит.

На меня нахлынули воспоминания о моем любимом доме

Осмотр памятных мест начался на переднем дворе (с изложением множества интереснейших историй о нем, которое затянулось на добрых полчаса). На меня нахлынуло так много ностальгических воспоминаний о давних событиях, происходивших в доме 114 по улице Слэк Стрит, что я изо всех сил старался пробудить в своих детях чувство исторической сопричастности с этим домом.

По мере того, как мы двигались вокруг дома, я рассказывал о самых важных исторических местах и вовсю предавался воспоминаниям о былой "райской" жизни. Потихоньку мы дошли до калитки, ведущей к заднему крыльцу. Вид заднего двора напомнил мне о том, как мой пес покусал разносчика. Я стал рассказывать детям об этом случае — мне никогда до него не приходилось видеть, как разносчик выделывает замысловатые па, умудряясь при этом не уронить ни одного пакета. Мой пес не был таким уж грозным, но, тем не менее, его вид, как оказалось, был достаточно убедительным для того, чтобы разносчик, то и дело подскакивая, помчался через задний дворик к калитке. Мне все это показалось ужасно смешным, чего нельзя было сказать о несчастном разносчике.

Моя семья оставила меня наедине с воспоминаниями

Затем я перешел к рассказам об игрушечном домике, находившемся на заднем дворе, и об устроенных на ветвях дерева самодельных качелях (с их помощью моей сестре удалось исполнить мамино пророчество и сломать себе руку). Я получал настоящее наслаждение от экскурсии, когда, оглянувшись назад после того, как за спиной осталось три четверти пути вокруг дома, увидел, что остался один. Я подумал: "Наверное, нашли что-то интересное и никак не могут оторваться",— я ведь только что показывал им кладбище, где мы с сестрой хоронили умерших домашних животных. Дети, должно быть, прониклись печалью этого грустного места. А может, они восторгаются клумбой анютиных глазок, на которой мама учила меня садить цветы.

Но когда я пошел назад, я понял, что семья просто оставила меня наедине со своими воспоминаниями. Я уже говорил, что денек выдался, мягко говоря, теплым: на солнце температура доходила до +35 при влажности 100%. Для Луизианы это вполне нормальная погода, можно было бы и потерпеть. В конце концов, плата не столь велика за то, чтобы побыть немного в раю. Однако на самом деле у детей было иное мнение. Увидев, что я, позабыв обо всем, упиваюсь своими воспоминаниями, они вернулись в микроавтобус, где на всю катушку работал кондиционер. Когда я подошел к автобусу, они с абсолютной скукой на лицах лениво дискутировали о том, какую кассету послушать, "пока папа гуляет по памятным местам".

Меня это задело. Нет, не просто задело. Я разозлился.

— Что это с вами, ребятки? — спросил я.— Я же стараюсь рассказать вам обо всем...

— Нам скучно...— прервала меня младшая дочь Андреа.

— Пап, этот дом ничего для нас не значит,— подключилась к ней Наташа, средняя дочь.

На какой-то миг мне показалось, что в автобус должна немедленно ударить молния. В конце концов, так о священной земле говорить нельзя — это было почти святотатством! И тут моя старшая также без тени почтения заявила: "Папа, единственная причина, из-за которой этот дом что-то для тебя значит,— это твои воспоминания о нем. У нас нет никаких воспоминаний, связанных с этим домом".

И тут мне стало ясно, что она права. Моей семье не может быть интересен дом 114 на Слэк Стрит в такой же степени, как и мне. Конечно, я много раз рассказывал им истории из своей жизни в этом доме, но эти истории для меня значили гораздо больше — это была моя жизнь, хранящаяся в воспоминаниях о моем любимом доме.

Почему Бог хочет воссоздать именно этот дом?

Когда спустя несколько дней я читал Библию, мое внимание привлек следующий стих из 15-ой главы Деяний:

Потом обращусь и воссоздам скинию Давидову падшую, и то, что в ней разрушено, воссоздам, и исправлю ее...

Деян. 15:16

Я задумался: "Странно, почему Бог хочет воссоздать имен но этот "дом"? Почему Он не захотел воссоздать в первозданном виде скинию Моисея? Ведь именно она, в конце концов, стала первой небесной обителью, созданной человеческими руками. Более того — почему Бог не хочет воссоздать храм Соломона во всем его великолепии? Почему Бог сказал, что Он желает воссоздать только скинию Давида?"

