Оллария. Квентин Дорак в парадном черном облачении торжественно проследовал к кардинальскому

«Le Un des?p?es» [123]

Квентин Дорак в парадном черном облачении торжественно проследовал к кардинальскому креслу, готовясь выслушивать пустопорожнюю, ничего не решающую болтовню. Триумфальный зал, где заседал Совет Меча, по праву считался одним из красивейших в Новом Дворце, но кардиналу было не до мрамора и бронзы – положение было, мягко говоря, непростым. Поступившие из Варасты известия означали одно – войну. Самую мерзкую из всех войн, когда враг известен, он везде и при этом нигде. С армией, пусть и превосходящей по численности, справиться можно, особенно имея таких полководцев, как Рокэ и Варзов, но что делать с отрядами бирисских головорезов? И что делать с врагами, занимающими обитые черным атласом кресла Лучших Людей? Уничтожить? Или еще не время…

Его Высокопреосвященство не сомневался, что кансилльер и его сторонники рады и счастливы, но владели они собой отменно. На полном лице Штанцлера застыло выражение озабоченности и тревоги, братья Ариго и Килеан казались возмущенными, Придд, наоборот, оставался невозмутимым, но на его каменной физиономии что-то прочесть всегда было трудно. Пожалуй, тяжелей понять только Рокэ.

На совет Первый маршал Талига явиться соизволил, и при этом отнюдь не походил на страдающего от похмелья, хотя его вчерашняя выходка повергла в шок даже Штанцлера. Можно презирать короля, но нельзя заявлять об этом гонцам и слугам, не понимать этого Алва не мог, именно поэтому Сильвестр и решил, что Ворон был беспробудно пьян. Кардинал с удовольствием бы сказал маршалу все, что о нем думает, но ограничился холодным кивком. Кэналлиец небрежно поклонился в ответ, изящным жестом придержав шпагу, сел между Приддом и Килеаном и что-то весело сказал последнему. Людвига передернуло. Рокэ был неисправим, но сейчас было не до него. Начавшуюся войну Талиг выиграет или проиграет не сталью, а золотом и чернилами.

Зашипели, готовясь пробить, часы, и с первым ударом распахнулись огромные двери черного дерева, украшенные вызолоченными накладками в виде остро отточенных мечей. Грянули фанфары, в Триумфальный зал вступила королевская чета, и Лучшие Люди встали, приветствуя Их Величеств.

Король был в черном и белом, королева в белом и черном, он казался взволнованным, она испуганной и печальной. Любопытно, она уже переговорила с братьями или еще нет? Впрочем, сейчас кардинала больше занимал Оллар. Сильвестр двадцать с лишним лет отучал Фердинанда от государственных посиделок и отучил, но война есть война, а король есть король, даже если не правит, а лишь сидит на троне. По Кодексу Франциска Его Величество должен вести Совет Меча и в завершение оного подписать соответствующий манифест.

Манифест был готов еще вчера, каждая строчка тщательно выверена, но Дорак свято следовал форме, по своему усмотрению распоряжаясь содержанием. Фердинанду придется выслушать Лучших Людей и лишь после этого поставить под документом свою закорючку.

Вечером Его Высокопреосвященство долго объяснял Его Величеству, что, когда и как говорить, и тот как будто бы запомнил. Кардинал в который раз со злым восхищением взглянул на портрет первого из Олларов, по милости которого кардинал Талига на Совете Меча обречен на молчание. Марагонец исходил из того, что король – все, кардинал – ничто, теперь роли поменялись, так что старый обычай придется ломать. Разумеется, не сейчас, а после войны, когда все успокоятся.

Фердинанд подвел Катарину к высокому креслу, подождал, когда та сядет, тяжело опустился рядом и с придыханием произнес заученные слова:

– Садитесь, господа. Мы собрали Совет Меча, чтоб выслушать и обсудить новости из Варасты. Господин кансилльер, доведите все, что вам известно, до Лучших Людей Талига.

