Страсть.

Два переплетенных тела появляются в полумраке, от них падают длинные синие тени. Оля и Панче занимаются любовью в комнате Оли. В полутемной комнате светится радио, из него доносятся звуки популярной мелодии прошлых лет. В окне то зажигается, то гаснет синий отсвет неоновой рекламы.

Симе.

Магазин «Ткани», где работает Веле. Входит Симе.

СИМЕ: Ну, все, люди! Жара началась. Привет, Веле!

ВЕЛЕ: О, Симе. Входи, шеф, входи.

СИМЕ: Ты что, один? А где Тинка? Опять где-то шлындает?..

ВЕЛЕ: Да я ее домой отпустил. У нее ребенок приболел, температура поднялась…

СИМЕ: Ну, что, Веле, к медали готовишься?

ВЕЛЕ: А ты думаешь, из этого что-нибудь выйдет?

СИМЕ: Верное дело. Мы от дирекции список дали. Там говорят, теперь все в порядке.

ВЕЛЕ: Правда?

СИМЕ: Да, точно. Чего ты боишься? В дирекции про тебя все только хорошее говорят. Уж если кто и заслужил эту медаль, так это Веле, говорят.

ВЕЛЕ: Ты, Симе, ведь знаешь, что значит для меня эта медаль…

СИМЕ: Знаю, Веле, как не знать. Мы ведь с детства знакомы. Тут и говорить нечего. Да все получится! Четвертого июля директор медаль тебе – раз… и на лацкан! А то как же еще! Мы, Веле, боролись, работали. Все сделали. А это не забывается. Слушай, что я тебе скажу…

ВЕЛЕ: Четвертого июля, говоришь. На праздник? Тогда я отпуск с первого не буду брать, тогда уж после праздника. Ты как думаешь?

СИМЕ: Так, думаю, нормально будет. А почему нет? Ой, Веле, гони меня, у меня же через полчаса собрание. Пора мне идти, Веле.

Симе встает.

ВЕЛЕ: Погоди, Симе, хоть чашечку кофе выпей!

СИМЕ: Не могу, Веле. Говорю тебе, опаздываю в дирекцию… Да, вот что: к тебе придет еще один рулон материи. Ты оформи ее как брак.

ВЕЛЕ: Какой материи, Симе?

СИМЕ: Да той, импортной. Отпускай ее только тем, кто покажет бумажку от директора. Записочку. Ты меня понял?

ВЕЛЕ: Да понял я, понял, Симе. А насчет медали… меня ведь, наверное, известят как-то, а?

СИМЕ: Ты опять про свое, Веле! Брось ты даже думать об этом! Четвертого июля, часов в девять-десять – прямо в дирекцию. Я тебе говорю. А сейчас я пошел, пока.

ВЕЛЕ: Пока, Симе…

СИМЕ: Ну и погода, черт ее побери! Сдохнуть можно от такой жарищи…

Вещи.

Ночь. В доме Веле. По радио передают легкую музыку.

РАДА: Ты пришел, сынок?..

ПАНЧЕ: Рада, собери мне вещи…

РАДА: Какие еще вещи, Панче? Ты куда собрался?

ПАНЧЕ: На свободу, Рада, на свободу? Давай, собирай: рубашку, штаны, трусы, майки…

РАДА: Панче, сынок, ты что говоришь? Куда ты?

ПАНЧЕ: Я паспорт получил. Еду в Триест. Довольна?

РАДА: Не надо, сынок, умоляю тебя, Панче. Отец твой этого не переживет. Чем мы провинились перед тобой, за что ты так с нами?

ПАНЧЕ: Чем! Вы только об этом спрашиваете. Чем провинились, когда провинились… Да ничем вы не провинились, а все равно, все плохо. Так что, отстань, Рада, разнылась тут… В Триест еду, не в Америку. Вернусь через неделю, другую… с джинсами, болоньями, все будет, как надо…

РАДА: Как надо уже не будет, Панче. Откажись от поездки. Нехорошее это дело. Перестань водиться с Начо. Он тебя до беды доведет. Кто с ним, связался, пропал. Прошу тебя, Панче.

ПАНЧЕ: Значит, не хочешь мне вещи собрать. Ну, ничего! Я сам соберу!

Открывает шкаф и достает оттуда сумку, в которую на скорую руку сует белье и одежду.

РАДА: Панче, не уезжай! Отцу все настроение испортишь. Он впервые за столько времени опять заулыбался, счастлив.

ПАНЧЕ: Счастлив? Веле? Не смеши меня. О каком счастье ты говоришь? Когда счастье делили, наш Веле у себя в лавке был или по горам ходил, города освобождал…

РАДА: Отец твой должен медаль получить, его наградят, воздастся ему за все его беды. И ему, и тебе, и всем нам. Не надо, Панче, прошу тебя…

ПАНЧЕ: И что? Дадут медаль, и все сразу уладится? Вернись на землю, Рада. Ты сама прекрасно знаешь, что от медалей, от побрякушек этих никакой пользы нет. И для Веле не будет.

РАДА: Это так-то ты про отца говоришь! Не доедали, не допивали, все – тебе, только бы ты был сыт, одет да обут. Я тебя молоком кормила, не отравой, за что же ты сейчас нам мстишь?

ПАНЧЕ: Жидкое у тебя молоко было, Рада. Лучше бы ты для меня сухое молоко разводила или кормила всякими смесями, может, я бы тогда хорошие слова вам говорил…

Рада дает ему пощечину. Панче едва удерживается на ногах. Он хватается за ушибленное место, немного приближается к Раде, зло на нее смотрит, поворачивается и быстро уходит, опустив голову.

Рада горько плачет.

Дата добавления: 2015-09-04