Вдруг я услышал столь явственно, как Господь шепнул мне: "Потому, что это Мой любимый дом". "Вот это да! Почему Он так сказал?" — продолжал теряться в догадках я. Тогда Бог ответил мне, использовав мой недавний опыт: "Все дело в воспоминаниях... «Я верю, что Бог хранит драгоценные воспоминания о событиях, происходивших только в этой скинии и нигде более.

Эта книга не о механическом воспроизведении скинии Давида, а о возрождении той жажды по Богу, благодаря которой эта скиния была создана изначально. Скиния Давида стала не столько строением, сколько "событием". Современная церковь — это в большей мере строение, а не событие. Именно этим и отличается "жилище" от "дома". Именно поэтому дом № 114 на Слэк Стрит был столь живым для меня и столь безжизненным для моих детей.

Если удастся зажечь огонь, горевший в сердце Давида, то Сам Бог поможет восстановить скинию (обитель). Он так сказал!

Почему из всех сооружений, зданий, палаток и храмов, построенных и посвященных Богу, Он выбрал временное прибежище на горе Сион, созданное Давидом, сказав: "Именно эту скинию я восстановлю"? Ответ на этот вопрос угрожает многим взлелеянным нами идеям о том, чем является и чем не является "церковь". Во всяком случае, он уже изменил мою жизнь и привел к рождению послания, содержащегося в этой книге.

Временное прибежище, созданное Давидом, едва можно назвать скинией

Как я уже говорил, весьма любопытно, что выбор Бога пал не на скинию, построенную Моисеем в пустыне. И это странно, так как она была образцом для всех последующих. Скиния Моисея стала началом — сама идея скинии была воплощена в ней в самом простом и неискаженном виде. С другой стороны, многие из нас выбрали бы храм Соломона во всем его богатстве и великолепии. Почему же Бог не сказал, что Он хотел бы восстановить для Себя эту поистине царскую обитель?

Временное прибежище, устроенное Давидом, едва можно назвать скинией, даже сравнив его со скинией Моисея, не говоря уже о храме Соломона. По сути дела, это был лишь шатер, натянутый на нескольких столбах, чтобы защищать ковчег от солнца. Но, тем не мене, Бог сказал: "Я восстановлю эту скинию". Очевидно, что Бога впечатляет совсем не то, что впечатляет людей.

Когда Бог сказал: "Потом обращусь и воссоздам скинию Давидову падшую, и то, что в ней разрушено, воссоздам, и исправлю ее" (Деян. 15:16),— Он дал ясно понять, что не Он разрушил ее. Она упала сама. Это также говорит о том, что скиния Давида так или иначе поддерживалась человеком. Из чего я сделал такой вывод? Все, что удерживается вечным Богом или опирается на Него, никогда не падает, так как Он никогда не ослабевает и никогда не устает.

Бог как будто бы говорит:

— Я знаю, что скиния Давида была скинией, устроенной человеком, и что руки этого человека устали и ослабели. Поэтому я собираюсь начать двигаться, чтобы укрепить людей и привести их снова к дому, устроенному Давидом. Это Мой любимый дом.

На Бога никогда не производили впечатления здания

Христианский мир забыл о том, что на Бога никогда не производили впечатления здания, чему есть вполне очевидное объяснение. Пасторы и прихожане, собирающиеся в неприспособленных или временных помещениях, постоянно борются за полноценное земное признание их церкви жителями города. Но возможно, что некоторым церквям, имеющим многомиллионные великолепные церковные здания, нужно бороться за небесное признание их церкви полноценной. Уделяя слишком много внимания шпилям и витражам, мы можем потерять за ними настоящее поклонение. Бог всегда отдает предпочтение горящим сердцам, а не сверкающим дворцам! Как вы помните, Давид решил построить храм, но Бог сказал, что Его это не интересует. Внимательно изучив стихи Библии, в которых рассказывается об освящении огромного храма Соломона, вы увидите, что Бог говорит в них следующее:

Если же вы и сыновья ваши отступите от Меня... то Я истреблю Израиля с лица земли, которую Я дал ему, и храм, который Я освятил имени Моему, отвергну от лица Моего, и будет Израиль притчею и посмешищем у всех народов. И о храме сем высоком всякий, проходящий мимо его [руин], ужаснется и свистнет...