Штанцлер вышел вперед, его лицо было недовольным, в руке он держал какие-то бумаги. А выглядит Август неважно, может, если подождать, сам умрет? Сколько же старому пройдохе лет? Фок Варзов старше кансилльера на год или два, но маршал – стальной клинок, а Штанцлер – подушка для булавок, хотя злорадствовать не приходилось, собираясь на совет, Сильвестр вдосталь налюбовался на собственное отражение, пытаясь с помощью аптекарских штучек скрыть бледность и темные круги под глазами. Нужно больше спать, пить меньше шадди и забыть о глупостях вроде пропавшего Арамоны и спятившего астролога. Штанцлера он переживет, хотя это потребует некоторых усилий, но сначала дождемся новостей из Агариса. Любопытно, огорчится кансилльер, узнав о смерти Альдо Ракана, или обрадуется? Скорее всего обрадуется и постарается подтянуть к себе сторонников изгнанника. Тут, если не промахнуться, можно накрыть всех раз и навсегда, а пока пусть читает свою бумагу.

– Мой король, – экий ты проникновенный, с таким голосом в священники идти, а не коронами играть, – моя королева, Ваше Высокопреосвященство, господа. Мы получили весьма неутешительные известия из Варасты. Бирисские вожди совершили ряд набегов…

Что именно совершили бириссцы, Сильвестр узнал еще позавчера. Барсы дождались, когда сошел снег, и прыгнули. В первую ночь погибли две деревни, во вторую – четыре, в третью – еще три. Бириссцы появлялись из ниоткуда, и они не грабили, а жгли и убивали. Слухи о том, что седые дикари сотворили с соседями, распространялись, как степной пожар, заставляя крестьян бросать дома и засеянные поля, колоть скот и бежать. Губернатор Варасты доносил, что на одно разоренное село уже сейчас приходится три, если не пять покинутых, и это только начало.

Толпы голодных на дорогах, страх, отчаяние, злоба на власти, которые не могут защитить… Из этих семян к зиме вырастет неплохой бунт. Конечно, его подавят, но сколько на это уйдет сил и средств! Уже теперь очевидно, что своего хлеба не хватит. Зерно придется закупать втридорога, причем не год и не два, а самое малое лет пять.

С бирисской заразой можно покончить лишь одним способом – оставить Варасту и укрепить западный берег Рассанны, превратив восточный в пустыню. Бириссцы не пашут и не сеют, а только грабят, они не смогут ничего взять с разоренной провинции, и им не прорваться через быструю, многоводную реку, особенно если ее берега как следует охранять. Между Саграннскими горами и Рассанной вновь будет дикая земля, но это лучше затяжной драки, которая сожрет груды золота и тысячи жизней. Когда загнил палец, его отрезают, чтоб спасти руку, а когда загнивает рука, нужно отрезать и ее, чтобы спасти жизнь. Налоги, конечно, придется поднять. Хлеб хлебом, армия армией, но надо будет и холтийскому кану заплатить. Пусть Кульбабе накормит лошадей в кагетских садах, тогда бириссцам придется повернуться к Варасте спиной и спасать своего Адгемара.

Старый лис, без сомнения, знает, что творят его союзники, вопрос в том: сам ли Адгемар спустил их с цепи или (разумеется, с его согласия) это сделал кто-то другой. Кто-то… выбор невелик. Дриксен, Гаунау, Гайифа, Агария. У других просто не хватит денег.

– Мы, узнав о нападении, пожелали видеть посла брата нашего Адгемара Кагетского, – перебил кансилльера Фердинанд, которого никто не уполномочивал никого вызывать. Дело короля было выслушать доклад и предложить говорить Лучшим Людям.

Штанцлер поклонился.

– Посол королевства Кагета казарон Бурраз-ло-Ваухсар из рода Гурпотай ждет за дверью. С ним по праву Золотого Договора[124]посол Гайифской империи конхессер[125]Маркос Гамбрин.

– Мы желаем с ними говорить. Пусть войдут.

Посол был красив и значителен – кагеты по праву считались красивым народом. Рядом со статным Бурразом похожий на худосочный грибок гайифец казался еще меньше, чем был на самом деле, но его присутствие говорило о многом.

Гайифа была давнишней соперницей Талига. После Двадцатилетней войны, в которой предок Рокэ Алвы изрядно ощипал имперского павлина[126], Гайифа избегала прямых столкновений, предпочитая загребать жар чужими руками. Талиг жил, воюя если не на западе, то на севере, теперь загорелась и южная граница, и Сильвестр больше не сомневался, что благодарить за это следует Его Величество Дивина Восьмого.

