Семнадцать лун

Первыми нас заметили кровососущие инкубы: они резко дематериализовались, а затем снова возникли из пространства, построенные рядами, как положено кровавой стае. Я узнал инкуба со шрамом, который был на похоронах Мэкона. Он стоял во главе стаи и оценивающе смотрел на нас черными глазами. Охотник, как я и ожидал, держался в стороне — ему не пристало марать руки в обычной бойне. А вот Ларкин красовался в первом ряду, вокруг его руки обвивалась черная змея. Второе лицо, конечно же. Они окружили нас в считаные секунды, мы оказались в ловушке. Перед нами — стая, позади — стена пещеры. Эмма протиснулась вперед и встала между мной и инкубами, как будто собиралась расправиться с ними голыми руками.

— Эмма! — крикнул я, но было поздно.

Рядом с ее хрупкой фигуркой уже стоял Ларкин с вполне реальным, а не иллюзорным ножом в руках.

— Что за настырная старуха! Все время суешь нос не в свое дело и таскаешь за собой кучу мертвых родственников! Не волнуйся, сейчас ты к ним присоединишься!

— Ларкин Равенвуд, — спокойно ответила Эмма, не шелохнувшись, — ты горько пожалеешь об этом, когда придет время и ты будешь пытаться покинуть этот бренный мир!

— Да что ты говоришь!

Мышцы на плече Ларкина напряглись, и он занес руку, чтобы ударить ее ножом, но Твайла оказалась быстрее: она швырнула ему в лицо какой-то белый порошок, Ларкин вскрикнул, выронил нож и принялся яростно тереть глаза тыльной стороной ладони.

— Итан, осторожно! — крикнул Линк.

Все происходило как в замедленной съемке: стая шаг за шагом приближалась ко мне, и тут раздалось странное жужжание — сначала едва слышное, потом все громче. Над нами возникло яркое зеленое свечение — именно такой свет излучал арклайт, когда завис в воздухе перед тем, как мы освободили Мэкона.

Значит, это он!

Жужжание нарастало, свет разгорался все ярче, отгоняя кровососущих инкубов. Я оглянулся на друзей.

Линк наклонился, упираясь руками в колени, как будто его вот-вот стошнит.

— Да, повезло нам на этот раз! — Ридли похлопала его по спине и повернулась к Твайле: — Тетушка, а что вы бросили в Ларкина? Какую-то заряженную материю?

— Ма шер, мне заряженная материя не нужна, — улыбнулась Твайла, перебирая бусины на одной из тридцати-сорока нитей, висящих у нее на шее.

— А что же это было???

— Sel manje, — ответила Твайла по-креольски.

— Соль, — улыбнувшись недоуменно взглянувшей на нее Ридли, объяснила Арелия.

— Говорила я тебе, что соль отгоняет злых духов, — похлопала меня по плечу Эмма. — И злых мальчишек тоже.

— Надо идти, времени мало, — прервала нас бабушка и бросилась к лестнице, сжимая в руке трость. — Итан, идем со мной!

Я пошел за ней к алтарю, пробираясь сквозь плотную завесу дыма. От темного огня распространялись удушающие ядовитые пары. Мы поднялись на самый верх, бабушка направила трость на Сэрафину, набалдашник загорелся золотистым цветом. Я с облегчением вздохнул: бабушка Лены — эмпат, это означает, что собственных способностей у нее нет, но она может временно пользоваться возможностями других чародеев. Сейчас она забирала силу у самой опасной женщины в этой пещере — у своей дочери Сэрафины, которая проводила энергию темного огня, чтобы призвать семнадцатую луну. Бабушка вступила в тесную психическую связь с Сэрафиной и не могла сдвинуться с места.

— Итан, забери отсюда Лену! — крикнула она.

Большего от нее и не требовалось: я схватился за веревки, которыми Лена была привязана к матери, и попытался развязать узлы. Лена лежала на ледяном камне в полуобморочном состоянии. Я прикоснулся к ее коже, ощутив леденящий холод, и почувствовал хватку темного огня — рука сразу начала неметь.

— Лена, очнись! Это я!

Я встряхнул ее, голова беспомощно болталась из стороны в сторону, лицо покраснело от холода. Я взял ее на руки, согревая теплом собственного тела. Наконец она открыла глаза.

— Итан, — прошептала она, — уходи отсюда.

— Нет, — ответил я и поцеловал ее.

Не знаю, что с нами будет дальше, но этот момент стоил всех испытаний, которые выпали на мою долю. Я снова держал ее в объятиях.

«Я никуда не уйду без тебя».