3 Цар. 9:6-8

Когда ученики Иисуса упомянули о величественной красоте храма Ирода в Иерусалиме, Он пророчествовал: "Придут дни, в которые из того, что вы здесь видите, не останется камня на камне; все будет разрушено" (Лк. 21:6). Однако Бог никогда не говорил ничего подобного о скинии Давида. Более того, Он фактически заявил прямо противоположное. Он как будто бы говорит не "приведу к падению", а скорее: "Могу ли Я помочь вам еще раз установить столбы? Могу ли Я помочь восстановить то, что похитило время, и то, чему слабость человеческая позволила пасть? Я хочу сохранить этот дом: воспоминания о людях, с которыми Я встречался в нем, много значат для Меня".

Мы хотим повстречаться с Богом, но и Бог, не меньше нашего, хочет повстречаться с человеком, так как такие встречи с Его детьми трогают Его. Он "разорвет завесу" и приостановит время, чтобы посетить Своих детей. Когда я бросаю все дела, чтобы поиграть в чаепитие на веранде или в игрушечном домике с Андреа, не только она запоминает это событие, но и мои воспоминания о нем остаются бесценными!

Давида интересовало голубое пламя

Самый важный компонент скинии Давида появился задолго до того, как был натянут сам шатер. Он появился в сердце Давида еще тогда, когда он был пастушком, учившимся поклоняться Богу и общаться с Ним на пастбищах. Когда же Давид решил вернуть ковчег завета в Иерусалим, желание его сердца расцвело во всей полноте. Перенос ковчега столь важен для нас, так как он символизирует возвращение Божьего присутствия в нашу современную Церковь. В приведенной ниже цитате из моей книги "Искатели Бога" описываются мотивы Давида, который был самым горячим искателем Бога своего времени.

Когда Давид говорил о возвращении ковчега завета в Иерусалим, его интересовал не обложенный золотом ящик с утварью внутри. Его интересовало голубое пламя, появляющееся между распростертыми крыльями херувимов на крышке ковчега. Он желал этого, потому что было нечто в этом пламени, означавшее, что Сам * Бог присутствует на том месте. Ибо везде, куда двигалась эта слава или явленное Божье присутствие, была победа, сила и благословение. Близость приносит благословения, но погоня за "благословениями" не всегда приносит близость.1 Томми Тинни, "Искатели Бога": пер. с англ. - К., Варух, 2000, с. 65.

Бог был чрезвычайно тронут

стремлением Давида войти в Его присутствие

Каким-то образом Давиду удалось ухватить саму сущность Бога — что-то такое, чего не удавалось никому другому. Я не понимаю всего происходившего в точности, но наверняка знаю, что все происходило благодаря жажде Давида по Божьему присутствию (надеюсь, что эта жажда может передаваться и другим людям). Спустя некоторое время после того памятного знойного дня в Уэст Монро я услышал подсказку с небес: "Если ты построишь его, Я обязательно приду".

Вы помните, что Давид — единственный человек, о котором Писания говорят: "...Нашел Я мужа по сердцу Моему, Давида, сына Иессеева, который исполнит все хотения Мои" (Деян. 13:22). Я уверен, что слова "мужа по сердцу Моему" имеют двойной смысл. В традиционном толковании считается, что данное место Писания о Давиде как о человеке, который был "подобен" Божьему сердцу или "чье сердце было подобно" Божьему сердцу.

Но я также верю, что Давид был человеком, который постоянно стремился к Божьему сердцу. Он был искателем Бога, устремленным в Его явленное присутствие. Живое свидетельство горячего желания Давида войти в это присутствие — проявленная им настойчивость в переносе ковчега в Иерусалим. Это второе толкование косвенно подтверждается запечатленным Давидом в псалмах его личным духовным хождением с Богом.

Не вдаваясь в подробности, отмечу, что между скинией Давида, построенным Соломоном храмом и скинией Моисея имеется много общего. И в скинии Моисея, и в храме Соломона были три раздельные помещения: внешний двор, святилище и святое святых. Большая завеса (или, как мы сказали бы в наши дни, гардина из очень плотной ткани) пересекала скинию посередине, отделяя святилище от святого святых, в котором покоился ковчег завета.