Конхессер Маркус изобразил наивежливейший поклон и занял место на посольской скамье напротив Лучших Людей, среди которых (Сильвестр в этом не сомневался) имел немало союзников и прознатчиков. Всем своим видом имперский дипломат выказывал беспристрастность и легкую озабоченность. Бурраз-ло-Ваухсар держался не хуже, но Сильвестр был готов поклясться – кагету не по себе, несмотря на присутствие гайифца. Попробуй докажи укушенному соседу, что на него напала не твоя собака, а чужая овца, а вот кто укусил Фердинанда – непонятно. Король не должен был заговаривать о Кагете, а он заговорил и как заговорил!

– Мы хотим знать, – Оллар смерил вошедших тяжелым, воистину королевским взглядом, – знает ли брат наш Адгемар о делах его подданных?

А вот это ошибка. Бурраз и Маркус – старые воробьи. Вместо того, чтоб отвечать по существу, примутся объяснять, что бириссцы никогда не являлись ничьими подданными. Строго говоря, так оно и есть, но Жанетте не нужно быть венчанной с Жаном, чтоб родить от него Жанно…

– Ваше Величество, – казарон долго жил в Олларии и говорил на талиге четко и правильно, – я повергнут в ужас зверствами бирисских предводителей и благодарю Создателя, что они не являются подданными Кагеты.

Мой государь, без сомнения, разделит скорбь Талига. Я немедленно пошлю к нему гонца, ибо сердце мое неспокойно. Ваше Величество, я боюсь, что Кагета, как и Талиг, могла подвергнуться нападению с гор.

Кагет врал, но поймать его на лжи было невозможно. Разговор с Бурразом приведет к одному – кагеты, «опасаясь угрозы с гор», примутся укреплять северо-западные рубежи. С помощью «ничьих» бириссцев, разумеется.

– Мы удивлены, – прервал излияния посла Фердинанд, – что брат наш Адгемар не догадался о замыслах бириссцев, ибо я не могу и помыслить, что правитель дружественной Кагеты не сообщил бы нам о готовящемся нападении, располагай он подобными сведениями.

– Без сомнения, Его Величество Адгемар написал бы брату своему, – заверил кагет, – но бирисские племена не являются единым целым и не имеют одной головы.

Мой казар принял некоторых из них на службу, это так. Мы – мирный народ, но нам угрожают холтийские язычники, и мы вынуждены содержать бирисскую дружину. За последние триста лет на землях Кагеты возникло несколько бирисских деревень, в которых проживают семьи воинов, находящихся на службе казарии, но большинство бириссцев продолжают жить в горах по своим старым законам. Те, кто служит Кагете, не могут знать, что делают их дикие сородичи. Бириссцы – свободный народ, как свободны все народы горной Сагранны. Мы не имеем права вмешиваться в их дела.

А здесь казарону[127]даже врать не пришлось. По одной из статей Золотого Договора, ни одно из подписавших его государств не претендовало на Саграннские горы и не могло самочинно вводить туда войска.

– Да простит мне Его Величество, – гайифский грибок поднялся с места, – по Золотому Праву я прошу слова.

Фердинанд промолчал, Маркус расценил это как согласие.

– Увы, – конхессер казался искренне огорченным, – обитатели гор не веруют в Создателя, их обычаи запрещают прощать обиды, как бы давно они ни были нанесены.

В свое время талигойские поселенцы вытеснили бириссцев с их исконных земель в горы, и далеко не все нашли приют в Кагете.

Потомки изгнанников могли счесть, что пришло время мести. Кто знает, откуда они пришли. Более того, мы даже не можем с уверенностью утверждать, что в нападениях повинны именно бириссцы. В Сагранне проживает несколько племен, внешне похожих друг на друга. Я допускаю, что в набегах на Варасту виновны другие горцы – местные жители могли обознаться. В любом случае мой Император убежден, что Адгемар Кагетский ничего не знает и не может знать о том, что происходит в горной Сагранне.

– А вы, посол, – глаза Фердинанда не сулили Маркусу Гамбрину ничего доброго, – тоже не знаете, что там происходит?

– Разумеется, Ваше Величество. – Искренности в глазах гайифца хватило бы на дюжину проигравшихся гвардейцев, обхаживающих богатую вдову. – Мой Император свято блюдет Золотой Договор. Гайифа могла бы вступить в Сагранну в одном-единственном случае – если б обитающее в горах мирное племя призвало бы нас на помощь. Тогда наш эсператистский долг повелел бы нам защитить слабого и несправедливо обиженного, но даже в этом случае мы предпочли бы действовать при помощи дипломатии, обратившись ко всем Золотым землям с призывом прекратить зло и восстановить справедливость.