Внизу закричал Линк. Один инкуб пробился сквозь светящееся поле, которое держало стаю на расстоянии. За спиной Линка, схватив его за шею, стоял Джон Брид и готовился прокусить его горло. Он все еще находился в трансе, как будто кто-то управлял им. Я подумал, что такой эффект давали ядовитые испарения от костра. Ридли бросилась Джону на спину, пытаясь оттащить его от Линка. Она не могла одолеть его, но, видимо, от неожиданности инкуб ослабил хватку. Все трое рухнули на землю, между ними завязалась борьба. Дальше я ничего не видел, но этого было достаточно, чтобы понять всю серьезность нашего положения. Ведь мы не знаем, сколько времени продержится силовое поле, особенно если его действительно создает Мэкон.

Лена должна положить этому конец.

Она глядела будто сквозь меня.

«Лена, ты не можешь сдаться. Только не сейчас, ведь…»

«Не надо».

«Это твоя объявляющая луна».

«Нет. Это ее объявляющая луна».

«Неважно. Это твоя семнадцатая луна, Эль».

Она посмотрела на меня пустым взглядом.

«Ее вызвала Сэрафина. Я не просила об этом».

«Тебе придется сделать выбор, иначе сегодня здесь убьют всех, кого мы любим».

Она отвела взгляд.

«А если я не готова?»

«Не пытайся убежать от этого, Лена. Все равно не получится».

«Ты не понимаешь. Это не выбор. Это проклятье. Если я выберу Свет, умрет Ридли и половина моих родственников. Если я выберу Тьму, то умрет бабушка, тетя Дель, мои кузины. Разве это выбор?»

Я прижал ее к себе покрепче, жалея, что не могу поделиться с ней своей силой или принять на себя ее боль.

— Этот выбор можешь сделать только ты, — произнес я и помог ей встать на ноги. — Посмотри вниз, Лена. Люди, которых ты любишь, сражаются за свою жизнь. Ты можешь остановить все это, только ты!

— Не знаю, смогу ли я.

— Почему?! — закричал я.

— Потому что я не знаю, кто я такая.

Я посмотрел ей в глаза — они снова изменили цвет! Один стал идеально зеленого цвета, а другой — идеально золотистого.

— Посмотри на меня, Итан! Кто я? Темная или светлая?!

Я посмотрел на Лену и все понял.

Она — девушка, которую я люблю.

И всегда буду любить.

По какому-то наитию я вытащил из кармана золотой медальон. Миниатюрная книжечка нагрелась, как будто хранящаяся в ней частичка моей мамы вдруг ожила. Я вложил медальон Лене в руку, чувствуя, как он согревает ее. Я хотел, чтобы она поняла, что это такое — любовь, которая никогда не умирает.

— Лена, я знаю, кто ты. Я знаю твою душу. Поверь мне. Ты можешь доверять себе.

— А если ты ошибаешься, Итан? — недоверчиво спросила Лена, сжимая медальон в руке. — Откуда ты знаешь?

— Знаю. Потому что я знаю тебя.

Я отпустил ее руку. Мысль о том, что с ней может что-то случиться, была невыносима, но я не в силах предотвратить это.

— Лена, ты должна сделать это. Другого выхода нет. Мне очень жаль, но это так.

Ридли подняла голову и посмотрела на нас.

— Я не могу позволить Ридли умереть. Клянусь, она пытается измениться. Я уже потеряла слишком многое.

«Я потеряла дядю Мэкона».

— Это я во всем виновата. — Лена зарыдала и прижалась ко мне.

Я хотел сказать ей, что он жив, но вовремя сдержался, вспомнив, что говорил Мэкон. Он все еще на стадии превращения, и, возможно, в нем осталась Тьма. Если Лена узнает, что он жив и что она может потерять его во второй раз, то никогда не выберет Свет. Она не сможет убить его дважды.

Луна стояла прямо над ее головой. Скоро начнется объявление.

Ей оставалось принять всего одно решение, и я боялся, что она не сможет сделать это. На лестнице появилась запыхавшаяся Ридли. Она обняла Лену, уводя ее от меня, и потерлась щекой о ее мокрые от слез щеки. Все-таки они сестры, уж не знаю, хорошо это или плохо.

— Лена, послушай меня. Ты должна сделать выбор.

Лицо Лены исказилось от боли, она отвернулась. Ридли заставила ее повернуться обратно и внимательно посмотрела Лене в глаза. Та сразу же все заметила:

— Что у тебя с глазами?

— Это неважно. Слушай меня. Я совершила за свою жизнь хоть один благородный поступок? Я хоть раз пустила тебя на переднее сиденье в машине? Хоть раз за шестнадцать лет оставила тебе последний кусок торта? Я когда-нибудь разрешала тебе примерить мои туфли?

— Да я твои туфли всегда терпеть не могла, — ответила Лена, утирая одинокую слезинку, скатившуюся по щеке.

— Да ты в восторге была от моих туфель! — улыбнулась Ридли и вытерла Лене слезы исцарапанной, окровавленной рукой.

— Не пытайся заговорить меня. Я все равно не сделаю этого!