Ковчег был выполнен Моисеем из дерева и обложен золотом в соответствии с повелениями, полученными им от Бога. На крышке ковчега были сделаны херувимы, обращенные лицами друг к другу и покрывающие крышку распростертыми вверх крыльями. Пространство между ними было названо "престолом благодати" — именно на этом месте сияло Бог желает голубое пламя явленного Божьего присутствия (ШЕКИНА — слава Божья). Ковчег престол благодати и голубое пламя изредка наве- Божьего присутствия постоянно скрывались плотной тканью завесы. Богу никогда не нравилась эта завеса.

Она нужна была Ему но это не значит' что она Ему нравилась. Когда Иисус умер

на Голгофском кресте, именно Бог разорвал сверху донизу завесу в храме Ирода в Иерусалиме. Причем разорвал ее так, что сшить ее снова уже было невозможно. Он ненавидел эту завесу точно так же, как узник ненавидит дверь своей камеры! Завеса символизировала собой стену, отделяющую Его от людей. До Голгофы Богу приходилось скрываться за завесой, чтобы сохранить жизнь падших людей, которые приходили поклониться Ему в Его святости.

Мне надоело быть отделенным от Моих детей

Ключ к пониманию значения скинии Давида заключается, по-видимому, в одном отсутствующем в этой скинии элементе: скиния Давида стала единственным из всех посвященных Богу строений, в котором не было завесы. Этот факт позволяет открыть один из самых важных образчиков мудрости всех веков: в действительности Бог не хочет отделяться от нас. На самом деле Он стремится сделать все возможное, чтобы разрушить то, что отделяет и скрывает Его от нас. Именно поэтому Он ненавидит грех, поскольку грех разделяет нас с Богом. Он пошел дальше и разрушил "завесу" плоти Его Сына на горе Голгофе. В это же самое время невидимые руки разорвали завесу на горе Сион, как бы говоря: "Я не хочу, чтобы эта завеса снова была сшита. Мне надоело быть отделенным от Моих детей!" Бог желает не просто изредка навещать своих детей, Он хочет во всем опекать их! Он есть "разрушивший стоявшую посреди преграду" (Еф. 2:14).

Теперь мы начинаем подбирать ключи, с помощью которых узнаем, почему Бог полюбил дом, устроенный Ему Давидом, сильнее, чем любое другое сооружение, посвященное Его имени. Последовав Божьим повелениям, Моисей устроил шатер, или скинию, из натянутых на шестах покрывал, образующих стены, вокруг которых располагалась внешняя стена из 15-метровых завес, закрепленных на столбах по периметру двора скинии. Однако во временной скинии, устроенной Давидом, не было ни завесы, ни каких-либо стен. В доме Давида ничего не отделяло людей от голубого пламени Божьей славы. Фактически единственное ограждение Божьего присутствия в скинии Давида состояло из поклоняющихся, которые служили Ему 24 часа в сутки 7 Дней в неделю 365 дней в году на протяжении около 36 лет!

Все эти годы, когда царь Давид просыпался посреди ночи, мучимый бессонницей, он мог слышать доносящиеся из скинии звуки восхваления, пения и бряцания кимвалов. Взглянув на склон холма, находящийся рядом с его дворцом, он видел тени танцующих вокруг ковчега, подсвеченные мерцающим светильником и лампами.

Возможно в одну из таких ночей он записал:

Благословите ныне Господа, все рабы Господни, стоящие в доме Господнем, во время ночи. Воздвигните руки ваши к святилищу, и благословите Господа. с. 133:1,2

Днем и ночью поклоняющиеся стояли, плясали и поклонялись в Божьем присутствии. Можно сказать, что они своими воздетыми руками как бы удерживали небеса открытыми. Присмотревшись, Давид мог увидеть, что, когда поклоняющиеся поднимали руки, голубое сияние славы Божьей стекало от их простертых к небу рук к пляшущим ногам.

В скинии Давида любой мог видеть Божью славу

Скиния Давида была уникальной. Во всех других местах, в которых в разное время находился ковчег, поклоняющиеся должны были поклоняться тому, что скрывалось за завесой, даже не зная наверняка, что именно это было. Только первосвященник мог зайти за завесу и то лишь один раз в год. Однако в скинии Давида любой мог увидеть Божью славу, будь он поклоняющимся, прохожим или язычником. Поклонение без завесы позволило увидеть Божью славу!