А вот это уже угроза. В переводе с посольского на человеческий она означает, что, если Талиг попробует добраться до биррисцев за пределами Варасты, в дело вступят Гайифа и ее союзники, а это или война с несколькими противниками одновременно, или, что более вероятно, торговая блокада, а своего хлеба Талигу теперь не хватит.

Имперец счел свою миссию выполненной и скромно отошел за спину кагета. Бурраз-ло-Ваухсар немедленно прижал руку к сердцу:

– Я умоляю Его Величество не сомневаться в чувствах казара Адгемара и его народа.

Неизвестно, сомневался ли в чувствах Адгемара Фердинанд Оллар, но говорил он как настоящий государь. Сильвестр не верил своим ушам – король не повторял заученные слова, он и впрямь вел Совет!

Пока Фердинанд особых ошибок не совершил, но он явно был не в себе, а сказанное и записанное на Совете Меча становится законом. Кончено, исправить можно все, но это – потерянное время и упущенные возможности. Только б у короля хватило выдержки не рвать с Кагетой – воевать с ней невозможно, особенно теперь. В политике нет ничего хуже, чем рычать, не имея возможности загрызть. Понимает ли это столь нежданно очнувшийся от спячки Фердинанд?

– Идите, посол. И напишите брату нашему Адгемару, что мы ждем объяснений как его действиям, так и его бездействию. Конхессер, мы запомнили ваши слова и долее вас не задерживаем.

Бурраз-ло-Ваухсар из рода Гурпотай поклонился на кагетский манер, конхессер Маркос Гамбрин, как и положено имперцу, быстро наклонил и поднял голову. В исполнении Ворона это вышло бы красиво и оскорбительно, в исполнении конхессера получилось смешно, но угроза от этого не стала менее ощутимой. Самое плачевное, что отступление за реку теперь воспримут как уступку Гайифе.

Его Величество молчал, пока за послами не закрылись двери и черно-белые гвардейцы вновь не скрестили алебарды. Затем взгляд короля обратился к Лучшим Людям. Обычно ничего не выражающие глаза Фердинанда словно бы потемнели.

– Мы хотим слышать, что думают о Варасте Лучшие Люди. В первую очередь, военные. Что скажет наш шурин, маршал Ариго?

Ги Ариго командовал Южной армией, так что гоняться за бириссцами выпадало ему. Если, разумеется, он так или иначе не поддержит отход за Рассанну. Если кансилльер и его союзники уже знают о манифесте, Ги станет рваться на войну, которой не будет, и всячески выказывать свою доблесть. Если Фердинанд сохранил документ в тайне, братец королевы будет осторожен. Ги достаточно образован и хитер, чтобы понимать – его воинскую карьеру можно спасти только отступлением, да и плести интриги в столице приятней, чем искать по предгорьям бирисские банды, рискуя своей завитой головой.

– Ваше Величество! – Ариго вскочил стремительно и красиво. В алом родовом одеянии он походил на язык пламени. – Армию держат для того, чтоб она воевала. Грош нам цена, если мы не поставим на место всех, кто это забыл. Бириссцы будут уничтожены, и пусть Дивин и его толстосумы лопаются от злости!

Знает. Кто же ему рассказал – сам король или сестра? Выходит, супруги встречаются не только во время церемоний? Это плохо, клан Ариго может стать слишком сильным. Ги нужно убрать. Проклятие, убирать нужно многих, а тут бириссцы, имперский ультиматум, Алва со своими пьянками и дуэлями, Раканы, астрологи, старые сказки…

– Маршал Юга готов к бою, – удовлетворенно произнес Фердинанд, – есть ли кто-то, кто с ним не согласен?

Первым руку поднял кансилльер.

– Ваше Величество, господа, дорогой Ги! Бириссцев следует изгнать, а еще лучше уничтожить, иначе у нас будут крупные неприятности. Но, – Август сделал паузу, – я полагаю, что маршал Ариго не справится с этой задачей. Война с многочисленными партизанами, имеющими надежные и неприступные укрытия, требует не только и не столько смелости и теоретических знаний, сколько неожиданных решений.

При всем моем уважении к маршалу Юга, он эту кампанию проиграет. Во всем Талиге есть только один человек, способный выиграть навязанную нам войну, – Рокэ Алва. Каюсь, я не испытываю к Первому маршалу Талига теплых чувств, но если Варасту не спасет он, ее не спасет никто.