— Я эгоистична до мозга костей, Лена, и я приказываю тебе сделать это!

— Ни за что!

— Поверь мне, так будет лучше. Если во мне еще осталась Тьма, то ты окажешь мне услугу. Я больше не хочу быть темной, но я не создана для того, чтобы быть смертной. Я — сирена.

— Но если ты стала смертной, значит… — потрясенно начала Лена.

— Неизвестно, — покачала головой Ридли. — Если Тьма у тебя в крови, ну, знаешь…

Я вспомнил слова Мэкона: «Тьма покидает нас не так легко, как нам бы хотелось».

— Да ладно, что мне делать еще лет семьдесят-восемьдесят? — крепко обнимая Лену, засмеялась Ридли. — Думаешь, обоснуюсь в Гэтлине и буду обжиматься с Линком на заднем сиденье «битера»? Или разбираться, как работает духовка? Да в этом городишке даже приличного китайского ресторана нет.

Лена сжала ее руку, Ридли ответила на пожатие, а потом осторожно, один за другим, высвободила пальцы и соединила руку Лены с моей.

— Позаботься о ней за меня, Короткая Соломинка, — сказала Ридли и сбежала вниз по каменным ступенькам лестницы.

«Итан, мне страшно».

«Я здесь, Эль. Я никуда не денусь. Ты справишься с этим».

«Итан…»

«Ты справишься, Эль. Объяви себя. Тебе никто не указ. Ты знаешь свой путь».

Ко мне присоединился еще один голос, он доносился издалека, пробиваясь в уголки моего сознания.

Мама!

Мы не говорили Лене, что ей делать. Мы просто сказали, что она сможет.

«Объяви себя», — сказал я.

«Объяви себя», — повторила мама.

«Я — такая, какая есть, — сказала Лена. — Такая, какая есть».

Ослепительный поток света обрушился на нас с неба, что-то вроде инфразвуковой волны ударило по стенам пещеры. Страх и боль Лены накрывали меня. Каждая потеря, каждая ошибка отпечатались в ее душе, создавая причудливую татуировку из ярости и покинутости, разбитого сердца и слез. Чистый, ослепительный лунный свет заливал всю пещеру. На минуту я перестал видеть и слышать. А потом я посмотрел на плачущую Лену. В ее глазах сверкали слезы. Один остался зеленым, а другой — золотистым.

Она запрокинула голову. Ее тело изогнулось, ноги оторвались от пола. Драка внизу прекратилась, все замерли и замолчали. Все чародеи и демоны в этой пещере знали, что сейчас их судьба висит на волоске.

А луна все продолжала расти. Совсем как в моем сне, она разделилась на две половины прямо над головой Лены. Свечение напоминало гигантскую фосфоресцирующую бабочку с огромными, переливающимися ярким светом крыльями.

Одно крыло — зеленое, другое — золотое.

Раздался оглушительный треск, Лена закричала, и свечение пропало. Темный огонь исчез, а вместе с ним испарились алтарь и костер. Мы стояли на земле. Воздух был абсолютно спокоен. Я решил, что все закончилось, но ошибся.

Сверкнула молния, раздвоилась и попала в две цели одновременно.

Ларкин.

Его лицо исказилось от ужаса, тело съежилось и почернело, как будто его сожгли изнутри. Кожа потрескалась, и он превратился в пепел, который тут же разметало по полу пещеры.

Вторая молния ударила в противоположном направлении и попала в Твайлу.

Ее глаза закатились, тело упало, как будто ее дух вышел из своей земной оболочки и отбросил ее в сторону за ненадобностью. Но она не обратилась в пепел. Ее безжизненное тело лежало на земле, а Твайла поднималась над ним, окруженная сиянием. Постепенно сияние померкло, и она стала прозрачной, частицы света собрались в новую комбинацию, и вот перед нами стояла Твайла, еще более живая, чем при жизни. Ее дела на земле закончены. Если она придет в этот мир еще раз, то только по собственной воле, потому что теперь она к нему не привязана. Она освободилась. Ее лицо дышало спокойствием, как будто она узнала что-то, чего не знали все мы.

Светящаяся фигура удалялась к трещине в потолке пещеры, к луне. На секунду она замерла, и у меня в голове прозвучали слова:

«Прощай, мон шер».

Не знаю, правда ли она сказала это, или мне показалось, но она протянула к нам руки и улыбнулась. Я поднял руку в прощальном жесте, глядя, как Твайла растворяется в лунном свете. На чародейском небе — небе, которое на секунду мне было дозволено увидеть — вновь зажглась звезда. Южная звезда. Она вернулась на свое место.

Лена сделала выбор.

Она объявила себя.

Что бы это ни означало, она рядом со мной.

Я не потерял ее.

«Объяви себя».

Мама гордилась бы нами.

6.21

Дата добавления: 2015-09-04