Чудо "любимого дома Бога" произошло на почве жажды Давида по Божьему присутствию. Сначала он сказал: "Как я могу вернуть себе Божий ковчег?" — а затем начал от всего сердца воплощать это желание в жизнь. Первая попытка переноса ковчега завета в Иерусалим обернулась катастрофой, в результате которой Давид полностью пересмотрел свои методы "обращения о святыней". Когда Давид во главе процессии левитов и поклоняющихся, после изнурительного 25-километрового пешего перехода, наконец-то вошел в Иерусалим, он мог танцевать не только от радости, но и от облегчения: "Все получилось!"

По-видимому, где-то в процессе переноса ковчега и прославления Бога Давид начал ценить то, что ценит Бог. В отличие от Давида, его жена Мелхола больше ценила земной титул, чем божественное предназначение, за что она была наказана бесплодием (хотя тот факт, что у нее не было детей, можно объяснить и отсутствием близости с Давидом).

Люди, пережившие личную встречу с Богом, иногда приводят в замешательство окружающих. В христианском мире Америки встречается множество бесплодных церквей. Они отвернулись от близких отношений с Богом, выстраиваемых на основе поклонения. Такие церкви представляют собой современных Мелхол, отдающих предпочтение земному титулу перед близостью с Богом.

Стоит отметить, что Давид вовсе не стремился к золоту: золота у него и так было предостаточно. Ему не нужен был сам ковчег: он мог построить десятки подобных ковчегов. Давида не интересовали находящиеся в ковчеге святыни: они были красивым напоминанием о проявлении Бога в жизни других людей задолго до его рождения, но на Давида они не производили впечатления. Давид стремился лишь к одному: видеть голубое пламя Божьей славы. Своими действиями Давид как бы сказал: "Я должен во что бы то ни стало научиться обращаться с этим голубым пламенем".

Мы можем построить еще более прекрасные здания, подготовить еще большие хоры, написать еще лучшую музыку и проводить еще более значительные собрания. Мы можем делать все еще лучше, чем делали раньше. Но если мы при этом не несем на себе "голубого пламени", Бога это не порадует: Он знает, что очень скоро "непламенеющая" церковь станет такой же незначительной для людей, какой она является для Него. Отсутствие "пламени" говорит об отсутствии горящих сердец, что постепенно приводит к запустению в зданиях и опустошению в сердцах. В таких случаях нужен кто-то, кто скажет: "Здесь холодно, поэтому все ушли. Давайте включим обогрев поклонения".

Давид переступил смертоносную линию завесы

Каким-то образом, в процессе переноса ковчега Давид понял кое-что, что помогло ему переступить ограничения священства Аарона и установления Моисея о священнодействии. Каким-то образом, этот бывший пастушок, самостоятельно научившийся поклоняться Богу, смог переступить вселявшую в людей ужас смертоносную линию завесы и шагнуть в новое царство личных отношений с Богом. Он полностью изменил всю концепцию поклонения.

Когда утомленные левиты наконец дошли до временного шатра, устроенного Давидом для ковчега завета на горе Сион, Давид сказал:

— Когда-нибудь я построю что-то получше, но пока поклоняться мы будем в этом шатре. Священники осторожно опустили ковчег со своих утомленных плеч и установили его на новом месте. Однако, как только некоторые из левитов повернулись, чтобы уйти, Давид остановил их и сказал:

— Нет-нет, вы никуда не уходите.

— Но Давид, мы только что проделали долгий путь с ковчегом на плечах. Мы приготовили и принесли в жертву Господу тысячи животных. Неужели наша работа не закончилась? И, кроме того, здесь нет ни завесы, ни святого святых!

Давид ответил им:

— Действительно, нет. Но я восстановил служение левитов не для того, чтобы ковчег стоял заброшенным в Иерусалиме точно так же, как он стоял заброшенным в Силоме. Оденьте свои ефоды и снова возьмите псалтири и цитры. Некоторые из вас могут пойти поесть, но остальные будут находиться здесь.

— Хорошо, но для кого мы остались, царь Давид? Ты хочешь послушать, как мы играем?