– О да, государь! – Королева порывисто повернулась к супругу, схватив его за руку. – Где Ворон – там победа, это знают все! Пошлите его, и люди смогут вернуться в свои дома.

Король молчал, хотя у него лежал заготовленный манифест об отступлении за Рассанну. Фердинанду следовало сказать, что не все войны выигрывают силой оружия, и зачитать документ, но Оллар продолжал сидеть, переводя взгляд с Ги Ариго на кансилльера и обратно.

– Ваше Величество, – голосок королевы умолял, – мы должны думать о народе. Нам нельзя терять времени!

– А что скажут министр финансов и комендант Олларии?

Леопольд Манрик, несмотря на возраст, такой же рыжий, как и его сыновья, покачал головой.

– Нынешний урожай не спасти, а восстанавливать всегда дороже, чем просто строить. – Манрик старательно обходил гайифский демарш. – Мне представляется разумным остановить разбойников на естественном рубеже, каким является Рассанна. Я смогу занять беженцев на дорожных работах, хотя налоги и пошлины придется поднять. Но если нас втянут в войну, расходы будут несопоставимо больше.

– Килеан?

– Мой государь, приток беженцев увеличит число преступлений, – твердо произнес комендант столицы, – нам не будет хватать зерна, придется закупать его втридорога. Кроме того, мы не должны выказать слабость перед лицом наших врагов. Если Рокэ Алва способен очистить Варасту, нужно рискнуть.

Это был заговор. Теперь Сильвестр не сомневался, что о нападении кансилльер узнал раньше его. Узнал и придумал, куда и как бить. Теперь сторонники отступления станут всеобщими врагами. Еще бы! Трусы мало что бросили на растерзание варварам целую провинцию, так еще взвинтили налоги и подняли цены.

Штанцлер с Ариго останутся в белом. Манифест подпишет король, но обвинят во всем кардинала, и правильно обвинят, потому что решения принимает он. И будет принимать, Чужой всех побери!

– Могу я сказать? – Если бы спруты разговаривали, они бы делали это, как Придд.

– Говорите, герцог.

– Мне кажется, герцогу Алве следует дать полномочия Проэмперадора Варасты. Это облегчит его задачу.

А заговор-то не только против Талига и кардинала, но и против Рокэ. Проэмперадор обретает королевские полномочия, но, если не выполняет возложенную на него миссию, лишается головы. Люди Чести неплохо рассчитали – Рокэ хлебом не корми, дай принять чей-нибудь вызов.

– Ваше Величество, – вновь подал голос Манрик, – я полагаю посылать армию на юг нецелесообразным.

На Фердинанда было жалко смотреть. Он обещал одно, а хотел другого. Кто же его обработал? Королева, больше некому! Воспользовалась своим положением супруги, пусть не в постели, но за утренним столом. Как странно у него блестят глаза. Надо узнать, что он ел и пил за завтраком.

Что ж, будем знать – с королем следует говорить непосредственно перед Советом, а не накануне, а Катарине Ариго пора отправляться в монастырь, а еще лучше в Рассветные Сады.

– Кто-нибудь разделяет мнение графа Манрика?

Дальновидных людей, к счастью, хватало. Сторонников отступления было заметно больше, чем сторонников войны. Нездоровый огонь в глазах короля стал гаснуть, к несчастью, кансилльер это тоже заметил.

– Ваше Величество, – Штанцлер, как всегда, говорил веско и убедительно. – Лучшие Люди хотят слышать Первого маршала Талига. Готов ли он возглавить армию или полагает сие предприятие неосуществимым? В последнем случае не о чем и говорить.

– Рокэ Алва, – голос Оллара дрогнул. – Если мы дадим вам чрезвычайные полномочия, обещаете ли вы, что к осени в Варасте не останется ни одного бириссца?

– Вы сможете защитить наш народ и нашу гордость? – пролепетала королева, вновь вцепившись в супруга и одновременно заглядывая в глаза Алве. – Сможете?

Ворон изысканно поклонился Их Величествам.

– Я обещаю, что к осени в Варасте не останется ни одного бириссца, способного навредить Талигу.

– Быть по сему, – торжественно провозгласил Фердинанд Оллар, – на время компании Рокэ Алва, Первый маршал Талига, назначается Проэмперадором Варасты. Победа или смерть!

– Победа или смерть! – В синих глазах Рокэ был вызов. Он получил, что хотел. Кансилльер и его сторонники тоже.

---

Дата добавления: 2015-09-04