— Нет-нет. Это все не для меня, а для Бога — единственного вашего слушателя. Он хочет, чтобы мы поклонялись Ему без остановки.

Мы утратили искусство удержания Божьего присутствия

Мы стремимся привлечь внимание Бога, но когда Он посещает нас или когда мы чувствуем сходящее на нас присутствие Божье, мы тут же говорим: "Привет, рады, что Ты зашел, но нам пора",— и тут же уходим. Слишком часто мы стремимся к тому, чтобы Божьего присутствия в наших местах поклонения было ровно столько, чтобы мы ощутили легкий трепет в конечностях или пробегающий по спине холодок. Как только это происходит, мы с радостью говорим: "О, Он здесь." Однако вопрос в следующем: останется ли Он здесь? И в центре этого вопроса уже не мы, а Он. Должно быть нечто большее, чем трепет или холодок. Давид не собирался довольствоваться периодическими непродолжительными посещениями. Он испытывал жажду по большему и именно поэтому сказал левитам:

— Вы никуда не пойдете. Ваша группа будет славословить Господа первые три часа. Затем вас сменит вторая группа, а за ней — третья.

Я не могу дождаться того дня, когда Божий народ будет поклоняться Богу по формуле "24/7", превознося и славословя Его 24 часа в сутки семь дней в неделю. За небольшим исключением, церквях Америки и других стран отсутствует такое помещение, как святилище. В то время, когда в магазины, работающие круглосуточно, не иссякает поток посетителей, стремящихся удовлетворить свои земные нужды, наши церкви с трудом привлекают людей на два часа в неделю, так как спрос на их "продукт" весьма невысок. Мы должны до такой степени культивировать превосходство поклонения по формуле "24/7" перед церковной организационной структурой, чтобы оно стало, как и все, что мы делаем в повседневной жизни, само собой разумеющимся!

Эта книга написана не для того, чтобы защищать методы искусственного поддержания церковных дверей в открытом состоянии. Она призвана напомнить о горевшей в сердце Давида жажде по Богу. Его скиния стала любимым домом Бога из-за поклонявшегося в ней человека! Точно так же и дом 114 по Слэк Стрит стал моим любимым домом вовсе не из-за магнолии, белых стен или зеленого ковра в гостиной, а благодаря тем людям, которые в нем жили: маме, папе и другим членам семьи.

Бог просто хочет быть со Своими детьми. Хлева для этого вполне достаточно. Так было и в Вифлееме, и на Азуза Стрит3. Пробуждение на Азуза Стрит в Лос-Анджелесе началось в здании, которое когда-то было хлевом.

Для того чтобы быть ближе, годится все. Когда Давид посмотрел на свою скромную скинию и сказал:

— Надеюсь, когда-нибудь я сделаю что-то более подходящее,— Бог ответил ему:

— Шатра вполне достаточно, Давид. Лучше храни жар своего сердца!

Построенные нами прекрасные святилища пустуют потому, что в них нет огня и людям нечего в них искать. В наших церквях нет славы ШЕКИНА, так как мы утратили способность быть храмом для Духа Святого. Почему Бог сказал, что Он хочет восстановить именно дом, устроенный Давидом? Я верю, что единственной причиной тому является отсутствие в скинии Давида завесы или стен, отделяющих Его от людей. Он давно ждет личного общения со Своим народом и желает явить Свою славу потерянному и умирающему миру. Он должен восстановить скинию, поскольку слабые человеческие руки устали поклонением и ходатайством удерживать небесные врата открытыми.

Хотим ли мы повторно открыть для себя то, что понял Давид, или же нам уже наскучила Божья "экскурсия по памятным местам"? Не сидим ли мы в автобусе с включенным кондиционером, приговаривая: "Для меня это ничего не значит, поскольку у меня нет никаких связанных с этим местом воспоминаний"?

Я пытаюсь понять, почему для Бога было так важно восседать в примитивной скинии Давида во всей Своей славе? Восседать прямо среди Своего народа впервые со времен Эдемского сада без каких-либо завес или стен, отделяющих Его от Его творения?

Обратите свое лицо к Нему прямо сейчас и спросите Его, чего Он желает на самом деле. Ответ изменит вашу жизнь раз и навсегда.

Глава 2

Дата добавления: 2015-09-05